Если бы вы не приехали, расспросить вас можно было бы и другим путем. Но вы приехали. Признаться, мы думали, что вы выполняли поручения Дымова… Что касается самого Дымова, и не только Дымова, а и еще кое-кого, то в этом отношении теперь все ясно. Некоторые подозрения подтвердились, а недостающие улики найдены. Могу только сказать вам, что Дымов заслужил свою участь. Хотя судьба наказала его неожиданно, но приговор этот справедлив.
Я слушала, ошеломленная. Меня подозревали в том, что я могла быть соучастницей Дымова!
– Вы нарочно засадили меня в диспетчерскую тогда? Чтобы я не мешала? – с ноткой злости тихо спросила я.
– Не совсем так, – твердо ответил Леонид. – Но теперь мы оба ценим вас и верим. Хотим, чтобы вы стали научным сотрудником нашего института.
Я выпрямилась.
– Довольно, Леонид Михайлович.
Отец всегда звал меня гордой и самолюбивой. И теперь я холодно спросила Леонида:
– Вы убедились, что я все время честно выполняла свои обязанности?
Леонид утвердительно качнул головой:
– Да.
И я вплотную приблизилась к Леониду. В тот момент я желала, чтобы мои глаза изрыгнули тысячи молний и сожгли его, превратили в пепел, в прах! Досада и оскорбленное самолюбие сотрясали меня.
Задыхаясь, я могла только пробормотать:
– И вы… вы… могли так думать!
Быстро подошла к письменному столу и на листе, вырванном из большого блокнота, написала заявление с просьбой освободить меня от обязанностей лаборантки ЭИВРа. Подписалась и молча подала Леониду.
– Прощайте, – сказала я очень твердо и с достоинством повернулась к двери.
– Постойте, не уходите, – услышала я голос, в котором звучала почти мольба.
Я остановилась.
– Мое решение вызвано вовсе не уязвленным самолюбием, как вы, может быть, думаете. Вы знаете, я всегда собиралась в театральную школу. И вот… Я выдержала экзамен… успешно… Впрочем, вас это, наверное, не интересует?
Леонид спокойно подошел ко мне, но глаза его горели.
Он прошептал:
– Вы ошибаетесь во мне. От души желаю вам успеха!
И вдруг в его глазах мелькнуло подобие усмешки. Он добавил:
– На ваше место надо найти заместительницу. У меня есть такая. Завтра я отправлюсь к ней и возьму вас с собой, если не возражаете.
– Не возражаю.
XXXV. Тайна кольца и парча-шм
Через шесть часов воздушного путешествия аэроплан начал снижаться. Внизу развернулась панорама города. Она показалась мне знакомой. Я не ошиблась. Мы прилетели в город Светлый.
На аэродроме мы сели в разные автобусы. При прощаньи Леонид дал мне адрес хорошего отеля и сунул в руку записку.
Только в номере отеля я развернула ее и прочла:
«Очень прошу вас ровно к пяти часам вечера прийти на Озерную улицу, 26».
Глупышка! Я пошла по этому адресу! Номер 26 на Озерной улице оказался цветочным киоском. Прежняя продавщица, пополневшая и ставшая еще более солидной, торговала георгинами и астрами. Платановая аллея, скамейка под развесистым деревом, песочная дорожка… Все, как тогда…
Медленно шла я по знакомой улице.
– Извините, осмелюсь побеспокоить вас,– сказал человек, подойдя ко мне. Это был тот «знакомый незнакомец».
– Зачем вы меня звали, Леонид Михайлович? – спросила я.
Человек изумленно пожал плечами:
– Извините, не совсем понимаю. Мое имя-отчество другое.
– Что вам надо? – сурово спросила я, сдвинув брови. Человек, похожий на Леонида, кивнул на противоположную сторону улицы.
– Видите домик? – спросил он меня.
– Вижу, – быстро и насмешливо ответила я. – И прошу вас об одном одолжении. Пройдите туда, поднимитесь на три ступеньки, позвоните два раза. Вам откроют дверь. Скажите только: «Добрый вечер!»
Человек удивленно уставился на меня.
– Как странно! Вы что же, ясновидящая? Ведь я как раз только что хотел просить вас об этом.
Я усмехнулась:
– Впрочем, могу сопровождать вас туда. Позвоним вместе.
Он одобрительно кивнул головою, и мы перешли через улицу.
Знакомая старушка отперла дверь. Мы вошли в маленькую переднюю. Человек, похожий на Леонида, извинился и скользнул в одну из дверей. Там послышался разговор. И вдруг навстречу мне из другой двери быстро вышел Леонид.
– Как я рад! – весело сказал он мне, протягивая руку.
Ввел меня в зал. Там на овальном преддиванном столе, покрытом белоснежной скатертью, лежала черная перчатка. Да, та самая… черная, нитяная.
Я вздрогнула, когда увидела, что Леонид взял эту черную перчатку и сделал мне знак следовать за ним:
В комнате, выходившей окнами в сад, вполоборота ко мне за столом сидела молодая женщина. Ее тонкий красивый профиль нежным силуэтом рисовался на фоне светло-золотистой стены.
– Маша! – тихо произнес Леонид. – Ты забыла свою перчатку.
Женщина повернулась к нам.
– Спасибо, милый…
Я смотрела на женщину и не сразу поняла, почему у нее такое странное лицо. Потом увидела глубокий шрам на правой щеке, безжалостно исказивший необычайную красоту этой женщины. Темно-русые тугие косы лежали над ее умным лбом, а под густыми бровями искрились бесконечно добрые, проникновенные глаза.
Она взяла черную перчатку изящными тонкими пальцами левой руки и положила на раскрытую книгу перед собою.
– Маша… – опять тихо сказал Леонид. – Познакомься, Татьяна Ильинична! Это моя жена Маша.
Лучистые глаза Маши взглянули на меня с лаской.
– Я видела вас, Таня… К сожалению, лишь один раз… Но так много слышала о вас…
Неловко протянула я ей руку. Маша пробормотала торопливо:
– Простите…
Быстро надела левой рукой свою черную перчатку на правую и лишь тогда ответно протянула мне для рукопожатия. Я почувствовала, как слаба и тонка рука, и очень осторожно дотронулась до нее. Леонид незаметно шепнул мне:
– У Маши болят руки…
Маша усадила меня рядом с собою. Мы глядели друг другу в глаза и не знали, с чего начать разговор. Так много нужно было сказать.
Леонид нарушил молчание:
– Распоряжусь, чтобы нам принесли сюда чаю.
Маша сказала:
– Распорядись, милый.
Леонид ушел. Рука в черной перчатке легла на мое плечо. Маша не улыбалась. Вероятно, рубец на щеке был болезнен и мешал ей. Только глазами улыбалась Маша:
– Надо благодарить вас, Таня… очень, очень.
Я раскрыла мою старую сумочку и вынула оттуда перстень.
– Возвращаю вам. Вы тогда дали мне эту ценную вещь.
Задумчиво смотрела Маша на перстень, который я вручила ей.
– Леонид не хотел встречаться с тем злым человеком, – тихо говорила Маша.
– С Дымовым? – спросила я.
– Да. Леонид позвонил по телефону сюда, в дом, где я остановилась. Сказал, что пришлет кого-нибудь за этой вещью. Вы позвонили и сказали: «Доброе утро!» – это был наш своеобразный пароль. Через окно я увидела вас. Видела и Леонида, как он сидел на скамье. Я вручила вам кольцо. Когда через несколько минут я выглянула в окно, ни вас, ни Леонида на скамье не было. Ваш вторичный визит был некоторой неожиданностью. Моя домработница не знала всех обстоятельств. Она не должна была никому выдавать, что я здесь. Это нужно было скрыть от Дымова. Он преследовал тогда нас, добивался встречи, каких-то объяснений с Леонидом, вмешивался даже в нашу семейную жизнь… Домработница открыла вам дверь. Вы были так возбуждены и вели себя так странно…
– Не стоит об этом вспоминать, – обмолвилась я.
Маша наклонила голову в знак согласия и задумчиво смотрела на перстень.
– Этот перстень был бы нашим подарком Степану Кузьмину в день его рождения. Мы долго с Леонидом думали: что подарить? Этот антикварный перстень я купила случайно. Меня уверяли, что он принадлежал Михаилу Васильевичу Ломоносову.
Маша протянула мне перстень.
– Видите вензель? «М» и «Л» – Михаил Ломоносов…
Улыбнувшись, я возразила:
– Хочется верить, что перстень принадлежал Ломоносову. Но ведь вензель можно читать и по-другому. Например: «Леонид Михайлович».
– Или «Маша» и «Леонид», – шутливо добавил Леонид, входя в комнату.
За ним старушка, та самая (помните?), но совсем не ехидная, внесла красивый поднос с чайными принадлежностями.
Леонид взял перстень и повертел его в руках.
– А все-таки насчет Ломоносова не одни предположения…
Он принес лупу в старинной серебряной оправе и протянул ее мне вместе с кольцом.
– Рассмотрите внимательнее. Видите тонкую вязь среди листьев орнамента?
– Это буквы, – вымолвила я.
– Читайте.
Я прочитала:
– «Ш-у-в-а-л-о-в». Шувалов? Кто такой Шувалов? – с недоумением пробормотала я.
– Это современник и друг Ломоносова, – пояснил Леонид. – Известно знаменитое письмо Ломоносова к Шувалову «О пользе стекла» в стихах. Помните?
Было стыдно сознаться, что забыла стихи Ломоносова, и я потупила глаза…
Рядом позвонил телефон. Леонид ушел. Маша рассказывала о Дымове. Ее волновали воспоминания о нем.
– Тот злой человек следил за Леонидом. Но Леониду не хотелось даже, чтобы Дымов знал, где мы остановились. Случайно на улице Леонид увидел вас. И ему пришла мысль попросить вас.
У меня мелькнула догадка.
– Простите, – перебила я Машу. – У Леонида Михайловича есть брат? Очень они похожи? Может быть, близнецы?
Маша с удивлением посмотрела на меня.
– Почему вы спрашиваете? У Леонида нет братьев…
– Но меня привел сюда другой человек, – пробормотала я и рассказала оба приключения с «добрым утром» и «добрым вечером».
Маша приложила платок к глазам, смеясь до слез.
– Это так похоже на Леонида, – произнесла она. – Это же он! Он пошел встречать вас. Знает, что умеет разыграть любую шутку с предельной естественностью. И пользуется этим.
О Леониде Маша говорила с необыкновенной любовью.
– Он – фантазер… Но его нельзя ни за что упрекать. Он придумал строить Радийград. Он придумал заниматься изучением шаровых молний. Я понимаю его… Жаль, что вы бросаете работу в институте…
Но когда я вкратце рассказала о себе, Маша заметила:
– Вы правы. Нельзя пренебрегать талантом. У вас жизнь впереди. Искусство – великое дело.
Она не осталась передо мною в долгу и рассказала:
– По специальности я – химик. Познакомилась с Леонидом в лаборатории. Полюбили, поженились. Но нам редко за последние три года удавалось быть вместе. А я, работая с радием, обожгла себе лицо и руки. Видите, изуродована. Как радовался тот злой человек! Предсказывал, что Леонид бросит меня, урода… Но Леонид – замечательный человек…
Мы замолчали и прислушались. Из соседней комнаты доносился голос Леонида, говорившего по телефону:
– Да, так и скажи им. Пусть напишут у себя за океанами, что у нас работают и изобретают не одиночки, а коллективы…
…Что? Их интересует, что может наделать искусственная шаровая молния величиной с булавочную головку? Сможет ли разрушить шестиэтажный дом? Скажи, что нас здесь этот вопрос не интересует. Человечество больше выиграет, если использует все виды энергии на мирное созидание… Конкретнее? Скажи им, и пусть у себя напишут, что мы попробуем использовать энергию шаровых молний для того, чтобы проделать тоннели в Уральских горах, под Азовским морем, соединить Заволжье мощными электро-передающими магистралями с Сибирью, растопить вечную мерзлоту в Заполярье. Еще конкретнее? Скажи, что одной шаровой молнии хватит на то, чтобы приводить в движение станки и машины большой текстильной фабрики в течение года. Скажи, что мы собираемся строить автомобили и самолеты с новыми молниемоторами. Пусть они приезжают и купят у нас такой автомобиль. Его не надо заправлять горючим. Он будет содержать энергию шаровой. Ее хватит на тридцать лет. Пусть разъезжают на здоровье. А через тридцать лет мы снова перезарядим мотор молниевой энергией. Что? Да, да, и многое другое… Откуда мы берем эту энергию? Ну, уж это дело наше… Что? Не успеваешь записывать?..
– Слышите, что он говорит? – тихо спросила меня Маша. – Он всегда такой. Он хочет будущее сделать настоящим.
– Он любит вас, Маша, – проговорила я.
– Да…
Маша задумалась. Я не смела задать ей вопросы, которые настойчиво просились на язык.
– Перстень сыграл такую роль в нашей жизни, – сказал Леонид, вернувшись от телефона, – что я раздумал дарить его Степану. Знаешь, Маша, я сам буду носить твой подарок…
– Хорошо, милый, – ответила Маша и надела перстень на палец мужу.
Леонид нежно поцеловал жену.
– Ты не устала?
Я поднялась и стала прощаться. Меня вежливо задержали, но не настаивали.
Маша сказала мужу с шутливой строгостью:
– Извинись, дорогой, перед Таней. Что это ты наговорил ей, когда встретил сегодня? Ведь ты же пошел ее встретить?
Я нашла в себе силы улыбнуться:
– О, я догадалась, что Леонид Михайлович шутит. Я узнала его сразу.
Возвращалась я в отель взволнованная и потрясенная.
Глупая, я даже чуточку поплакала! Хорошими, искренними слезами…
Донесся басистый призывный гудок парома.
Я поспешила на пристань, даже не умывшись. Пусть мои глаза заплаканы, пусть! Но скорей отсюда! Ничто теперь не связывало меня с этим городом.
Осенний безлунный вечер, помню, был тепел и тих.
На палубе я выбрала уютное местечко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Я слушала, ошеломленная. Меня подозревали в том, что я могла быть соучастницей Дымова!
– Вы нарочно засадили меня в диспетчерскую тогда? Чтобы я не мешала? – с ноткой злости тихо спросила я.
– Не совсем так, – твердо ответил Леонид. – Но теперь мы оба ценим вас и верим. Хотим, чтобы вы стали научным сотрудником нашего института.
Я выпрямилась.
– Довольно, Леонид Михайлович.
Отец всегда звал меня гордой и самолюбивой. И теперь я холодно спросила Леонида:
– Вы убедились, что я все время честно выполняла свои обязанности?
Леонид утвердительно качнул головой:
– Да.
И я вплотную приблизилась к Леониду. В тот момент я желала, чтобы мои глаза изрыгнули тысячи молний и сожгли его, превратили в пепел, в прах! Досада и оскорбленное самолюбие сотрясали меня.
Задыхаясь, я могла только пробормотать:
– И вы… вы… могли так думать!
Быстро подошла к письменному столу и на листе, вырванном из большого блокнота, написала заявление с просьбой освободить меня от обязанностей лаборантки ЭИВРа. Подписалась и молча подала Леониду.
– Прощайте, – сказала я очень твердо и с достоинством повернулась к двери.
– Постойте, не уходите, – услышала я голос, в котором звучала почти мольба.
Я остановилась.
– Мое решение вызвано вовсе не уязвленным самолюбием, как вы, может быть, думаете. Вы знаете, я всегда собиралась в театральную школу. И вот… Я выдержала экзамен… успешно… Впрочем, вас это, наверное, не интересует?
Леонид спокойно подошел ко мне, но глаза его горели.
Он прошептал:
– Вы ошибаетесь во мне. От души желаю вам успеха!
И вдруг в его глазах мелькнуло подобие усмешки. Он добавил:
– На ваше место надо найти заместительницу. У меня есть такая. Завтра я отправлюсь к ней и возьму вас с собой, если не возражаете.
– Не возражаю.
XXXV. Тайна кольца и парча-шм
Через шесть часов воздушного путешествия аэроплан начал снижаться. Внизу развернулась панорама города. Она показалась мне знакомой. Я не ошиблась. Мы прилетели в город Светлый.
На аэродроме мы сели в разные автобусы. При прощаньи Леонид дал мне адрес хорошего отеля и сунул в руку записку.
Только в номере отеля я развернула ее и прочла:
«Очень прошу вас ровно к пяти часам вечера прийти на Озерную улицу, 26».
Глупышка! Я пошла по этому адресу! Номер 26 на Озерной улице оказался цветочным киоском. Прежняя продавщица, пополневшая и ставшая еще более солидной, торговала георгинами и астрами. Платановая аллея, скамейка под развесистым деревом, песочная дорожка… Все, как тогда…
Медленно шла я по знакомой улице.
– Извините, осмелюсь побеспокоить вас,– сказал человек, подойдя ко мне. Это был тот «знакомый незнакомец».
– Зачем вы меня звали, Леонид Михайлович? – спросила я.
Человек изумленно пожал плечами:
– Извините, не совсем понимаю. Мое имя-отчество другое.
– Что вам надо? – сурово спросила я, сдвинув брови. Человек, похожий на Леонида, кивнул на противоположную сторону улицы.
– Видите домик? – спросил он меня.
– Вижу, – быстро и насмешливо ответила я. – И прошу вас об одном одолжении. Пройдите туда, поднимитесь на три ступеньки, позвоните два раза. Вам откроют дверь. Скажите только: «Добрый вечер!»
Человек удивленно уставился на меня.
– Как странно! Вы что же, ясновидящая? Ведь я как раз только что хотел просить вас об этом.
Я усмехнулась:
– Впрочем, могу сопровождать вас туда. Позвоним вместе.
Он одобрительно кивнул головою, и мы перешли через улицу.
Знакомая старушка отперла дверь. Мы вошли в маленькую переднюю. Человек, похожий на Леонида, извинился и скользнул в одну из дверей. Там послышался разговор. И вдруг навстречу мне из другой двери быстро вышел Леонид.
– Как я рад! – весело сказал он мне, протягивая руку.
Ввел меня в зал. Там на овальном преддиванном столе, покрытом белоснежной скатертью, лежала черная перчатка. Да, та самая… черная, нитяная.
Я вздрогнула, когда увидела, что Леонид взял эту черную перчатку и сделал мне знак следовать за ним:
В комнате, выходившей окнами в сад, вполоборота ко мне за столом сидела молодая женщина. Ее тонкий красивый профиль нежным силуэтом рисовался на фоне светло-золотистой стены.
– Маша! – тихо произнес Леонид. – Ты забыла свою перчатку.
Женщина повернулась к нам.
– Спасибо, милый…
Я смотрела на женщину и не сразу поняла, почему у нее такое странное лицо. Потом увидела глубокий шрам на правой щеке, безжалостно исказивший необычайную красоту этой женщины. Темно-русые тугие косы лежали над ее умным лбом, а под густыми бровями искрились бесконечно добрые, проникновенные глаза.
Она взяла черную перчатку изящными тонкими пальцами левой руки и положила на раскрытую книгу перед собою.
– Маша… – опять тихо сказал Леонид. – Познакомься, Татьяна Ильинична! Это моя жена Маша.
Лучистые глаза Маши взглянули на меня с лаской.
– Я видела вас, Таня… К сожалению, лишь один раз… Но так много слышала о вас…
Неловко протянула я ей руку. Маша пробормотала торопливо:
– Простите…
Быстро надела левой рукой свою черную перчатку на правую и лишь тогда ответно протянула мне для рукопожатия. Я почувствовала, как слаба и тонка рука, и очень осторожно дотронулась до нее. Леонид незаметно шепнул мне:
– У Маши болят руки…
Маша усадила меня рядом с собою. Мы глядели друг другу в глаза и не знали, с чего начать разговор. Так много нужно было сказать.
Леонид нарушил молчание:
– Распоряжусь, чтобы нам принесли сюда чаю.
Маша сказала:
– Распорядись, милый.
Леонид ушел. Рука в черной перчатке легла на мое плечо. Маша не улыбалась. Вероятно, рубец на щеке был болезнен и мешал ей. Только глазами улыбалась Маша:
– Надо благодарить вас, Таня… очень, очень.
Я раскрыла мою старую сумочку и вынула оттуда перстень.
– Возвращаю вам. Вы тогда дали мне эту ценную вещь.
Задумчиво смотрела Маша на перстень, который я вручила ей.
– Леонид не хотел встречаться с тем злым человеком, – тихо говорила Маша.
– С Дымовым? – спросила я.
– Да. Леонид позвонил по телефону сюда, в дом, где я остановилась. Сказал, что пришлет кого-нибудь за этой вещью. Вы позвонили и сказали: «Доброе утро!» – это был наш своеобразный пароль. Через окно я увидела вас. Видела и Леонида, как он сидел на скамье. Я вручила вам кольцо. Когда через несколько минут я выглянула в окно, ни вас, ни Леонида на скамье не было. Ваш вторичный визит был некоторой неожиданностью. Моя домработница не знала всех обстоятельств. Она не должна была никому выдавать, что я здесь. Это нужно было скрыть от Дымова. Он преследовал тогда нас, добивался встречи, каких-то объяснений с Леонидом, вмешивался даже в нашу семейную жизнь… Домработница открыла вам дверь. Вы были так возбуждены и вели себя так странно…
– Не стоит об этом вспоминать, – обмолвилась я.
Маша наклонила голову в знак согласия и задумчиво смотрела на перстень.
– Этот перстень был бы нашим подарком Степану Кузьмину в день его рождения. Мы долго с Леонидом думали: что подарить? Этот антикварный перстень я купила случайно. Меня уверяли, что он принадлежал Михаилу Васильевичу Ломоносову.
Маша протянула мне перстень.
– Видите вензель? «М» и «Л» – Михаил Ломоносов…
Улыбнувшись, я возразила:
– Хочется верить, что перстень принадлежал Ломоносову. Но ведь вензель можно читать и по-другому. Например: «Леонид Михайлович».
– Или «Маша» и «Леонид», – шутливо добавил Леонид, входя в комнату.
За ним старушка, та самая (помните?), но совсем не ехидная, внесла красивый поднос с чайными принадлежностями.
Леонид взял перстень и повертел его в руках.
– А все-таки насчет Ломоносова не одни предположения…
Он принес лупу в старинной серебряной оправе и протянул ее мне вместе с кольцом.
– Рассмотрите внимательнее. Видите тонкую вязь среди листьев орнамента?
– Это буквы, – вымолвила я.
– Читайте.
Я прочитала:
– «Ш-у-в-а-л-о-в». Шувалов? Кто такой Шувалов? – с недоумением пробормотала я.
– Это современник и друг Ломоносова, – пояснил Леонид. – Известно знаменитое письмо Ломоносова к Шувалову «О пользе стекла» в стихах. Помните?
Было стыдно сознаться, что забыла стихи Ломоносова, и я потупила глаза…
Рядом позвонил телефон. Леонид ушел. Маша рассказывала о Дымове. Ее волновали воспоминания о нем.
– Тот злой человек следил за Леонидом. Но Леониду не хотелось даже, чтобы Дымов знал, где мы остановились. Случайно на улице Леонид увидел вас. И ему пришла мысль попросить вас.
У меня мелькнула догадка.
– Простите, – перебила я Машу. – У Леонида Михайловича есть брат? Очень они похожи? Может быть, близнецы?
Маша с удивлением посмотрела на меня.
– Почему вы спрашиваете? У Леонида нет братьев…
– Но меня привел сюда другой человек, – пробормотала я и рассказала оба приключения с «добрым утром» и «добрым вечером».
Маша приложила платок к глазам, смеясь до слез.
– Это так похоже на Леонида, – произнесла она. – Это же он! Он пошел встречать вас. Знает, что умеет разыграть любую шутку с предельной естественностью. И пользуется этим.
О Леониде Маша говорила с необыкновенной любовью.
– Он – фантазер… Но его нельзя ни за что упрекать. Он придумал строить Радийград. Он придумал заниматься изучением шаровых молний. Я понимаю его… Жаль, что вы бросаете работу в институте…
Но когда я вкратце рассказала о себе, Маша заметила:
– Вы правы. Нельзя пренебрегать талантом. У вас жизнь впереди. Искусство – великое дело.
Она не осталась передо мною в долгу и рассказала:
– По специальности я – химик. Познакомилась с Леонидом в лаборатории. Полюбили, поженились. Но нам редко за последние три года удавалось быть вместе. А я, работая с радием, обожгла себе лицо и руки. Видите, изуродована. Как радовался тот злой человек! Предсказывал, что Леонид бросит меня, урода… Но Леонид – замечательный человек…
Мы замолчали и прислушались. Из соседней комнаты доносился голос Леонида, говорившего по телефону:
– Да, так и скажи им. Пусть напишут у себя за океанами, что у нас работают и изобретают не одиночки, а коллективы…
…Что? Их интересует, что может наделать искусственная шаровая молния величиной с булавочную головку? Сможет ли разрушить шестиэтажный дом? Скажи, что нас здесь этот вопрос не интересует. Человечество больше выиграет, если использует все виды энергии на мирное созидание… Конкретнее? Скажи им, и пусть у себя напишут, что мы попробуем использовать энергию шаровых молний для того, чтобы проделать тоннели в Уральских горах, под Азовским морем, соединить Заволжье мощными электро-передающими магистралями с Сибирью, растопить вечную мерзлоту в Заполярье. Еще конкретнее? Скажи, что одной шаровой молнии хватит на то, чтобы приводить в движение станки и машины большой текстильной фабрики в течение года. Скажи, что мы собираемся строить автомобили и самолеты с новыми молниемоторами. Пусть они приезжают и купят у нас такой автомобиль. Его не надо заправлять горючим. Он будет содержать энергию шаровой. Ее хватит на тридцать лет. Пусть разъезжают на здоровье. А через тридцать лет мы снова перезарядим мотор молниевой энергией. Что? Да, да, и многое другое… Откуда мы берем эту энергию? Ну, уж это дело наше… Что? Не успеваешь записывать?..
– Слышите, что он говорит? – тихо спросила меня Маша. – Он всегда такой. Он хочет будущее сделать настоящим.
– Он любит вас, Маша, – проговорила я.
– Да…
Маша задумалась. Я не смела задать ей вопросы, которые настойчиво просились на язык.
– Перстень сыграл такую роль в нашей жизни, – сказал Леонид, вернувшись от телефона, – что я раздумал дарить его Степану. Знаешь, Маша, я сам буду носить твой подарок…
– Хорошо, милый, – ответила Маша и надела перстень на палец мужу.
Леонид нежно поцеловал жену.
– Ты не устала?
Я поднялась и стала прощаться. Меня вежливо задержали, но не настаивали.
Маша сказала мужу с шутливой строгостью:
– Извинись, дорогой, перед Таней. Что это ты наговорил ей, когда встретил сегодня? Ведь ты же пошел ее встретить?
Я нашла в себе силы улыбнуться:
– О, я догадалась, что Леонид Михайлович шутит. Я узнала его сразу.
Возвращалась я в отель взволнованная и потрясенная.
Глупая, я даже чуточку поплакала! Хорошими, искренними слезами…
Донесся басистый призывный гудок парома.
Я поспешила на пристань, даже не умывшись. Пусть мои глаза заплаканы, пусть! Но скорей отсюда! Ничто теперь не связывало меня с этим городом.
Осенний безлунный вечер, помню, был тепел и тих.
На палубе я выбрала уютное местечко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21