те, никак не ожидая подобной наглости, не сводили глаз — и луков — с ярко подсвеченных людей Грагера. И еще одна неугаданная Гепардом мелочь: человек, пытающийся сейчас вызволить принца (экспромт, рожденный меньше часа назад безнадежностью и отчаянием), был не из Итилиенского полка, а из другого. Из Кирит-Унгольского.
...Надобно заметить, что полковая принадлежность сержанта Цэрлэга послужила в Дроздиных выселках предметом для весьма бурной дискуссии — как по сути, так и по форме. «У вас совсем крыша уехала, друг мой? — такова (или почти такова) была первая реакция Грагера, когда Тангорн вдруг предложил использовать для проникновения в Эмин-Арнен не одного из итилиенских рейнджеров, как они решили поначалу, а „заезжего профессионала“ из Мордора. — Орк есть орк, и вверять ему жизнь принца!.. Конечно, соблазнительно, что он ориентируется во внутренних помещениях форта — это еще с той поры, как они тут квартировали, да? — и к тому же умеет работать с замками... Но все же, черт побери, барон, — своими руками вводить в покои принца вооруженного мордорца...» «Я ручаюсь за этих ребят головой, — терпеливо объяснял Тангорн. — Хоть я и не вправе рассказать тебе об их миссии, но поверь: случилось так, что все мы — по крайней мере сейчас — сражаемся в одной команде против общего врага, и они не меньше нашего заинтересованы вырвать Фарамира из лап Белого отряда».
Впрочем, работа в разведке давно уже приучила Грагера к тому, что временное совпадение интересов рождает порою совершенно фантастические альянсы, а на вчерашнего врага сплошь и рядом можно полагаться крепче, чем на иного друга-приятеля. Кончилось тем, что он взял всю ответственность на себя и формально зачислил Цэрлэга — «на время проведения рейда в форт Эмин-Арнен» — в состав Итилиенского полка и вручил орокуэну соответствующую бумажку — на случай, если тот попадется в плен к Белым. Сержант в ответ только фыркнул — с захваченным орком церемониться не станут в любом случае, пускай уж лучше его повесят как мордорского диверсанта, а не как гондорского заговорщика, — однако Халаддин велел ему не умничать.
— ...И помните, сержант: при снятии часовых и всем таком прочем — никакого кровопролития! Считайте, что вы на учениях.
— Очень мило. А они понимают, что это — учения?
— Надеюсь, что да.
— Ясно. Значит, в случае чего меня вздернут на учебной веревке...
Говорят, будто в дальневосходных странах существует зловещая секта оборотней-ниньокве — супершпионов и суперубийц, способных внутренне перевоплощаться в животных, сохраняя при этом людское обличье. Воплотившись в геккона, ниньокве может вопреки всем законам физики лазить по гладкой вертикальной стене, став змеей — проскальзывает в любую щель, а будучи все же застигнут стражей — обращается в летучую мышь и улетает по воздуху. Цэрлэг искусством ниньокве отродясь не владел (что, кажется, втайне подозревал за ним Тангорн), однако командир разведвзвода кирит-унгольских егерей и безо всяких магических штучек умел многое.
Во всяком случае, к тому времени, когда поднятые по тревоге бойцы Белого отряда заняли свои позиции во дворе форта, он уже успел взобраться на одну из внешних галерей и теперь, сменив кошку на слесарный инструмент, занимался ведущей внутрь дверью. Навыками настоящего взломщика сержант не обладал, однако в работе по металлу кое-что смыслил, а любой эмин-арненский запор (сколько он помнил по прошлому году) запросто открывался при помощи складного ножа и пары кусков проволоки. Несколькими минутами спустя он уже бесшумно скользил по полутемным и совершенно пустым (все Белые наружи — весьма кстати!) коридорам форта; орокуэн никогда не жаловался на зрительную память и пространственную ориентацию, но чувствовал — отыскать «княжеские покои» в этом трехмерном лабиринте будет ох как непросто.
...Цэрлэг миновал почти треть пути — то неподвижно застывая перед углами, то молниеносно прошмыгивая через открытые пространства, то бочком семеня по ступенькам (так, чтобы не наступить на их могущую скрипнуть середку), — когда потаенный внутренний сторож, благодаря которому он только и сумел выжить в эти годы, опять — как и всегда — провел ему вдоль хребта своей ледяною ладошкой: «Берегись!!!» Он вжался спиною в стену и бочком, медленно и плавно, двинулся к маячившему в десятке ярдов впереди завороту коридора. Сзади никого не было видно, но чувство опасности оставалось близким и совершенно отчетливым; когда сержант ускользнул за спасительный поворот, он был насквозь мокрым от пота. Присев на корточки, он осторожно, почти на уровне пола, выставил за угол карманное зеркальце — коридор был по-прежнему пуст. Он подождал так несколько минут — ничего, а затем вдруг явственно почувствовал: опасность отдалилась, он больше не ощущает ее. Это, однако, ничуть его не успокоило, и он вновь двинулся вперед еще более настороженным и готовым к самому худшему.
...Когда Гепард засек краешком глаза мелькнувшую в глубине коридора тень, он точно так же влип в стену и мысленно выругался последними словами — все-таки прошляпили, дармоеды! Положение у капитана было, скажем прямо, не ахти: на все огромное здание — лишь трое часовых; один сторожил комнаты Фарамира с Йовин, другой — Берегонда, третий — вход в подвалы форта. Бежать за подмогою наружу? Тот может за это время выпустить принца, и они тут на пару наворочают таких дел, что потом век не расхлебаешь. Орать во всю мочь: «Тревога!» — еще того краше: наверняка канет в этот чертов лабиринт и изготовится там к бою, так что взять его можно будет, лишь основательно издырявив — что крайне нежелательно. Да, похоже, ничего не остается, кроме как двинуться за гостем самому и свинтить его теплым в рукопашной схватке один на один — благо по этой части Гепард мог бы дать фору кому угодно...
А приняв это решение, он внезапно ощутил забытое им чувство радостного возбуждения — ибо есть ли на свете более изысканная забава, чем охота на вооруженного человека?.. И тут же замер, изумленно прислушиваясь к себе: да, теперь сомнений не осталось — он вновь обретал эмоции! Значит, для всего этого есть строгая очередность... Сперва к нему вернулась память (правда, что с ним было до того, как он оказался во втором ряду серой фаланги, идущей по Пеленнорским полям, он не помнил по-прежнему), потом — способность к самостоятельным логическим решениям, затем он стал — как встарь — ощущать боль и усталость, а теперь вот появились и эмоции. Интересно, а не вернулась ли среди прочего способность ощущать страх?.. «Эдак я, пожалуй, и вправду стану человеком, — мысленно усмехнулся он. — Ну ладно, пора за работу».
Соваться прямо в тот коридор, по которому двигался лазутчик, он, разумеется, не стал: не исключено, что тот тоже его приметил и теперь поджидает за ближайшим углом. Лучше воспользоваться тем, что в этом форте хозяин все-таки он, так что можно передвигаться существенно быстрее противника: нет нужды замирать, прислушиваясь, перед каждым углом. Значит, можно идти кружным путем и все равно добраться до места первым... А до какого места?.. Если гость движется к комнате Фарамира (куда ж еще?), то надо встречать его на Площадке двух лестниц — тот ее никак не минует, и у него. Гепарда, будет не меньше трех минут, чтобы подготовиться к встрече.
Шеф контрразведки, как и предполагал, появился на площадке раньше чужака и теперь, сбросив плащ, дабы тот не стеснял движений, тщательнейшим образом выбирал место для засады. «Мне нужно перевоплотиться в собственную дичь... Так... Если тот не левша, то двигаться должен вдоль левой стены... А заглянул бы я за внезапно открывшуюся справа винтовую лестницу? Непременно... Так!.. Значит, я окажусь при этом спиной к этой нише? — точно... А ниша-то — прелесть, даже с пары ярдов не скажешь, что в ней может уместиться что-нибудь толще метлы... А вот мы еще этот светильничек погасим, она у нас в тенек уйдет... Да, вот теперь полный порядок, здесь я и встану. Итак, я здесь, а он, значит, в двух ярдах спиною ко мне. Ну что, рукоятью меча по затылку?.. Ч-черт, не хочется... Не могу понять отчего, но внутренний голос отчетливо протестует, а его в таких делах надо слушаться. Значит, руками... удушающий захват? Правой рукой — за волосы на затылке, рывок вниз, заламывая голову назад, одновременно пяткой сзади-сверху под опорное колено и внутренней костяшкой левого предплечья по оттянутому горлу. Да... надежно, но таким манером можно и пришибить насмерть — а покойники, как известно, народ неразговорчивый. Тогда — хадакодзиме, но тут хорошо бы, чтоб он сам открыл горло — например, пусть поглядит наверх... А как бы нам его заставить глядеть наверх? Думай, Гепардушка, думай...»
...Когда Цэрлэг достиг полутемного, странной конфигурации расширения коридора, в конце которого угадывались уходящие налево ступени, предощущение опасности вновь накатило на него, да так, что его буквально повело от озноба — неизвестный враг был где-то совсем рядом. С минуту он всматривался и вслушивался — ничего, затем двинулся вперед — шажок за шажком, абсолютно бесшумно («Черт, может, все же плюнуть на ихние запреты и вытащить ятаган?») — и вдруг замер как вкопанный: справа открылся широкий «отнорок», через который проходила еще одна лестница — винтовая, — и за этой лестницей явно что-то скрывалось. Он скользнул вперед вдоль левой стены, не сводя глаз с отнорка — ну, кто там еще? — и остановился, едва не расхохотавшись в голос. Ф-ф-фу!.. Да это же просто меч, прислоненный здесь, за лестницей, кем-то из Белых. Странное, однако, место для хранения личного оружия... Может, он и не прислонен вовсе — судя по положению, мог ненароком соскользнуть по лестнице сверху. А что это, кстати, там еще лежит, на верхней ступеньке?..
Внутренний сторож Цэрлэга успел заорать «Сзади!!!» лишь за неуловимую долю секунды до того, как руки врага бесшумно сомкнулись вокруг его шеи. Сержант успел только напрячь шейные мышцы — и это все. Гепард четко, как на тренировке, захватил его горло согнутой в локте правой рукой, затем правая кисть контрразведчика намертво легла на левый бицепс, а левая рычагом уперлась в затылок Цэрлэга, плюща хрящи гортани и пережимая сонные артерии. Хадакодзиме — неразрываемый удушающий захват. Привет.
ГЛАВА 28
Звучит банально, но все на свете имеет свою цену. Цена воина — это сколько времени и денег (что суть одно и то же) требуется на то, чтобы обучить, вооружить и экипировать нового — ему на замену. При этом для каждой эпохи существует своя пороговая величина, сверх которой увеличивать цену подготовки бойца бессмысленно: уровень некоего мастерства уже достигнут, а полной неуязвимости все равно не добьешься. И что толку тратить силы на превращение среднестатистического солдата в фехтовальщика экстра-класса, если это все равно не убережет его ни от арбалетной стрелы, ни от (что еще более обидно) кровавого поноса?
Взять хотя бы рукопашный бой. Штука куда как полезная, но для достижения совершенства здесь требуются годы непрерывных тренировок, а у солдата, мягко говоря, есть и иные обязанности. Выходов здесь может быть несколько; в мордорской армии, например, сочли, что человека следует обучить не более чем дюжине приемов — но зато уж эти комбинации движений должны быть вбиты ему в подкорку буквально до уровня коленного рефлекса. Конечно, всех на свете ситуаций не предусмотришь, но уж освобождение-то от заднего удушающего захвата в означенную дюжину входит однозначно.
Делай раз! — стремительный чечеточный притоп чуть назад: каблуком — по своду стопы противника, кроша ее по-птичьи хрупкие косточки, оплетенные нежнейшими нервными окончаниями. Делай два! — складываясь в коленях и чуть проворачиваясь в бедрах, заскользить из ослабшего от страшной боли захвата вниз и чуть вправо — до тех пор, пока нельзя будет резкой отмашкой назад всадить левый локоть ему в пах. Дальше уже — после того как руки его упадут к отбитым гениталиям — возможны варианты: Цэрлэга, к примеру, на «делай три!» учили наносить сдвоенный удар открытыми ладонями по ушам: конец барабанной перепонке, отключка гарантирована. Это вам не изысканный балет дальневосходных боевых искусств, где иероглифы поз — лишь нотная грамота для записи Музыки Сфер; это — мордорский рукопашный бой, тут все делают просто и всерьез.
Он первым делом опустился на колено и задрал веко шустрого сержанта Белого отряда (порядок, инструкция Грагера соблюдена — зрачок реагирует) — и лишь после этого позволил себе обессиленно привалиться к стене. Зажмурившись, заставил себя преодолеть боль и сглотнуть: хвала Единому — гортань цела. А если б у того оказалась при себе веревочная удавка? Тогда — точный шандец... «Как же это я так лопухнулся, а? Но главное — как он-то сумел меня вычислить?.. Постой, но тогда ведь и у дверей Фарамира меня уже должны поджидать с нетерпением...»
...Часовой-дунадан в коридоре, ведущем к «княжеским покоям» услыхал на лестнице тяжелые шаркающие шаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
...Надобно заметить, что полковая принадлежность сержанта Цэрлэга послужила в Дроздиных выселках предметом для весьма бурной дискуссии — как по сути, так и по форме. «У вас совсем крыша уехала, друг мой? — такова (или почти такова) была первая реакция Грагера, когда Тангорн вдруг предложил использовать для проникновения в Эмин-Арнен не одного из итилиенских рейнджеров, как они решили поначалу, а „заезжего профессионала“ из Мордора. — Орк есть орк, и вверять ему жизнь принца!.. Конечно, соблазнительно, что он ориентируется во внутренних помещениях форта — это еще с той поры, как они тут квартировали, да? — и к тому же умеет работать с замками... Но все же, черт побери, барон, — своими руками вводить в покои принца вооруженного мордорца...» «Я ручаюсь за этих ребят головой, — терпеливо объяснял Тангорн. — Хоть я и не вправе рассказать тебе об их миссии, но поверь: случилось так, что все мы — по крайней мере сейчас — сражаемся в одной команде против общего врага, и они не меньше нашего заинтересованы вырвать Фарамира из лап Белого отряда».
Впрочем, работа в разведке давно уже приучила Грагера к тому, что временное совпадение интересов рождает порою совершенно фантастические альянсы, а на вчерашнего врага сплошь и рядом можно полагаться крепче, чем на иного друга-приятеля. Кончилось тем, что он взял всю ответственность на себя и формально зачислил Цэрлэга — «на время проведения рейда в форт Эмин-Арнен» — в состав Итилиенского полка и вручил орокуэну соответствующую бумажку — на случай, если тот попадется в плен к Белым. Сержант в ответ только фыркнул — с захваченным орком церемониться не станут в любом случае, пускай уж лучше его повесят как мордорского диверсанта, а не как гондорского заговорщика, — однако Халаддин велел ему не умничать.
— ...И помните, сержант: при снятии часовых и всем таком прочем — никакого кровопролития! Считайте, что вы на учениях.
— Очень мило. А они понимают, что это — учения?
— Надеюсь, что да.
— Ясно. Значит, в случае чего меня вздернут на учебной веревке...
Говорят, будто в дальневосходных странах существует зловещая секта оборотней-ниньокве — супершпионов и суперубийц, способных внутренне перевоплощаться в животных, сохраняя при этом людское обличье. Воплотившись в геккона, ниньокве может вопреки всем законам физики лазить по гладкой вертикальной стене, став змеей — проскальзывает в любую щель, а будучи все же застигнут стражей — обращается в летучую мышь и улетает по воздуху. Цэрлэг искусством ниньокве отродясь не владел (что, кажется, втайне подозревал за ним Тангорн), однако командир разведвзвода кирит-унгольских егерей и безо всяких магических штучек умел многое.
Во всяком случае, к тому времени, когда поднятые по тревоге бойцы Белого отряда заняли свои позиции во дворе форта, он уже успел взобраться на одну из внешних галерей и теперь, сменив кошку на слесарный инструмент, занимался ведущей внутрь дверью. Навыками настоящего взломщика сержант не обладал, однако в работе по металлу кое-что смыслил, а любой эмин-арненский запор (сколько он помнил по прошлому году) запросто открывался при помощи складного ножа и пары кусков проволоки. Несколькими минутами спустя он уже бесшумно скользил по полутемным и совершенно пустым (все Белые наружи — весьма кстати!) коридорам форта; орокуэн никогда не жаловался на зрительную память и пространственную ориентацию, но чувствовал — отыскать «княжеские покои» в этом трехмерном лабиринте будет ох как непросто.
...Цэрлэг миновал почти треть пути — то неподвижно застывая перед углами, то молниеносно прошмыгивая через открытые пространства, то бочком семеня по ступенькам (так, чтобы не наступить на их могущую скрипнуть середку), — когда потаенный внутренний сторож, благодаря которому он только и сумел выжить в эти годы, опять — как и всегда — провел ему вдоль хребта своей ледяною ладошкой: «Берегись!!!» Он вжался спиною в стену и бочком, медленно и плавно, двинулся к маячившему в десятке ярдов впереди завороту коридора. Сзади никого не было видно, но чувство опасности оставалось близким и совершенно отчетливым; когда сержант ускользнул за спасительный поворот, он был насквозь мокрым от пота. Присев на корточки, он осторожно, почти на уровне пола, выставил за угол карманное зеркальце — коридор был по-прежнему пуст. Он подождал так несколько минут — ничего, а затем вдруг явственно почувствовал: опасность отдалилась, он больше не ощущает ее. Это, однако, ничуть его не успокоило, и он вновь двинулся вперед еще более настороженным и готовым к самому худшему.
...Когда Гепард засек краешком глаза мелькнувшую в глубине коридора тень, он точно так же влип в стену и мысленно выругался последними словами — все-таки прошляпили, дармоеды! Положение у капитана было, скажем прямо, не ахти: на все огромное здание — лишь трое часовых; один сторожил комнаты Фарамира с Йовин, другой — Берегонда, третий — вход в подвалы форта. Бежать за подмогою наружу? Тот может за это время выпустить принца, и они тут на пару наворочают таких дел, что потом век не расхлебаешь. Орать во всю мочь: «Тревога!» — еще того краше: наверняка канет в этот чертов лабиринт и изготовится там к бою, так что взять его можно будет, лишь основательно издырявив — что крайне нежелательно. Да, похоже, ничего не остается, кроме как двинуться за гостем самому и свинтить его теплым в рукопашной схватке один на один — благо по этой части Гепард мог бы дать фору кому угодно...
А приняв это решение, он внезапно ощутил забытое им чувство радостного возбуждения — ибо есть ли на свете более изысканная забава, чем охота на вооруженного человека?.. И тут же замер, изумленно прислушиваясь к себе: да, теперь сомнений не осталось — он вновь обретал эмоции! Значит, для всего этого есть строгая очередность... Сперва к нему вернулась память (правда, что с ним было до того, как он оказался во втором ряду серой фаланги, идущей по Пеленнорским полям, он не помнил по-прежнему), потом — способность к самостоятельным логическим решениям, затем он стал — как встарь — ощущать боль и усталость, а теперь вот появились и эмоции. Интересно, а не вернулась ли среди прочего способность ощущать страх?.. «Эдак я, пожалуй, и вправду стану человеком, — мысленно усмехнулся он. — Ну ладно, пора за работу».
Соваться прямо в тот коридор, по которому двигался лазутчик, он, разумеется, не стал: не исключено, что тот тоже его приметил и теперь поджидает за ближайшим углом. Лучше воспользоваться тем, что в этом форте хозяин все-таки он, так что можно передвигаться существенно быстрее противника: нет нужды замирать, прислушиваясь, перед каждым углом. Значит, можно идти кружным путем и все равно добраться до места первым... А до какого места?.. Если гость движется к комнате Фарамира (куда ж еще?), то надо встречать его на Площадке двух лестниц — тот ее никак не минует, и у него. Гепарда, будет не меньше трех минут, чтобы подготовиться к встрече.
Шеф контрразведки, как и предполагал, появился на площадке раньше чужака и теперь, сбросив плащ, дабы тот не стеснял движений, тщательнейшим образом выбирал место для засады. «Мне нужно перевоплотиться в собственную дичь... Так... Если тот не левша, то двигаться должен вдоль левой стены... А заглянул бы я за внезапно открывшуюся справа винтовую лестницу? Непременно... Так!.. Значит, я окажусь при этом спиной к этой нише? — точно... А ниша-то — прелесть, даже с пары ярдов не скажешь, что в ней может уместиться что-нибудь толще метлы... А вот мы еще этот светильничек погасим, она у нас в тенек уйдет... Да, вот теперь полный порядок, здесь я и встану. Итак, я здесь, а он, значит, в двух ярдах спиною ко мне. Ну что, рукоятью меча по затылку?.. Ч-черт, не хочется... Не могу понять отчего, но внутренний голос отчетливо протестует, а его в таких делах надо слушаться. Значит, руками... удушающий захват? Правой рукой — за волосы на затылке, рывок вниз, заламывая голову назад, одновременно пяткой сзади-сверху под опорное колено и внутренней костяшкой левого предплечья по оттянутому горлу. Да... надежно, но таким манером можно и пришибить насмерть — а покойники, как известно, народ неразговорчивый. Тогда — хадакодзиме, но тут хорошо бы, чтоб он сам открыл горло — например, пусть поглядит наверх... А как бы нам его заставить глядеть наверх? Думай, Гепардушка, думай...»
...Когда Цэрлэг достиг полутемного, странной конфигурации расширения коридора, в конце которого угадывались уходящие налево ступени, предощущение опасности вновь накатило на него, да так, что его буквально повело от озноба — неизвестный враг был где-то совсем рядом. С минуту он всматривался и вслушивался — ничего, затем двинулся вперед — шажок за шажком, абсолютно бесшумно («Черт, может, все же плюнуть на ихние запреты и вытащить ятаган?») — и вдруг замер как вкопанный: справа открылся широкий «отнорок», через который проходила еще одна лестница — винтовая, — и за этой лестницей явно что-то скрывалось. Он скользнул вперед вдоль левой стены, не сводя глаз с отнорка — ну, кто там еще? — и остановился, едва не расхохотавшись в голос. Ф-ф-фу!.. Да это же просто меч, прислоненный здесь, за лестницей, кем-то из Белых. Странное, однако, место для хранения личного оружия... Может, он и не прислонен вовсе — судя по положению, мог ненароком соскользнуть по лестнице сверху. А что это, кстати, там еще лежит, на верхней ступеньке?..
Внутренний сторож Цэрлэга успел заорать «Сзади!!!» лишь за неуловимую долю секунды до того, как руки врага бесшумно сомкнулись вокруг его шеи. Сержант успел только напрячь шейные мышцы — и это все. Гепард четко, как на тренировке, захватил его горло согнутой в локте правой рукой, затем правая кисть контрразведчика намертво легла на левый бицепс, а левая рычагом уперлась в затылок Цэрлэга, плюща хрящи гортани и пережимая сонные артерии. Хадакодзиме — неразрываемый удушающий захват. Привет.
ГЛАВА 28
Звучит банально, но все на свете имеет свою цену. Цена воина — это сколько времени и денег (что суть одно и то же) требуется на то, чтобы обучить, вооружить и экипировать нового — ему на замену. При этом для каждой эпохи существует своя пороговая величина, сверх которой увеличивать цену подготовки бойца бессмысленно: уровень некоего мастерства уже достигнут, а полной неуязвимости все равно не добьешься. И что толку тратить силы на превращение среднестатистического солдата в фехтовальщика экстра-класса, если это все равно не убережет его ни от арбалетной стрелы, ни от (что еще более обидно) кровавого поноса?
Взять хотя бы рукопашный бой. Штука куда как полезная, но для достижения совершенства здесь требуются годы непрерывных тренировок, а у солдата, мягко говоря, есть и иные обязанности. Выходов здесь может быть несколько; в мордорской армии, например, сочли, что человека следует обучить не более чем дюжине приемов — но зато уж эти комбинации движений должны быть вбиты ему в подкорку буквально до уровня коленного рефлекса. Конечно, всех на свете ситуаций не предусмотришь, но уж освобождение-то от заднего удушающего захвата в означенную дюжину входит однозначно.
Делай раз! — стремительный чечеточный притоп чуть назад: каблуком — по своду стопы противника, кроша ее по-птичьи хрупкие косточки, оплетенные нежнейшими нервными окончаниями. Делай два! — складываясь в коленях и чуть проворачиваясь в бедрах, заскользить из ослабшего от страшной боли захвата вниз и чуть вправо — до тех пор, пока нельзя будет резкой отмашкой назад всадить левый локоть ему в пах. Дальше уже — после того как руки его упадут к отбитым гениталиям — возможны варианты: Цэрлэга, к примеру, на «делай три!» учили наносить сдвоенный удар открытыми ладонями по ушам: конец барабанной перепонке, отключка гарантирована. Это вам не изысканный балет дальневосходных боевых искусств, где иероглифы поз — лишь нотная грамота для записи Музыки Сфер; это — мордорский рукопашный бой, тут все делают просто и всерьез.
Он первым делом опустился на колено и задрал веко шустрого сержанта Белого отряда (порядок, инструкция Грагера соблюдена — зрачок реагирует) — и лишь после этого позволил себе обессиленно привалиться к стене. Зажмурившись, заставил себя преодолеть боль и сглотнуть: хвала Единому — гортань цела. А если б у того оказалась при себе веревочная удавка? Тогда — точный шандец... «Как же это я так лопухнулся, а? Но главное — как он-то сумел меня вычислить?.. Постой, но тогда ведь и у дверей Фарамира меня уже должны поджидать с нетерпением...»
...Часовой-дунадан в коридоре, ведущем к «княжеским покоям» услыхал на лестнице тяжелые шаркающие шаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67