Все невероятно грязное. На столике – шесть бутылок вина, три из них пустые. На пыльном подоконнике – ваза с давно засохшими гвоздиками. На стенах разводы, на полу сигаретный пепел.
На широкой ручке одного из кресел стояла большая пепельница, набитая окурками. Среди них были три окурка чируток. Я осмотрел один из них. Он казался братом-близнецом окурка, который я нашел на скале. Я спрятал его в карман.
У стены стоял расшатанный письменный стол, на крышке которого громоздилась кипа пожелтевших газет, киножурналов и постеров с голыми девицами.
Я начал вытягивать ящик за ящиком и исследовал их содержимое. Обычный мусор и всяческая дребедень, которая накапливается в ящиках письменных столов, если их никогда не чистят. Но в нижнем я обнаружил небольшую дорожную сумку. В самолетах компании ТВА во время ночного полета пассажирам выдают постельные принадлежности, упакованные в такие сумки.
Сумка была пуста, если не считать какой-то скомканной бумажки. Я разгладил ее – это был авиабилет на обратный рейс Рим – Нью-Йорк четырехмесячной давности, выписанный на имя Карло Манчини. Несколько секунд я сосредоточенно разглядывал билет. Вот доказательство, что Карло был в Нью-Йорке до того, как Элен выехала оттуда в Рим. Имеет ли это какое-то значение? Встречались ли они в Нью-Йорке?
Я спрятал билет в бумажник и вернул сумку в ящик. В квартире я провел еще полчаса, но не обнаружил больше ничего интересного и, естественно, не нашел своей записки Элен.
Я был рад снова очутиться под дождем, на свежем воздухе. Сарти заметно нервничал.
– Я еле вас дождался, – сказал он. – Что вы там делали так долго?
Я был слишком занят своими мыслями, чтобы волноваться по поводу его нервной системы. Я повторил насчет встречи в десять утра в Пресс-клубе и оставил его.
Перед тем, как вернуться домой, я послал Джеку Мартину, нью-йоркскому криминальному хроникеру из «Уэстерн Телеграмм» следующую телеграмму:
«Срочно вышли любую информацию, какую только найдешь, на Карло Манчини: волосы темные, черты лица крупные, высок, широкоплеч, на щеке зигзагообразный шрам. Позвоню в воскресенье. Очень важно и срочно. Доусон».
Мартин в своем деле собаку съел. Что бы там ни происходило с Карло в Нью-Йорке, Мартин это узнает.
Глава 10
I
На следующее утро в десять часов я первым делом отправился в Пресс-клуб. Сарти сидел в углу кофейного бара, вертел в руках свою немыслимую шляпу и пустым взглядом пялился на противоположную стену.
Я провел его в более укромный уголок и усадил в удобное кресло. В руках у него кроме шляпы был кожаный портфель, который он положил на колени. От него исходил такой запах, что его можно было, по-моему, с успехом применять для истребления мух в помещениях.
– Итак, что нового?
– Я действовал в соответствии с вашими указаниями, – проговорил он, раскрывая свой портфель. – И поручил десяти своим сыщикам порыться, насколько это возможно, в прошлом синьорины Чалмерс. Их рапорты еще не пришли, но я получил немало сведений и из других источников. – Сарти дернул себя за ухо и нервно заерзал, явно испытывая неловкость. – Знаете, всегда есть вероятность в процессе дознания натолкнуться на… э-ээ… очень неприятные факты. Чтобы мой рапорт не был для вас слишком ошеломляющим, я сначала вкратце перечислю все, что мне удалось установить.
– Валяйте. Я более или менее подготовлен к тому, что именно вы мне собираетесь рассказать. Конечно, это конфиденциальные сведения. Однако нервы у меня достаточно крепкие. Просто, синьорина – дочь очень влиятельного человека, так что опрометчивость тут недопустима.
– Я все это прекрасно понимаю, синьор. – Сарти выглядел совершенно несчастным. – Понимаете, лейтенант Карлотти работает в том же направлении. Так что очень скоро он будет располагать теми же данными, что и я. Если быть точным, то ровно через три дня.
Я даже рот приоткрыл.
– Откуда вам это известно?
Но Сарти уже приступил к изложению самих фактов.
– Возможно, вы в курсе того, что синьорина была наркоманкой. Отец ее ограничивал в средствах, а ей требовалось много денег, чтобы покупать наркотики. К моему сожалению, должен сообщить, что средства она добывала, шантажируя мужчин, чьими любовницами она состояла…
Тут я подумал, а не обнаружил ли он, что я был кандидатом на роль очередной жертвы.
– Понятно. Я это предполагал. Но вы мне не ответили, каким образом Карлотти…
– Не торопитесь, синьор. Я подойду к этому в свое время. В моем досье имеется список мужчин, которые платили за свою неосторожность и легкомыслие. Я его вам оставлю, чтобы вы имели возможность познакомиться на досуге.
Он посмотрел на меня так красноречиво, что я больше не сомневался – мое имя тоже фигурирует в списке. Закурив, я предложил ему сигарету и спросил:
– Как вы достали эти сведения?
– Я получил список у синьора Верони, частного детектива, который работает иногда на полицию. Ему приходится дорого платить, но когда клиент требует срочных сведений, я обращаюсь к нему.
– Ну, а он откуда их взял?
– Ему было поручено вести наблюдение за действиями синьорины с того времени, как она приехала в Рим. Он приставил к ней двух своих детективов.
Я был потрясен.
– В Сорренто они тоже за ней следили?
– Увы, на этот счет у них не было распоряжений. Сфера действия Верони – Рим.
– От кого же он получил эти указания?
– Вы понимаете, что это Верони мне не сказал. И эти строго конфиденциальные сведения он согласился мне сообщить лишь по старой дружбе с тем условием, что дальше меня они не пойдут. Под честное слово.
– Тем не менее вы уже нарушили это свое честное слово, – сказал я нетерпеливо. – Так что мешает вам пойти дальше и не назвать мне имя нанимателя синьора Верони?
Он пожал плечами.
– Ничего, синьор, кроме того факта, что Верони мне его не сказал.
Я вздохнул.
– Понятно. Вы сказали, что Карлотти получит эти же сведения через три дня? Откуда?
– От Верони. Это я упросил его подождать еще три дня.
– Почему он сообщит их Карлотти?
– Потому что он считает, что синьорину убили. Частные детективы всегда помогают полиции, потому что только в контакте с ней они могут рассчитывать на успех.
– Для чего же вы попросили три дня?
Он немного замялся.
– Если бы вы прочитали список, вы не стали бы меня этом спрашивать. Вы – мой клиент, вот я и подумал, что за эти три дня вы, возможно, захотите что-нибудь предпринять.
– Иными словами, мое имя тоже фигурирует в этом списке, да?
– Да, синьор. Известно, что вы тоже ездили в Неаполь в день ее смерти, что дважды побывали ночью у нее на квартире, что она звонила к вам в контору с просьбой купить какую-то деталь к кинокамере и привезти ее в Сорренто. При этом она назвалась миссис Дуглас Шеррард. Верони установил подслушивающий аппарат на вашей линии.
Вот тогда я почувствовал, что погиб.
– И Верони сообщит все эти сведения полиции?
Сарти посмотрел на меня так, как будто собирался заплакать.
– Он считает это своей обязанностью. Не говоря уже о том, что у него могут быть очень крепкие неприятности, если он скроет столько важных сведений от полиции. Дело ведь идет об убийстве. Его могут обвинить в соучастии.
– И, несмотря на это, он готов дать мне три дня?
Сарти кивнул головой.
– Мне удалось уговорить его, синьор.
Я посмотрел на него, как кролик на удава. Кажется, я влип окончательно и бесповоротно. Если Карлотти узнает, что Дуглас Шеррард – это я, ему не понадобится даже моя проклятая записка Элен. Он просто нажмет на меня, и рано или поздно я расколюсь. Я не питал иллюзий, что смогу выскользнуть из рук Карлотти, если у него будут сведения, собранные Верони.
– Может, вам лучше прочесть список, синьор? – сказал Сарти. В глаза мне он не смотрел. От него исходила аура печального сочувствия. Как от гробовщика. – Тогда, – продолжал он, – мы еще поговорим. Может, у вас будут для меня какие-нибудь инструкции.
Что-то мерзкое скрывалось за его словами, но я не мог уловить, что именно.
– Давайте, – сказал я. – Если вы не торопитесь, можете посидеть здесь. Полчаса подождете?
– Конечно, синьор, – сказал он, извлек из портфеля пачку бумаг и вручил мне. – Я не тороплюсь.
Я взял бумаги и прошел по коридору в коктейль-бар. В это время дня, да еще в воскресенье, там, как правило, было пусто. Да, никого. Кроме бармена, разумеется, одарившего меня унылым взглядом, в котором читалось: «И какого черта ты сюда приперся в такое время?» Я заказал двойное виски и присел в темном углу. Виски я выпил, как воду. Оно несколько притупило чувства, но не погасило страх.
Я прочел около двадцати страниц аккуратно отпечатанного текста. Там было что-то около пятнадцати фамилий, большинство из них знакомые. Открывал список Джузеппе Френци, мое имя торчало где-то в середине. Все было в этом списке: даты, когда Элен проводила ночи с Френци, время, когда он звонил ей домой, ночи, которые она проводила с другими. Все это я опустил и принялся изучать то, что касалось меня самого. Сарти не врал, когда утверждал, что Верони и его люди ни на секунду не выпускали Элен из виду. Каждая наша встреча была хронометрирована. Каждое слово, сказанное нами в телефонном разговоре, было запротоколировано. По некоторым деталям из разговоров Элен с другими людьми становилось очевидно, что я был намечен в качестве очередной жертвы шантажа.
Три дня! Сумею я за это время найти доказательства, что убийца Элен – Карло? Может, лучше честно выложить все Карлотти? Пусть он докапывается… Ну да, поверит он мне, как же… Нет, это не выход.
Тут вдруг я отметил некую несообразность. В бумагах не было ни единого упоминания о Карло или Мире Зетти. Уж если Элен накорябала телефон Миры на стене, то, значит, хоть раз ей должна была позвонить. Так в чем дело? Может, Верони регистрировал только разговоры с жертвами шантажа? Но неужели в разговорах Элен с Карло или Мирой не было решительно ничего достойного внимания?
Несколько минут я размышлял над этим, потом попросил у бармена телефонный справочник города Рима. Он вручил его мне, как будто делал черт знает какое одолжение, и заодно спросил – не хочу ли я еще выпить. Я сказал, что пока не надо.
В справочнике детектива Верони не оказалось. Это, конечно, еще ничего не означало. Это могло быть псевдонимом. Рядом с баром находилась телефонная будка, оттуда я позвонил Джиму Мэтьюсу. Проснулся он не сразу.
– Ради всего святого! – заорал он в трубку. – Ты что – сдурел? Воскресенье ведь! Я лег в четыре утра!
– Кончай трепаться! Нужна информация. Ты когда-нибудь слышал о некоем Верони, частном детективе, который берется только за особо сложные дела, и чьи услуги стоят очень дорого?
– Нет, – ответил Мэтьюс, – не слышал. Должно быть, ты спутал имя. Я знаю всех частных ищеек в этом городе. Такого среди них нет.
– Ты в этом уверен?
– Абсолютно.
– Спасибо, Джим. Извини, что разбудил. – Я повесил трубку прежде, чем он снова начал ругаться.
Я сказал бармену, что передумал насчет выпивки, отнес виски на свой столик и еще раз внимательно изучил отчет детектива Верони. Из пятнадцати человек, которых шантажировала Элен, только у меня одного была не только причина убить ее, но и возможность это сделать.
Я еще минут пять прокручивал в мозгу разные варианты, потом допил виски и вернулся в кофейный бар. Сарти сидел там, где я его оставил, и все так же с печальном видом вертел в руках шляпу. Он поднялся, когда я вошел в комнату, и снова уселся только после меня.
– Спасибо, что дали мне это прочесть, – сказал я, протягивая ему документы.
Он отшатнулся от них, как от гадюки.
– Это для вас, синьор. Мне они без надобности.
– Да, конечно. Я просто не подумал. – Я свернул бумаги и запихнул во внутренний карман пиджака. – А у синьора Верони, конечно же, есть копия?
– Боюсь, что да.
Я закурил сигарету. Больше я не боялся. Все было ясно.
– Скажите, а синьор Верони богатый человек? – спросил я.
Сарти поднял на меня черные, налитые кровью глаза и посмотрел испытующе.
– Частный детектив не может быть богат, синьор, – ответил он. – Месяц ты работаешь, а потом, может, полгода ждешь у моря погоды. Я бы сказал, что синьор Верони сейчас на мели.
– Так не заключить ли нам с ним сделку?
Сарти задумался. Он почесал лысину и с мрачной серьезностью созерцал бронзовую пепельницу, стоящую на столике перед ним.
– В каком смысле… сделку, синьор?
– Ну, допустим, я выкуплю его экземпляры отчета. Вы ведь читали его?
– Да, синьор, я прочел.
– Вы понимаете, если эти бумаги попадут в руки Карлотти, то ведь он может подумать, что это я погубил бедняжку синьорину.
Судя по лицу Сарти, он был готов разрыдаться.
– Да, синьор, к несчастью, и у меня сложилось такое впечатление от чтения этих бумаг. Именно поэтому я уговорил синьора Верони ничего не предпринимать в течение трех дней.
– Как вы думаете, высокоморальное чувство долга не позволит синьору Верони заключить со мной сделку?
Сарти пожал плечами.
– В моей работе, синьор, главное – видеть перспективу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
На широкой ручке одного из кресел стояла большая пепельница, набитая окурками. Среди них были три окурка чируток. Я осмотрел один из них. Он казался братом-близнецом окурка, который я нашел на скале. Я спрятал его в карман.
У стены стоял расшатанный письменный стол, на крышке которого громоздилась кипа пожелтевших газет, киножурналов и постеров с голыми девицами.
Я начал вытягивать ящик за ящиком и исследовал их содержимое. Обычный мусор и всяческая дребедень, которая накапливается в ящиках письменных столов, если их никогда не чистят. Но в нижнем я обнаружил небольшую дорожную сумку. В самолетах компании ТВА во время ночного полета пассажирам выдают постельные принадлежности, упакованные в такие сумки.
Сумка была пуста, если не считать какой-то скомканной бумажки. Я разгладил ее – это был авиабилет на обратный рейс Рим – Нью-Йорк четырехмесячной давности, выписанный на имя Карло Манчини. Несколько секунд я сосредоточенно разглядывал билет. Вот доказательство, что Карло был в Нью-Йорке до того, как Элен выехала оттуда в Рим. Имеет ли это какое-то значение? Встречались ли они в Нью-Йорке?
Я спрятал билет в бумажник и вернул сумку в ящик. В квартире я провел еще полчаса, но не обнаружил больше ничего интересного и, естественно, не нашел своей записки Элен.
Я был рад снова очутиться под дождем, на свежем воздухе. Сарти заметно нервничал.
– Я еле вас дождался, – сказал он. – Что вы там делали так долго?
Я был слишком занят своими мыслями, чтобы волноваться по поводу его нервной системы. Я повторил насчет встречи в десять утра в Пресс-клубе и оставил его.
Перед тем, как вернуться домой, я послал Джеку Мартину, нью-йоркскому криминальному хроникеру из «Уэстерн Телеграмм» следующую телеграмму:
«Срочно вышли любую информацию, какую только найдешь, на Карло Манчини: волосы темные, черты лица крупные, высок, широкоплеч, на щеке зигзагообразный шрам. Позвоню в воскресенье. Очень важно и срочно. Доусон».
Мартин в своем деле собаку съел. Что бы там ни происходило с Карло в Нью-Йорке, Мартин это узнает.
Глава 10
I
На следующее утро в десять часов я первым делом отправился в Пресс-клуб. Сарти сидел в углу кофейного бара, вертел в руках свою немыслимую шляпу и пустым взглядом пялился на противоположную стену.
Я провел его в более укромный уголок и усадил в удобное кресло. В руках у него кроме шляпы был кожаный портфель, который он положил на колени. От него исходил такой запах, что его можно было, по-моему, с успехом применять для истребления мух в помещениях.
– Итак, что нового?
– Я действовал в соответствии с вашими указаниями, – проговорил он, раскрывая свой портфель. – И поручил десяти своим сыщикам порыться, насколько это возможно, в прошлом синьорины Чалмерс. Их рапорты еще не пришли, но я получил немало сведений и из других источников. – Сарти дернул себя за ухо и нервно заерзал, явно испытывая неловкость. – Знаете, всегда есть вероятность в процессе дознания натолкнуться на… э-ээ… очень неприятные факты. Чтобы мой рапорт не был для вас слишком ошеломляющим, я сначала вкратце перечислю все, что мне удалось установить.
– Валяйте. Я более или менее подготовлен к тому, что именно вы мне собираетесь рассказать. Конечно, это конфиденциальные сведения. Однако нервы у меня достаточно крепкие. Просто, синьорина – дочь очень влиятельного человека, так что опрометчивость тут недопустима.
– Я все это прекрасно понимаю, синьор. – Сарти выглядел совершенно несчастным. – Понимаете, лейтенант Карлотти работает в том же направлении. Так что очень скоро он будет располагать теми же данными, что и я. Если быть точным, то ровно через три дня.
Я даже рот приоткрыл.
– Откуда вам это известно?
Но Сарти уже приступил к изложению самих фактов.
– Возможно, вы в курсе того, что синьорина была наркоманкой. Отец ее ограничивал в средствах, а ей требовалось много денег, чтобы покупать наркотики. К моему сожалению, должен сообщить, что средства она добывала, шантажируя мужчин, чьими любовницами она состояла…
Тут я подумал, а не обнаружил ли он, что я был кандидатом на роль очередной жертвы.
– Понятно. Я это предполагал. Но вы мне не ответили, каким образом Карлотти…
– Не торопитесь, синьор. Я подойду к этому в свое время. В моем досье имеется список мужчин, которые платили за свою неосторожность и легкомыслие. Я его вам оставлю, чтобы вы имели возможность познакомиться на досуге.
Он посмотрел на меня так красноречиво, что я больше не сомневался – мое имя тоже фигурирует в списке. Закурив, я предложил ему сигарету и спросил:
– Как вы достали эти сведения?
– Я получил список у синьора Верони, частного детектива, который работает иногда на полицию. Ему приходится дорого платить, но когда клиент требует срочных сведений, я обращаюсь к нему.
– Ну, а он откуда их взял?
– Ему было поручено вести наблюдение за действиями синьорины с того времени, как она приехала в Рим. Он приставил к ней двух своих детективов.
Я был потрясен.
– В Сорренто они тоже за ней следили?
– Увы, на этот счет у них не было распоряжений. Сфера действия Верони – Рим.
– От кого же он получил эти указания?
– Вы понимаете, что это Верони мне не сказал. И эти строго конфиденциальные сведения он согласился мне сообщить лишь по старой дружбе с тем условием, что дальше меня они не пойдут. Под честное слово.
– Тем не менее вы уже нарушили это свое честное слово, – сказал я нетерпеливо. – Так что мешает вам пойти дальше и не назвать мне имя нанимателя синьора Верони?
Он пожал плечами.
– Ничего, синьор, кроме того факта, что Верони мне его не сказал.
Я вздохнул.
– Понятно. Вы сказали, что Карлотти получит эти же сведения через три дня? Откуда?
– От Верони. Это я упросил его подождать еще три дня.
– Почему он сообщит их Карлотти?
– Потому что он считает, что синьорину убили. Частные детективы всегда помогают полиции, потому что только в контакте с ней они могут рассчитывать на успех.
– Для чего же вы попросили три дня?
Он немного замялся.
– Если бы вы прочитали список, вы не стали бы меня этом спрашивать. Вы – мой клиент, вот я и подумал, что за эти три дня вы, возможно, захотите что-нибудь предпринять.
– Иными словами, мое имя тоже фигурирует в этом списке, да?
– Да, синьор. Известно, что вы тоже ездили в Неаполь в день ее смерти, что дважды побывали ночью у нее на квартире, что она звонила к вам в контору с просьбой купить какую-то деталь к кинокамере и привезти ее в Сорренто. При этом она назвалась миссис Дуглас Шеррард. Верони установил подслушивающий аппарат на вашей линии.
Вот тогда я почувствовал, что погиб.
– И Верони сообщит все эти сведения полиции?
Сарти посмотрел на меня так, как будто собирался заплакать.
– Он считает это своей обязанностью. Не говоря уже о том, что у него могут быть очень крепкие неприятности, если он скроет столько важных сведений от полиции. Дело ведь идет об убийстве. Его могут обвинить в соучастии.
– И, несмотря на это, он готов дать мне три дня?
Сарти кивнул головой.
– Мне удалось уговорить его, синьор.
Я посмотрел на него, как кролик на удава. Кажется, я влип окончательно и бесповоротно. Если Карлотти узнает, что Дуглас Шеррард – это я, ему не понадобится даже моя проклятая записка Элен. Он просто нажмет на меня, и рано или поздно я расколюсь. Я не питал иллюзий, что смогу выскользнуть из рук Карлотти, если у него будут сведения, собранные Верони.
– Может, вам лучше прочесть список, синьор? – сказал Сарти. В глаза мне он не смотрел. От него исходила аура печального сочувствия. Как от гробовщика. – Тогда, – продолжал он, – мы еще поговорим. Может, у вас будут для меня какие-нибудь инструкции.
Что-то мерзкое скрывалось за его словами, но я не мог уловить, что именно.
– Давайте, – сказал я. – Если вы не торопитесь, можете посидеть здесь. Полчаса подождете?
– Конечно, синьор, – сказал он, извлек из портфеля пачку бумаг и вручил мне. – Я не тороплюсь.
Я взял бумаги и прошел по коридору в коктейль-бар. В это время дня, да еще в воскресенье, там, как правило, было пусто. Да, никого. Кроме бармена, разумеется, одарившего меня унылым взглядом, в котором читалось: «И какого черта ты сюда приперся в такое время?» Я заказал двойное виски и присел в темном углу. Виски я выпил, как воду. Оно несколько притупило чувства, но не погасило страх.
Я прочел около двадцати страниц аккуратно отпечатанного текста. Там было что-то около пятнадцати фамилий, большинство из них знакомые. Открывал список Джузеппе Френци, мое имя торчало где-то в середине. Все было в этом списке: даты, когда Элен проводила ночи с Френци, время, когда он звонил ей домой, ночи, которые она проводила с другими. Все это я опустил и принялся изучать то, что касалось меня самого. Сарти не врал, когда утверждал, что Верони и его люди ни на секунду не выпускали Элен из виду. Каждая наша встреча была хронометрирована. Каждое слово, сказанное нами в телефонном разговоре, было запротоколировано. По некоторым деталям из разговоров Элен с другими людьми становилось очевидно, что я был намечен в качестве очередной жертвы шантажа.
Три дня! Сумею я за это время найти доказательства, что убийца Элен – Карло? Может, лучше честно выложить все Карлотти? Пусть он докапывается… Ну да, поверит он мне, как же… Нет, это не выход.
Тут вдруг я отметил некую несообразность. В бумагах не было ни единого упоминания о Карло или Мире Зетти. Уж если Элен накорябала телефон Миры на стене, то, значит, хоть раз ей должна была позвонить. Так в чем дело? Может, Верони регистрировал только разговоры с жертвами шантажа? Но неужели в разговорах Элен с Карло или Мирой не было решительно ничего достойного внимания?
Несколько минут я размышлял над этим, потом попросил у бармена телефонный справочник города Рима. Он вручил его мне, как будто делал черт знает какое одолжение, и заодно спросил – не хочу ли я еще выпить. Я сказал, что пока не надо.
В справочнике детектива Верони не оказалось. Это, конечно, еще ничего не означало. Это могло быть псевдонимом. Рядом с баром находилась телефонная будка, оттуда я позвонил Джиму Мэтьюсу. Проснулся он не сразу.
– Ради всего святого! – заорал он в трубку. – Ты что – сдурел? Воскресенье ведь! Я лег в четыре утра!
– Кончай трепаться! Нужна информация. Ты когда-нибудь слышал о некоем Верони, частном детективе, который берется только за особо сложные дела, и чьи услуги стоят очень дорого?
– Нет, – ответил Мэтьюс, – не слышал. Должно быть, ты спутал имя. Я знаю всех частных ищеек в этом городе. Такого среди них нет.
– Ты в этом уверен?
– Абсолютно.
– Спасибо, Джим. Извини, что разбудил. – Я повесил трубку прежде, чем он снова начал ругаться.
Я сказал бармену, что передумал насчет выпивки, отнес виски на свой столик и еще раз внимательно изучил отчет детектива Верони. Из пятнадцати человек, которых шантажировала Элен, только у меня одного была не только причина убить ее, но и возможность это сделать.
Я еще минут пять прокручивал в мозгу разные варианты, потом допил виски и вернулся в кофейный бар. Сарти сидел там, где я его оставил, и все так же с печальном видом вертел в руках шляпу. Он поднялся, когда я вошел в комнату, и снова уселся только после меня.
– Спасибо, что дали мне это прочесть, – сказал я, протягивая ему документы.
Он отшатнулся от них, как от гадюки.
– Это для вас, синьор. Мне они без надобности.
– Да, конечно. Я просто не подумал. – Я свернул бумаги и запихнул во внутренний карман пиджака. – А у синьора Верони, конечно же, есть копия?
– Боюсь, что да.
Я закурил сигарету. Больше я не боялся. Все было ясно.
– Скажите, а синьор Верони богатый человек? – спросил я.
Сарти поднял на меня черные, налитые кровью глаза и посмотрел испытующе.
– Частный детектив не может быть богат, синьор, – ответил он. – Месяц ты работаешь, а потом, может, полгода ждешь у моря погоды. Я бы сказал, что синьор Верони сейчас на мели.
– Так не заключить ли нам с ним сделку?
Сарти задумался. Он почесал лысину и с мрачной серьезностью созерцал бронзовую пепельницу, стоящую на столике перед ним.
– В каком смысле… сделку, синьор?
– Ну, допустим, я выкуплю его экземпляры отчета. Вы ведь читали его?
– Да, синьор, я прочел.
– Вы понимаете, если эти бумаги попадут в руки Карлотти, то ведь он может подумать, что это я погубил бедняжку синьорину.
Судя по лицу Сарти, он был готов разрыдаться.
– Да, синьор, к несчастью, и у меня сложилось такое впечатление от чтения этих бумаг. Именно поэтому я уговорил синьора Верони ничего не предпринимать в течение трех дней.
– Как вы думаете, высокоморальное чувство долга не позволит синьору Верони заключить со мной сделку?
Сарти пожал плечами.
– В моей работе, синьор, главное – видеть перспективу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27