Из леса доносился собачий лай: яростное гавканье, перемежавшееся позорным визгливым скулежом – так умел только один пес на свете. От изумления Халь открыл рот, а тело уже действовало: пришпорив Тайну, торра-альтанец встал на стременах и с мечом наголо поскакал вперед.
– Трог! – кричал он. – Трог! Трог!
Без малейшей мысли о собственной безопасности Халь проломился сквозь подлесок и вырвался на небольшую поляну у кромки воды. Вереница косматых пони пыхтела под тяжелым грузом. У их ног сновали поджарые охотничьи псы темно-бурой масти. Породу Халь узнал бы где угодно: ему частенько приходилось видеть таких собак, сопровождавших хозяев в Торра-Альту на продажу волчьих шкур. Двое гнусного вида людей – один со светлыми волосами, другой с темными, оба в одеждах из волчьего меха боролись с мужчиной и мальчиком лет тринадцати: один тащил вопящего мальчика по земле, ухватив его за ноги, а другой тянул мужчину за цепь, уходившую ему куда-то под воротник.
Еще одну цепь пытался перегрызть приземистый терьер, весь белый, если не считать кровавых полос на плечах. Одним концом цепь была закреплена к тесному железному ошейнику, сжимавшему горло пса, другим привязана к упряжи пегой лошадки.
Думать было некогда. Халь бросился вперед, как безумный. Охотники поймали собаку Брид!
Светловолосый бородач обернулся как раз в тот миг, когда Халь занес ногу, и получил острой шпорой прямо в рожу. Тут же второй охотник бросил мальчика и потянулся за луком. Халь развернул Тайну и выхватил метательный нож. Одно движение запястья и человек уже держался за пробитое плечо. Надо будет еще потренироваться, недовольно подумал Халь: метил он не совсем туда, куда попал.
Огден занимался бородачом. Тот пытался встать, по лицу у него текла кровь – шпора Халя пропорола щеку до кости. В рукопашной он мало чего стоил, так что сержант попросту хватил его мечом поперек груди, а следующим движением рассек толстое кривое бедро.
Все было кончено, драться охотники больше не могли. Халь успокоил дыхание, спешился и шагнул к темноволосому, корчившемуся от боли. Но Трог успел первым, бросился, вцепился в лицо, и Халь едва сумел его оттащить. В зубах у пса остался кусок кожи. Сперва Халю показалось, что терьер еще и пальцы сумел охотнику обгрызть, но потом он понял, что это след старой раны. В любом случае опасности со стороны негодяя ждать уже не приходилось, и Халь повернулся к мальчику и мужчине с цепью на шее.
Мужчина, к его удивлению, ему отсалютовал.
– Мастер Халь, сир! Ну, я и не сомневался, что барон кого-нибудь нам на выручку пошлет. Я-то знал, что вы нас отыщете, – закричал он со слезами на глазах. Лицо у него с одной стороны все почернело от кровоподтеков, шея и запястья были стерты ржавыми кандалами, и весь он выглядел исхудавшим и измученным. Халь узнал его, но не поверил своим глазам.
– Брок?!
– Так точно, сир.
Халь взглянул на мальчика. Темные волосы закрывали ему лицо, а в руках он что-то держал, прижимая к груди. Услышав слова Брока, мальчик вскинул голову, и Халь с еще большим недоумением узнал в нем Пипа.
– Мастер Халь, вы нас нашли! Вы нас нашли!.. Вот, посмотрите, она ранена. И еще ее покормить надо как можно скорее. – Мальчик шатнулся вперед, протягивая Халю комочек белого меха.
Халь посмотрел на комочек, потом опять на Пипа. Уж не тронулся ли парнишка умом?
– Пип, это же волчонок! Чего ради ты над ним так хлопочешь?
– В нее стрелой попали! Эти ублюдки, они в нее стрелой попали, а она ведь сирота, как я, и она моя, а они в нее стрелой!.. – сбивчиво говорил Пип.
– Так. Забудь о волчонке. Ты сам тяжело ранен. У тебя стрела в плече. Теперь слушай меня. Сделай не, сколько глубоких вдохов и успокойся, – твердо сказал Халь. – Это всего лишь волчонок, и раз он ранен и остался без матери, его надо добить, чтобы не мучился зря.
Глаза у Пипа сделались огромные от страха, как у выгнанной из норы лисицы.
– Он, сир, много всякого перенес, – объяснил Брок, устало, опускаясь на землю. – Щенок для него – чуть ли не все на свете. Едва не утонул, его спасаючи, совсем свихнулся, бедняга.
Халь сам глубоко вздохнул, как только что велел Пипу. О состоянии его рассудка будет время подумать после, сейчас главное другое. Первым делом следовало освободить Брока и мальчика от цепей.
– Огден, посмотри в поклаже, чем бы сломать оковы, – велел он. – Охотники обычно возят с собой кучу всяких инструментов.
Потом занялся ранеными, лежавшими на земле. Тот, что пониже, светловолосый, с глубокой и сильно кровоточащей раной на бедре, потерял сознание. Другой без пальцев жалобно стонал. Халь рывком поднял его на ноги.
– Зачем вы похитили людей барона Бранвульфа?
– Сир, мой лорд, я простой охотник, овиссиец. Вовсе никакого понятия не имею, в чем тут дело. Это все Всадник, он сказал, что надо их взять с собой. Я бы сам ни за что, я только хотел честной работой заниматься, волков убивать. – Говорил он так поспешно, что на губах лопались пузыри крови. Но Халь его слушать не стал, только заметил себе, что мерзавец родом из Овиссии.
– Ну, повезло тебе, – жестоко усмехнулся молодой человек, нимало не заботясь, что у охотника течет кровь, и весь он дрожит от боли. Со мной в отряде едет лорд Тапвелл Овиссийский. Он с тобой разберется.
Халь сомневался, что раненый протянет долго, а вернуться к принцессе надо было как можно скорее. Слишком много жутких вещей происходит в этом лесу.
– Так, давайте-ка мы вам каждому подберем по пони, – сказал он Броку с Пипом. – А покормим и перевяжем, как только вернемся к каравану.
Огден взвалил Брока на спину выносливой лошадке, Халь помог взобраться в седло Пипу. Мальчик все еще прижимал волчонка к себе, словно одержимый. Потом, связав пленных охотников и посадив их еще на двух пони, Халь сам вскочил на Тайну и повел всю вереницу в обратный путь.
Но отъехав совсем немного, он вдруг остановился, приподнялся в седле и принялся оглядываться по сторонам: кто-то позвал его по имени. Рука невольно скользнула к мечу. Заклекотал кречет. А потом голос Тудвала:
– Кимбелин! Кимбелин!
Принцесса кричала, кречет испуганно шипел, а все это перекрывал какой-то яростный рев. Вместо того, чтобы скакать туда, очертя голову, Халь натянул поводья и прислушался, пытаясь разобраться. Голос Кимбелин удалялся вниз по реке, обратно в сторону Хобомани. Только поняв это, Халь сунул веревку, привязанную к уздечке переднего пони, Огдену, а сам помчался вперед. Кусты затрещали.
Почему Кимбелин оказалась в седле? Наверняка это ее брат, придурок, приказал всем снова сесть на коней.
Лесные звери выли от страха. Птицы тоже заходились испуганными криками. Голос принцессы звенел между деревьями откуда-то справа, но туда Халь проломиться не мог, слишком густо сплелся терновник. Оставалось толь ко скакать по тропе, пока не удастся свернуть.
– Держись, Кимбелин! Я уже рядом! – выкрикнул молодой человек, еще сильнее пришпоривая Тайну и ни на миг, не забывая о том, что носит на шее подаренную принцессой желтую ленту. Чтобы доказать право называться ее рыцарем, он обязан был спасти девушку.
Сглотнул, закашлявшись: впереди стояли шеренгой, перекрывая тропу, люди. Мужчины, женщины, дети…
– Прочь с дороги! – закричал Халь. Никто даже не поднял головы. Он снова очутился в сердце Хобомани. Они не настоящие, сказал он себе, стиснул зубы и погнал лошадь еще быстрее. Та тревожно задрожала.
– Вперед, – приказал Халь, пытаясь сам себя убедить, что это лишь тени и никакого вреда Тайне они причинить не смогут.
Вышколенная лошадь послушалась и даже не сбилась с шага, врезавшись в толпу призраков. Только волна холода пробежала по телу Халя. За краткое мгновение он успел хорошо разглядеть призраков. Вихрь их чувств едва не закружил его. В этот миг короче вспышки он почувствовал запах крови и блевотины, мешавшихся со сладкими благовониями. Услышал стоны и крики, смех и обещания вечной любви. Прожил их жизни и стал свидетелем их смертей. С одними познал спокойствие, с другими медленное увядание сил, когда каждый вздох становится пыткой, с третьими острую боль. Но хуже всего, самое страшное – агония лихорадки и вонь гнойных язв. Халя едва не стошнило, он пришпорил лошадь, чтобы это, как можно скорее кончилось. Голос Кимбелин звучал уже где-то совсем рядом. Терновник сменился тонкими серебристыми березками.
Халь свернул вправо, ветви захлестали по лицу, вы рвался на тропу, по которой ехала принцесса, и тут же увидел ее впереди. На запястье у Кимбелин бился, как безумный, кречет принцесса сжимала ремешки, привязанные к его лапам, в руке. Следом скакал, крича и яростно хлеща коня, Тудвал. Он постепенно нагонял сестру. Халь вонзил шпоры Тайне в бока.
Могучий кеолотианец нагнулся подхватить поводья Кимбелин и со звериной силой дернул, так что ее кобыле пришлось задрать голову и замереть на месте. Кречет в страхе захлопал крыльями, громко клекоча. Ремешки не давали ему взлететь.
– Отпусти его! – крикнул Халь принцессе.
– Не могу. Ремешки запутались, – отозвалась та. По ее испуганному лицу катились слезы. – Помоги мне!
Кречет мотал ее руку из стороны в сторону.
Тайна – вот умница! – не дергалась, будто не замечая птицу. Отворачиваясь от хлестких крыльев, Халь ухватил кречета за лапы. Теперь принцесса могла отвязать его. Дрожащими пальцами она размотала спутавшиеся ремешки. Халь выпустил птицу, и та тут же рванулась набирать высоту. Небо расколол крик кречета, напоминавший свист летящей стрелы.
Халь смотрел на летящую птицу, закусив губу, чтобы не подать виду, что чувствует боль: кривые когти глубоко изорвали ему ладонь. Кимбелин вот-вот расплачется в ужасе взглянула на его залитые кровью пальцы, потом в лицо.
– О, Халь! – Она не могла найти нужных слов, но глаза ее так сияли благодарностью и восхищением, что юноша немедленно почувствовал себя героем. О, Халь, ваша рука!..
Он отважно улыбнулся.
– Ничего страшного. – Промокая кровь платком, и перевязывая руку, молодой человек постарался не морщиться и говорить глубоким спокойным голосом. – Вы не ранены? – Впрочем, он уже сам видел, что, к счастью, толстая кожаная перчатка защитила запястье принцессы. Чтобы скрыть боль, он опять стал смотреть на кружащегося в небе кречета, зализывая царапины помельче. – Что его так напугало?
Но ответа Халь так и не услышал.
– Нет! – закричала Кимбелин. Ее кобыла с безумными глазами подалась назад, и Тудвалу едва хватало сил удерживать одновременно и ее, и своего брыкающегося и ржущего скакуна. Принцесса потеряла самообладание, выронила поводья и ухватилась за шею кобылы.
– Стоять! – приказал принц по-кеолотиански и хлопнул своего коня по шее, чем только еще больше его напугал. Изо рта у животного потекла струйка крови – мундштук уздечки врезался в губу. Халь попытался поймать лошадь Кимбелин за поводья, не дотянулся и тогда решил хотя бы заступить ей путь.
– Слезай! Прыгай на землю! – закричал он.
– Не могу! – Кимбелин вся побледнела от страха. – Халь, помоги мне, помоги! Оно возвращается!
Принцесса уткнулась лицом в гриву лошади и разрыдалась.
Огромными скачками к ним бежала размытая тень, похожая на сгусток тумана. Тайна, вся, дрожа, обернулась к ней. Халь увидел очертания огромной кошачьей головы, когтистые передние лапы… а задняя половина чудовища – задняя половина принадлежала дикой лошади! Довершала картину пара красных кожистых крыльев. Леквус! Увидев его, лошадь Кимбелин вырвалась, наконец, у Тудвала и понесла. Принц поскакал за сестрой, оставив Халя один на один с призраком.
Бесплотное существо бросилось на него. Халь по очереди метнул все три своих ножа, и все три прошили видение насквозь, ничуть не задержавшись. Оставался меч. Молодой человек выдернул его из ножен и приготовился вонзить леквусу в грудь… Но стоило клинку сверкнуть в воздухе, как чудовище остановилось и, ворча, отступило в лес.
Халю не было дела до того, испугался призрак его рыцарской доблести или узнал в оружии силу Великой Матери. Без промедления он развернул Тайну и, пригнувшись к ее гриве, поскакал за принцессой.
Плохо. Они удалялись от реки и все больше углублялись в Хобомань. По спине у Халя пробежали мурашки – рядом с ним, бок о бок, ехали всадники. Он их не видел, но чувствовал, как они чуть не касаются его локтями, коленями. Тайна возбужденно дрожала, но – удивительно! – не от страха, а от ликования погони.
Незримые всадники обогнали Халя. Он заморгал, ослепленный внезапной вспышкой золота и серебра: луч солнца, пробившийся через кроны деревьев, блеснул на полированной стали. В воздухе пахло потом – так бывает, когда жадные до крови охотники гонят испуганную дичь. Серебристые тени метались туда-сюда среди деревьев. Халь зажмурился, посмотрел вновь, они исчезли.
Он понял, что от обогнавших его всадников исходило ощущение огромного могущества, и устрашился. От призраков не тянуло ни смертью, ни гниением только силой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56