Я побеседовал с ним по этому поводу и, воспользовавшись случаем, предупредил, чтобы он держался от вас подальше.
– Этого чародея… убили?
Напряжение в голосе женщины все возрастало.
– Да. И, как я уже говорил, некоторые детали заставляют думать, что Лонс несет долю ответственности за его смерть.
Он повернулся к леди Неквер и едва не отшатнулся, увидев ее белое как бумага лицо.
– Лонс заказал Тарквину одну вещь, а именно устранить на какое-то время Клыки, но не имел возможности расплатиться за эту работу. Старого мага убили ножом из театрального реквизита. Сказанного достаточно, чтобы его обвинить.
– Он не мог этого сделать, – прошептала женщина и, не сдержавшись, всхлипнула. – У него не хватило бы мужества.
Лайам вернулся к дивану и сел.
– Мне тоже так кажется. Скажите, зачем вы поставили перед ним такую задачу? Вы ведь знали, что актеру сокрушить скалы не по плечу.
Молодая женщина заговорила – медленно и с трудом. Лайам мучился оттого, что подвергает леди Неквер такой пытке, и в то же время он восхищался достоинством, с которым она держалась. Она могла бы впасть в истерику или просто прогнать его прочь, но леди Неквер предпочла прямо ответить на поставленные вопросы. Хотя это давалось ей ох как нелегко.
– Он… он ухаживал за мной, сэр Ренфорд, он не переставая твердил о своей бессмертной любви. Все лето, и особенно в конце его, когда Фрейхетт отправился в очень опасное плавание. Он говорил так пылко, так искренне… говорил, что ему необходимо… необходимо… меня завоевать. Я не поощряла его, никак не давала понять, будто разделяю его чувства, но он не унимался. А Фрейхетт в это время был в море, и эти проклятые Клыки грозили его погубить, навеки отнять у меня и увлечь в морскую пучину…
Леди Неквер судорожно вздохнула и умолкла, ломая руки. Лайам ждал, когда она заговорит вновь. Огромные голубые глаза женщины наполнились слезами, но плакать она не стала. Она беззащитно и заворожено глядела в глаза Лайама, словно умоляя его верить ее словам.
– Я подумала, что если поручу ему невозможное, то он отступится. Я заявила, что отвечу на чувства Лонса, если он сокрушит Клыки, и отослала его прочь. Я была совершенно уверена, что это ему не под силу. Должно быть, это было очень глупо с моей стороны…
Лайам печально покачал головой. Женщина сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
– Но он это сделал. Ему на помощь пришел чародей, и в результате это спасло жизнь моему мужу. Что я могла поделать? Уступить ему я не могла.
После долгого молчания леди Неквер вновь подняла взгляд на Лайама и добавила:
– Я не уступила ему, сэр Лайам, поверьте, не уступила, и он продолжает преследовать меня и терзать. Он заявился ко мне прямо в тот день, когда исчезли Клыки, но я не приняла его, сказавшись больной. А на другой день мой муж уже был дома… Я нарушила слово, я не расплатилась с ним за жизнь моего мужа. Я виновна дважды: в нарушении клятвы и в том, что в отсутствие мужа принимала поклонника. Понимаете?
Видно было, что ей действительно было важно, что скажет Лайам. Лайам серьезно кивнул:
– Да, понимаю. А ваш муж знает об этом?
– Да. Я рассказала ему обо всем… не сразу, когда он отдохнул. Видите ли, путешествие отняло у него много сил.
– Могу себе представить. И что же он сказал?
– Ничего, или почти ничего. Он верит мне, он сказал, что ни в чем меня не винит, но внутренне пришел в ужасное состояние – я знаю. Если бы Лонс подвернулся в это время ему под руку, парой пощечин дело бы не обошлось.
Лайам решил, что пора осторожно закрыть эту тему. Леди Неквер храбро пыталась улыбаться, но губы ее дрожали. Он понял, что эту пытку ей более не снести. Молодая женщина объяснилась сама, и ей даже в голову не пришло ни спросить своего мучителя, чем вызван его интерес к этому делу, ни задуматься о том, что он может употребить ее слова против нее, ведь финалом развития этой интриги была смерть! Лайам чувствовал, что противен себе самому, и в то же время какая-то часть его существа была исполнена самодовольства. Удача, опять удача! Ренфорд, ты молодец!
– Ну что ж, – произнес Лайам, поднимаясь с дивана, – не стоит больше об этом думать. Правильно я поступил или неправильно, но, думаю, теперь он перестанет вам докучать. Тем более что ваш муж вернулся и будет вам надежной защитой.
Отыскав в буфете вино, Лайам наполнил два хрустальных бокала и, вернувшись к дивану, вручил один из них леди Неквер. Та приняла бокал и сделала хороший глоток. Глаза ее по-прежнему блестели от непролитых слез, их капельки подрагивали на ресницах. Лайаму вдруг захотелось смахнуть их, но он боялся, что его жест примут за дерзость. А потому он снова вернулся к портьере и принялся разглядывать сложный узор вышивки.
Леди Неквер подошла к буфету и вновь наполнила свой бокал. Вино взбодрило ее, и она нашла в себе силы произнести почти естественным тоном:
– Ну а теперь, сэр Лайам, довольно хандрить. Мы и так посвятили слишком много времени грустным вещам. Давайте же вернем себе хорошее расположение духа и подумаем, чем занять время до прихода моего повелителя и господина.
– О чем же нам побеседовать? Кажется, я уже выложил вам все, что знал о чужих краях.
– Ну, тогда мы поговорим о вас, – произнесла леди Неквер с улыбкой, уже почти неподдельной. – Я знаю, где вы побывали и что вы там повидали, но совсем ничего не знаю о вас. Давайте поговорим о сэре Лайаме Ренфорде.
Лайам улыбнулся:
– Это очень скучная тема, мадам. Дальние края намного более интересны.
– Предоставьте судить об этом мне, сэр Лайам. Итак, вы можете начинать.
Сложив руки на коленях, леди Неквер напустила на себя такой строгий вид, словно она и вправду собиралась вершить суд. Лайам рассмеялся, и молодая женщина присоединилась к его смеху.
– Ну давайте же! Выкладывайте о себе все!
– Ну, хорошо, – сказал Лайам, радуясь, что к леди Неквер снова вернулась вся ее прелесть. – Что вы хотите знать?
– Чем вы занимаетесь в Саузварке, – быстро произнесла леди Неквер.
Лайам задумался.
– Ничем, – ответил он некоторое время спустя. – Вправду, ничем.
– Ничем? Совсем ничем? Не верю! Не может быть, чтобы вы просто бездельничали, прежде чем удостоили нас чести вас лицезреть!
– Ну… предположим я… заново привыкал к Таралону. Я так долго пробыл вдали от родных берегов, что, чтобы вернуться, мне понадобился хороший толчок.
– Это толчок вы получили уже после того, как попали на таинственный остров, сэр Лайам?
Откуда она знает? Он что, говорил ей об этом? Лайам толком не мог вспомнить, говорил или не говорил. Но в чем он был совершенно уверен, так это в том, что не рассказывал хозяйке дома этой истории целиком. Задумавшись о прихотливом течении своей жизни, Лайам вынужден был признаться себе, что сам толком не понимает, почему так долго торчит в Саузварке. То ли испытания, пережитые на острове, так измотали его, что захолустный городок показался ему сущим раем, то ли он был так счастлив вновь оказаться в Таралоне, что ему было все равно, где осесть. Или это внезапно вспыхнувшая идея написать книгу притормозила его там, где пришла. Никаких других более серьезных причин оставаться в Саузварке у Лайама не было. У него не было тут друзей, как не было и воспоминаний, связанных с этой областью Таралона. И вместе с тем эти края были частицей его дома.
– Да, мадам. И теперь я пытаюсь писать.
– Новеллы? – жадно спросила леди Неквер. – Или пьесы? Или стихи? Готова поспорить: у вас прекрасный слог и отменное чувство ритма!
– Боюсь, ни то, ни другое, ни третье. История, вот что меня занимает. Точнее говоря, моя собственная история, переплетенная с историей тех мест, где я побывал.
Лайам улыбнулся, увидев, какое разочарование отразилось на лице хозяйки дома, и произнес с легким укором:
– А мне казалось, что вы находили мои рассказы о дальних краях занимательными.
– Ну да… они и вправду занимательны, – озадаченно согласилась леди Неквер, – но только когда они звучат в ваших устах. А когда вы запрете их в тюрьму с запорами из застежек и стенами из кожаных переплетов, они начнут нагонять зевоту, потому что жизнь им давала ваша живая речь. Лучше бы вы сделали из ваших историй роман или, еще лучше, цикл стихотворений. Да! Цикл стихотворений, адресованных возлюбленной, что ожидает вас на морском берегу!
– Но у меня нет никакой возлюбленной, а уж тем более ожидающей на морском берегу! – протестующе воскликнул Лайам.
Отмахнувшись от его слов, хозяйка дома продолжила:
– Неважно, ее можно придумать! Назовите ее… ну, хоть Клариссой и стремитесь к ней всей душой, даже шагая сквозь сонм страстных красоток из дальних краев! Добавьте огня в ваши слова и наполните ими строфы, оплакивайте ежечасно вашу разлуку и превозносите ее красоту!
Некоторое время они обсуждали эту тему. Леди Неквер успела набросать примерный план стихотворного цикла, которым “просто обязан” был заняться Лайам, а тот оспаривал каждый пункт, со смехом заверяя, что он никогда не писал стихов и что еще ни одна девушка не сошла с ума настолько, чтобы проявить благосклонность к такому, как он, кавалеру.
Но эта идея, похоже, захватила леди Неквер, и хотя она и посмеивалась над собственным пылом, но все же была вполне серьезно настроена достичь своего.
“Если бы я был поэтом, – подумал Лайам, – хорошие стихи можно было бы вылущить как раз из этой вот ситуации. Но я – не поэт!” – напомнил он себе мысленно и вслух – еще раз – леди Неквер. Однако женщина вновь и весьма энергично отмела его возражения и предложила Лайаму присоединиться к ночным бдениям в честь Урис.
– О, сейчас ведь как раз кануны праздника Урис! Если вы завтра же, прямо с утра, приступите к творческим поискам, то сможете за день написать что-нибудь замечательное, посвященное ей. Богиня обязательно пошлет вам вдохновение!
– Сомневаюсь. На моей родине – в Мидланде – Урис почитаема мало, и она вряд ли будет благосклонна ко мне. И потом, как я знаю, для того, чтобы примкнуть к этим бдениям, надо обриться наголо?
– Надо, – согласилась леди Неквер и несколько мгновений смотрела на Лайама, потом залилась смехом, представив его без волос и бровей – так полагалось выглядеть всем, кто взывает к особой благосклонности Урис.
– Что-то мне это кажется чрезмерной ценой за несколько строф, пусть даже и замечательных, – сказал Лайам, но леди Неквер, пытаясь справиться с приступом смеха, не расслышала его слов. Но зато она расслышала звук тяжелых шагов на лестнице и донесшийся из-за двери гостиной голос:
– Эй, Поппи, девочка! Где ты прячешься? Я уже дома!
Дверь гостиной распахнулась, и на пороге ее воздвигся сам Фрейхетт Неквер, все еще облаченный в дорожный плащ и заляпанные грязью сапоги для верховой езды. Леди Неквер ахнула, вскочила и бросилась к мужу, осыпая его поцелуями. Неквер даже слегка пошатнулся от этого натиска, но устоял. Он обнял жену и покровительственно ей улыбнулся. Затем он заметил Лайама и поприветствовал его чуть ироничным кивком.
– Я бы пожал вам руку, Ренфорд, но, как видите, руки мои сейчас заняты.
Внезапно Поппи вскрикнула и осторожно коснулась щеки Неквера. Чуть выше бороды на скуле его красовался роскошный синяк.
– Тебе больно!
– Чепуха, – пробурчал Неквер, отводя руку жены. – Всего лишь пара типов с большой дороги, у которых не хватило ума поостеречься. Мои люди быстро их урезонили.
Леди Неквер нервно засуетилась, но Неквер остановил ее поцелуем.
– Это все ерунда. Через несколько дней от него и следа не останется. Ну а теперь, Ренфорд, должен признать, что рад видеть вас здесь. Я так понимаю, вы развлекаете мою жену?
– На самом деле я просто старался быть не очень уж скучным.
– Вот уж неправда! – рассердилась леди Неквер и повернулась так, чтобы видеть обоих мужчин, но при этом не покидая объятий мужа. – Сэр Лайам был очень добр! Он терпел мою глупую болтовню и мое непрерывное нытье о пребывающем в отлучке супруге! Он вел себя очень учтиво и даже пообещал мне написать цикл стихов!
Неквер с удивлением улыбнулся Лайаму:
– Стихов? Да вы еще более талантливы, чем я полагал, Ренфорд.
– Более талантлив, чем я и сам понимал о себе, мастер Неквер. До настоящего дня я и не подозревал, что я поэт.
– Ну что ж, тогда оставайтесь отужинать с нами. Возможно, Поппи соблаговолит прочесть вам лекцию об этом искусстве.
– Да, сэр Лайам, конечно же оставайтесь!
Лайам с удивлением отметил, что приглашение Неквера было совершенно искренним, а вот приглашение леди Неквер звучало не очень чистосердечно. Еще он подивился тому, что торговец нимало не был взволнован, обнаружив свою жену в обществе чужого мужчины, хотя совсем недавно узнал, что у нее имеется ухажер. Наверное, он решил, что Лайам не представляет серьезной угрозы для чести его семьи.
Ну что ж, мрачно подумал Лайам, он совершенно прав. Разве столь очевидное желание леди Неквер остаться наедине с мужем этого не подтверждает?
– Боюсь, я не могу. Я обещал сегодня поужинать с другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– Этого чародея… убили?
Напряжение в голосе женщины все возрастало.
– Да. И, как я уже говорил, некоторые детали заставляют думать, что Лонс несет долю ответственности за его смерть.
Он повернулся к леди Неквер и едва не отшатнулся, увидев ее белое как бумага лицо.
– Лонс заказал Тарквину одну вещь, а именно устранить на какое-то время Клыки, но не имел возможности расплатиться за эту работу. Старого мага убили ножом из театрального реквизита. Сказанного достаточно, чтобы его обвинить.
– Он не мог этого сделать, – прошептала женщина и, не сдержавшись, всхлипнула. – У него не хватило бы мужества.
Лайам вернулся к дивану и сел.
– Мне тоже так кажется. Скажите, зачем вы поставили перед ним такую задачу? Вы ведь знали, что актеру сокрушить скалы не по плечу.
Молодая женщина заговорила – медленно и с трудом. Лайам мучился оттого, что подвергает леди Неквер такой пытке, и в то же время он восхищался достоинством, с которым она держалась. Она могла бы впасть в истерику или просто прогнать его прочь, но леди Неквер предпочла прямо ответить на поставленные вопросы. Хотя это давалось ей ох как нелегко.
– Он… он ухаживал за мной, сэр Ренфорд, он не переставая твердил о своей бессмертной любви. Все лето, и особенно в конце его, когда Фрейхетт отправился в очень опасное плавание. Он говорил так пылко, так искренне… говорил, что ему необходимо… необходимо… меня завоевать. Я не поощряла его, никак не давала понять, будто разделяю его чувства, но он не унимался. А Фрейхетт в это время был в море, и эти проклятые Клыки грозили его погубить, навеки отнять у меня и увлечь в морскую пучину…
Леди Неквер судорожно вздохнула и умолкла, ломая руки. Лайам ждал, когда она заговорит вновь. Огромные голубые глаза женщины наполнились слезами, но плакать она не стала. Она беззащитно и заворожено глядела в глаза Лайама, словно умоляя его верить ее словам.
– Я подумала, что если поручу ему невозможное, то он отступится. Я заявила, что отвечу на чувства Лонса, если он сокрушит Клыки, и отослала его прочь. Я была совершенно уверена, что это ему не под силу. Должно быть, это было очень глупо с моей стороны…
Лайам печально покачал головой. Женщина сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
– Но он это сделал. Ему на помощь пришел чародей, и в результате это спасло жизнь моему мужу. Что я могла поделать? Уступить ему я не могла.
После долгого молчания леди Неквер вновь подняла взгляд на Лайама и добавила:
– Я не уступила ему, сэр Лайам, поверьте, не уступила, и он продолжает преследовать меня и терзать. Он заявился ко мне прямо в тот день, когда исчезли Клыки, но я не приняла его, сказавшись больной. А на другой день мой муж уже был дома… Я нарушила слово, я не расплатилась с ним за жизнь моего мужа. Я виновна дважды: в нарушении клятвы и в том, что в отсутствие мужа принимала поклонника. Понимаете?
Видно было, что ей действительно было важно, что скажет Лайам. Лайам серьезно кивнул:
– Да, понимаю. А ваш муж знает об этом?
– Да. Я рассказала ему обо всем… не сразу, когда он отдохнул. Видите ли, путешествие отняло у него много сил.
– Могу себе представить. И что же он сказал?
– Ничего, или почти ничего. Он верит мне, он сказал, что ни в чем меня не винит, но внутренне пришел в ужасное состояние – я знаю. Если бы Лонс подвернулся в это время ему под руку, парой пощечин дело бы не обошлось.
Лайам решил, что пора осторожно закрыть эту тему. Леди Неквер храбро пыталась улыбаться, но губы ее дрожали. Он понял, что эту пытку ей более не снести. Молодая женщина объяснилась сама, и ей даже в голову не пришло ни спросить своего мучителя, чем вызван его интерес к этому делу, ни задуматься о том, что он может употребить ее слова против нее, ведь финалом развития этой интриги была смерть! Лайам чувствовал, что противен себе самому, и в то же время какая-то часть его существа была исполнена самодовольства. Удача, опять удача! Ренфорд, ты молодец!
– Ну что ж, – произнес Лайам, поднимаясь с дивана, – не стоит больше об этом думать. Правильно я поступил или неправильно, но, думаю, теперь он перестанет вам докучать. Тем более что ваш муж вернулся и будет вам надежной защитой.
Отыскав в буфете вино, Лайам наполнил два хрустальных бокала и, вернувшись к дивану, вручил один из них леди Неквер. Та приняла бокал и сделала хороший глоток. Глаза ее по-прежнему блестели от непролитых слез, их капельки подрагивали на ресницах. Лайаму вдруг захотелось смахнуть их, но он боялся, что его жест примут за дерзость. А потому он снова вернулся к портьере и принялся разглядывать сложный узор вышивки.
Леди Неквер подошла к буфету и вновь наполнила свой бокал. Вино взбодрило ее, и она нашла в себе силы произнести почти естественным тоном:
– Ну а теперь, сэр Лайам, довольно хандрить. Мы и так посвятили слишком много времени грустным вещам. Давайте же вернем себе хорошее расположение духа и подумаем, чем занять время до прихода моего повелителя и господина.
– О чем же нам побеседовать? Кажется, я уже выложил вам все, что знал о чужих краях.
– Ну, тогда мы поговорим о вас, – произнесла леди Неквер с улыбкой, уже почти неподдельной. – Я знаю, где вы побывали и что вы там повидали, но совсем ничего не знаю о вас. Давайте поговорим о сэре Лайаме Ренфорде.
Лайам улыбнулся:
– Это очень скучная тема, мадам. Дальние края намного более интересны.
– Предоставьте судить об этом мне, сэр Лайам. Итак, вы можете начинать.
Сложив руки на коленях, леди Неквер напустила на себя такой строгий вид, словно она и вправду собиралась вершить суд. Лайам рассмеялся, и молодая женщина присоединилась к его смеху.
– Ну давайте же! Выкладывайте о себе все!
– Ну, хорошо, – сказал Лайам, радуясь, что к леди Неквер снова вернулась вся ее прелесть. – Что вы хотите знать?
– Чем вы занимаетесь в Саузварке, – быстро произнесла леди Неквер.
Лайам задумался.
– Ничем, – ответил он некоторое время спустя. – Вправду, ничем.
– Ничем? Совсем ничем? Не верю! Не может быть, чтобы вы просто бездельничали, прежде чем удостоили нас чести вас лицезреть!
– Ну… предположим я… заново привыкал к Таралону. Я так долго пробыл вдали от родных берегов, что, чтобы вернуться, мне понадобился хороший толчок.
– Это толчок вы получили уже после того, как попали на таинственный остров, сэр Лайам?
Откуда она знает? Он что, говорил ей об этом? Лайам толком не мог вспомнить, говорил или не говорил. Но в чем он был совершенно уверен, так это в том, что не рассказывал хозяйке дома этой истории целиком. Задумавшись о прихотливом течении своей жизни, Лайам вынужден был признаться себе, что сам толком не понимает, почему так долго торчит в Саузварке. То ли испытания, пережитые на острове, так измотали его, что захолустный городок показался ему сущим раем, то ли он был так счастлив вновь оказаться в Таралоне, что ему было все равно, где осесть. Или это внезапно вспыхнувшая идея написать книгу притормозила его там, где пришла. Никаких других более серьезных причин оставаться в Саузварке у Лайама не было. У него не было тут друзей, как не было и воспоминаний, связанных с этой областью Таралона. И вместе с тем эти края были частицей его дома.
– Да, мадам. И теперь я пытаюсь писать.
– Новеллы? – жадно спросила леди Неквер. – Или пьесы? Или стихи? Готова поспорить: у вас прекрасный слог и отменное чувство ритма!
– Боюсь, ни то, ни другое, ни третье. История, вот что меня занимает. Точнее говоря, моя собственная история, переплетенная с историей тех мест, где я побывал.
Лайам улыбнулся, увидев, какое разочарование отразилось на лице хозяйки дома, и произнес с легким укором:
– А мне казалось, что вы находили мои рассказы о дальних краях занимательными.
– Ну да… они и вправду занимательны, – озадаченно согласилась леди Неквер, – но только когда они звучат в ваших устах. А когда вы запрете их в тюрьму с запорами из застежек и стенами из кожаных переплетов, они начнут нагонять зевоту, потому что жизнь им давала ваша живая речь. Лучше бы вы сделали из ваших историй роман или, еще лучше, цикл стихотворений. Да! Цикл стихотворений, адресованных возлюбленной, что ожидает вас на морском берегу!
– Но у меня нет никакой возлюбленной, а уж тем более ожидающей на морском берегу! – протестующе воскликнул Лайам.
Отмахнувшись от его слов, хозяйка дома продолжила:
– Неважно, ее можно придумать! Назовите ее… ну, хоть Клариссой и стремитесь к ней всей душой, даже шагая сквозь сонм страстных красоток из дальних краев! Добавьте огня в ваши слова и наполните ими строфы, оплакивайте ежечасно вашу разлуку и превозносите ее красоту!
Некоторое время они обсуждали эту тему. Леди Неквер успела набросать примерный план стихотворного цикла, которым “просто обязан” был заняться Лайам, а тот оспаривал каждый пункт, со смехом заверяя, что он никогда не писал стихов и что еще ни одна девушка не сошла с ума настолько, чтобы проявить благосклонность к такому, как он, кавалеру.
Но эта идея, похоже, захватила леди Неквер, и хотя она и посмеивалась над собственным пылом, но все же была вполне серьезно настроена достичь своего.
“Если бы я был поэтом, – подумал Лайам, – хорошие стихи можно было бы вылущить как раз из этой вот ситуации. Но я – не поэт!” – напомнил он себе мысленно и вслух – еще раз – леди Неквер. Однако женщина вновь и весьма энергично отмела его возражения и предложила Лайаму присоединиться к ночным бдениям в честь Урис.
– О, сейчас ведь как раз кануны праздника Урис! Если вы завтра же, прямо с утра, приступите к творческим поискам, то сможете за день написать что-нибудь замечательное, посвященное ей. Богиня обязательно пошлет вам вдохновение!
– Сомневаюсь. На моей родине – в Мидланде – Урис почитаема мало, и она вряд ли будет благосклонна ко мне. И потом, как я знаю, для того, чтобы примкнуть к этим бдениям, надо обриться наголо?
– Надо, – согласилась леди Неквер и несколько мгновений смотрела на Лайама, потом залилась смехом, представив его без волос и бровей – так полагалось выглядеть всем, кто взывает к особой благосклонности Урис.
– Что-то мне это кажется чрезмерной ценой за несколько строф, пусть даже и замечательных, – сказал Лайам, но леди Неквер, пытаясь справиться с приступом смеха, не расслышала его слов. Но зато она расслышала звук тяжелых шагов на лестнице и донесшийся из-за двери гостиной голос:
– Эй, Поппи, девочка! Где ты прячешься? Я уже дома!
Дверь гостиной распахнулась, и на пороге ее воздвигся сам Фрейхетт Неквер, все еще облаченный в дорожный плащ и заляпанные грязью сапоги для верховой езды. Леди Неквер ахнула, вскочила и бросилась к мужу, осыпая его поцелуями. Неквер даже слегка пошатнулся от этого натиска, но устоял. Он обнял жену и покровительственно ей улыбнулся. Затем он заметил Лайама и поприветствовал его чуть ироничным кивком.
– Я бы пожал вам руку, Ренфорд, но, как видите, руки мои сейчас заняты.
Внезапно Поппи вскрикнула и осторожно коснулась щеки Неквера. Чуть выше бороды на скуле его красовался роскошный синяк.
– Тебе больно!
– Чепуха, – пробурчал Неквер, отводя руку жены. – Всего лишь пара типов с большой дороги, у которых не хватило ума поостеречься. Мои люди быстро их урезонили.
Леди Неквер нервно засуетилась, но Неквер остановил ее поцелуем.
– Это все ерунда. Через несколько дней от него и следа не останется. Ну а теперь, Ренфорд, должен признать, что рад видеть вас здесь. Я так понимаю, вы развлекаете мою жену?
– На самом деле я просто старался быть не очень уж скучным.
– Вот уж неправда! – рассердилась леди Неквер и повернулась так, чтобы видеть обоих мужчин, но при этом не покидая объятий мужа. – Сэр Лайам был очень добр! Он терпел мою глупую болтовню и мое непрерывное нытье о пребывающем в отлучке супруге! Он вел себя очень учтиво и даже пообещал мне написать цикл стихов!
Неквер с удивлением улыбнулся Лайаму:
– Стихов? Да вы еще более талантливы, чем я полагал, Ренфорд.
– Более талантлив, чем я и сам понимал о себе, мастер Неквер. До настоящего дня я и не подозревал, что я поэт.
– Ну что ж, тогда оставайтесь отужинать с нами. Возможно, Поппи соблаговолит прочесть вам лекцию об этом искусстве.
– Да, сэр Лайам, конечно же оставайтесь!
Лайам с удивлением отметил, что приглашение Неквера было совершенно искренним, а вот приглашение леди Неквер звучало не очень чистосердечно. Еще он подивился тому, что торговец нимало не был взволнован, обнаружив свою жену в обществе чужого мужчины, хотя совсем недавно узнал, что у нее имеется ухажер. Наверное, он решил, что Лайам не представляет серьезной угрозы для чести его семьи.
Ну что ж, мрачно подумал Лайам, он совершенно прав. Разве столь очевидное желание леди Неквер остаться наедине с мужем этого не подтверждает?
– Боюсь, я не могу. Я обещал сегодня поужинать с другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43