— Но какое я имею право вытаскивать его из этой западни? Только вы, бездушные чиновники, можете издеваться над высокими чувствами. Может быть, она ему по сердцу, а я знаю, что такое любовь. Любовь правит миром! Акридж, может быть, никогда до сих пор не испытывал настоящего счастья.
— Сомневаюсь, — сказал Джордж Тэппер. — Когда я встретил его, вид у него был не слишком счастливый. Я никогда еще не видел его таким печальным и жалким — с того самого дня, когда в школе, помнишь, его ударили в живот во время бокса. Вот какой у него был вид, когда он представлял мне свою барышню.
По правде сказать, это сравнение потрясло меня. Если счастливый жених своим видом напомнил Джорджу Тэпперу побитого школьника, значит, дело очень и очень плохо.
— Ты обязан его спасти, — продолжал Джордж. — Мы все смотрим на тебя, как на неофициального опекуна Акриджа.
— Хорошо, я сегодня пойду к нему. Обычно, подходя к дому, в котором жил Акридж, я останавливался на панели и громко звал его. Тогда он появлялся в окне и швырял мне ключ от квартиры. Ему не хотелось, чтобы хозяйка открывала мне дверь, потому что он находился с нею в состоянии постоянной войны. Так сделал я и на этот раз. Акридж выглянул из окошка.
— Здорово, старина!
Его лицо показалось мне странным. Когда я вошел к нему в комнату, я понял, в чем дело. Под глазом у него красовался огромный иссиня-черный кровоподтек.
— Господи! — вскричал я, потрясенный таким украшением. — Как и когда?
Акридж угрюмо раскурил свою трубку.
— Это длинная история, — сказал он. — Ты помнишь Прайсов, которые живут в Клепгэмском предместье?
— Неужели твоя невеста уже начала тебя бить?
— Ах, ты уже знаешь! — удивился Акридж. — Кто тебе сказал, что я собираюсь жениться?
— Джордж Тэппер. Я только что был у него.
— Ах, старина, — торжественно произнес Акридж. — Пусть это тебе послужит уроком. Никогда…
Мне нужны были не уроки, а факты.
— Кто тебе поставил фонарь? — перебил я его.
Акридж выпустил клуб дыма и его единственный здоровый глаз мрачно засверкал.
— Эрни Финч, — сказал он сдавленным голосом.
— Кто такой Эрни Финч? Я никогда не слыхал о нем.
— Друг дома. Он, кажется, сам собирался жениться на Мэбэл. Когда я сделал ей предложение, он был в отлучке и ничего не знал. Однажды вечером он застал меня с нею в саду. Я собирался уходить и поцеловал ее на прощание. Она увидела его и вскрикнула. Финч превратно истолковал ее крик и набросился на меня, как безумный. Одним ударом он сшиб с моего носа пенсне, а другим — посадил у меня под глазом фонарь. Мэбэл закричала, сбежалась вся семья, и ему объяснили, что я жених и имею право целоваться с ней, сколько мне хочется. Тут, конечно, Финчу пришлось извиниться. Если бы ты только видел, какая у него была злая усмешка, когда он просил у меня прощения! Но старик Прайс выгнал его из дома. Здорово, а? И вот теперь я не могу выйти на улицу, пока синяк мой не пройдет. Подожди, если я когда-нибудь встречу этого Финча в темном переулке, я ему покажу.
— Он совершенно прав, — сказал я. — Ты отбил у него невесту.
— Мне вовсе не нужна его проклятая невеста, — со злостью сказал Акридж.
— Ты разве не хочешь жениться?
— Конечно, не хочу.
— Но зачем в таком случае ты сделался женихом?
— Я и сам не понимаю, как это случилось, старина, — откровенно признался Акридж. — Все это упало мне на голову, как молния с ясного неба. Я ничего не знал. Однажды в воскресенье, после ужина, я сидел с Мэбэл в гостиной, и вдруг вся комната наполнилась Прайсами, которые принялись нас благословлять. Вот тут-то я и пропал!
— Не притворяйся таким невинным! Они не стали бы тебя благословлять, если бы ты не дал им повода.
— Я держал ее за руку, этого я не отрицаю.
— Ага!
— Не понимаю, почему они из-за такого пустяка подняли столько шуму. Велика важность — взять девушку за руку. Все население Англии подвергается страшной опасности. В наши дни стоит тебе сказать девушке два ласковых слова
— и ты уже женат на всю жизнь!
— Так тебе и надо, хвастуну! Ты подкатил к ним на шикарной машине, столько набрехал о себе, что они приняли тебя за миллионера. Ты ведь возил на автомобиле всю семью, не правда ли?
— Раза два покатал немного. Что ж из этого?
— И ты рассказал им, какая у тебя богатая тетка?
— Быть может, раза два коснулся этой темы.
— Вполне естественно, что эти люди решили, что ты послан им самим небом. Зять — миллионер!
Акридж улыбнулся, но через мгновение снова погрузился в мрачные мысли.
— Теперь тебе остается только одно — пойти и признаться им, что у тебя нет ни гроша.
— Вот тут-то и загвоздка, старина. На днях я получаю колоссальные деньги, и я сдуру разболтал им об этом.
— Какие деньги?
— После твоего отъезда я вложил весь свой капитал в одно издательство.
— Что ты хочешь сказать? Весь твой капитал! Откуда у тебя капитал?
— А ты забыл те пятьдесят фунтов, которые я заработал, продав билеты на бал моей тетки? Кроме того, я коечто перехватил у знакомых. Это издательство пока еще очень скромно, но скоро оно разовьется и будет приносить миллионы. Мне не удастся убедить Прайсов, что я не имею ни гроша. Они засмеются мне в лицо и привлекут меня к суду за то, что я нарушил обещание жениться. Клянусь дьяволом, старина, мне тяжело, очень тяжело. Это несчастное сватовство связывает меня по рукам и ногам. И должно же оно было случиться в то самое время, когда я жду улучшения финансов! Он погрузился в молчание.
— У меня есть один план, — сказал он наконец. — Я хочу попросить тебя написать анонимное письмо.
— Зачем?
— Если ты напишешь им анонимное письмо и расскажешь обо мне всякие гадости… Напиши им, что я уже женат.
— Это не поможет. Тебе еще сильнее влетит на суде…
— Пожалуй, ты прав, — угрюмо сказал Акридж и задумался.
Я ушел. Остановившись на крыльце, я услышал за собой его шаги. Он вихрем сбежал вниз по лестнице.
— Постой, старина.
— Что такое?
— Мне пришла в голову прекрасная мысль. Ты должен поехать к Прайсам и выдать себя за сыщика. Расспрашивай их обо мне. Притворись таинственным и мрачным. Многозначительно пожимай плечами и кивай головой. Сделай вид, что меня подозревают в воровстве или убийстве. Понял? Задавай им побольше вопросов, а их ответы записывай в книжечку…
— Неужели ты думаешь, что я соглашусь на такую комедию?
Акридж взглянул на меня с удивлением и горечью.
— Неужели тебе так трудно сделать маленькое одолжение старому другу?
— Очень трудно. Да и не гожусь я для этого. Ведь они меня видели вместе с тобой…
— Они тебя не узнают. У тебя такое заурядное, банальное, ничем не примечательное лицо. Кроме того, ты можешь загримироваться, приклеить себе бороду…
— Нет, — твердо сказал я. — Я согласен сделать все, что угодно, чтобы выручить тебя из беды, но фальшивых бород носить не желаю…
— Как хочешь, — сказал Акридж. — Я без твоей помощи — пропащий человек. Я…
И вдруг он исчез. Это случилось так быстро, как будто его взяли живым на небо. Только по легкому скрипу двери я догадался, что он скрылся на лестнице. Обернувшись, я увидел бородача средних лет, который быстро бежал ко мне. Я сразу узнал его и понял, почему Акридж так быстро исчез. Это был кредитор Акриджа, тот самый старик, который вскочил на подножку нашего автомобиля, когда мы ехали в Эддингтон. Он остановился передо мной, снял шляпу и вытер лоб цветным шелковым платком.
— Вы, кажется, сейчас разговаривали с мистером Смоллвидом? — спросил он, тяжело дыша.
— Нет, — вежливо ответил я. — Вы ошиблись. Я не знаю мистера Смоллвида.
— Вы лжете, молодой человек! — заорал кредитор.
Голос его был так громок, что разбудил всю улицу. Она стала наполняться народом. Горничные выглядывали из окон, квартирохозяйки выскакивали на тротуар. Я сразу оказался в центре всеобщего внимания. Никто, конечно, не знал, какое зло я причинил этому бедному старику, но большинство склонялось к тому мнению, что я очистил у него карманы. Многие поговаривали, что меня следует немедленно вздернуть на ближайшем фонаре. К моему счастью, за меня вступился какой-то молодой человек в синем пиджаке.
— Перестаньте, — сказал он старику и ласково взял его под руку. — Ведь будет большой скандал.
— Там! Там! — орал кредитор, тыча пальцем в дверь, за которой скрылся Акридж.
Теперь толпа не считала меня карманным вором. Она склонялась к тому мнению, что я похитил дочь старика и спрятал ее за таинственной дверью. Сторонников немедленной расправы со мною стало еще больше.
— Тише, успокойтесь, — сказал милый молодой человек.
Я почувствовал к нему горячую благодарность.
— Я вышибу дверь! — орал старик.
— Тише, тише! Не валяйте дурака, — продолжал уговаривать его миротворец. — Сейчас сюда прибежит полисмен, и вы окажетесь в глупом положении.
На месте бородача я не стал бы бояться полисмена. Ведь право было на его стороне. Но кредитор Акриджа, очевидно, не хотел впутывать в дело полицию. Его бешенство стало сразу стихать. Он колебался.
— Ведь вы теперь знаете, где живет ваш должник, — убеждал его молодой человек. — Вы всякий раз, когда пожелаете, можете зайти и застать его дома.
Старик дал себя уговорить и ушел. С уходом главного героя представление окончилось. Публика стала расходиться. Сцена закрылась, и все пошло обычным порядком.
— Он ушел, старина? — услышал я голос из-за двери.
— Да.
— Ты в этом уверен?
— Совершенно.
— Может быть, он подстерегает нас где-нибудь за углом?
— Нет, он ушел.
Через минуту дверь отворилась, и передо мной появился Акридж.
— Мне надоело! — сердито сказал он. — Поверишь ли, старина, я должен ему всего один фунт два шиллинга и три пенса за маленького человечка на пружине, который испортился, едва я завел его. Ей-Богу, пружинка лопнула с первого раза! Да, человечек с пружинкой — это не велосипед, не лупа, не кодак и не волшебный фонарь.
Я ничего не понял.
— А почему человечек с пружинкой должен быть велосипедом?
— Я тебе сейчас объясню, — сказал Акридж. — Несколько лет тому назад неподалеку от моей старой квартиры находилась лавчонка, в окне которой был выставлен отличный велосипед. Я часто заглядывался на него. Наконец, я вошел в лавку и сказал хозяину, чтобы он оставил этот велосипед для меня. Кроме того, я попросил его достать мне лупу, кодак и волшебный фонарь. Но, понимаешь, старина, я вовсе не обещал ему, что возьму все эти вещи наверняка. Я говорил так, предположительно… Прошла неделя. Хозяин лавки явился ко мне и спросил, когда же я зайду за своими вещами. Я сказал, что эти вещи мне больше уже не нужны, и вместо них попросил у него заводного человечка, который стоял на витрине. Очень понравился мне этот человечек. Заведешь его, и он начинает ходить.
— Ну?
— А, черт! — сказал Акридж. — Он сразу же перестал ходить, чуть я его завел. Прошло несколько недель, и хозяин лавчонки потребовал у меня денег за эту игрушку. Я вступил с ним в спор. Я доказывал ему, что это он мне должен, потому что я променял велосипед, лупу, кодак и волшебный фонарь на дрянного заводного человечка, который к тому же не ходит. Что стоит дороже — все эти вещи или заводной человечек? Но он никак не мог понять моих доводов. И приставал ко мне до тех пор, пока я не переехал на другую квартиру. К счастью, он не знает, как меня зовут. Я назвал ему чужую фамилию…
— Зачем?
— О, это необходимая деловая предосторожность, — объяснил Акридж.
— Понимаю.
— С тех пор он подстерегает меня за каждым углом. Он налетает на меня как раз в ту минуту, когда я меньше всего ожидаю его. Недавно я, удирая, пробежал через весь Лондон. Он непременно догнал бы меня, если бы не споткнулся о корзину с картошкой. Он преследует меня, старина, он отравляет мне жизнь!
— Почему же ты ему не заплатишь? — сказал я.
— Не говори чепухи! Как я могу ему заплатить? Я уже не говорю о том, что безумно транжирить деньги в самом начале коммерческой карьеры. Это принципиальный вопрос, старина, принципиальный.
III
Дело кончилось тем, что Акридж собрал все свои вещи, неохотно расплатился с квартирной хозяйкой и переехал ко мне, — к величайшему восторгу Баулса, который встретил его, как родного сына. Акридж заявил, что у меня ему живется отлично, и высказал намерение никогда не съезжать с моей квартиры.
Нельзя сказать, чтобы его вторжение доставило мне такую же радость, как Баулсу. Впрочем, правду говоря, он был не слишком обременительным гостем. Он никогда не вставал раньше двенадцати, и по утрам я мог спокойно работать. А если я работал и вечером, он уходил к Баулсу, курил с ним и болтал без умолку. У него был только один недостаток: он способен был разбудить меня в любой час ночи и сообщить какой-нибудь новый план, имеющий целью уничтожить его обязательства по отношению к мисс Мэбэл Прайс. Один раз я выругал его, и он две ночи дал мне спокойно поспать. Но на третью ночь он разбудил меня ровно в три часа.
— Мне кажется, старина, — услышал я его радостный голос, — мне кажется, старина, что я нашел настоящий выход.
1 2 3