естественно, я без колебаний выбрал Нижний Бингли. Правда, это в десяти милях от нас, и, значит, придется встать ни свет ни заря, но я одолжил у одного из слуг велосипед и покатил в церковь. До сих пор мне приходилось верить Юстасу на слово, что этот Г. Хейворд такой резвый скакун; я опасался, что в тот день, во время венчания, они переоценили его форму. Однако все мои сомнения рассеялись, едва он поднялся на кафедру. Юстас не ошибся – это было нечто. Высоченный, тощий, с седой бородой, он прямо со старта продемонстрировал высокий класс: после каждой фразы делал длиннейшие паузы, без конца откашливался, и уже через пять минут я не сомневался, что предо мной – победитель. Его привычка неожиданно замирать и в недоумении оглядывать церковь принесла нам несколько лишних минут, а на финишной прямой он меня окончательно покорил: уронил пенсне и долго молча шарил руками по полу. На двадцатиминутной контрольной отметке он лишь по-настоящему вошел в темп, двадцатипятиминутный рубеж он миновал без малейших признаков усталости. И когда он финишировал великолепным спуртом, секундомер показывал тридцать пять минут четырнадцать секунд. При положенной ему форе можно было не сомневаться, что победа у него в кармане. Преисполненный чувства благожелательности и bonhomie ко всему человечеству, я вскочил на велосипед и покатил домой обедать. Когда я вернулся, Бинго разговаривал по телефону.
– Прекрасно! Отлично! Замечательно! – радостно восклицал он. – Что? Нет, насчет него можешь не беспокоиться. Ладно, я передам Берти. – Он повесил трубку. – А, Берти, привет, – сказал он. – Это Юстас звонил. Все в порядке, старина. Поступило сообщение из Нижнего Бингли. С большим отрывом победил Г. Хейворд.
– Я и не сомневался. Сам только что приехал оттуда.
– А, так ты там был? А я ездил в Баджвик. Такер отлично прошел всю дистанцию – но что он мог сделать при такой форе? У Старки заболело горло, и он сошел с круга. Роберте из Фейлбай-де-Уотер пришел третьим. Молодчина Хейворд! – с нежностью произнес Бинго, и мы вместе вышли из дома на лужайку.
– Значит, известны уже все результаты? – спросил я.
– Все, кроме Гэндлбай-де-Хилл. Но насчет Бейтса можно не беспокоиться. У него ни малейшего шанса. Кстати, бедняга Дживс продул свою десятку. Ну не дуралей?
– Дживс? Что ты хочешь сказать?
– Подошел ко мне сегодня утром, когда ты уже уехал в Бингли, и попросил поставить за него десять фунтов на Бейтса. Я объяснял ему, какая это глупость – все равно что выбросить деньги в помойку, но он и слушать не хотел.
– Прошу прощения, сэр. Эту записку принесли для вас сегодня утром после вашего отъезда.
Рядом стоял неизвестно откуда взявшийся Дживс.
– А? Что? Какую записку?
– Ее принес дворецкий преподобного мистера Хеп-пенстола, сэр. Она пришла слишком поздно, и я не смог вам ее вручить, сэр.
Бинго принялся отечески наставлять Дживса – советовал впредь не делать ставок, не разузнав, в какой форме находится лошадь. Мой вопль заставил его прикусить язык на середине фразы.
– Какого черта? – недовольно спросил он.
– Все пропало! Ты только послушай! И я прочитал ему записку.

«Твинг, Глостершир
Дорогой Вустер!
Как вы, вероятно, уже знаете, по не зависящим от меня обстоятельствам я не смогу выступить с проповедью «О любви к ближнему», которую вы, со столь лестной для меня настойчивостью, просили меня прочесть. Тем не менее мне не хочется лишать вас этого удовольствия, так что если вы придете на утреннюю службу в церковь в Гэндл-бай-де-Хилл, вы сможете услышать, как эту проповедь прочтет мой племяник Джеймс Бейтс. По его настоятельной просьбе я передал ему текст проповеди – честно говоря, у меня были для этого дополнительные причины. Дело в том, что племянник претендует на должность директора престижной частной школы, и к настоящему времени список кандидатов сократился до двух человек, так что речь идет о выборе между ним и его соперником.
Вчера вечером Джеймс случайно узнал, что председатель правления школы собирается в воскресенье прийти на службу в его церковь, чтобы оценить его ораторские способности – решающий критерий при выборе кандидата на этот пост. Я пошел ему навстречу и передал текст проповеди «О любви к ближнему», о которой он, подобно вам, всегда отзывался самым лестным образом. У него не хватит времени, чтобы написать полноценную проповедь вместо той краткой речи, с которой он – в соответствии со своей ложной, как мне кажется, теорией – собирался обратиться к сельской пастве, и я решил помочь мальчику.
Надеюсь, что после его проповеди у вас останутся столь же приятные воспоминания, как – но вашим словам – у вас сохранились после моей.
Засим остаюсь искренне ваш,
Ф. Хеппенстол.
P.S. Из-за сенной лихорадки у меня сильно слезятся глаза, поэтому я диктую это письмо моему дворецкому, Брукфилду, который и доставит его вам».

Когда я дочитал до конца, наступила тишина, всеобъемлющая и почти осязаемая, как зимний туман в горах. Бинго несколько раз беззвучно икнул, на его лице отразилась целая гамма самых разнообразных чувств. Дживс негромко, деликатно кашлянул, точно овца, у которой в дыхательное горло попала травинка, и продолжал безмятежно любоваться пейзажем. Первым заговорил Бинго.
– Чтоб мне провалиться, – хрипло прошептал он. – Значит, вы ставили на "заряженную» лошадь!
– Полагаю, что это именно так называется, сэр, – сказал Дживс.
– Но каким образом, черт побери, вам удалось получить секретную информацию из конюшни? – сказал Бинго.
– Все очень просто, сэр, – ответил Дживс. – Когда Брукфилд принес для вас записку, он рассказал мне о ее содержании. Мы с ним давние приятели.
Лицо Бинго изобразило одновременно тоску, муку, ярость, отчаяние и обиду.
– Ну, знаете, я вам скажу, это уж слишком! – закричал он. – Читать чужую проповедь! Это нечестно! Непорядочно!
– Нет, старичок, – сказал я, – ты несправедлив. Не вижу здесь никакого нарушения правил. Священники сплошь и рядом так поступают. Вовсе не обязательно, чтобы они сами сочиняли свои проповеди.
Дживс снова кашлянул и невозмутимо взглянул мне в лицо:
– В данном случае, сэр, если мне позволено будет высказать свое мнение, следует быть особенно снисходительным. Не надо забывать, что место директора школы очень много значит для молодой четы.
– Для четы? Какой еще четы?
– Для преподобного Джеймса Бейтса и леди Синтии, сэр. Как мне сообщила горничная ее светлости, они уже несколько недель помолвлены – так сказать, в предварительном порядке: его светлость дал свое согласие с условием, что мистер Бейтс сумеет получить солидную и хорошо оплачиваемую должность.
Бинго позеленел, как болотная трава:
– Она выходит за него замуж?
– Да, сэр.
Снова наступило молчание.
– Пожалуй, я пойду пройдусь, – сказал Бинго.
– Как же так, старичок, – сказал я, – время обедать, вот-вот прозвенит гонг.
– Не нужны мне никакие обеды! – сказал Бинго.
ГЛАВА 14. Честная игра
Жизнь в Твинге потекла своим чередом. Заняться здесь нечем, особых развлечений и чего-то из ряда вон ждать не приходится. Самым крупным событием здешней культурной жизни в обозримом будущем был ежегодный школьный праздник. Оставалось лишь бродить по окрестностям, играть в теннис и всеми силами избегать общества Бинго.
Последнее особенно важно для всякого, кому дорог душевный покой: после помолвки Синтии бедняга Бинго едва не рехнулся от горя; он то и дело подкарауливал меня, чтобы излить свою скорбь. Наконец я не выдержал – он ввалился ко мне в спальню, когда я наслаждался завтраком в постели. После обеда или после хорошего ужина я могу стерпеть его стоны, но только не во время завтрака. Мы, Вустеры, всегда готовы к состраданию и сочувствию, но всему есть предел.
– Послушай, старина, – сказал я. – Знаю, твое сердце разбито и все такое прочее, и с удовольствием послушаю об этом как-нибудь в другой раз, но…
– Я хотел поговорить совсем о другом.
– О другом? Вот это молодец!
– Я похоронил прошлое, – сказал Бинго. – И не будем больше о нем вспоминать.
– Хорошо, не будем.
– Душа моя разрывается от горя, но, прошу тебя, не надо об этом.
– Договорились.
– Не обращай внимания на мои муки. Забудь о них.
– Уже забыл.
Наконец-то он начал рассуждать разумно.
– Берти, я пришел спросить, – сказал он и вытащил из кармана листок бумаги, – не хочешь ли ты снова попытать счастья.
Чем-чем, а спортивным азартом бог Бустеров не обидел. Я проглотил последний кусок сосиски, подложил под спину подушку и приготовился слушать.
– Продолжай, бледнолицый, – сказал я. – Твои слова меня не на шутку заинтересовали.
Бинго развернул листок и положил его на кровать.
– Как тебе известно, на следующей неделе проводится ежегодный школьный праздник, – сказал он. – Лорд Уикеммерсли предоставляет свое поместье. Будут разные игры, метание кокосовых орехов, фокусник, чай под навесом. А также спортивные состязания.
– Да. Синтия мне говорила.
Бинго поморщился:
– Пожалуйста, не упоминай при мне это имя. Я же не каменный.
– Извини.
– Как я уже говорил, эта петрушка начнется в следующий понедельник. Ну как – рискнем?
– Рискнем? Чем рискнем?
– Я про спортивные состязания. Стеглз так хорошо заработал на проповедниках, что решил устроить тотализатор на школьных состязаниях. Пари будут приниматься как по первоначальным ставкам, так и перед выходом на старт, по желанию игроков. Мне кажется, дело стоящее.
Я нажал на кнопку звонка:
– Мне нужно посоветоваться с Дживсом. Я никогда не ввязываюсь ни в какие игры, не узнав его мнения. Дживс, – сказал я, когда он бесшумно вплыл в спальню. – Как насчет того чтобы сплотиться?
– Сэр?
– Приведите ваш мозг в боевое положение. Нам требуется ваш совет.
– Хорошо, сэр.
– Давай, Бинго, расскажи, в чем дело.
Бинго изложил суть.
– Что вы на это скажете, Дживс? – спросил я. – Стоит рискнуть?
Дживс задумался.
– Я склонен поддержать эту идею, сэр, – сказал он.
Этого для меня достаточно.
– Отлично, – сказал я. – Значит, мы создаем синдикат. Я предоставляю деньги, вы – ваш гениальный мозг, а Бинго… А что ты можешь вложить в общее дело, Бинго?
– Если ты за меня поставишь, я подскажу победителя в беге в мешках для матерей, – сказал Бинго. – А после выигрыша с тобой рассчитаюсь.
– Прекрасно. Ты возглавишь отдел информации. А какие виды включены в программу?
Бинго сверился с бумажкой:
– Первым пунктом стоит забег на пятьдесят ярдов для девочек младше четырнадцати.
– Что вы на это скажете, Дживс?
– Ничего не могу сказать, сэр. Полное отсутствие информации.
– Следующий вид программы?
– «Животное и картошка», смешанные пары, мальчики и девочки всех возрастов.
Что-то новенькое, во всяком случае для меня. Никогда не слышал о таких состязаниях.
– А что это?
– Очень азартная штука, – сказал Бинго. – Участники выступают парами, каждой паре дается картофелина и присваивается имя какого-нибудь животного. Предположим, ты выступаешь в паре с Дживсом. Дживс стоит неподвижно и держит в руках картофелину. Тебе на голову надевают мешок, твоя цель – найти Дживса; при этом ты мяукаешь, как кошка, и Дживс тоже мяукает. Другие участники мычат, как коровы, хрюкают, как свиньи, или лают, как собаки, и так далее.
Я прервал его монолог.
– Для любителей домашних животных, может, оно и весело, – сказал я. – Но в целом…
– Совершенно справедливо, сэр, – сказал Дживс. – Я бы не рискнул.
– Невозможно ничего предсказать.
– Вот именно, сэр. Очень сложно оценить форму участников.
– Продолжай, Бинго. Что там дальше?
– Состязание матерей – бег в мешках.
– Ага! Это уже лучше. Тут у тебя есть какие-то сведения.
– Верная победа миссис Пенуорти, жены владельца табачной лавки, – сказал Бинго. – Вчера я зашел купить сигарет, и она призналась, что три раза выигрывала подобные соревнования на ярмарке в Вустершире. Она совсем недавно переехала в эти края, и здесь никто не догадывается о ее талантах. Миссис Пенуорти пообещала пока держаться в тени, так что расценки могут оказаться весьма выгодными.
– Ну что, поставим по десятке, Дживс?
– Стоит попробовать, сэр.
– «Яйцо на ложке», открытый забег для девочек, – прочел Бинго.
– Как насчет яиц?
– Думаю, пустая трата средств, сэр, – сказал Дживс. – Все в один голос утверждают, что победит прошлогодняя чемпионка. Сара Миллз, и ставки на нее будут соответствующие.
– Она и впрямь так хороша?
– В деревне говорят, что она безукоризненно несет яйцо, сэр.
– Есть еще бег с препятствиями, – сказал Бинго. – На мой взгляд, рискованная штука. Все равно что делать ставки на Гранд-нэшнл . Конкурс отцов на лучшее украшение шляпы – тут тоже трудно что-либо предсказать. Остается бег на сто ярдов для певчих церковного хора мальчиков на приз приходского священника; к состязанию допускаются все участники хора, у которых ко второму воскресенью после Крещения не сломался голос. В прошлом году легко победил Уилли Чамберз при форе пятнадцать ярдов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29