А мне он сказал:
– Отличный свиток! Должно быть, стоил не меньше двух «сов». Только слишком длинный, чтобы его можно было развернуть на весу, верно?
Я кивнул.
– Ну так разверни его на полу, чтобы я мог посмотреть. А ты, девочка, придержи конец.
Тот воин, что ходил отворять дверь, возвестил:
– Срочное послание, лохаг. Из Милета.
Эвтакт кивнул, и воин впустил какого-то высокого и очень худого человека с пышной копной спутанных черных волос. Он был одет в пурпурный плащ, все пальцы в перстнях. Худой человек быстро глянул в мою сторону, потом – на Каллеос и сказал, обращаясь к Эвтакту:
– Да благословят тебя боги, благородный воин! Мне нужно кое-что сообщить тебе. Наедине.
Каллеос с улыбкой предложила:
– Я могу проводить вас в удобную комнату, где никто не помешает вашей беседе. Мы, правда, еще не успели убрать после вчерашней вечеринки…
– Это не важно! – рявкнул Эвтакт. – Мы там долго не задержимся. А ты, Латро, сверни пока свой свиток да не выпускай его из рук. Присмотри за ним, Басий.
Они ушли и почти сразу вернулись. Спартанец выглядел довольным, а милетец – опечаленным. Эвтакт сказал гоплитам:
– Этот парень сообщил, что скоро нам самим придется о себе заботиться.
– Он повернулся ко мне:
– Разворачивай-ка свой свиток.
Я подчинился и, добравшись до последнего листа, обнаружил там засохший цветок люпина.
Эвтакт присел рядом со мной на корточки, разглядывая цветок.
– Эй, посмотрите-ка сюда! – обратился он к своим воинам. – Все видели?
Те дружно закивали.
– Ну так запоминайте хорошенько. Возможно, вам придется рассказывать об этом самому Павсанию. Вы слышали, как я задал этому варвару вопрос?
И как он не мог мне ответить? Видели, как он разворачивал свиток? Видели цветок? Так вот, смотрите, ничего не забудьте! Все это очень важно! И тому, кто совершит ошибку, с рук не сойдет.
– Благородный спартанец, – начал было худой человек в пурпурном плаще, – если позволишь…
– Не позволю. Вы, ионийцы, на золоте просто помешаны. Мы одерживаем для вас победу за победой, так что вам кажется, будто и у нас золота полно. Да самый жалкий раб в этом доме куда богаче любого спартанца!
– Ну, раз так… – пожал плечами милетец и повернулся, чтобы уйти, но Эвтакт остановил его:
– Эй, не так быстра – Два воина преградили милетцу путь к двери. – Уйдешь, когда я позволю, не раньше. А пока слушайся моих приказов, иначе плохо тебе придется. Ты, Латро, пойдешь с нами; и эта девочка тоже. Как ее имя?
– Ио! – пискнула Ио.
– А ты, женщина, – Эвтакт повернулся к Каллеос, – обратись к Павсанию или к любому из наших военачальников, и деньги тебе вернут. Молчать!
Слишком много болтаете – все вы здесь болтуны!
– Господин, – спросил я, – можно мне взять в своей комнате плащ и чистые хитоны?
Он кивнул:
– Можешь взять все, что хочешь, главное, книгу свою не забудь. Басий, ступай с ним.
– Эврикл, – обратилась Каллеос к человеку в пурпурном плаще, – но ты-то ведь не уйдешь с ними?
– Нет конечно! – ответил тот.
Эвтакт живо обернулся к нему:
– Ты хочешь сказать – конечно да! Ты ведь родом из Милета, а Милет входит в состав Империи, которая воюет против нас, так что теперь ты наш пленник. Если вздумаешь колдовать, тебе быстренько перережут глотку – пикнуть не успеешь!
Я ушел в сопровождении Басия и больше ничего из их разговора не слышал.
Когда мы вернулись, в ногах Ио уже лежал маленький узелок; она прижимала к себе деревянную куклу. Басий вопросительно глянул на Эвтакта и указал на мой меч.
– Он был у меня в доме сторожем, лохаг, – пояснила Каллеос. – Если хочешь, Латро, оставь свой меч здесь, я его сохраню для тебя.
– Нет, – возразил Эвтакт, – пусть передаст Басию. Возможно, Павсаний сам захочет вернуть Латро его меч.
После прохлады внутреннего дворика улица показалась мне просто раскаленной. Я вскинул узел с пожитками на плечо и свободной рукой взял за руку Ио; она крепко уцепилась за меня, другой рукой сжимая свой узелок.
Перед нами вышагивал Эвтакт, который смотрел на каждого встречного в упор, желая смутить, и все время плевался, ибо его обоняние оскорбляли запахи городских помоек. Милетец с кислым видом тащился сзади и что-то бормотал себе под нос.
Басий шел справа от меня, а слева и сзади вышагивали остальные гоплиты – с длинными копьями, в красных плащах и с тяжелыми щитами, на которых была изображена похожая на один из значков клинописи буква, которую жители Пурпуровой страны называли «стилус». Это был, видимо, авангард спартанской армии, и лучники, стоявшие на страже у городских ворот, с явным облегчением посматривали на них.
У каждого спартанского гоплита было по несколько рабов, которые несли его имущество, ставили для него палатку и готовили пищу. Рабы уже успели купить в Афинах вина, так что и нам перепало немного, поскольку сами воины еще даже не завтракали. Рабы купили также луку, вареного ячменя, соленых оливок и сыру. Ио утверждает, что я ничего не помню, и, наверное, так оно и есть, однако я сразу вспомнил, сколько вина подавалось к столу у Каллеос и какие замечательные дыни и фиги она покупала.
Прежде чем нам дали поесть, Эвтакт послал в Афины рабов, чтобы вызвать вторую эномотию. После трапезы (кстати, очень быстро завершившейся) он приказал остальным рабам разбить лагерь. Я спросил Басия, куда мы идем.
– Возвращаемся на Пелопоннес, – ответил он, – если царевич сейчас там.
Он хочет тебя видеть.
Я спросил, зачем я ему, но Басий так и не ответил.
– Ты, наверно, не помнишь, – сказала мне Ио, – но мы уже плавали у берегов Пелопоннеса с Гиперидом. Этот полуостров тогда показался мне совсем диким – на берегу мы видели всего несколько маленьких деревушек.
Басий кивнул:
– Верно, у побережья слишком много морских разбойников. Торговлей для Спарты занимается Коринф.
Тут этот милетец, явно прислушивавшийся к нашему разговору, заметил:
– И благодаря этому неустанно богатеет!
– Ну это их дело, – равнодушно откликнулся Басий и пошел прочь.
– Странные люди, правда? – обратился ко мне милетец. – Я знаю, ты меня не помнишь, Латро, но я Эврикл Некромант. Вспомни, еще не так давно ты держал на кладбище факел, помогая мне сотворить одно из самых знаменитых своих чудес.
– Да, ты действительно был в гостях у Каллеос во время той пирушки, – подтвердила Ио, – и держал пари с Гиперидом. Мне Рода рассказывала.
Эврикл согласно кивнул.
– Верно, девочка! Из чего можно заключить, что я добрый приятель Каллеос, законной владелицы Латро.
– Ничего подобного!
Эврикл с неодобрением посмотрел на Ио. У него удивительная способность выражать удивление, поднимая одну бровь значительно выше другой.
– Латро – свободный человек! А я его рабыня! Каллеос утверждала, правда, что я принадлежу ей, но у нее на меня даже купчей нет.
– Как и на Латро, по-моему. Впрочем, теперь это не имеет никакого значения. Между прочим, не вздумайте говорить о купле-продаже с этими спартанцами! Если у всех народов на земле торговля всегда считалась делом уважаемым, а воровство – недостойным, то у спартанцев все наоборот. Вор для них – прямо-таки герой, особенно если его не поймали, а торговец, даже если у него всего лишь прилавок на рынке, – человек совершенно порочный.
– Ты их, похоже, недолюбливаешь, – сказал я.
– А кто их любит? Некоторые, правда, ими восхищаются, чуть ли не поклоняются им, но любить – не любит никто! Да судя по тому, что я видел сегодня, они и друг друга-то не слишком любят.
Ио спросила, бывал ли он на Пелопоннесе.
Он с сокрушенным видом кивнул:
– Там, стоит отойти подальше от Коринфа, что на Истме, ужасная бедность! И еды-то приличной не найдешь – все ячмень да бобы. Вы ведь видели, как обошелся со мной Эвтакт? Вместо благодарности сделал меня своим пленником. А ведь я принес ему весьма ценные сведения! За такие любой военачальник из приличного города непременно наполнил бы мне рот серебром.
– Ты ведь сообщил этим спартанцам обо мне, – сказал я.
– Да, это так. И по-моему, поступил весьма хитро. Видишь ли, я узнал, что спартанцы ходят по Афинам и всем задают дурацкие вопросы, даже внимания на ответ не обращая. Они, например, спрашивали, где тот или иной человек обедал. Люди по большей части, естественно, отвечали, что дома или у друзей, ну, некоторые – в гостинице или харчевне; однако же ответы их вроде бы никакого значения для спартанцев не имели. И вот, выслушав с полдюжины подобных историй, я догадался: они ищут человека, который не помнит, где обедал. То есть, по всей вероятности, тебя.
– А тебе-то что плохого мой хозяин сделал? – с возмущением спросила Ио.
– Да ничего, – ухмыльнулся Эврикл. – Не беспокойся, вряд ли спартанцы хотят причинить ему зло, что-то не верится. Судя по поведению Эвтакта, Павсаний скорее одарит Латро или возвеличит его. Да и потом, спартанцы все равно рано или поздно отыскали бы его – впрочем, я, возможно, уже опоздал, хотя не теряю надежды на кое-какую выгоду для себя.
– Мне казалось, тебе не хочется быть их пленником?
– Верно, не хочется; но куда больше мне неприятна их неблагодарность. А если желание сбежать от них станет нестерпимым, я просто удеру, превратившись в невидимку.
Когда из Афин подошли все воины из лоха Эвтакта, мы отправились в путь; каждый воин шел в сопровождении рабов, тащивших его тяжелый щит, шлем, копье и прочие пожитки, а мы, то есть Ио, Эврикл и я, шли налегке следом за Эвтак-том. На ночь мы разбили лагерь на берегу ручья, а перед сном Ио напомнила мне, что сперва я должен описать в дневнике все события сегодняшнего дня. И вот я пишу и вижу перед собой какую-то женщину с двумя факелами в руках. Рядом с ней два гончих пса. Она стоит на скрещенье дорог и манит меня к себе. Как только кончу писать, непременно выясню, чего она хочет.
Глава 22
ЖЕНЩИНА НА СКРЕЩЕНЬЕ ДОРОГ
Богиня мрака напугала меня. Сейчас она давно уже исчезла, но мне все еще не по себе. Никогда бы не подумал, что женщина способна внушить мне такой ужас, даже если в руках у нее нож и она собирается перерезать мне горло. Но богиня мрака – не обычная женщина.
Хотя, когда я отошел от костра и приблизился к ней, она показалась мне такой, какую можно встретить в любой деревушке. Темноглазая, темноволосая, волосы перевязаны лентой, ростом еле-еле мне до плеча. В каждой руке она держала по факелу, и черный дым от них поднимался в небеса.
Ее собаки тоже были черными и очень крупными – при виде их я сразу подумал о царской охоте на львов, хотя, по-моему, никогда такой охоты сам не видел. Мордами псы доставали женщине почти до плеч; уши у них стояли торчком, как у волков. Клочья белой пены на мордах поблескивали, падая на землю.
– Ты меня не знаешь, – сказала женщина, – хотя видишь каждую ночь.
Услышав ее голос, я понял, что это царица или богиня, и с почтением поклонился.
– Мои псы могут в один миг разорвать тебя на куски, ты это понимаешь?
Или думаешь, что способен справиться с ними?
– Нет, Великая богиня, – сказал я. – Ведь это твои псы.
Она рассмеялась, и ветви деревьев шевельнулись.
– Хороший ответ. Но не называй меня Великой богиней, так называют владычицу земли, а она – мой заклятый враг. Я же Энодия, богиня мрака, Мать ночная.
– Хорошо, Мать ночная.
– Забудешь ли ты меня, если мы более не свидимся?
– Постараюсь не забыть. Мать ночная.
Она снова рассмеялась, и снова что-то шевельнулось среди деревьев – так близко, что я почти разглядел это.
– Знай, Латро, я богиня ядов, убийств и смертельных заклятий; мне подвластны-призраки; я королева невров; я едина в трех обличьях. Понимаешь ли ты меня?
– Да, богиня, – сказал я смущенно. – Но не очень хорошо.
– Сегодня ты миновал множество крестьянских жилищ и почти возле каждого видел, наверное, мое изображение, вырезанное из дерева или из камня, – три женщины, стоящие спиной к спине.
– Да, Мать ночная, видел, но не знал, что это значит, – зубы у меня стучали от страха.
– Ты, конечно, не помнишь, однако, глядя на луну, ты всегда видел меня, как и я тебя. Однажды, услышав, как кто-то призывает Юного бога, я подошла ближе; ты стоял в воде, я поискала вокруг, но его рядом не обнаружила.
Помнишь ли ты, какой я тогда предстала перед тобой?
Я не мог говорить и лишь молча покачал головой.
Подобно тому, как рассеивается тьма, когда луна выглядывает из-за облака, богиня мрака растаяла и на ее месте возникла прелестная дева, та самая, которую я видел у озера после того, как провел ночь в объятиях Гилаейры.
– Теперь вспомнил? – сказала дева и улыбнулась. – Сила Геи-Земли велика, но я-то здесь, а ее здесь нет. – В руках у нее был лук, как и тогда, а в колчане на поясе – семь стрел. Гончие псы, спутники богини Мрака, ластились к ней.
– О да, – ответил я, – вспомнил! Благодарю тебя! – Я упал перед нею ниц и готов был целовать ей ноги, но псы злобно оскалили клыки.
– Учти: я тебе не друг. Ты – всего лишь враг моего врага, и стоит мне уйти, ты снова меня забудешь.
– Ну так не уходи никогда! – воскликнул я страстно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– Отличный свиток! Должно быть, стоил не меньше двух «сов». Только слишком длинный, чтобы его можно было развернуть на весу, верно?
Я кивнул.
– Ну так разверни его на полу, чтобы я мог посмотреть. А ты, девочка, придержи конец.
Тот воин, что ходил отворять дверь, возвестил:
– Срочное послание, лохаг. Из Милета.
Эвтакт кивнул, и воин впустил какого-то высокого и очень худого человека с пышной копной спутанных черных волос. Он был одет в пурпурный плащ, все пальцы в перстнях. Худой человек быстро глянул в мою сторону, потом – на Каллеос и сказал, обращаясь к Эвтакту:
– Да благословят тебя боги, благородный воин! Мне нужно кое-что сообщить тебе. Наедине.
Каллеос с улыбкой предложила:
– Я могу проводить вас в удобную комнату, где никто не помешает вашей беседе. Мы, правда, еще не успели убрать после вчерашней вечеринки…
– Это не важно! – рявкнул Эвтакт. – Мы там долго не задержимся. А ты, Латро, сверни пока свой свиток да не выпускай его из рук. Присмотри за ним, Басий.
Они ушли и почти сразу вернулись. Спартанец выглядел довольным, а милетец – опечаленным. Эвтакт сказал гоплитам:
– Этот парень сообщил, что скоро нам самим придется о себе заботиться.
– Он повернулся ко мне:
– Разворачивай-ка свой свиток.
Я подчинился и, добравшись до последнего листа, обнаружил там засохший цветок люпина.
Эвтакт присел рядом со мной на корточки, разглядывая цветок.
– Эй, посмотрите-ка сюда! – обратился он к своим воинам. – Все видели?
Те дружно закивали.
– Ну так запоминайте хорошенько. Возможно, вам придется рассказывать об этом самому Павсанию. Вы слышали, как я задал этому варвару вопрос?
И как он не мог мне ответить? Видели, как он разворачивал свиток? Видели цветок? Так вот, смотрите, ничего не забудьте! Все это очень важно! И тому, кто совершит ошибку, с рук не сойдет.
– Благородный спартанец, – начал было худой человек в пурпурном плаще, – если позволишь…
– Не позволю. Вы, ионийцы, на золоте просто помешаны. Мы одерживаем для вас победу за победой, так что вам кажется, будто и у нас золота полно. Да самый жалкий раб в этом доме куда богаче любого спартанца!
– Ну, раз так… – пожал плечами милетец и повернулся, чтобы уйти, но Эвтакт остановил его:
– Эй, не так быстра – Два воина преградили милетцу путь к двери. – Уйдешь, когда я позволю, не раньше. А пока слушайся моих приказов, иначе плохо тебе придется. Ты, Латро, пойдешь с нами; и эта девочка тоже. Как ее имя?
– Ио! – пискнула Ио.
– А ты, женщина, – Эвтакт повернулся к Каллеос, – обратись к Павсанию или к любому из наших военачальников, и деньги тебе вернут. Молчать!
Слишком много болтаете – все вы здесь болтуны!
– Господин, – спросил я, – можно мне взять в своей комнате плащ и чистые хитоны?
Он кивнул:
– Можешь взять все, что хочешь, главное, книгу свою не забудь. Басий, ступай с ним.
– Эврикл, – обратилась Каллеос к человеку в пурпурном плаще, – но ты-то ведь не уйдешь с ними?
– Нет конечно! – ответил тот.
Эвтакт живо обернулся к нему:
– Ты хочешь сказать – конечно да! Ты ведь родом из Милета, а Милет входит в состав Империи, которая воюет против нас, так что теперь ты наш пленник. Если вздумаешь колдовать, тебе быстренько перережут глотку – пикнуть не успеешь!
Я ушел в сопровождении Басия и больше ничего из их разговора не слышал.
Когда мы вернулись, в ногах Ио уже лежал маленький узелок; она прижимала к себе деревянную куклу. Басий вопросительно глянул на Эвтакта и указал на мой меч.
– Он был у меня в доме сторожем, лохаг, – пояснила Каллеос. – Если хочешь, Латро, оставь свой меч здесь, я его сохраню для тебя.
– Нет, – возразил Эвтакт, – пусть передаст Басию. Возможно, Павсаний сам захочет вернуть Латро его меч.
После прохлады внутреннего дворика улица показалась мне просто раскаленной. Я вскинул узел с пожитками на плечо и свободной рукой взял за руку Ио; она крепко уцепилась за меня, другой рукой сжимая свой узелок.
Перед нами вышагивал Эвтакт, который смотрел на каждого встречного в упор, желая смутить, и все время плевался, ибо его обоняние оскорбляли запахи городских помоек. Милетец с кислым видом тащился сзади и что-то бормотал себе под нос.
Басий шел справа от меня, а слева и сзади вышагивали остальные гоплиты – с длинными копьями, в красных плащах и с тяжелыми щитами, на которых была изображена похожая на один из значков клинописи буква, которую жители Пурпуровой страны называли «стилус». Это был, видимо, авангард спартанской армии, и лучники, стоявшие на страже у городских ворот, с явным облегчением посматривали на них.
У каждого спартанского гоплита было по несколько рабов, которые несли его имущество, ставили для него палатку и готовили пищу. Рабы уже успели купить в Афинах вина, так что и нам перепало немного, поскольку сами воины еще даже не завтракали. Рабы купили также луку, вареного ячменя, соленых оливок и сыру. Ио утверждает, что я ничего не помню, и, наверное, так оно и есть, однако я сразу вспомнил, сколько вина подавалось к столу у Каллеос и какие замечательные дыни и фиги она покупала.
Прежде чем нам дали поесть, Эвтакт послал в Афины рабов, чтобы вызвать вторую эномотию. После трапезы (кстати, очень быстро завершившейся) он приказал остальным рабам разбить лагерь. Я спросил Басия, куда мы идем.
– Возвращаемся на Пелопоннес, – ответил он, – если царевич сейчас там.
Он хочет тебя видеть.
Я спросил, зачем я ему, но Басий так и не ответил.
– Ты, наверно, не помнишь, – сказала мне Ио, – но мы уже плавали у берегов Пелопоннеса с Гиперидом. Этот полуостров тогда показался мне совсем диким – на берегу мы видели всего несколько маленьких деревушек.
Басий кивнул:
– Верно, у побережья слишком много морских разбойников. Торговлей для Спарты занимается Коринф.
Тут этот милетец, явно прислушивавшийся к нашему разговору, заметил:
– И благодаря этому неустанно богатеет!
– Ну это их дело, – равнодушно откликнулся Басий и пошел прочь.
– Странные люди, правда? – обратился ко мне милетец. – Я знаю, ты меня не помнишь, Латро, но я Эврикл Некромант. Вспомни, еще не так давно ты держал на кладбище факел, помогая мне сотворить одно из самых знаменитых своих чудес.
– Да, ты действительно был в гостях у Каллеос во время той пирушки, – подтвердила Ио, – и держал пари с Гиперидом. Мне Рода рассказывала.
Эврикл согласно кивнул.
– Верно, девочка! Из чего можно заключить, что я добрый приятель Каллеос, законной владелицы Латро.
– Ничего подобного!
Эврикл с неодобрением посмотрел на Ио. У него удивительная способность выражать удивление, поднимая одну бровь значительно выше другой.
– Латро – свободный человек! А я его рабыня! Каллеос утверждала, правда, что я принадлежу ей, но у нее на меня даже купчей нет.
– Как и на Латро, по-моему. Впрочем, теперь это не имеет никакого значения. Между прочим, не вздумайте говорить о купле-продаже с этими спартанцами! Если у всех народов на земле торговля всегда считалась делом уважаемым, а воровство – недостойным, то у спартанцев все наоборот. Вор для них – прямо-таки герой, особенно если его не поймали, а торговец, даже если у него всего лишь прилавок на рынке, – человек совершенно порочный.
– Ты их, похоже, недолюбливаешь, – сказал я.
– А кто их любит? Некоторые, правда, ими восхищаются, чуть ли не поклоняются им, но любить – не любит никто! Да судя по тому, что я видел сегодня, они и друг друга-то не слишком любят.
Ио спросила, бывал ли он на Пелопоннесе.
Он с сокрушенным видом кивнул:
– Там, стоит отойти подальше от Коринфа, что на Истме, ужасная бедность! И еды-то приличной не найдешь – все ячмень да бобы. Вы ведь видели, как обошелся со мной Эвтакт? Вместо благодарности сделал меня своим пленником. А ведь я принес ему весьма ценные сведения! За такие любой военачальник из приличного города непременно наполнил бы мне рот серебром.
– Ты ведь сообщил этим спартанцам обо мне, – сказал я.
– Да, это так. И по-моему, поступил весьма хитро. Видишь ли, я узнал, что спартанцы ходят по Афинам и всем задают дурацкие вопросы, даже внимания на ответ не обращая. Они, например, спрашивали, где тот или иной человек обедал. Люди по большей части, естественно, отвечали, что дома или у друзей, ну, некоторые – в гостинице или харчевне; однако же ответы их вроде бы никакого значения для спартанцев не имели. И вот, выслушав с полдюжины подобных историй, я догадался: они ищут человека, который не помнит, где обедал. То есть, по всей вероятности, тебя.
– А тебе-то что плохого мой хозяин сделал? – с возмущением спросила Ио.
– Да ничего, – ухмыльнулся Эврикл. – Не беспокойся, вряд ли спартанцы хотят причинить ему зло, что-то не верится. Судя по поведению Эвтакта, Павсаний скорее одарит Латро или возвеличит его. Да и потом, спартанцы все равно рано или поздно отыскали бы его – впрочем, я, возможно, уже опоздал, хотя не теряю надежды на кое-какую выгоду для себя.
– Мне казалось, тебе не хочется быть их пленником?
– Верно, не хочется; но куда больше мне неприятна их неблагодарность. А если желание сбежать от них станет нестерпимым, я просто удеру, превратившись в невидимку.
Когда из Афин подошли все воины из лоха Эвтакта, мы отправились в путь; каждый воин шел в сопровождении рабов, тащивших его тяжелый щит, шлем, копье и прочие пожитки, а мы, то есть Ио, Эврикл и я, шли налегке следом за Эвтак-том. На ночь мы разбили лагерь на берегу ручья, а перед сном Ио напомнила мне, что сперва я должен описать в дневнике все события сегодняшнего дня. И вот я пишу и вижу перед собой какую-то женщину с двумя факелами в руках. Рядом с ней два гончих пса. Она стоит на скрещенье дорог и манит меня к себе. Как только кончу писать, непременно выясню, чего она хочет.
Глава 22
ЖЕНЩИНА НА СКРЕЩЕНЬЕ ДОРОГ
Богиня мрака напугала меня. Сейчас она давно уже исчезла, но мне все еще не по себе. Никогда бы не подумал, что женщина способна внушить мне такой ужас, даже если в руках у нее нож и она собирается перерезать мне горло. Но богиня мрака – не обычная женщина.
Хотя, когда я отошел от костра и приблизился к ней, она показалась мне такой, какую можно встретить в любой деревушке. Темноглазая, темноволосая, волосы перевязаны лентой, ростом еле-еле мне до плеча. В каждой руке она держала по факелу, и черный дым от них поднимался в небеса.
Ее собаки тоже были черными и очень крупными – при виде их я сразу подумал о царской охоте на львов, хотя, по-моему, никогда такой охоты сам не видел. Мордами псы доставали женщине почти до плеч; уши у них стояли торчком, как у волков. Клочья белой пены на мордах поблескивали, падая на землю.
– Ты меня не знаешь, – сказала женщина, – хотя видишь каждую ночь.
Услышав ее голос, я понял, что это царица или богиня, и с почтением поклонился.
– Мои псы могут в один миг разорвать тебя на куски, ты это понимаешь?
Или думаешь, что способен справиться с ними?
– Нет, Великая богиня, – сказал я. – Ведь это твои псы.
Она рассмеялась, и ветви деревьев шевельнулись.
– Хороший ответ. Но не называй меня Великой богиней, так называют владычицу земли, а она – мой заклятый враг. Я же Энодия, богиня мрака, Мать ночная.
– Хорошо, Мать ночная.
– Забудешь ли ты меня, если мы более не свидимся?
– Постараюсь не забыть. Мать ночная.
Она снова рассмеялась, и снова что-то шевельнулось среди деревьев – так близко, что я почти разглядел это.
– Знай, Латро, я богиня ядов, убийств и смертельных заклятий; мне подвластны-призраки; я королева невров; я едина в трех обличьях. Понимаешь ли ты меня?
– Да, богиня, – сказал я смущенно. – Но не очень хорошо.
– Сегодня ты миновал множество крестьянских жилищ и почти возле каждого видел, наверное, мое изображение, вырезанное из дерева или из камня, – три женщины, стоящие спиной к спине.
– Да, Мать ночная, видел, но не знал, что это значит, – зубы у меня стучали от страха.
– Ты, конечно, не помнишь, однако, глядя на луну, ты всегда видел меня, как и я тебя. Однажды, услышав, как кто-то призывает Юного бога, я подошла ближе; ты стоял в воде, я поискала вокруг, но его рядом не обнаружила.
Помнишь ли ты, какой я тогда предстала перед тобой?
Я не мог говорить и лишь молча покачал головой.
Подобно тому, как рассеивается тьма, когда луна выглядывает из-за облака, богиня мрака растаяла и на ее месте возникла прелестная дева, та самая, которую я видел у озера после того, как провел ночь в объятиях Гилаейры.
– Теперь вспомнил? – сказала дева и улыбнулась. – Сила Геи-Земли велика, но я-то здесь, а ее здесь нет. – В руках у нее был лук, как и тогда, а в колчане на поясе – семь стрел. Гончие псы, спутники богини Мрака, ластились к ней.
– О да, – ответил я, – вспомнил! Благодарю тебя! – Я упал перед нею ниц и готов был целовать ей ноги, но псы злобно оскалили клыки.
– Учти: я тебе не друг. Ты – всего лишь враг моего врага, и стоит мне уйти, ты снова меня забудешь.
– Ну так не уходи никогда! – воскликнул я страстно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50