– А теперь послушайте меня – все. Я не собираюсь вас запугивать – я знаю, свободных людей невозможно удержать на привязи с помощью угроз. Но если бы дело происходило в Империи или в какой-либо другой тирании, вас вполне могли бы уже сегодня ночью задушить, дабы Зихрун был в полной безопасности. Гиперид, не говорил ли ты, что у Латро плохая память?
Гиперид кивнул:
– Он все забывает примерно через день.
– В таком случае, ему нужно научиться забывать еще быстрее. Любой из вас, кто еще помнит, как Зихруна звали раньше, должен немедленно это забыть. – Фемистокл указал на чернокожего. – Гиперид говорит, что ты не понимаешь нашего языка, но мне показалось, ты отлично понял все, что я сказал. Как имя того человека, который сидит с тобою рядом? Вон того, с бородой?
– Зихрун, – ответил чернокожий.
– Эгесистрат, зачем Гиперид посылал тебя во Фракию?
Эгесистрат живо ответил:
– Чтобы поддержать царя Котиса и его сторонников и заверить их в вечной дружбе Афин. Царь Котис, увы, ныне покинул этот мир, но его сын, любимец богов, принял от него престол и корону. А советники его сына прислали нам множество подарков в подтверждение своей доброй воли.
Фемистокл кивнул, вполне удовлетворенный.
– Ну а ты что скажешь, Латро? Зачем тебя посылали во Фракию?
Я сказал ему совершенно честно, что до сего момента и не знал, что побывал там.
– Но пусть никто из вас не забудет одно, – сказал Гиперид. – Если кто-либо спросит вас об Эобазе, то все мы слышали, что его принесли в жертву Плейстору. Сами, правда, при этом не присутствовали, но, по слухам, это так и есть.
Ксантипп посмотрел на солнце – словно хотел понять, сколько осталось до заката.
– Я думаю, у нас все получится, Фемистокл, – сказал он. – Латро, а ты и твой друг знаете, каков ваш здешний статус?
Я сказал, что могу говорить только за себя, но, как мне кажется, мы считаемся иноземными гостями. Хотя знал, что никакие мы не эллины.
Глава 27

ИО ПЛАЧЕТ
Пока я писал, явился Полос, желавший побеседовать о колесницах и лошадях. Я заставил его умыться, а потом мы с ним действительно поговорили.
Ио принесла букет цветущих яблоневых веток. Еще не все бутоны распустились, сказала она, однако она отыскала несколько веток в полном цвету; а некоторые из тех, что сорвала Элата, с еще не распустившимися цветами, тут же распустились у нее в руках, что довольно странно. Я объяснил детям, что завтра мы отправляемся в Спарту вместе с Фемистоклом, отчего Ио очень опечалилась. Она говорит, спартанцы – люди жестокие и доверять им нельзя; надо сказать, что Эгесистрат говорит то же самое; так что, возможно, я правильно поступил, когда записал все, что говорилось здесь, под деревом.
Ксантипп и Гиперид объяснили нам с чернокожим, что по законам Афин мы являемся рабами Гиперида, которых он получил как военнопленных от города Коринфа. (Об этом я должен еще спросить Ио.) – Я собирался продать вас Каллеос, – сказал Гиперид, – и даже написал ей расписку. За это она должна была устроить для меня и моих гостей (но количеством не превышавшим десяти человек) пять праздничных ужинов. Но поскольку устроен был только один ужин, я остался вашим прежним хозяином, ясно?
Я кивнул, чернокожий тоже.
– Я понимаю, вам неприятно быть рабами. Не могу винить вас за это – мне бы тоже не понравилось. Выработанный нами – Ксантиппом, Фемистоклом, Симоном и мною – план является, по сути дела, законным способом освобождения вас обоих. Что касается чернокожего, то с ним все просто, а вот с тобой, Латро, дело обстоит сложнее, потому что тебя требует к себе Павсаний. – Он глянул на Фемистокла в поисках подтверждения; Фемистокл кивнул. – Тебя ведь от Каллеос увели люди Павсания, понимаешь? И пока мы были в Сесте, она обратилась к нему за компенсацией и получила ее. Можно понять положение, в котором оказался регент – он честно уплатил за тебя, а достался ты нам. Он считает, что мы должны вернуть тебя ему.
От своего имени и от имени чернокожего я заверил Гиперида, что мы оба у него надолго не задержимся.
– В этом не будет необходимости. Я же сказал, что мы придумали кое-что – разве ты меня не слушал? Я узнал обо всем, стоило нам высадиться на берег, и все рассказал Ксантиппу – в том числе и о нашем путешествии во Фракию.
Ксантипп улыбнулся и промолвил:
– Видишь ли, Латро, я глубоко убежден: нужно помогать тем, кто помог тебе, а Гиперид немало мне порассказал о тебе и о той стычке во дворце, хотя, возможно, здесь и не к месту об этом упоминать. Я посвятил в твои дела Кимона – у него есть весьма полезные связи в Афинах. А Гиперид рассказал Фемистоклу. Ты не думай, что Павсаний – обыкновенный спартанец.
Он представитель старинного лакедемонского аристократического рода, вернее, того, что от этого рода осталось, и он человек разумный и великодушный.
Заметив, что Ксантипп сказал все, что хотел, Гиперид снова заговорил:
– Итак, что мы имеем? Я освобожу чернокожего за выкуп в две мины – и он сможет уплатить мне эти деньги, когда они у него появятся. Это справедливо?
Чернокожий поколебался было, но все же кивнул.
– А к тебе, Латро, у меня больше претензий нет. Как и у Каллеос – я говорил с ней сегодня на сей счет и даже кое-что ей заплатил. Фемистокл отправляется в Спарту, где ему хотят воздать всяческие почести за военные победы. Ты поедешь с ним. Ио тоже. В Спарте Павсаний освободит тебя и объявит периэком – то есть не полноправным спартиатом, как ты понимаешь, а иностранцем, живущим на территории Спарты, и свободным человеком. Ты станешь его подданным, конечно; он ведь регент. Но ничьим рабом ты больше не будешь.
Я спросил, дозволено ли мне будет покинуть Спарту и отправиться на поиски своей родины.
– Разумеется! – воскликнул Симон, – в любое время. Лишь «равные», то есть спартиаты, не могут покидать страну без разрешения Судей. Будучи периэком, ты сможешь не только путешествовать, но и заниматься торговлей; а если кто-нибудь где-нибудь вздумает тебя обидеть, ты имеешь полное право потребовать у Спарты защиты.
Полемарх, который наблюдал за мною, спросил, прищурившись:
– Ну что? Поедешь со мной в Спарту?
– А ты бы поехал на моем месте? – пожал я плечами.
Он на минуту задумался, потирая свой массивный подбородок, потом кивнул.
– А ты, Эгесистрат, что мне посоветуешь?
– Посоветую ехать, хоть и с неохотой. Я понимаю, ты этого не помнишь, но ты как-то зачитывал мне довольно длинный отрывок из твоего дневника. И там описывалось, как регент сказал тебе, что ты больше не будешь его рабом, а станешь его другом.
Словно тяжкое бремя свалилось с моих плеч.
– И его заверения звучали искренне, – по крайней мере, тебе так показалось, – продолжал Эгесистрат, – так что с моей стороны справедливо напомнить тебе об этом. И тем не менее я бы тебе ехать туда не советовал.
И тут мне захотелось спросить еще Ио, но мне, взрослому мужчине, советоваться с ребенком показалось стыдно. Вместо Ио я решил спросить чернокожего, и тот заговорил с Эгесистратом.
– Семь Львов желает знать, свободен ли он теперь, – перевел Эгесистрат.
Гиперид утвердительно кивнул и сказал:
– Тебе еще нужно подписать один документ, но это простая формальность.
Чернокожий снова заговорил, и Эгесистрат перевел:
– В таком случае он советует Латро поехать, но с тем условием, что Фемистокл позволит и ему поехать с ними вместе. Позволишь, Фемистокл?
Полемарх кивнул:
– Конечно, пусть едет. Ну что, Латро, решил?
– Да, – сказал я. – Даю тебе честное слово.
Почему-то особое облегчение испытал после моих слов Кимон. Он улыбнулся и протянул мне руку.
– Итак, осталось разобраться только с Элатой и со мной, – сказал Эгесистрат. – Ну с нами-то хлопот не будет.
Тут как раз вошел один из слуг Кимона и что-то коротко сказал своему хозяину. Тот обратился к Фемистоклу:
– Это Симонид пришел. И с ним еще кое-кто. Он говорит, что они принесли все, что требовалось.
– Отлично. Завтра утром мы отправляемся в путь. Эгесистрат, ты, я надеюсь, понимаешь, что моя партия более не может тебя здесь использовать.
Ты был на стороне Великого Царя, так что мы сами вручим Ксантиппу и Аристиду оружие против себя. Да и вашим прежним отношениям с Гиперидом тоже пока что пришел конец.
– Я понимаю, – сказал прорицатель, – и мне очень жаль. Для меня это было большой удачей.
– И для меня тоже! – заверил его Гиперид. – И мне тоже очень жаль.
– Может быть, тебя мучают сомнения, на душе остался неприятный осадок?
– спросил Фемистокл. – Или тебе кажется, что тобой просто воспользовались?
– Нет, я вовсе так не думаю, – успокоил его Эгесистрат. – Как раз напротив.
– Гиперид сказал, что ты человек не бедный. Если он ошибся, я могу что-то придумать…
Эгесистрат только отмахнулся.
– Ты, без сомнения, можешь сказать Зихруну, что ни один эллин от денег не откажется, но у меня их действительно вполне достаточно. Мы сядем на корабль, плывущий к Закинфу, как только найдем приличное судно. На этом острове у меня есть дом. А впоследствии мы, возможно, направимся в Дельфы.
* * *
Кимон пришел поговорить со мной. Для начала он спросил у детей, как зовут мидийца. Я уже объяснил им все, так что они оба ответили: «Зихрун».
Он спросил тогда, уверены ли они в этом, и они повторили: «Зихрун», после чего он отослал их прочь, объяснив, что ему нужно поговорить со мной с глазу на глаз.
Когда они ушли, он стал благодарить меня за то, что я согласился поехать в Спарту, как того хотел регент Павсаний.
– Я бы попал в весьма неудобное положение, если бы ты отказался, – сказал он. – Мы могли бы, конечно, заставить тебя силой – на чем, собственно, настаивал Фемистокл, – однако как бы это выглядело впоследствии, тем более что я сам убеждал Павсания освободить тебя? А банда Фемистокла, вполне возможно, все обернула бы потом против меня. Если бы ему пришлось заявить, что мы попросту украли раба у такого-то гражданина, этот ненадежный торговец непременно поддерживал бы Фемистокла до конца.
Я сказал, что и в этом случае я наверняка был бы благодарен Гипериду за все сделанное им во имя моего освобождения.
– Наверное, ты прав. Однако существует и еще одна веская причина полагать, что ты уже свободный гражданин, ты это знаешь?
– Нет, – сказал я. – Однако мне очень приятно это слышать.
– Вы оба были взяты спартанцами в плен после битвы при Платеях, – пояснил он. – Никто с этим не спорит. Спартанцы передали вас в Коринф, а тамошние власти отдали вас Гипериду. Вы ведь были наемниками, верно? И ты, и чернокожий?
Я ответил, что это, по всей вероятности, так.
– Ладно. Однако вместе с вами в плен попала супружеская пара из Фив, а при тебе была еще эта маленькая рабыня из Беотии. Выходит, что тот мужчина был Пиндар, сын Пагонда, член одного из наших знатнейших семейств, который теперь стал уже широко известен как поэт. Он утверждает, что в то время, когда тебя взяли в плен, ты не находился на службе у варваров, а служил непосредственно ему как представителю Фив. Если его доводы будут приняты, нам придется отослать тебя назад в Фивы согласно условиям перемирия, навязанного нам Спартой.
Я так и подскочил. Честное слово, я даже несколько раз пробежался туда-сюда, чтобы успокоиться. Я не ощущал себя рабом даже во время нашей встречи в яблоневом саду Кимона, и теперь мои ощущения подтвердились.
– Вопрос в том, сколь сильно влияние Пиндара на фиванских олигархов и каково их желание беспокоиться из-за какого-то наемника, – продолжал Кимон. – Хотя, сколько бы они ни попросили, мы с ними не договоримся. Их город здесь не любят, к тому же это серьезно повредило бы нашим отношениям со Спартой. При нынешнем положении дел мне удалось одержать, так сказать, небольшую дипломатическую победу. Аристид и Ксантипп это тоже признали.
Ксантипп и его сын, кстати, сегодня обедают у меня. А также Эгесистрат и его жена.
Я сказал, что очень рад этому, потому что мне очень не хочется расставаться с Эгесистратом. Я знаю, что Ио и чернокожий его любят.
– Будет там, разумеется, и Фемистокл со своей свитой. Трапеза пройдет на свежем воздухе. Я думаю, что до следующего года дождей больше не предвидится. А уже завтра ты отправишься в путь вместе с Фемистоклом.
Жаль, что и я не могу поехать с вами – мне Спарта нравится! Однако в настоящее время эта поездка, видимо, ни к чему. А тебя я хотел бы предупредить насчет Фемистокла.
Я сказал, что понимаю, сколь велика здесь власть этого человека.
– Это верно. К тому же он очень хитер. Помнишь, как он спрашивал прорицателя о том фракийском боге?
Я кивнул. Этого я еще забыть не успел.
– Его мать родом из Фракии, как и моя. Он эту страну знает вдоль и поперек. Он даже немного говорит по-фракийски и может объясниться с послами фракийских царей. Учти: если солжешь ему что-нибудь насчет Фракии, он тут же все поймет.
Похоже, сейчас было совсем неуместно объяснять Кимону, что Фракию я уже совершенно позабыл, так что я промолчал.
– И еще я хотел передать с тобой это письмо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50