Он прорвал блокаду, промелькнула мысль. По крайней мере в одну сторону.
– Ведь тебе же нужна вода... - Петр сделал вид, что ничего не почувствовал, - Ее можно налить в эти кувшины.
– Учитель, я сам, - отчеканил Иешуа.
Петр ощущал исходящую от него абсолютную уверенность в своих действиях. Осознанное убеждение в том, что ошибки быть не может. Самоуверенный болван, разозлился Петр. Хочешь превратить воду в вино? Сам? Пожалуйста! Действуйте, коллега! Очень интересно понаблюдать, как ты будешь это делать...
– Учитель, я хочу остаться один. Да что же он, опять мысли читает?
– Ты хочешь прогнать со двора всех людей? - Петр не скрывал иронии в голосе. - А как же готовка? Они ведь заняты.
– Много времени это не займет.
Вот ты и проговорился, Иешуа!
– А что это, позволь полюбопытствовать? - Мастер вскинул брови и наклонил голову - само внимание.
– Чудо, - просто ответил Иешуа. - Кифа, попроси, пожалуйста, всех удалиться, у тебя это хорошо получится.
Спокойствие Иешуа еще сильнее раздражало Петра, но он, естественно, не подавал виду. Хотя все понятно - матрица бушует, объект совершает немотивированные поступки, может неадекватно реагировать на действительность. Ладно, Бог с тобой, делай как знаешь, подумал Петр, внутренне сдаваясь.
– Бог со мной... Не волнуйся. - По лицу Иешуа скользнула легкая улыбка. Спасибо, Кифа.
Господи, как же от него надо теперь блокировать мозг? Бетонной стеной, что ли?..
Петру в самом деле не составило труда убедить людей, занятых приготовлением пищи, что они сейчас нужнее внутри дома. Через пару минут двор был свободен. Мастер подождал лишь толстяка, который притащил для Иешуа с десяток больших бурдюков, полных родниковой воды, умощенных на тачку с маленькими колесиками.
– Спасибо, - кивнул Иешуа, - теперь иди.
Толстяк покорно подчинился. Петр, заходя за ним в дом, оглянулся на Иешуа: одинокая светлая фигура в пустом дворике-колодце. Мастер вздохнул и задернул за собой холщовую завесу.
Минут пятнадцать Петру удавалось удерживать людей в комнатах дома. Просто: он внушил им всем внезапную усталость, желание сесть, лечь, упасть, где стоишь... Но сильнее усталости голод: гости желали горячего, вина, фруктов. Продолжения свадьбы хотели. Так что Мастеру пришлось отпустить двух человек. Тем более Иешуа просил лишь немного времени.
Спустя пару минут один из отпущенных примчался назад с круглыми глазами, подбежал к хозяйке дома и стал что-то ей нашептывать. Петр быстро вышел во двор. Иешуа сидел в углу двора, рядом с кувшинами, тупо уставившись в землю. Блока не было: Петр чувствовал, как ученик смертельно устал.
– Кому вина?! - Звонкий голос самого молодого из гостей бодро прозвучал в шуме праздника.
Ответом ему стал гул оживления.
То там, то здесь Петр улавливал одобрительные реплики, смысл которых сводился к простому: "Ну, наконец-то!" Многие гости давно ощутили на собственных желудках нехватку вина, но лишь некоторые знали, что оно опять внезапно появилось. И так бы и не узнали, не растрезвонь об этом тот самый толстяк, что принес воду.
Уже через полчаса всем гостям было известно, что вон тот тихий молодой человек, Иешуа из Нацерета, опорожнил кожаные бурдюки с родниковой водой, а в пустых кувшинах непонятно откуда появилось замечательное вино. Многие так и не поверили в рассказ толстого восторженно изумленного гостя, даже услышать его не пожелали: чего голову-то ломать, если вина - залейся. Иные, опасливо оглядываясь на Иешуа, старались не приближаться к тому углу, где он по-прежнему сидел, обхватив голову руками. Вино-то и впрямь было каким-то необычным, такого никогда никто не пробовал ни в городах Изреельской долины, ни в самом Иершалаиме. Петр чувствовал исходящую от людей прохладу настороженности с небольшим количеством загнанного поглубже первобытного страха перед чудом. Праздник продолжался, но уже не так легко и весело, как вначале. Разговоры были только о вине и различных чудесных явлениях, которые доводилось так или иначе наблюдать каждому из присутствующих. Кто-то припомнил, как спасся, чуть было не утонув в реке, благодаря какому-то божественному свету. Кто-то рассказывал о чудесном излечении ребенка от проказы. Иешуа никто как бы и не замечал. Лишь Петр, подойдя к нему и сев рядом, увидел, что он плачет. Сквозь прижатые к лицу ладони проскальзывали слезы, а тело сотрясалось мелкой дрожью. Мастер положил руку на плечо Иешуа, тот встрепенулся, отнял руки от лица, взглянул на Петра полными страха раскрасневшимися глазами.
– Как это, Учитель? - Петр ощутил ледяную волну отрицательных эмоций. Как я это сделал?
– А что именно ты сделал, Иешуа? - Мастер старался держаться спокойно.
– Я... ну, я просто захотел... я даже не знаю как... я перелил воду в кувшины, не прикасаясь ни к чему. Захотел, чтобы она там оказалась... А потом... захотел почувствовать, что это не вода, а вино. Я подумал, что это наваждение... но они-то все нормальные, они-то все пьют настоящее вино! Учитель, что я сделал?! - Последние фразы Иешуа практически прокричал, обратив в свою сторону несколько боязливо-удивленных взглядов.
А в самом деле, что он сделал? Переместил большой объем воды из одной емкости в другую - нехитрый телекинетический трюк. Разве что многовато воды было - вес большой, но тренированному мозгу Иешуа, да еще с помощью матрицы, будь она неладна, это по силам. А вот превратить воду в вино... Может, и впрямь массовый гипноз, как и предполагалось ранее, при разработке плана? Мастер протянул руку с чашкой, показал на нее мальчишке с кувшином, сновавшему между гостей, и через мгновение в ней уже плескалось вино. Настоящее. Вкусное. Только холодное, как вода из родника. Мастер не поддавался гипнозу никогда, иначе он не был бы Мастером. Осушив чашку до дна, он по-прежнему не понимал, что происходит. Это настоящее вино!
Неожиданная мысль, легко все объясняющая, вдруг возникла в сознании Петра: ну конечно же! Телекинез!.. Петр сунул руку за пазуху, в потайной кармашек, где лежали заготовленные заранее кристаллы винного концентрата...
Кристаллы были на месте. Все до одного.
В кувшинах стыло доброе галилейское вино.
ДЕЙСТВИЕ - 2. ЭПИЗОД - 5
ГАЛИЛЕЯ, НАЗАРЕТ. КАПЕРНАУМ, 24 год от Р.Х., месяц Адар
Народная молва - великая сила! На следующий день после Свадьбы в Кане, похоже, вся Галилея знала о некоем чудотворце, который превращает воду в вино, разгоняет на небе облака, поворачивает реки и двигает горы, но самое главное лечит людей. О своей неожиданной популярности Иешуа узнал сразу, как проснулся.
Ну, может быть, вся Галилея - гипербола, преувеличение, страна велика, но из Назарета казалось именно так.
С праздника вчера вернулись очень поздно, практически к утру. Всю дорогу от Каны до Назарета Иешуа шел молча, глядя в землю. Впрочем, помалкивали все: и Андрей, и Петр, и обычно говорливая Мария. После того, что произошло, а именно - после явного, никому не понятного и оттого страшного для обыкновенного человеческого менталитета чуда, болтать на отвлеченные темы не хотелось. О самом чуде спрашивать тоже побаивались: мало ли как Иешуа отреагирует? Петр чувствовал, как от Андрея и Марии исходят волны недоумения, легкого страха и отстраненности.
Да и как себя вести, когда сталкиваешься с чудом? Этому никто никого никогда и ни в каком времени не учил.
Неловкая, в общем, обстановочка для спутников чудотворца...
Поспать удалось часа четыре. Уже было совсем светло, когда Мария тихо вошла в комнату Иешуа, наклонилась над сыном и шепотом, чтобы не разбудить Петра и Андрея, сказала:
– Иешуа, сынок, проснись! Там к тебе пришел кто-то...
Он, казалось, и не спал вовсе. Повернулся к матери, посмотрел на нее красными, опухшими глазами и спокойно спросил:
– Кто?
Петр и Андрей, конечно, проснулись.
У ограды дома Иосифа-древодела сидели двое бедно одетых людей, рядом с ними на носилках лежал укутанный в плащ молодой паренек с очень худым лицом. Увидев выходящих из дома троих мужчин и женщину, сидящие быстро поднялись с земли и сразу же согнулись в поклоне. Повисла пауза. Иешуа молча смотрел на нежданных визитеров, а те продолжали стоять склоненными.
Тишину нарушил Петр:
– Здравствуйте, уважаемые! Легка ли была дорога?
– Здравствуй, почтенный! Мир дому вашему, семье - здоровья. Когда есть надежда - путь всегда в радость. - Говоривший, мужчина среднего возраста, выглядел очень уставшим, но, похоже, изо всех сил крепился, чтобы никто этого не заметил.
Мария - чуткая женщина - предложила:
– Пройдите в дом, поешьте, отдохните... - Вдруг осеклась, бросив взгляд на лежащего на носилках юношу. - А это кто?
– Это сын мой, - Сказал мужчина. - Он болен. Мы пришли к вам из Ципора, нам рассказали, что у вас живет человек, творящий чудеса. Он сможет вылечить его. - Последняя фраза была произнесена утвердительно.
Пришелец смотрел на Петра, видимо, полагая, что наиболее солидно выглядящий мужчина и есть тот самый кудесник. А остальные - не в счет.
– Что с вашим сыном? - подавшись вперед, спросил Иешуа. Спросил ровным тоном, с легкой долей заинтересованности, как заправский врач, которому не до эмоций: работа - рутина! Мужчина не понял, растерялся даже, смотрел то на Петра, то на Иешуа, а тот продолжал допытываться:
– Как его имя? Как ваше имя? Давно это с ним? - Ни дать ни взять профи от медицины, только стетоскопа не хватает и истории болезни в руках.
– Я - Реувен, а сын мой - Хаим. - Пришелец отвечал нерешительно, все еще не понимая, кто же здесь главный. - Лихорадка у него. Неделю уж как. Горячий весь, бредит постоянно.
Молчавший все время второй мужчина, пришедший с Реуве-ном или, привычнее для Петра, Рувимом, дополнил:
– Хаим наступил на что-то и потом заболел. Вот, посмотрите... - Он откинул плащ с ног юноши, и всем стало видно, что на стопе у того жуткий гнойный нарыв. Ступня распухла и посинела.
– Э-э, братец, да тут без антибиотиков не обойтись, - подумал Петр, едва увидал рану. Заражение налицо. Вернее, на ноге. Подумал спокойно, так как перед броском его снабдили неимоверно обширным набором лекарств от множества болезней. Даже от таких, которых в древней Иудее не могло быть по историческим причинам. Причем весь набор спокойно уместился в обычную походную суму, какие в здешних местах популярны у кочевого народа.
Иешуа же тем временем продолжал проявлять активность:
– Мать, покорми людей, видишь, они устали с дороги. Ашер, помоги ей, хорошо?
Тактичный Андрей только кивнул и скрылся в доме. Мария, чуть задержав на сыне удивленный взгляд, жестом пригласила пришельцев внутрь. Рувиму не хотелось оставлять сына, но он, видимо, понимал, что мешать врачу-чудотворцу не должно. Какому из двух?.. Он так и не сообразил, кто же из оставшихся с сыном мужчин и есть тот самый, кто вылечит Хаима. Иного результата он не представлял. Петр слышал сто простенькие мысли и чувствовал мешанину: страх, жалость, усталость, голод, но - главное! - незыблемую веру в исцеление. Но означенные голод и усталость взяли свое, и он, чуть поколебавшись, прошел в дом. За ним последовал его безымянный спутник.
Когда во дворе стало пусто, Петр присел на свой любимый камень и с интересом стал наблюдать, что же будет делать Иешуа. Мастер ожидал услышать в мыслях ученика хоть какую-то растерянность, хоть какое-то сомнение в себе великом, даже, естественно, готов был к просьбе о помощи, но Иешуа действовал так уверенно, что можно было подумать, что он, во-первых, носит за пазухой диплом медицинского института, а во-вторых, всю жизнь специализировался на гнойных ранах. Присел, осмотрел внимательно нарыв, приподнял ногу юноши, потрогал отек. Хаим чуть слышно застонал: видимо, даже легкое прикосновение причиняло ему боль.
Иешуа поморщился, но продолжал щупать опухшую ступню. Наконец, опустил аккуратно на землю, прикрыл краем плаща. Обернувшись к Петру, попросил:
– Принеси, пожалуйста, воды. Чистой.
Ну разумеется. Вода - универсальное лекарство... Петр прошел в дом за водой, попутно заглянув в комнату, где находились его вещи. В том числе та самая сума странника, невзрачная, серая, сшитая из грубой кожи. В потайном ее кармашке лежала обойма ампул с разноцветными бирками, одну из которых Петр и прихватил с собой. Взяв не слишком большой кувшин с родниковой водой, он вытащил из горлышка деревянную пробку и, сломав ампулу, влил ее содержимое в воду. Закупорил кувшин, прихватил глиняную чашу, вынес все Иешуа.
"Доктор" по-прежнему сидел у ног Хаима на корточках, скрестив руки.
– Давай приподнимем его и дадим напиться - видишь, какие у него потрескавшиеся губы? - Мастер кивнул на бледное лицо больного.
Иешуа не возражал. Вдвоем кое-как напоили из чашки молодого человека, пролив изрядную долго воды мимо. Попив, Хаим едва-едва улыбнулся, не открывая глаз, - пусть едва-едва, зато верный признак облегчения хотя бы одной из мук жажды.
– Теперь дай мне кувшин. - Иешуа требовательно вытянул руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81