А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Без проигрыша. Ну, а мне выбирать не приходится. Пожимаю плечами.
– Допустим, – соглашаюсь я без особого удовольствия, но он ещё не кончил.
– Имеются и другие, – говорит он, – они могут, но не должны помешать. Интересуешься кто? Прежде всего банкир Плучек, член совета директоров бриллиантовой монополии. Имеют значение также генеральный прокурор Флаймер и начальник полиции Петерсен.
Я подумал немножко, посчитал: всё равно останется больше, чем уплатим, – и предложил такой вариант:
– С Плучеком сторгуется Стон, а ты займись Петерсеном и Флаймером. Петерсен на жалованье у Джакомо, а Флаймер, говорят, берёт крупно через подставных лиц. Тебе лучше знать, как и через кого. Кстати, пусть Петерсен прекратит поиски жёлтого «форда» с номером «Д 77–90».
Коффи щурится, думает, долго вытирая бумажной салфеткой губы.
– Сейчас без десяти три, – говорит он, не отвечая прямо.
– По моим сведениям, в это время Спинелли можно найти у Тони в баре «Аполло».
– Тогда читай утренние газеты, Фил, – заключаю я и держу путь к площади Кальвина.
У аптеки на улице Жёлтых Роз останавливаюсь, но захожу не в аптеку, а в писчебумажный магазин напротив, где покупаю лист гербовой бумаги для деловых документов. Всё как полагается. Тут же замечаю «хвост», отрываюсь от него в проходном дворе одного из примыкающих к площади переулков и выезжаю прямо к «Аполло». Бар закрыт, но это меня не смущает; я знаю привычки Джакомо. Открываю дверь одним из десяти известных мне способов и вхожу с автоматом наизготовку.
В баре полутемно. Стон с Джакомо тихо беседуют, Тони дремлет за электроплитой у стойки. Далее всё идёт, как в моём пророческом «сне». Я командую, они повинуются, и начинается разговор. Он не совсем тот, что во «сне», но похожий. Стон делает намёк на возможность мирных переговоров. Джакомо трусливо шепчет: «Термигло… Не может быть!» Руки его дрожат.
Я достаю из кармана гербовый лист и говорю:
– Меня ты знаешь, Джакомо, слов зря не бросаю. Хочешь жить – подпиши на этом листе внизу свои полностью имя и фамилию, а господин Стон и Тони распишутся как свидетели. Тони, бери перо и выползай из-под стойки.
– Зач-чем? – еле выдавливает из себя Спинелли.
– А над подписью я впишу обязательство о том, сколько ты мне должен и когда собираешься расплатиться.
Джакомо смотрит на гипнотизирующее его дуло кольта, потом на лист гербовой бумаги на столе и дрожащей рукой выводит свою подпись. Тут же расписываются Стон и Тони. А я слежу за ними, готовый к моментальной реакции, если кто-нибудь схватится за оружие.
Но всё сходит благополучно. Я беру подписанный лист, складываю и опускаю его левой рукой в карман. Правая по-прежнему опирается с автоматом на стол. Потом делаю знак Тони, чтобы отошёл обратно за стойку, усмехаюсь и говорю:
– Отодвиньтесь-ка подальше, Стон. Вот так.
Я один лицом к лицу с Джакомо Спинелли. Почти всё, как во «сне». «Сон» в руку. Мне очень хочется сказать Джакомо, что я обманул его, обман, так сказать, за обман. Словом, квиты. Но язык что-то не поворачивается, и я молча нажимаю на спусковой крючок.
Неподслушанные разговоры
Разные лица
Бар «Аполло», Ещё день.
– Вам, Стон, это не грозит. Можете опустить руки. Не бойтесь.
– Я и не боюсь. Просто интересуюсь.
– Чем?
– Что дальше?
– Дальше мы выйдем и продолжим разговор где-нибудь в другом месте.
– А если я позову полицию?
– Не позовёте.
– Вы так уверены?
– Абсолютно. Разговор у нас будет долгий и выгодный для обоих.
– А что с убитым?
– Тони вызовет полицию и сообщит о налёте вооружённых людей, помешавших обеду его хозяина. Пусть придумает неизвестных в тёмных очках или чёрных масках.
– А если он скажет правду?
– Зачем? Он не болтун и хочет жить, как и мы с вами.
По телефону:
– Это я, господин Коффи.
– В чём дело?
– Только что убили хозяина. Здесь в баре.
– Кто?
– Вооружённые люди. Я их не знаю.
– Кто-нибудь видел это, кроме тебя?
– Никто. Бар закрыт.
– Вызови полицейских и сообщи это им.
По телефону:
– Где Звездич?
– Играет в покер в голубой комнате.
– Позови.
– Звездич слушает.
– Скажи им, чтоб не шумели, или лучше прихлопни дверь наглухо.
– Что случилось?
– Красс убит.
– Слышал. Никак не могу найти Джакомо.
– Хозяин тоже убит.
Молчание.
– Ты что, жив?
– Я-то жив.
– И я жив. Так вот – живым живое. Всё остаётся по-прежнему. Указания будешь получать от меня.
– А как с камешками?
– Как и раньше. Подбирай понемногу обдирщиков, огранщиков, сортировщиков, ювелиров. Расширяй предприятие и рынки сбыта. Тут Стон хозяин, с ним и толкуй.
Офис в «Бизнес-центре». Тот же день.
– Зачем вам понадобился лист с нашими подписями?
– А текстуру мы с вами впишем. Предположим для начала, что Спинелли в последние дни ходил сам не свой, а потом признался, что боится мести своих дружков из Сицилии. На случай несчастья, мол, оставляет завещание, по которому всё его хозяйство переходит к его преемникам. Их трое: я, вы и Коффи. Все банковские вклады, текущие счета и недвижимое имущество распределяется между нами тремя. Место в совете директоров вашей бриллиантовой монополии занимаю я. Я же возглавлю и личный бизнес Спинелли.
– Думаете, это пройдёт без боли?
– Я же тут и хирург. А потом, я уже возглавлял это дело семь лет назад.
– Вы не учли кое-что. Есть ещё человек.
– Знаю. Оскар Плучек, член совета директоров вашей монополии.
– Монополия – это слишком общо. Создаётся акционерное общество с охватом всего мирового рынка. По предварительным условиям только четверть контрольного пакета акций полагалась Спинелли.
– А мы изменим эти условия. По меньшей мере я претендую на треть. И законно. Сейчас я лично вынес с россыпи более сорока килограммов камней, из них половина в несколько сот каратов… А попадаются и крупнее. Вы же специалист. Слыхали небось о «Куллинане», который когда-то нашли в Претории? Три с лишним тысячи каратов. Есть и такие. Шуточки, а?
– Вы правы. С Плучеком уладим. А где ещё чемоданы?
– Остались в дырке. Нидзевецкий умер. Пережил то же, что и вы, только сердце не выдержало. Физик с дамочкой вышли, но без камешков. Может, взяли по горсточке. Не знаю.
– Ни один камень не может быть продан без нашего ведома.
– Ладно, погляжу. А ребят не трогайте. Я уже дал команду прекратить розыск. С Петерсеном договорятся. Он по уши у нас в долгу, ваш верный Петерсен.
По телефону:
– Петерсен слушает.
– Говорит Коффи. Что нашли?
– Три пули из автомата системы «Кольт», калибр девять и три десятых.
– Не много.
– Налётчиков было трое, в тёмных очках и чёрных платках под носом.
– Это и я могу надеть очки и повязать платок под носом. Не клюнет рыбка.
– Нашли ещё «форд» от «ведьмина столба» с номером «Д 77–90».
– Чья машина?
– Стона.
– Вот и верни её хозяину.
– А розыск?
– Прекрати немедленно. Джакомо Спинелли оставил завещание, в котором говорит, что его преследуют бывшие дружки из Палермо. Красс и Чинк – тоже их работа. А Джакомо – сицилианец. Понял? Всё ясней ясного. И убийцы уже за границей, благо лёту до Сицилии часа полтора, не больше. Словом, пищи для газетчиков хватит.
– А кто же будет вместо Джакомо?
– Его шурин из Мексики, Педро Монтец.
– Он же никого здесь не знает.
– Он всё знает, даже номер твоего текущего счета у Плучека в банке. Ты что кашляешь?
– Поперхнулся. Завещание, между прочим, могут опротестовать.
– Кто?
– Флаймер.
– Примем меры.
Бар «Олимпик». Вечер.
– Садись, Инесса. Угощаю.
– Разоришься.
– Коффи ещё подбросит. Ты что так дышишь?
– Попляши шесть-семь раз за вечер. Свалишься.
– Толстеешь, девочка.
– Не твоя забота. Что нового?
– Много нового. Джакомо Спинелли приказал долго жить.
– Ну да? А кто командует?
– Преемники по завещанию. Один из Мексики, другой наш, Коффи.
– Завещание подтверждено?
– Конечно. Только если Флаймер не взбесится. Поможешь?
– Десять процентов.
– С чего?
– С завещания.
– Глотай, да не заглатывай. Там до двадцати миллионов в английских фунтах.
– На полмиллиона поладим?
– Вот это другой разговор.
По телефону:
– Я вас не разбудил, Плучек?
– Разбудили, но я не в претензии. Видимо, дело важное.
– Ваш телефон не прослушивается?
– Кем?
– Конкурентами.
– Пока конкурентов прослушиваю я. Говорите.
– Есть новости.
– О дворцовом перевороте в королевстве Спинелли и о его завещании? Знаю.
– Интересно, от кого? Не секрет?
– Конечно, секрет. У меня свои источники информации. Я даже знаю, о чём вы хотите меня спросить. Спешу обрадовать. Как только завещание будет подтверждено юридически, банковские вклады Спинелли будут распределены между его преемниками. Кстати, откуда этот Монтец?
– Из Мексики.
– Почему именно он?
– Что-то связывало его с Джакомо.
– Ну, вам виднее. А что получу я?
– Монтец лично вынес товар. Это не просто богатство. Это сокровища, не имеющие цены.
– Всё в мире имеет цену.
– А сколько может взять папа за роспись Сикстинской капеллы в Риме? Что стоит всё лучшее в мировой живописи от Рафаэля до Гойи? Сколько вы заплатите за все бриллианты, которые известны по именам с большой буквы? А у нас таких бриллиантов сотни. Одна только выставка их соберёт нам миллионы.
– Замолчите, Стон, а то я не засну.
Закусочная «Луковая подливка». Два дня спустя.
– Ну вот я и нашёл тебя, физик. Второй день торчу в этой дыре, благо она против твоего института. Непременно, думаю, забежит.
– Гвоздь? Зачем?
– Гвоздём я был, когда меня забивали. Теперь сам забиваю. А зачем, спрашиваешь? Не за тобой, не бойся. Тебя уже не ищут, дело прекращено.
– Тогда почему?
– Потому. Много камней вынес?
– Мы оба чемодана там бросили.
– Знаю. А в карманах?
– У Этты штук пять, да и у меня горсточка.
– Крупные?
– С лесной орех.
– Где хранишь?
– В кошельке. Вот. Всё, что осталось.
– Осталось? Продал всё-таки?
– Что вы! Разве их можно продать?
– А почему нет?
– Может быть, они живые.
– Что значит «живые»?
– Как всякое живое существо. Как птица, например.
– Птиц тоже продают. Особенно певчих.
– Вам не понять. Это не просто кристаллы с определённым расположением атомов. Это молекулы живой материи. Частицы особой, ещё неизвестной жизни.
– Псих ты, физик, законченный, хоть и сердце у тебя справа. А где остальные камни?
– Я приложил их к письму на имя профессора Вернера.
– Кто это Вернер?
– Когда-то крупный специалист в кристаллохимии. Лучше него, пожалуй, никто не разберётся в этой загадке. Проследить изменения кристаллической структуры вещества камня, определить признаки жизни, сущей или уже угасшей. Мне это не по силам.
– А кто от этого выиграет?
– Наука. Сокровищница человеческого знания.
– Что ж, это можно. Цены от этого не упадут. Жемчуг, говорят, тоже бывает живой и мёртвый. Живой, когда его носят, мёртвый, когда в футляре лежит, тускнеет. Узнаешь что доложи. В любом баре спроси – мигом ко мне доставят.
Ещё «сон» в руку
Берни Янг
Профессор Вернер никого не принимал. Дверь его лаборатории была всегда на запоре. На стук не открывалась, да и никто не стучал. К нему ходили только по вызову, но меня он не вызывал. Никогда. Телефона у него не было – только прямой провод, соединяющий его с директором института. Единственный человек, входящий сюда в любое время без вызова, был глухонемой Штарке, старик вахтёр, принятый в институт по настоянию Вернера. Говорят, они вместе пережили заключение в гитлеровском концлагере в Штудгофе, где Штарке и лишился слуха и голоса.
Помощью Штарке я и воспользовался, чтобы связаться с Вернером. Показал глухонемому кредитки и объяснил, что и как передать. Он кивнул. Я вложил в конверт с письмом три самых крупных алмаза, заклеил его и бережно устроил на подносе рядом с завтраком, который Штарке нёс в лабораторию Вернера. От двери у него был свой запасной ключ.
В письме я писал:
«Я лишён возможности встретиться с вами лично, господин профессор, и потому прибегаю к письму. Прочтите его хотя бы из любопытства. Для себя я у вас ничего не прошу и обращаюсь к вам исключительно в интересах науки. Я полный профан в науке о кристаллах, но знаю, что вы когда-то занимались кристаллофизикой и кристаллохимией и бросили их потому, что они якобы исчерпали себя и не дают возможности для смелых и оригинальных решений. Но именно эту возможность и предоставляют вам три вложенных в конверт алмаза. Они интересны не тем, что крупны и, как вы сами понимаете, очень дорого стоят.
Они откроют вам кое-что новое, скажем, в кристаллооптике, если вы проследите распространение света в их кристаллах. Они не отражают и не преломляют света, они сами источают его. Оставьте их в закрытом от света сосуде, и они засветятся, как светлячки. Я лично не могу понять, откуда идёт свечение, но источник его вас, несомненно, заинтересует. Обратите внимание и на то, что они чуть теплее обыкновенного камня, словно только что нагреты солнцем и сохраняют в себе солнечное тепло. А может быть, и источник тепла, как и источник света, в них самих и ставит перед исследователем оригинальнейшую загадку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов