Божественно. Аррек наблюдает за мной с легкой полуулыбкой. Наши взгляды встречаются, и улыбка исчезает.
Непроизвольно сжимаюсь, наклоняю голову, заставляя волосы упасть на лицо. Испуганно вздрагиваю, когда рука перегнувшегося через стол мужчины осторожно отводит золотистый поток от глаз. Заставляю себя пожать ушами.
– На самом деле это вовсе не должно быть так больно. И глаза вовсе не должны менять цвет под имплантант, а наоборот. Камень дается младенцу через несколько минут после рождения, они вместе взрослеют, вместе формируются, составляя единое существо-симбионт. Если по каким-то причинам камень пересаживается взрослому, он выращивается специально для конкретного существа и подходит к его нервной системе, как хорошо сшитая перчатка к руке. Не знаю, почему на этот раз было решено отойти от подобной практики. Это, – я осторожно дотрагиваюсь до своего лба, – изменяет меня, что-то там делает с моим разумом, в то же время не затрагивая личность. Не знаю.
Беспомощно смотрю на собственные руки. Аррек, может, и догадывается, в чем дело, но мне говорить явно не собирается. Вот вам и откровенность. Хотя родители тоже не спешили распространяться на данную тему, значит, резонно предположить, что знание может мне здорово повредить. Один из первых уроков, который усваивает ребенок на Эль-онн, – не суйся туда, где, как ты думаешь, тебе быть не обязательно. Излишне любопытные здесь не выживают.
Аррек вновь прикасается к моим волосам жестом настолько нежным, что мне становится не по себе.
– Ты можешь описать, что именно с тобой происходит?
Сосредоточенно приподнимаю уши, пытаясь сформулировать внутренние ощущения.
– Не… не знаю. Нет. Я четко понимаю, что перемены огромны, почти на грани того, что способен выдержать мой организм, но на субъективном уровне это проявляется лишь в небольшом сдвиге в восприятии. Я стала видеть… чувствовать по-другому. Как будто весь окружающий мир – многогранный кристалл, и я одновременно вижу миллионы граней там, где раньше была одна. Любая информация рассматривается сразу с многих точек зрения одновременно, я вдруг стала понимать вещи, которые раньше почему-то ускользали от восприятия. Это… забавно. Даже приятно.
Человек сосредоточенно кивает, но он тоже кажется озадаченным.
– Тебе сейчас больно?
Отрицательно качаю головой – подбородок медленно идет сначала вправо, затем влево. Нет, боль ушла. Я чувствую себя немного пьяной, окружающий мир неустойчив и воспринимается точно через покрывало, тело не очень хорошо слушается, но боли совсем нет.
Аррек вновь принимается за свой ужин. Чуть погодя следую его примеру. Наблюдая, как дарай-князь сосредоточенно орудует ножом и вилкой, не могу не заметить, что у него остались еще вопросы. Причем такие, которые, по его мнению, мне не понравятся. Безнадежно вздыхаю:
– Задавайте.
Он все так же не отрывает взгляда от тарелки:
– Антея, я, конечно, не слишком разбираюсь в здешней обстановке, но тебе не кажется, что вы слишком самоуверенны? Ни твои родители, ни ты даже мысли не допускаете, что вы можете проиграть. Как будто с твоим прибытием сюда все проблемы разрешились сами собой.
– Они не совсем разрешились, дарай-князь. Предстоит еще… многое. Но в том, каков будет результат, нет ни малейших сомнений.
– У подобной уверенности есть какие-то неизвестные мне основания?
Резко бью ушами. Спокойно. Это человек. Что он может знать о эль-ин?
– Если мы успеем добраться до Эвруору-тор, все разрешится само собой.
– А если нет?
Яростно стискиваю ножку бокала:
– О такой перспективе мне не хотелось бы думать. Если мы не успеем, придется использовать другие средства. Но цель будет достигнута любой ценой. – Криво усмехаюсь своим мыслям. – Эль-ин вообще большие специалисты по оправданию целей и средств, вы не заметили?
Аррек не обращает на эту вспышку самоиронии ни малейшего внимания.
– Поподробнее, если можно.
Проглатываю готовое сорваться с языка «Нельзя!». Все равно рано или поздно придется посвящать его в особенности жизни и смерти эль-ин. Почему бы не начать прямо сейчас?
– Мой лорд, я думаю, существует некоторое расхождение в терминах. Вы, похоже, воспринимаете титул «Хранительница» как некую властную структуру, как правительство или что-то в таком роде. Это не так. На самом деле самый близкий синоним… ну, я не знаю… Верховная Жрица? Да, что-то в этом роде, особенно если рассматривать те культуры, где жрецы являются частью, проекцией своего божества.
Лицо Аррека сохраняет все то же заинтересованное выражение, но за светло-серыми глазами видна бешеная работа мысли.
– Божества?
Как он сразу вскинулся на это слово! Что ж, придется дать вам начальный курс по религии Эль-онн.
– Мы поклоняемся Ауте, вы это знаете. Но помимо объективной реальности есть еще и реальность субъективная – то, как мы классифицируем и упорядочиваем для себя окружающий мир, чтобы можно было взаимодействовать с ним. Познанное и познаваемое. То, что мы называем Эль. Этакая коллективная сокровищница информации, материальными носителями которой являются все ныне живущие, когда-либо жившие представители моего народа с их личной и генетической памятью. Неизвестным мне образом вся эта информация как-то спаяна в единое, нерасторжимое целое. Да, я упоминала, что Эль разумна? Нет? Так вот, Эль – очень даже разумное, на свой манер, конечно, существо, обладающее собственным сознанием, некими непонятными инстинктами, мотивами, мыслями. Своей независимой ни от чего силой и энергией. Оливулцы часто сравнивают нас с насекомыми, но вряд ли они догадываются, насколько близки к истине. Эль-ин в дополнение к индивидуальному обладают еще и коллективным разумом. В некоторых ситуациях это очень удобно.
Дарай-князь принимает новую информацию на удивление спокойно, как-то даже обидно стало. Он лишь слегка морщится при сравнении с насекомыми.
– Естественно, разум такого порядка имеет мало общего с нашими представлениями об этом понятии. Тем не менее некое взаимопонимание между нами необходимо. Представь себе: каждая клеточка твоего организма имеет свою собственную волю. Представь, что мнение некоторых из них не совсем совпадает с твоим. Ты, конечно, можешь подавить их грубой силой и заставить делать, что тебе нужно, но вот только клеточкам это совсем не понравится и рано или поздно они найдут способ от тебя избавиться и жить самостоятельно. Им и не такое случалось откалывать. Между вами необходимо некое соединительное звено, что-то, что позволит тебе и твоим составляющим прийти к согласию. Таким соединительным звеном и является Хранительница Эль. Это очень странное, мало кому понятное дарование, которое передается из поколения в поколение в линии Уору. Способность удерживать на границе своего разума все то, что составляет Эль, и в то же время быть достаточно близкой к обычным эль-ин, чтобы править ими. Хранительница – воплощение нашего божества, Аватара духа Эль, если так можно выразиться. Если она принимает решение – это решение всей Эль, и все эль-ин подчиняются беспрекословно. Если она изменяется – она может сделать это изменением всей Эль, и все эль-ин автоматически проходят через него, хотят они того или нет.
Теперь к вопросу о том, может ли Нуору-тор стать Хранительницей. Этому не бывать. Перечить действующей Хранительнице Эль никому и в голову не придет, но со смертью одной из них наступает что-то вроде периода междуцарствия, когда избирается новая. Именно избирается, причем согласие должно быть единодушным, и каждый голос должен быть подкреплен фактами и прочно обоснован. Если ты голосуешь против, будь добр представить альтернативное решение и убеди всех, что оно лучше. Когда консенсус достигнут, выбор делает не какой-то совет эль-ин, а сама Эль. Наш случай несколько осложняется тем, что Нуору-тор – единственная из совершеннолетних линии Уору, но все равно нет ни малейшего шанса, что она будет избрана при столь активном противодействии клана Изменяющихся, чей вес в политике даже более, чем вес самих Хранящих. Надо учитывать также скрытое сопротивление в других кланах. Теперь, когда я принесла альтернативное решение, независимо от того, сможет ли его привести в исполнение Эвруору-тор или нам придется делать все самим, путь, выбранный военной партией, уже закрыт.
Аррек обдумывает это почти минуту. Затем вопрос истинного сына Эйхаррона:
– А если никто из «протестующих» не доживет до принятия этого… решения?
Движением ушей показываю, что его беспокойство весьма уместно.
– При любом другом раскладе я бы тоже волновалась. Но Изменяющиеся слишком сильны, чтобы просто заткнуть им рот. У нас не так много воинов, но если дойдет до открытого столкновения, мы можем справиться даже с гораздо более многочисленными Атакующими. Кроме того, даже эти воинственные придурки, как бы далеко они ни зашли в своих мечтах о мести, не решатся уничтожить уникальные Линии моего клана. Мы и так их достаточно потеряли.
И вновь дарай-князь изучает меня пристальным взглядом биолога, отыскавшего у пришпиленного жучка новую пару крыльев.
– И как же индивидуалист эль-ин воспринимает это коллективное Эль?
– В моем случае – никак.
Брови чуть приподнимаются, приглашая меня продолжать.
– Я… отсекла себя от Эль. Сразу же, как только очнулась после туауте, первым делом полностью отрезала любую связь со всем и вся. Поэтому информацию, которую я привезла, пришлось передавать через Раниэля-Атеро, поэтому моя семья ничего не знала обо мне эти пять лет.
Он смотрит на меня очень внимательно, как будто крылья у жучка оказались покрыты перьями и теперь надо решить, что же с ними делать.
– Для тебя это должно быть очень болезненно.
– Это мое решение! – Резким взмахом руки обрубаю дальнейшие возражения. – Оно не обсуждается!
– Тише, тише, миледи. Не надо сразу уходить в глухую оборону, я не собираюсь с вами спорить. Наверняка были веские причины так поступить. Я хочу лишь понять, какие именно.
Отворачиваюсь:
– Какая разница?
– Антея…
– Ауте, как ты меня достал! Потому, что я хотела быть одна. Потому, что я устала от их жалости, от их приторного понимания! Потому, что меня тошнило от Эль, от эль-ин, от Эль-онн, от всего, что породило эти зверские обычаи! От культуры, пожирающей своих детей, а затем со скорбным лицом сообщающей, что другого выхода не было! Потому что я – Антея тор Дернул, Дочь Ауте, Танцующая-в-Грозе, я буду делать, что хочу, и мне плевать, что об этом думают или не думают эти… эти…
– Тише… тише, малыш, все в порядке. Тише. – Вдруг обнаруживаю, что стою в кольце рук дарай-князя, уткнувшись носом ему в плечо, и слушаю какую-то успокаивающую ерунду на языке, которого даже не понимаю. Колдовской, играющий обертонами и интонациями голос оборачивается вокруг меня легчайшим из плащей, сила Целителя мерно бьется в моих жилах. – Тише, расслабься хоть немного, нельзя же все время быть на пределе, на изломе. Закрой глаза, тебе так нужен отдых. Тише, тиш-ше…
Целитель…
Ощущаю, как меня несут по живому лабиринту онн, как сообразительный дом сам открывает проход в то помещение, где я обычно спала. Сплетение воздушных потоков, которое эль-ин гордо именуют кроватью, слегка переливается в призрачно-серебристом свете, откуда-то слышны ритмичные звуки, подозрительно напоминающие рокот океанского прибоя. Моя одежда в процессе перемещения куда-то испарилась, волосы рассыпались по плечам, свободные от сдерживающего их заклинания.
Встречаюсь взглядом со стоящим в нескольких шагах дараем и вдруг отчетливо осознаю, что мы одни, что мы муж и жена и что впереди Ауте знает сколько времени… Расслабленности как не бывало, все тело в страхе напрягается, крылья плотно оборачиваются вокруг обнаженного тела, но как-то мне удается не броситься в бега. Аррек встречает мой взгляд кривоватой усмешкой, чуть отступает назад. Напряжение между нами мгновенно исчезает, я благодарно бросаюсь к нему, в теплые, защищающие объятия. Мужское прикосновение не несет ничего, кроме спокойствия и ощущения безопасности, запах моря и лимона кажется не просто знакомым, а уже частью меня самой. Позволяю осторожно уложить меня, затем, когда он ложится рядом, устраиваюсь на его плече с обстоятельностью кошки, уверенной, что неуклюжие люди существуют исключительно для того, чтобы служить ей ночью вместо грелки.
Мои крылья и его щиты оборачиваются вокруг нас, сливаясь вместе так легко, будто созданы, чтобы дополнять друг друга, зашита постепенно расширяется, вплетаясь в точеные заклинания стен. Потрескивание оберегающего кокона действует даже более успокаивающе, нежели присутствие вооруженного дарай-воина под боком, и сон мягко накрывает меня темной волной. Уже растворяясь в глубинах усталости, слышу тихий голос.
– Антея… то, что твоя мать говорила о необходимости избегать моногамности… это ведь не обязательно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Непроизвольно сжимаюсь, наклоняю голову, заставляя волосы упасть на лицо. Испуганно вздрагиваю, когда рука перегнувшегося через стол мужчины осторожно отводит золотистый поток от глаз. Заставляю себя пожать ушами.
– На самом деле это вовсе не должно быть так больно. И глаза вовсе не должны менять цвет под имплантант, а наоборот. Камень дается младенцу через несколько минут после рождения, они вместе взрослеют, вместе формируются, составляя единое существо-симбионт. Если по каким-то причинам камень пересаживается взрослому, он выращивается специально для конкретного существа и подходит к его нервной системе, как хорошо сшитая перчатка к руке. Не знаю, почему на этот раз было решено отойти от подобной практики. Это, – я осторожно дотрагиваюсь до своего лба, – изменяет меня, что-то там делает с моим разумом, в то же время не затрагивая личность. Не знаю.
Беспомощно смотрю на собственные руки. Аррек, может, и догадывается, в чем дело, но мне говорить явно не собирается. Вот вам и откровенность. Хотя родители тоже не спешили распространяться на данную тему, значит, резонно предположить, что знание может мне здорово повредить. Один из первых уроков, который усваивает ребенок на Эль-онн, – не суйся туда, где, как ты думаешь, тебе быть не обязательно. Излишне любопытные здесь не выживают.
Аррек вновь прикасается к моим волосам жестом настолько нежным, что мне становится не по себе.
– Ты можешь описать, что именно с тобой происходит?
Сосредоточенно приподнимаю уши, пытаясь сформулировать внутренние ощущения.
– Не… не знаю. Нет. Я четко понимаю, что перемены огромны, почти на грани того, что способен выдержать мой организм, но на субъективном уровне это проявляется лишь в небольшом сдвиге в восприятии. Я стала видеть… чувствовать по-другому. Как будто весь окружающий мир – многогранный кристалл, и я одновременно вижу миллионы граней там, где раньше была одна. Любая информация рассматривается сразу с многих точек зрения одновременно, я вдруг стала понимать вещи, которые раньше почему-то ускользали от восприятия. Это… забавно. Даже приятно.
Человек сосредоточенно кивает, но он тоже кажется озадаченным.
– Тебе сейчас больно?
Отрицательно качаю головой – подбородок медленно идет сначала вправо, затем влево. Нет, боль ушла. Я чувствую себя немного пьяной, окружающий мир неустойчив и воспринимается точно через покрывало, тело не очень хорошо слушается, но боли совсем нет.
Аррек вновь принимается за свой ужин. Чуть погодя следую его примеру. Наблюдая, как дарай-князь сосредоточенно орудует ножом и вилкой, не могу не заметить, что у него остались еще вопросы. Причем такие, которые, по его мнению, мне не понравятся. Безнадежно вздыхаю:
– Задавайте.
Он все так же не отрывает взгляда от тарелки:
– Антея, я, конечно, не слишком разбираюсь в здешней обстановке, но тебе не кажется, что вы слишком самоуверенны? Ни твои родители, ни ты даже мысли не допускаете, что вы можете проиграть. Как будто с твоим прибытием сюда все проблемы разрешились сами собой.
– Они не совсем разрешились, дарай-князь. Предстоит еще… многое. Но в том, каков будет результат, нет ни малейших сомнений.
– У подобной уверенности есть какие-то неизвестные мне основания?
Резко бью ушами. Спокойно. Это человек. Что он может знать о эль-ин?
– Если мы успеем добраться до Эвруору-тор, все разрешится само собой.
– А если нет?
Яростно стискиваю ножку бокала:
– О такой перспективе мне не хотелось бы думать. Если мы не успеем, придется использовать другие средства. Но цель будет достигнута любой ценой. – Криво усмехаюсь своим мыслям. – Эль-ин вообще большие специалисты по оправданию целей и средств, вы не заметили?
Аррек не обращает на эту вспышку самоиронии ни малейшего внимания.
– Поподробнее, если можно.
Проглатываю готовое сорваться с языка «Нельзя!». Все равно рано или поздно придется посвящать его в особенности жизни и смерти эль-ин. Почему бы не начать прямо сейчас?
– Мой лорд, я думаю, существует некоторое расхождение в терминах. Вы, похоже, воспринимаете титул «Хранительница» как некую властную структуру, как правительство или что-то в таком роде. Это не так. На самом деле самый близкий синоним… ну, я не знаю… Верховная Жрица? Да, что-то в этом роде, особенно если рассматривать те культуры, где жрецы являются частью, проекцией своего божества.
Лицо Аррека сохраняет все то же заинтересованное выражение, но за светло-серыми глазами видна бешеная работа мысли.
– Божества?
Как он сразу вскинулся на это слово! Что ж, придется дать вам начальный курс по религии Эль-онн.
– Мы поклоняемся Ауте, вы это знаете. Но помимо объективной реальности есть еще и реальность субъективная – то, как мы классифицируем и упорядочиваем для себя окружающий мир, чтобы можно было взаимодействовать с ним. Познанное и познаваемое. То, что мы называем Эль. Этакая коллективная сокровищница информации, материальными носителями которой являются все ныне живущие, когда-либо жившие представители моего народа с их личной и генетической памятью. Неизвестным мне образом вся эта информация как-то спаяна в единое, нерасторжимое целое. Да, я упоминала, что Эль разумна? Нет? Так вот, Эль – очень даже разумное, на свой манер, конечно, существо, обладающее собственным сознанием, некими непонятными инстинктами, мотивами, мыслями. Своей независимой ни от чего силой и энергией. Оливулцы часто сравнивают нас с насекомыми, но вряд ли они догадываются, насколько близки к истине. Эль-ин в дополнение к индивидуальному обладают еще и коллективным разумом. В некоторых ситуациях это очень удобно.
Дарай-князь принимает новую информацию на удивление спокойно, как-то даже обидно стало. Он лишь слегка морщится при сравнении с насекомыми.
– Естественно, разум такого порядка имеет мало общего с нашими представлениями об этом понятии. Тем не менее некое взаимопонимание между нами необходимо. Представь себе: каждая клеточка твоего организма имеет свою собственную волю. Представь, что мнение некоторых из них не совсем совпадает с твоим. Ты, конечно, можешь подавить их грубой силой и заставить делать, что тебе нужно, но вот только клеточкам это совсем не понравится и рано или поздно они найдут способ от тебя избавиться и жить самостоятельно. Им и не такое случалось откалывать. Между вами необходимо некое соединительное звено, что-то, что позволит тебе и твоим составляющим прийти к согласию. Таким соединительным звеном и является Хранительница Эль. Это очень странное, мало кому понятное дарование, которое передается из поколения в поколение в линии Уору. Способность удерживать на границе своего разума все то, что составляет Эль, и в то же время быть достаточно близкой к обычным эль-ин, чтобы править ими. Хранительница – воплощение нашего божества, Аватара духа Эль, если так можно выразиться. Если она принимает решение – это решение всей Эль, и все эль-ин подчиняются беспрекословно. Если она изменяется – она может сделать это изменением всей Эль, и все эль-ин автоматически проходят через него, хотят они того или нет.
Теперь к вопросу о том, может ли Нуору-тор стать Хранительницей. Этому не бывать. Перечить действующей Хранительнице Эль никому и в голову не придет, но со смертью одной из них наступает что-то вроде периода междуцарствия, когда избирается новая. Именно избирается, причем согласие должно быть единодушным, и каждый голос должен быть подкреплен фактами и прочно обоснован. Если ты голосуешь против, будь добр представить альтернативное решение и убеди всех, что оно лучше. Когда консенсус достигнут, выбор делает не какой-то совет эль-ин, а сама Эль. Наш случай несколько осложняется тем, что Нуору-тор – единственная из совершеннолетних линии Уору, но все равно нет ни малейшего шанса, что она будет избрана при столь активном противодействии клана Изменяющихся, чей вес в политике даже более, чем вес самих Хранящих. Надо учитывать также скрытое сопротивление в других кланах. Теперь, когда я принесла альтернативное решение, независимо от того, сможет ли его привести в исполнение Эвруору-тор или нам придется делать все самим, путь, выбранный военной партией, уже закрыт.
Аррек обдумывает это почти минуту. Затем вопрос истинного сына Эйхаррона:
– А если никто из «протестующих» не доживет до принятия этого… решения?
Движением ушей показываю, что его беспокойство весьма уместно.
– При любом другом раскладе я бы тоже волновалась. Но Изменяющиеся слишком сильны, чтобы просто заткнуть им рот. У нас не так много воинов, но если дойдет до открытого столкновения, мы можем справиться даже с гораздо более многочисленными Атакующими. Кроме того, даже эти воинственные придурки, как бы далеко они ни зашли в своих мечтах о мести, не решатся уничтожить уникальные Линии моего клана. Мы и так их достаточно потеряли.
И вновь дарай-князь изучает меня пристальным взглядом биолога, отыскавшего у пришпиленного жучка новую пару крыльев.
– И как же индивидуалист эль-ин воспринимает это коллективное Эль?
– В моем случае – никак.
Брови чуть приподнимаются, приглашая меня продолжать.
– Я… отсекла себя от Эль. Сразу же, как только очнулась после туауте, первым делом полностью отрезала любую связь со всем и вся. Поэтому информацию, которую я привезла, пришлось передавать через Раниэля-Атеро, поэтому моя семья ничего не знала обо мне эти пять лет.
Он смотрит на меня очень внимательно, как будто крылья у жучка оказались покрыты перьями и теперь надо решить, что же с ними делать.
– Для тебя это должно быть очень болезненно.
– Это мое решение! – Резким взмахом руки обрубаю дальнейшие возражения. – Оно не обсуждается!
– Тише, тише, миледи. Не надо сразу уходить в глухую оборону, я не собираюсь с вами спорить. Наверняка были веские причины так поступить. Я хочу лишь понять, какие именно.
Отворачиваюсь:
– Какая разница?
– Антея…
– Ауте, как ты меня достал! Потому, что я хотела быть одна. Потому, что я устала от их жалости, от их приторного понимания! Потому, что меня тошнило от Эль, от эль-ин, от Эль-онн, от всего, что породило эти зверские обычаи! От культуры, пожирающей своих детей, а затем со скорбным лицом сообщающей, что другого выхода не было! Потому что я – Антея тор Дернул, Дочь Ауте, Танцующая-в-Грозе, я буду делать, что хочу, и мне плевать, что об этом думают или не думают эти… эти…
– Тише… тише, малыш, все в порядке. Тише. – Вдруг обнаруживаю, что стою в кольце рук дарай-князя, уткнувшись носом ему в плечо, и слушаю какую-то успокаивающую ерунду на языке, которого даже не понимаю. Колдовской, играющий обертонами и интонациями голос оборачивается вокруг меня легчайшим из плащей, сила Целителя мерно бьется в моих жилах. – Тише, расслабься хоть немного, нельзя же все время быть на пределе, на изломе. Закрой глаза, тебе так нужен отдых. Тише, тиш-ше…
Целитель…
Ощущаю, как меня несут по живому лабиринту онн, как сообразительный дом сам открывает проход в то помещение, где я обычно спала. Сплетение воздушных потоков, которое эль-ин гордо именуют кроватью, слегка переливается в призрачно-серебристом свете, откуда-то слышны ритмичные звуки, подозрительно напоминающие рокот океанского прибоя. Моя одежда в процессе перемещения куда-то испарилась, волосы рассыпались по плечам, свободные от сдерживающего их заклинания.
Встречаюсь взглядом со стоящим в нескольких шагах дараем и вдруг отчетливо осознаю, что мы одни, что мы муж и жена и что впереди Ауте знает сколько времени… Расслабленности как не бывало, все тело в страхе напрягается, крылья плотно оборачиваются вокруг обнаженного тела, но как-то мне удается не броситься в бега. Аррек встречает мой взгляд кривоватой усмешкой, чуть отступает назад. Напряжение между нами мгновенно исчезает, я благодарно бросаюсь к нему, в теплые, защищающие объятия. Мужское прикосновение не несет ничего, кроме спокойствия и ощущения безопасности, запах моря и лимона кажется не просто знакомым, а уже частью меня самой. Позволяю осторожно уложить меня, затем, когда он ложится рядом, устраиваюсь на его плече с обстоятельностью кошки, уверенной, что неуклюжие люди существуют исключительно для того, чтобы служить ей ночью вместо грелки.
Мои крылья и его щиты оборачиваются вокруг нас, сливаясь вместе так легко, будто созданы, чтобы дополнять друг друга, зашита постепенно расширяется, вплетаясь в точеные заклинания стен. Потрескивание оберегающего кокона действует даже более успокаивающе, нежели присутствие вооруженного дарай-воина под боком, и сон мягко накрывает меня темной волной. Уже растворяясь в глубинах усталости, слышу тихий голос.
– Антея… то, что твоя мать говорила о необходимости избегать моногамности… это ведь не обязательно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64