– Итак, завтра утром на твоей вилле, как обычно?
– Да-да, и на этот раз я, возможно, буду бодрствовать к моменту твоего прихода.
Инстинкт подсказывал Ларону, что Ровал собирается в ближайшее время уехать. Скалтикарец ничего не говорил о своих планах, но нечто в его поведении настораживало Ларона. Легкая отстраненность в разговорах, нежелание обсуждать будущее, готовность давать Ларону дополнительные уроки джавата, как только освобождалась танцевальная площадка Сайрет. Чтобы ускорить тренировки, Ларону приходилось пропускать занятия в Академии и переписывать лекции у других студентов, расплачиваясь с ними чистым серебром. В промежутках между занятиями, медитациями и тренировками с Ровалом ему редко удавалось поспать пять часов кряду. Каждый второй вечер он посещал Уэнсомер, они вместе ужинали, запивая скудную еду дождевой водой и обмениваясь жалобами на повреждения, боль и недостаток времени. Уэнсомер пребывала в хроническом раздражении из-за постоянного голода и неохоты, с какой тело расставалось с каждым килограммом. Она мучалась от навязчивых образов сластей и изысканных яств. Ларон в основном сокрушался из-за трудностей в накачивании мышц, отсутствии волосяного покрова на лице и того, что на коже высыпали прыщи даже от запаха жареной баранины.
– Кем я стал? Ем рис, рыбу и овсяные лепешки, чтобы кожа оставалась чистой. И чего ради? – ворчал Ларон в один из вечеров через несколько дней после того, как Уэнсомер стала дворцовой танцовщицей. – Теперь лицо выглядит здоровым, но девушки у меня все равно нет. И к чему все эти старания?
– Разве это проблемы! – буркнула Уэнсомер. – Меня хочет каждый мужчина, который видит, как я танцую, но я так занята, что у меня нет времени хоть одного из них затащить в постель.
Гонг внизу оповестил о приходе Сайрет.
– Ну, вот и моя мучительница, – вздохнула Уэнсомер, и Ларон встал.
– Роскошь, – сказал он. – Мой мучитель на дом не приходит.
– Если бы он занимался со мной, он бы приходил, – возразила Уэнсомер.
– Значит, послезавтра в это же время?
– До встречи.
После короткого, небрежного объятия они распрощались. Солнце клонилось к закату, и Ларон с удовольствием подумал, что сможет пораньше отправиться спать, упадет как мертвый и не шевельнется до рассвета. Его тело было покрыто синяками и ссадинами, мышцы болели, он ужасно устал и мечтал лишь о сытной и ароматной еде. Когда он проходил мимо заведения Баргермана, в нос ему ударил запах свежих пирожков с ягнятиной, приправленной травами. Это дуновение привлекло его внимание и заставило приостановиться. Ноги словно приросли к земле. Он размышлял: сохранить ли моральную поддержку Уэнсомер или поддаться соблазну, рискуя утром обнаружить на лице несколько прыщей? Затем решил, что искушение превосходит пределы его мужества и товарищеских чувств, а прыщи не такой уж непоправимый кошмар.
Через четверть часа он с наслаждением ощущал тяжесть в животе, отодвигая опустевшую тарелку и запивая еду виноградным соком. Возвращение к жизни оставалось для него неприятным испытанием, однако хорошая пища в некотором роде служила компенсацией за понесенные потери. Мысль об Уэнсомер, страдающей от голода, но трудившейся над новым танцем, вызвала у него укол вины, но он утешил себя тем, что она никогда не узнает о съеденном им куске ягненка и пироге с почками.
Поскольку он нервничал из-за того, что его могут увидеть поедающим нечто вкусное, он выбрал самый темный, дальний уголок зала. И когда в таверну вошли Феран и Друскарл, они попросту не заметили юношу, хотя и огляделись – коротко, но довольно настороженно. Ларон опустил голову на руки, чтобы следить за ними сквозь пальцы. Если они сядут неподалеку… Но они не собирались задерживаться. Купили пакет сушеного инжира и два кожаных мешка с виноградным соком, а потом ушли. Ларон не долго колебался, а потом последовал за ними в сторону доков, расположенных на берегу реки Леир.
Там мужчины скрылись в сарае, а снаружи выставили охрану. Ларон боролся с искушением подойти поближе и заглянуть внутрь Он отметил, что, по крайней мере, одна крупная сторожевая собака находится неподалеку. Его сомнения разрешились сами собой, когда раздалось бряцанье цепей со стороны, обращенной к реке. Даже на расстоянии Ларон хорошо видел, как четверо человек несут нечто длинное, узкое и, вероятно, весьма легкое. Они вошли в воду, а двое из них забрались внутрь того, что оказалось вытянутой, хрупкой на вид лодкой.
– Паниор… вернемся до рассвета, – это все, что донеслось до Ларона, прежде чем две пары весел, не короче, чем у «Лунной тени», с тихим плеском опустились в воду. Лодка двинулась по реке со скоростью, которую и вообразить было невозможно, а затем изменила направление и пошла вверх по течению, прочь от моря. Ларон проделал по берегу путь длиной в полумилю, но усталость помешала ему следовать дальше, а плотная еда камнем давила на желудок. Необычная лодка неслась против течения со скоростью хорошего коня, запряженного в легкую повозку! Она направлялась к внутреннему порту – к месту, где обычно разгружали винные баржи, спускавшиеся с популярным грузом от верховий, из горных районов страны. Такой путь баржа проделывала за день, но стремительно удалявшиеся голоса гребцов доказывали, что их удивительной лодке удалось бы подняться до верховий реки и вернуться в порт часов за шесть. Это в четыре раза превышало обычную скорость баржи, если бы та шла не загруженная и без остановки в Паниоре.
Всю дорогу до Академии Ларон размышлял о том, что только что увидел и услышал. Если лодка Ферана ушла к горам на закате и если допустить, что она может развить скорость, превышающую скорость спускающейся по течению баржи в шесть раз, бывший капитан сможет сообщать цены на вино и объемы поставок в Диомеду за полдня – быстрее всадника-гонца, но медленнее магического вестника. Бессмысленно. Зачем еще могла понадобиться такая скоростная лодка? И вдруг озарение раскрыло перед Лароном новую картину. На лодке можно доставлять от виноторговцев образцы молодых вин, новых купажей в малых сосудах, не повредив вино тряской. Этого не может сделать всадник. Таким образом, можно заранее совершать выгодные сделки с капитанами глубоководных, морских судов, которые самостоятельно выберут товар, не переплачивая посредникам и опережая конкурентов.
Ларон вошел в Академию, сообщив нужное слово-заклинание магическому стражу двери, и отправился в библиотеку, чтобы проверить свои соображения. В золотистом свете лампы он рассчитал, что уйдет примерно сезон на создание аналогов этой лодки другими купцами, а целый сезон подобной монополии сделает Ферана одним из богатейших и наиболее влиятельных виноторговцев Диомеды. Однако корабелы и представители торговых домов, без сомнения, следят за тем, что происходит в доках и у причалов, так что Ларон не мог быть единственным, кто увидел лодку. Да в корабельных сараях на Леире, должно быть, уже есть не менее полудюжины копий.
Но после ухода Ларона другой шпион, представлявший иные интересы и иных хозяев, продолжал свою вахту на речном берегу. Он выглядел и пах как бездомный пьянчуга, но донесения его отличались предельной точностью и широтой.
В доках Паниора царила тишина, когда скоростная лодка Ферана возникла из темноты. Оставив Друскарла на страже, Феран медленно потянулся, выпрямился и отправился в лабиринт пустынных улиц речного порта. Он никогда не бывал в доме, который теперь разыскивал, так что приходилось полагаться на указатели и названия улиц, плохо различимые в свете Мираль. Наконец он нашел дверь с зажженным фонарем и постучал.
– Кто там? – раздался приглушенный голос.
– Торейское золото, – ответил Феран.
Ферана впустили, и седельник – хозяин дома – провел его в мастерскую. В одном углу находилось нечто, напоминающее доспехи, изготовленные для горбуна. Позади них стояли сапоги на толстой деревянной подошве, покрытые железными пластинами.
– По-моему, для вас великовато будет, – заметил мастер.
– Потому что эта штука не для меня, – Феран разглядывал произведение оружейного искусства. – Хорошо, толстый прокладочный слой войлока и дополнительное кожаное покрытие внутри. Знаешь, это улучшает вентилирование внутри. Человек может сражаться даже под самым жарким солнцем в течение нескольких часов, если на нем такие доспехи. А сейчас покажи, как это получше упаковать.
– Сначала покажи мне золото.
Феран отсчитал нужную сумму, затем добавил еще несколько монет. Мастер помог ему упаковать доспехи. Феран поднял массивный сверток.
– В какой гостинице ты остановился?
– В таком маленьком городе выбор невелик. А почему ты спрашиваешь?
– Я не видел сегодня, чтобы ты прибыл на какой-либо барже. Стража ворот сказала, что никто не прибывал в город на лошадях или верблюдах.
– Может, я прибыл вчера, а целый день отдыхал.
Но эти слова не убедили мастера.
– Капитан городской стражи очень заинтересовался таким новым типом доспехов. Он хотел знать, сделаны они для Варсоврана или для сторонников прежнего короля Диомеды.
Феран задумался. Теоретически, порт Паниор находился в пределах владений Диомеды, но почти наверняка здесь хранили верность свергнутому правителю, хотя и торговали с Варсовраном.
– Ну, если ему хочется обсудить этот вопрос, он сможет найти меня в заведении Хергона, – сказал Феран, называя гостиницу, мимо которой прошел по дороге из доков.
Прошло меньше получаса, и Феран вынырнул из тени неподалеку от портовых строений. За спиной он нес тяжелый сверток с доспехами. Где-то вдали замелькали огни, зазвучали удары гонга, крики тревоги. Друскарл уже был наготове, отвязал лодку и ждал только, пока Феран прыгнет в лодку.
– Возьми вот это, – прошипел Феран, передавая сверток евнуху. Седельщик выдал нас местной охране. Судя по всему, капитан стражи верен прежнему королю, а я – тореец. Я все это предполагал заранее.
– Весьма логично, но зачем вообще надо было приезжать сюда?
– Здесь нет власти у Варсоврана. И это для нас гораздо безопаснее.
Феран оттолкнул лодку от берега, и оба мужчины взялись за весла.
– Надо грести энергичнее…
– Нет, гребем медленно, пока не минуем городскую стену.
– Но за нами гонится стража!
– Хорошо.
– Хорошо? Стражники с луками и стрелами? И это нам ничем не грозит? Почему надо грести медленно?
– У этой лодки необычная форма, о, маловерный евнух. Во время одного из пробных проходов лодки Доримитий – корабел из Диомеды – сказал, что ее динамика напоминает движения небольшого корабля, идущего вдоль берега, а не обычной лодки. Когда стражники поймут это, мы уже ускользнем.
– Они станут метать копья.
– Копьеметатели будут рассчитывать на низкую скорость. Когда мы пройдем линию городских стен, мы станем грести как одержимые.
Девять стрел успели попасть в лодку за то время, пока им удалось пересечь черту городских стен, но, как и рассчитывал Феран, большинство выстрелов ушло в воду. Как только порт остался позади, оба мужчины налегли на весла так, что гоночная лодка полетела вниз по течению с такой скоростью, какой еще не достигало на Леире ни одно плавательное средство. Впрочем, свидетелей не оказалось. По перемещению Мираль Друскарл установил, что прошло около часа, когда в отдалении показались огни факелов – их лодку преследовали.
– Мы покойники, там не меньше тридцати воинов, – простонал евнух.
– Просто греби, мне решать, когда мы станем покойниками, – уверенно отозвался Феран.
Прошло еще немного времени, и огни стали отчетливее. Внезапно Феран снизил темп работы веслами.
– С этого момента – длинные, глубокие, медленные движения, – скомандовал он спокойно.
– Но это замедлит ход лодки.
– Мы только что прошли место, где останавливались на пути в Паниор, о маловерный и исполненный боязни евнух. Помнишь сверток, который я взял с собой на берег?
– Да.
– Там щепки, небольшой топор, полмешка овса, пара сандалий и одна торейская золотая монета. А теперь делай, что я говорю и греби мягче.
Как и надеялся Феран, стражники пришли к выводу, что беглецы разрубили на куски и затопили свою лодку, прежде чем на лошадях ускакать в дюны. Когда огни удалились и исчезли за горизонтом, Друскарл и Феран снова сели на весла. Мираль высоко стояла в небе, и евнух прикинул, сколько прошло времени.
– Пожалуй, мы сумеем попасть в Диомеду еще за час до рассвета, – сообщил он Ферану.
– Отлично, тогда мы успеем вовремя пройти по открытому участку гавани еще до того, как станет светло, – кивнул Феран.
– Что? Вообще, что происходит? – спросил пораженный Друскарл.
– Завтра вечером мы будем измотаны, обгорим на солнце и в таком виде прибудем в маленький порт Солтберри.
– Сортлберри? Это в сотне миль к югу, на морском побережье!
– Да, и на северной границе государства, которое не находится в данный момент в состоянии войны с Варсовраном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92