– Так почему вы прячетесь? Кто вы? Все уступили Доминику право ответа.
– Мы находимся здесь уже пятнадцать лет, и это не единственная наша база. Более важные находятся на других планетах, но я питаю слабость к нашему первому убежищу здесь, на Арракисе.
Варрик понимающе кивнул.
– Вы устроили здесь свой сиетч.
Доминик остановился у большого проема, прикрытого плитой плаза, и взглянул на провал между двумя отвесными стенами. На плоском дне пропасти в идеальном порядке были расставлены корабли. Некоторые из них были разобраны.
Вокруг одного из лихтеров сновали люди, занятые погрузкой готового к отлету корабля.
– У нас есть некоторые вещи, которых не найти в сиетчах, парень, и кроме того, мы немного шире смотрим на мир. – Он внимательно посмотрел на фрименов. – Но.., нам приходится хранить тайны. Как вы узнали, что мы здесь, ребята? Почему вы пришли сюда? Как вы разглядели нас, несмотря на хитроумную маскировку?
Варрик открыл было рот, но Лиет не дал ему говорить, перебив друга:
– А что мы получим в обмен на наш рассказ?
– Ваши жизни. Этого мало? – грубо ответил Асуйо, ощетинившись ежиком своих жестких седых волос. Лиет отрицательно покачал головой.
– Вы сможете убить нас и после того, как мы укажем на ваши ошибки. Вы вне закона, и вы не фримены – почему же я должен доверять вашим словам?
– Вне закона? – Доминик горько усмехнулся. – Законы империи причинили больше вреда, чем любая личная измена.., если, конечно, не считать измены самого императора. Старый Эльруд, а теперь еще и Шаддам. – Затравленное выражение в его глазах сменилось отсутствующим. – Проклятые Коррино… – Отойдя от окна, он некоторое время молчал, потом снова заговорил:
– Парни, вы ведь не хотите передать меня сардаукарам? Я уверен, что за мою голову обещано сказочное вознаграждение.
Варрик посмотрел на друга. Оба были сильно озадачены.
– Но ведь мы даже не знаем, кто вы, сэр. Контрабандисты коротко рассмеялись. Доминик облегченно вздохнул, хотя за этим облегчением скрывалось некоторое разочарование. Он выпятил грудь:
– Когда-то я был героем подавления бунта на Эказе, моей женой была красивейшая наложница императора. Меня свергли интервенты, захватившие мою планету.
Политика и огромные пространства империи существовали вне фрименского мироощущения Лиета. Иногда ему, правда, очень хотелось побывать на других планетах, но он сомневался, что эта мечта когда-либо осуществится.
Лысый великан погладил рукой прозрачную облицовку туннеля.
– Когда я бываю здесь, то всегда вспоминаю Икс… – Его тоскливый голос дрогнул. – Вот почему я питаю слабость к этому месту, вот почему меня всегда тянет именно на эту базу.
Доминик очнулся от воспоминаний и взял себя в руки, удивленно посмотрев на своих товарищей с таким видом, как будто видел их впервые.
– Асуйо, Иодам, мы отведем этих ребят в мой личный кабинет. – С кривой усмешкой Доминик окинул взглядом обоих молодых фрименов. – Он обставлен и отделан, как мои покои в Гран-Пале. Могли, правда, быть и неточности – я не захватил с собой чертежи, нам пришлось очень быстро покинуть дворец…
Лысый человек зашагал по туннелю, ровным бесстрастным тоном рассказывая историю своей жизни.
– Моя жена была убита сардаукарами. Мои сын и дочь живут в изгнании на Каладане. Вскоре после вторжения я попытался совершить налет на Икс, но потерпел неудачу и едва не погиб. Я потерял много своих людей, и Иодам спас мне жизнь, вытащив меня из пылающего ада. С тех пор мне приходится скрываться, но я изо всех сил стараюсь навредить этой свинье падишаху-императору и изменникам из Ландсраада, которые меня предали.
***
Они прошли мимо заставленных спрятанным под брезентом оборудованием складских ангаров, ремонтных мастерских с разобранными и готовыми к действию машинами.
– Однако вся моя борьба сводится к мелкому вандализму – мы портим монументы Коррино, уродуем лица статуй, пишем на стенах оскорбительные лозунги.., но все это не более чем мелкие уколы для самолюбия Шаддама. Естественно, после рождения еще одной дочери – Иосифы – у него стало четыре дочери при отсутствии сына и наследника, а это, согласитесь, куда большая для него проблема, чем все мои выходки.
– Причинять неприятности Коррино стало целью нашей жизни, – хрипло произнес рябой Иодам.
Асуйо провел рукой по своим жестким волосам и сказал:
– Мы много раз были обязаны графу Верниусу своей жизнью и не позволим кому бы то ни было причинить ему хотя бы малейший вред. Я оставил свой пост, отказался от высокого чина в императорской армии, чтобы присоединиться к отряду графа. Поймите, мы не хотим, чтобы какие-то фрименские юнцы разбалтывали наши секреты.
– Вы можете положиться на слово фримена, – с достоинством произнес Варрик.
– Но мы не давали нашего слова, – проговорил Лиет, прищурив глаза. – Пока.
Наконец они вошли в комнату, убранную с неуклюжей роскошью. Было такое впечатление, что обстановкой занимался некультурный человек, начисто лишенный художественного вкуса. Подбор драгоценных и дорогих вещей был абсолютно случайным. Сундуки были переполнены монетами низкопробного золота, из-за чего помещение походило на пиратский притон. Небрежное обращение с памятными вещами – например, с монетами, на которых с одной стороны был отчеканен профиль Шаддама, а с другой – Трон Золотого Льва, говорило о том, что лысый воин сам не знает, что делать с деньгами, которые он похитил.
Доминик запустил мозолистую руку в чашу, наполненную изумрудными жемчужинами, каждая из которых была размером с ноготь мизинца.
– Моховой жемчуг из Хармонтепа. Шандо очень любила его, ей очень нравился этот зеленый оттенок. – В отличие от Рондо Туэка, для которого источником наслаждения были сами вещи, графу были дороги воспоминания, которые эти вещи навевали.
Отослав Иодама и Асуйо, Доминик уселся на пурпурную подушку кресла и указал гостям на такие же кресла, поставленные по другую сторону низкого стола. Гладкая поверхность деревянной столешницы была покрыта прихотливой формы пятнами, цветовая гамма которых представляла собой переходы оттенков от малинового до ярко-алого.
– Полированное кровавое дерево, – пояснил Доминик и постучал костяшками пальцев, по древу рассыпались гроздья цветных шариков. – Сок все еще течет по древесине при нагревании, хотя дерево было срублено много лет назад.
Доминик посмотрел на стены, увешанные грубыми карандашными портретами, вставленными в дорогие рамы. Граф сделал эти рисунки, вдохновляясь свежей памятью больше, нежели художественным мастерством.
– На Эказе я и мои люди сражались в лесах кровавого дерева. Мы убили множество мятежников и разгромили их базу, спрятанную в лесной чаще. Вы видели Иодама и Асуйо – это два моих капитана. Иодам потерял в том лесу брата… – Доминик тяжело вздохнул. – Тогда я охотно проливал кровь за императора, верой и правдой служа Эльруду IX и ожидая от него достойной награды. Он предложил мне выбрать все, что я захочу, но мой выбор возбудил его гнев.
Доминик обернулся и выгреб из сундука горсть памятных золотых монет.
– Теперь я делаю, что могу, чтобы навредить императору. Лиет нахмурил брови.
– Но Эльруд умер много лет назад, когда я еще был маленьким ребенком. Теперь на Троне Золотого Льва восседает Шаддам IV.
Варрик пододвинулся поближе к другу и тоже вступил в разговор.
– Мы мало интересуемся делами империи, но это знаю даже я.
– Увы, Шаддам так же плох, как и его отец. – Доминик подбросил на ладони памятные монеты из низкопробного золота. Граф внезапно выпрямился в кресле, словно только сейчас понял, как давно произошли все зловещие события, как давно он прячется от гнева императора. – Ладно, давайте перейдем к делу. Послушайте, мы, конечно, очень раздосадованы тем, что вы так легко обнаружили нас. Два парня.., сколько вам, шестнадцать? – Кривая усмешка сморщила обветренные щеки Доминика. – Мои люди не могут поверить в то, что вы сами, без посторонней помощи, разглядели нашу маскировку. Я был бы вам очень обязан, если бы вы показали нам наши ошибки. Назовите вашу цену, и я заплачу ее.
Лиет задумался, лихорадочно перебирая варианты. Какими ресурсами обладает эта группа и что умеют делать ее члены? Вокруг были рассыпаны несметные сокровища, но это не более чем пустяки, забава для детей, как, например, зеленый жемчуг. Полезными могут оказаться какое-нибудь оборудование и инструменты…
Проявляя осторожность и думая о последствиях, Лиет поступил как истинный фримен.
– Мы согласны, Доминик Верниус, – но я выставляю условие об отсрочке ваших обязательств. Если я захочу плату, я попрошу о ней, и то же самое сделает Варрик. А теперь мы расскажем вашим людям, как сделать убежище невидимым, – Лиет улыбнулся, – даже для фримена.
***
Контрабандисты неотступно следовали за двумя юными фрименами, которые указывали на не правильно замаскированные дорожки, пятна на поверхности ледяной скалы, слишком явно выступающие ступени вырубленных в вечном льду лестниц. Но даже после того как фримены показали контрабандистам все погрешности, те не поняли, как можно было заметить эти практически невидимые изъяны. Однако Иодам, недовольно поморщившись, пообещал все исправить.
Доминик Верниус, всей грудью вдыхая морозный воздух, только недоуменно качал головой.
– Не важно, сколько мер безопасности предпринято; всегда найдется возможность взломать любую систему маскировки. – Уголки его рта горестно опустились. – Поколения проектировщиков работали над созданием совершенной изоляции Икса. Только правящая семья знала всю систему защиты. Какая пустая трата усилий и денег! Наши подземные города считались неуязвимыми, и мы расслабились, воображая себя в полной безопасности.., как вот эти люди сейчас. – Он похлопал Иодама по спине. Рябой ветеран поморщился и вернулся к своей работе.
Лысый великан еще раз вздохнул.
– Одно утешение: моим детям удалось спастись. – Лицо Доминика исказилось от отвращения. – Да будут прокляты эти вонючие тлейлаксы! Да будет проклят Дом Коррино! – Он сплюнул на землю, чем немало удивил Лиета. Среди фрименов плевок считался проявлением наивысшего уважения, которого мог удостоиться далеко не каждый. Но Доминик Верниус плюнул в знак презрения.
Странный обычай, подумал Лиет.
Доминик взглянул на фрименов.
– Моя основная база находится на другой планете и, вероятно, страдает такими же недостатками. – Он подошел ближе к юношам. – Не хочет ли кто-нибудь из вас поехать со мной, чтобы осмотреть наши лагеря? Мы регулярно летаем на Салусу Секундус.
Лиет оживился.
– На Салусу? – Он вспомнил рассказы отца о планете, на которой тот вырос. – Я слышал, что это очаровательная планета.
Работавший в стороне Иодам, услышав эти слова, громко расхохотался, не веря своим ушам. Он смахнул пот с шрама над бровью.
– Во всяком случае, эта планета давно не похожа на главную планету империи.
Асуйо поддержал товарища энергичным кивком головы. Доминик пожал плечами.
– Я глава Дома отступников и поклялся всю жизнь воевать с империей. Салуса Секундус идеально подходит для организации тайных баз. Кому придет в голову искать нас в тюрьме, под носом имперских надзирателей?
Пардот Кинес рассказывал о страшной катастрофе, происшедшей когда-то на Салусе Секундус. Взбунтовавшееся против императора аристократическое семейство, имя которого было с тех пор вычеркнуто из всех реестров, применило на Салусе запрещенное атомное оружие. Нескольким членам семьи Коррино удалось спастись. Среди них оказался и Хассик III, который основал новую столицу империи на Кайтэйне.
Пардот Кинес, впрочем, интересовался не столько политикой или историей, сколько экологическими последствиями атомного холокоста, превратившего цветущий рай в немыслимый ад. Планетолог утверждал, что если не пожалеть средств, труда и времени, то Салусу можно восстановить в прежнем великолепии.
– Возможно, когда-нибудь я захочу осмотреть это интересное место. Мир, который так очаровал моего отца.
Доминик оглушительно расхохотался и хлопнул Лиета по спине. Это был жест товарищества, хотя Лиет понял это лишь умом: фримены редко прикасались друг к другу, если только не дрались на ножах.
– Молись, чтобы тебе никогда не пришлось этого делать, – сказал предводитель контрабандистов. – Молись, чтобы никогда не пришлось…
***

Вода – квинтэссенция жизни. Мы вышли из воды, адаптировавшись к ее отсутствию и продолжаем адаптироваться.
Имперский планетолог Пардот Кинес
– Здесь, в пустыне, у нас, фрименов, нет тех удобств, к каким привыкли вы, леди Фенринг, – сказала Шадур Мапес, проворно шагая впереди маленькой группы на своих коротких ножках. Походка ее была такой ловкой, поступь такой выверенной, что из-под ног не взлетала пыль, усеявшая каменистое плато, освещенное лунным светом. По сравнению с влажным воздухом оранжереи атмосфера пустыни была сухой, не сохранившей никаких следов дневного зноя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107