– Мне кажется, тебя сюда не приглашали, – сказал он тихо. – Полагаю, что при таких обстоятельствах ты не поступишь невежливо и не станешь здесь задерживаться.
Сель-хан презрительно рассмеялся.
– С дороги, червь! – велел он. – Ты не осмелишься поднять на меня руку. – И фамильярно уселся рядом с Нэвой. – Твой телохранитель – ничтожный трус. Однажды он стоял передо мной с мечом в руке, но от страха выронил оружие и свалился в обморок прежде, чем я успел нанести удар.
Торн в бессильной ярости заскрежетал зубами. Он знал, что по марсианскому кодексу чести должен молча сносить все оскорбления, какими вздумает осыпать его этот тип, – разве что тот нападет на него с оружием в руках.
– Хочу сказать тебе, Шеб Таккор, – проговорила Нэва, по-прежнему игнорируя присутствие Сель-хана, – что мне известны все подробности того злосчастного случая, который произошел с тобой в военной школе. Со стороны твоего противника было трусостью поднимать руку на человека, который ослаб от потери крови после укуса пустынного кровососа. И тому малодушному удару полностью соответствует то, что теперь твой противник отказывается встретиться с тобой в честном поединке, полагаясь на бездеятельность, к которой обязывает тебя его формальная победа.
При этих словах наместник пренебрежительно хмыкнул.
– Дочь дикстара желает, чтобы ее телохранителя прикончили у нее на глазах?
– Нет, – резко сказал Торн, – телохранитель дочери дикстара хочет, чтобы у него была возможность защищаться.
– Не сомневаюсь, – ухмыльнулся Сель-хан, подвигаясь поближе к Нэве. – Ну же, – продолжал он, – прикажи уйти этому трусу, который не в силах помочь тебе. Мне нужно кое о чем тебя спросить.
Его рука бесцеремонно обхватила плечи девушки. Глаза Нэвы вспыхнули гневом, она попыталась вскочить, но Сель-хан держал ее крепко.
Торн мгновенно выхватил меч.
– Отпусти ее, или умрешь! – приказал он, приставив острие меча к груди наместника.
Тот выпустил девушку и выпрямился, сжигая Торна уничтожающим взглядом.
– Ты забыл о своей чести?
– Я мог бы спросить у тебя то же самое, – отвечал Торн, убирая меч в ножны, – но я знаю, что человек не может забыть о том, чего никогда не имел.
В глазах Сель-хана сверкнул убийственный огонек.
– Похоже, ты забыл кодекс чести, – процедил он, – и… кое-что еще.
– Йен Шеб Таккор, – вмешалась Нэва, – я рада, что ты не забыл, что ты мой телохранитель. И поскольку ты выполняешь мои приказы, а не действуешь в собственных интересах, ты волен обращаться с этим нарушителем так же, как со всяким другим.
– Я надеялся, что дочь дикстара подтвердит это мое мнение, – отозвался Торн.
Кулак землянина описал короткую дугу и врезался в выпяченный подбородок Сель-хана. Достойный наместник дикстара с оглушительным всплеском плюхнулся в пруд.
Торн отпрыгнул и в напряженном ожидании положил руку на рукоять меча. Его противник вынырнул, отплевываясь и изрыгая мерзкие ругательства на своем родном языке, выбрался на берег и с издевкой отвесил низкий поклон девушке:
– Поздравляю дочь дикстара с удивительной сноровкой ее телохранителя! Жаль только, что он совершенно лишен чести.
Затем он развернулся и зашагал прочь – вода хлюпала у него в сапогах, а с одежды текли на траву ручьи.
Обмякшая рука Торна соскользнула с рукояти меча. Какое разочарование! Он-то надеялся, что Сель-хан после этой вынужденной ванны разъярится и набросится на него!..
– Трус! Презренный жалкий трус!
Нэва произнесла это, как бы говоря сама с собой, глядя вслед удаляющемуся наместнику. Затем она повернулась к Торну.
– Он боится сразиться с тобой на мечах, – сказала она, – но непременно отыщет способ избавиться от тебя иным путем. Он хитер – о да, хитер и коварен. – Ее узкая ладонь легла на плечо землянина. – Наместник имеет значительное влияние на дикстара, моего отца… Но так уж случилось, что и я тоже. И я помогу тебе.
Хотя Торн был настроен враждебно к этой красавице, от ее взгляда и прикосновения все в нем затрепетало.
– Я польщен, что дочь дикстара желает сохранить мою ничтожную жизнь, – пробормотал он.
– Этот Сель-хан – очень странный и даже жуткий человек, – продолжала Нэва. – Слышал ты, что он выкрикивал, когда выбрался из воды? Наверное, молился какому-то таинственному богу. Я не сомневаюсь, что он колдун.
Торн вспомнил непристойные английские ругательства, которые изрыгал наместник, мысленно усмехнулся и ответил:
– А я и не сомневаюсь, что он призывал на мою голову гнев какого-то божества.
Нэва деликатно зевнула.
– Спать хочется, – сказала она. – Вернемся в покои, мне пора ко сну. Можешь идти рядом со мной.
Бок о бок они пошли по дорожке, которая вела к террасе.
На лестнице Нэва оперлась о его руку, и снова Торн ощутил трепет, которому сопротивлялся изо всех сил.
Когда они вошли в покои Нэвы, прибежала девушка-рабыня и приняла у своей госпожи плащ. Другая сняла колпачки с баридиевых ламп, и в покоях стало светло как днем. Прибежала третья рабыня, которая несла на подносе драгоценный кубок с дымящимся пульчо – для Нэвы.
– Принеси пульчо для йена, – велела девушка.
Рабыня выбежала из комнаты и почти сразу вернулась с большим кубком.
– Пью за моего храброго и умелого стража! – улыбаясь, сказала Нэва.
– А я, – отозвался Торн, – пью за бесценный дивный алмаз, который он охраняет.
Глава 11
В первые ночные часы, стоя на страже у дверей опочивальни Нэвы, Торн вспоминал о событиях минувшего дня. До встречи с дочерью дикстара он был твердо убежден, что любит Тэйну. И принял решение ни за что не поддаваться якобы непобедимым чарам Нэвы. Однако сейчас ее образ все время стоял у него перед глазами.
Торн погрузился в сумятицу своих противоречивых чувств, но вдруг ощутил неладное – словно за ним наблюдал чей-то мрачный враждебный взгляд.
Прежде чем уйти, рабыня зачехлила баридиевые шары, оставив лишь один небольшой ночник. От него исходил слабый бледно-золотистый свет, который едва очерчивал предметы.
Торн обежал взглядом покои, но ничего подозрительного не обнаружил. Подвесные кресла и диваны были пусты, а тени за ними не настолько густые, чтобы в них мог затаиться человек. Был еще большой шкаф, в котором лежали свитки в металлических футлярах, заменявшие на Марсе книги, но и там никто не смог бы спрятаться. А кроме этого оставались только большие горшки с цветами, там и сям расставленные по комнате.
Торн замер в прежней позе, но на сей раз только притворялся погруженным в свои мысли. Какое-то время все было спокойно, однако Торн, хотя и держал голову прямо, краем глаза следил за тем углом покоев, где ему почудилось едва заметное движение. И вдруг уловил его снова. К его изумлению, двигался большой цветочный горшок. На вид и горшок, и его содержимое не слишком отличались от остальных. Горшок был высотой в три с половиной фута и три фута в обхвате. Две ручки, торчавшие по бокам, были изогнуты под тем же углом, как и у прочих горшков.
Не поворачивая головы, Торн краем глаза пристально следил за этим странным ходячим предметом. Дюйм за дюймом тот приближался. Когда горшок подобрался поближе, Торн, не сводя с него внимательных глаз, левой рукой украдкой приподнял меч в ножнах. Казалось, что горшок до краев наполнен жирной черной землей, из которой торчали стебли цветов.
Горшок приближался и приближался, пока между ними не осталось от силы пять футов. И тогда горшок резво вскочил на тощие ноги, а его ручки превратились в пару длинных паучьих рук, в одной из которых был зажат узкий кинжал. Враг бросился на землянина, взмахнув кинжалом, но в тот же миг Торн вырвал меч из ножен и, крутанув им над головой, со всей силы обрушил удар на загадочный горшок.
Твердый стекловидный бок горшка с легкостью отразил удар узкого лезвия, но клинок, соскользнув ниже, отсек тощую руку с кинжалом. Из горшка донесся сдавленный крик боли, и враг, развернувшись, во всю прыть понесся к двери. Бросившись в погоню, Торн на бегу перебросил меч в левую руку и, сорвав с пояса увесистую булаву, швырнул ее прямо в центр горшка.
Бросок достиг цели. Раздался оглушительный грохот, и тощие ноги подкосились, обрушивая на пол горшок со всем его загадочным содержимым. Из груды раздавленных цветов выкатился желтый круглотелый человечек.
Через секунду в этой части дворца воцарился сущий хаос. Перепуганные служанки и рабыни Нэвы звали на помощь, и отряд стражников из коридора, бряцая доспехами, ворвался в комнату. Однако Нэва, которая вышла из своей опочивальни в полупрозрачном ночном одеянии, хранила спокойствие.
– Что случилось, йен Шеб Таккор? – спросила она.
– Вот этот напал на меня, – ответил Торн, указывая на труп, замаскированный под цветочный горшок.
К этому времени в комнате сделалось тесно от солдат и рабынь, и все с любопытством глазели на останки. Кто-то расчехлил баридиевые лампы, и яркий свет высветил каждую деталь.
Маскировка желтокожего отлично подходила к его круглому торсу и тощим длинным рукам. На два дюйма ниже верхушки цветочного горшка находилось фальшивое дно, едва присыпанное землей, и стебли цветов, насаженные на острые иглы, были воткнуты в это дно. Вместо ручек в боках горшка были дыры для рук. Разрисованные под керамику и согнутые под нужным углом, руки в тусклом свете ничем не отличались от обычных ручек. А сам горшок с проверченными в нем дырками для дыхания и наблюдения служил отличными доспехами против меча и даги.
– Что за дьявольское покушение! – прошептала Нэва, содрогаясь. И велела солдатам: – Уберите все это.
Двое солдат вынесли уже закоченевшее тело, другие убрали с пола грязь и вытерли кровь. Затем, повинуясь знаку, который сделала Нэва, все бесшумно покинули комнату.
Она заглянула в глаза Торна.
– Ты спас меня от похищения, а может быть, и смерти, – сказала она. – Я очень благодарна тебе.
– Быть может, – ответил Торн, – я спас только самого себя. Этот человек напал на меня. И у меня есть причина полагать, что его послал Сель-хан.
– Что за причина?
– Говорят, что наместник дикстара тайно связан с магонами.
– Может быть, это и правда, – отвечала она, – но смотри, никому не говори об этом. Мой отец безгранично доверяет своему наместнику и лишил головы уже двоих офицеров, которые осмелились обвинить Сель-хана в таком союзе.
– Благодарю за предостережение, – сказал Торн, – я буду осторожен.
Рабыня задернула портьеры, и Нэва вернулась в свою опочивальню.
Утром землянин чувствовал страшную усталость после событий этой бессонной ночи. Вскоре после того, как Ков-Лутас сменил Торна, тот уже спал глубоким сном в их комнате. Ему показалось, что он успел только смежить глаза, когда ординарец разбудил его.
– Твоему слуге велено подготовить тебя сопровождать дочь дикстара сегодня вечером на официальном приеме, – сказал он. – А поскольку приготовления займут много времени, мне пришлось разбудить тебя пораньше.
Глава 12
Как и большинство женщин, которых Торн знал еще на Земле, Нэва одевалась очень долго. Зато когда она наконец вышла – после того, как Торн больше часа ждал под ее дверью, – результат был ошеломляющий.
Тиара из жемчуга и бледно-голубых аметистов, искусно и причудливо вплетенных в сеть из тончайших золотых проволочек, венчала ее волосы, сиявшие как солнце. Нагрудник, сделанный из таких же проволочек, облегал ее высокую грудь. К нему крепилась юбочка из переливчатого голубого шелка. Платье Нэвы перетягивал кушак из жемчуга и аметистов.
Торн зачарованно окаменел, и девушка лукаво улыбнулась. Вскинув руки, она приподнялась на цыпочки и грациозно закружилась по комнате.
– Нравится? – спросила она.
– О да! – ответил он. – Так же, как… – Торн осекся.
– Продолжай же, – поощрила она с улыбкой.
– Прости. Я сказал больше, чем намеревался. Быть может, ты сумеешь снисходительно отнестись к моему сравнению…
– Быть может, и сумею – если все же договоришь. Итак, – подсказала она, – «так же, как»…
– …усыпанный звездами небосвод.
Нэва топнула ножкой.
– Я должна приказывать тебе говорить? – Она придвинулась ближе и положила руку ему на плечо. – Я могла бы приказать, – добавила она мягко, – но лишь умоляю.
– …прекрасный алмаз, который они украшают, – сдался он.
– Ага! Это именно то, что я хотела услышать. А теперь в качестве награды ты будешь сопровождать меня в зал для приемов как дворянин и офицер Камуда – то есть пойдешь рядом со мной.
Прием, устроенный Иринц-Телом, дикстаром Ксансибара, был грандиозен. Устраивался он в честь Лори Тула, нового посла Кальсивара, крупнейшей и могущественнейшей империи Марса, а потому был пышным и великолепным, как никогда.
Прием проводился в центральном зале дворца, свод которого возвышался на тысячу футов над головами гостей, и его полированная гладь отражала сверкание множества баридиевых ламп, отчего в зале было светло как днем.
Иринц-Тел со своим сиятельным гостем стоял на подиуме в центре зала, представляя кальсиварцу других знатных гостей и высших офицеров, когда шум голосов заглушили серебряные ноты трубы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20