- Прощай, Ученик... Я благодарен тебе. Но теперь я беру этот мир на себя.
- Коллапс ноосферы?
Да. Я остаюсь один на один с этим миром, в котором могу только то, что может Учитель. Мир теперь будет существовать, потеряв связь с ноосферой Большого Мира. Отныне он может рассчитывать только сам на себя, да еще на меня, хотя это не бог весть какая опора...
- Прощай, Учитель... Я не представляла, что у зрелости может быть такой горький вкус...
Она не представляет и того, как ей далеко до настоящей зрелости, и каков ее подлинный вкус... Когда не хочется смотреть назад и ничего не видишь впереди...
Мы обнялись шеями, безрукие и бескрылые, и ...я остался один в этом нелепом мире. Ощущение одиночества, страха, тоски на мгновение навалилось на мои горбы, прижало к земле, но я выпрямился и, посмотрев в глаза застывшему у входа твердокрылу, толкнул время вперед...
...Вода принялась воскрешать умирающую груду некогда крылатых существ, заодно смывая с них помет и глину. Груда зашевелилась, стала подниматься и, отряхивая влагу и мусор с перьев, двинулась к кормушке. И я вместе с теми, кому в этом мире хуже всего...
...Я тянул вагонетку и думал. Я должен был научиться совмещать эти занятия и обучить этому других. Впрочем, чему могу обучить этих несчастных я, возжелавший собственной смерти?..
Монотонно-мерзко взвизгивают на поворотах деревянные полозья вагонеток...
"Надо помочь твердокрылам изобрести колесо..." В красных отблесках чадящих факелов по сводам пещеры мечутся горбатые безрукие тени... Стоп-стоп-стоп! Что это мелькнуло перед глазами?.. Я стал вглядываться в мечущиеся тени и с какой-то определенной точки увидел, как тень горба, молниеносно вытягиваясь, превращается в тень крыла!.. И тень эта была поразительно похожа на крыло мягкокрыла...
Я чуть было не бросил вагонетку, чтобы тотчас ринуться воплощать поразившую меня идею. Но сдержался, вспомнив, что брошенную вагонетку придется толкать тому, кто идет следом..."
* * *
Вновь тишина и непробиваемый духовный вакуум. Во время работы не так. Во время работы я стал "слышать" твердокрылов. Еще смутно, но чувствовал, что их "голоса" становятся все более разборчивыми.
Теперь же никого. Нас не охраняют. У нас не остается сил для лишних движений, да и без крыльев отсюда не убежать... И безразличие - тупое, вязкое...
Я поднимаюсь. Специально лег недалеко от выхода из нашей "спальни-камеры". Выхожу в лабиринт пещеры. Он в моем сознании, как на ладони.
Уверенно иду во владения паука. Вот они. Странно, никогда не видел паутину светящейся: все пространство пещеры заполняли строго организованные светящиеся линии, похожие на скелет живого мира. Я коснулся клювом одной из линий и еле освободился. Вибрация от моего прикосновения побежала по паутине, из которой на меня стало надвигаться что-то черное и неразборчивое. Паук.
Он остановился в нескольких сантиметрах от моего лица. Я отчетливо видел его острые, плотоядно движущиеся жвала. Озноб безотчетного ужаса пробежал по спине... Глаза паука, словно два красных уголька, горящие во мраке как бы отдельно от тела, внимательно и удивленно смотрели на меня. Духовный вакуум стал наполняться. Поймем ли мы друг друга?..
Я входил в него осторожно, чтобы не вспугнуть защитных инстинктов. Я старательно заполнял закоулки его замкнутого на себя сознания новой жизненной идеей, которая, как мне казалось, способна была наполнить его существование смыслом. Я постарался дать ему понять, что паутина годится не только для того, чтобы ловить в нее жертву. Я старался внушить ему идею творчества. Я работал от души. Мне нравилась такая работа...
Наконец я отпустил паука. Мог бы сделать покорным исполнителем своей воли - живым механизмом, но отпустил. Пожелав наполнить мир свободными существами, нельзя начинать с их порабощения.
Паук словно проснулся и хитро покосился на меня своими "угольками". Потом забегал по паутине, обдумывая мое предложение. Вперед-назад, вперед-назад мимо меня, время от времени останавливаясь и сверкая глазами, словно говоря: "Ну ты даешь!"
Потом он оказался за моей спиной. Стало жутковато - вдруг паук не понял меня?.. Я сосредоточился. Его жвала не останавливались... Культи что-то сжало. И это было приятно. Потом он бегал вокруг меня, оплетая крепко стягивающей паутиной.
Но вот все затихло. Я открыл глаза. Паук стоял передо мной и с интересом рассматривал меня, как мастер - собственное творение. Красные "угольки" его удовлетворенно мерцали. Я пошевелил культями и ощутил на спине крылья! Я поблагодарил паука и расправил их. Они показались мне необычайно громадными, но тяжесть их была так знакома!
Я сложил свои протезы за спиной и ступил ногой на паутину. Она спружинила и выдержала мой вес. Паук побежал впереди, показывая дорогу. Я, балансируя, ковылял следом, углубляясь в светящуюся воронку паутины.
И вдруг я увидел звезды! (Я знал, что увижу их, но все равно это было вдруг!) Много звезд. Небо... Неожиданно оно слезами размазалось по моим глазам. Дела!.. Просто это виноват слишком резкий и неожиданный ветер...
Паук легонько толкнул меня в спину мохнатой лапой, и я взлетел. Мир навалился на меня хаосом эмоций, образов, идей, мыслей. Вся дикая, саморазвивающаяся и самопожирающая ноосфера решительно объявила мне о своем существовании. Это было торжество дикого духа, первозданной духовной энергии, выплеснутой и оставленной Создателем. Мой дух входил в сцепление с клокочущим хаосом сколлапсировавшего на меня мира, и это было хорошо! Это было просто замечательно, давно я не испытывал такой жажды жить и работать!
Я разобрал в интеллектуальной какофонии голоса мягкокрылов. Они услышали меня! Узнали! Вспомнили, как и всех своих несчастных сородичей, о судьбе которых им теперь стало известно все. И наполнился их дух негодованием. Но я-то теперь слышал не только их...
Культи мои отяжелели от усталости, и полет стал неуверенным. Я поспешно спланировал ко входу в пещеру. Паук ждал меня. Я благодарно коснулся его крылом. А он подмигнул мне красным глазом, вращавшимся отдельно от него...
Я оставил протезы в паутине и вернулся к своим горбунам. Научиться летать богу - невелика заслуга. Задача в том, чтобы научить летать рабов...
2. ВОСХОЖДЕНИЕ
Айс был оскорблен до кончиков крыльев. Тех самых боевых крыльев, которыми он - знаменитый ас-истребитель - виртуозно лишал бессловесных мягкокрылов права на полет. О, эти упоительные мгновения боевого виража! О, это изящное, почти ласкающее касание острием крыла - и груда мяса со свистом низвергается в пропасть, а громадные, неуклюже растопыреные крылья, растерянно вращаясь, отправляются следом... Именно он так красиво срезал Неуловимого, который, надо признаться, проявлял чудеса изобретательности и смелости, заставляя истребителей опасаться этого странного мягкокрыла.
И все же Айса направили надсмотрщиком в рудники. Таков был порядок, освященный Айятами: "Каждый труд велик и важен, каждый труженик отважен", "Чтобы не было проблем, в Стае каждый будет всем". Айс не возражал. Ему и в голову не приходило возражать. Просто он был оскорблен до кончиков крыльев. Айяты Айятами, а истребителями не разбрасываются!... Хвостолизы! Никто даже не попытался отстоять его. Рабы Верховного Айяра!.. Хотя это унижение стоило того удовольствия, которое Айс получил, высказав Верховному все, что он о нем думает... Нет, конечно, не совсем все, но... Ему надоело бессловесно подчиняться тому, кто уже не способен даже взлететь. "Тот в Айяры попадет, кто закончит свой Полет".
Хотя, тс-с!.. "Худшей доли тот достоин, кто Айятом недоволен". Айс же был вне себя! И давал волю своим крыльям, поставляя в кормушку трупы горбунов. Все сжирали безмозглые твари. И Неуловимый, как все - такая же рабская тварь.
Айс, быстро разочаровываясь, наблюдал за ним. Ему почему-то хотелось, чтобы Неуловимый был лучше, чтобы он выделялся не только своим ослепительно-белым оперением, которое, кстати, от грязи стало почти таким же серым, как у других горбунов. Сегодня, правда, Неуловимый дерзнул встретиться с ним взглядом. Обычно эта дерзость каралась немедленной смертью, но Айс, дождавшись неординарности поведения своей жертвы, разрешил этот странно осмысленный взгляд,никак не отреагировав на него.
Разрядился Айс на первом же, замешкавшемся, горбуне, одним взмахом острого крыла разрубив его сверху донизу на две одинаковые половинки.
* * *
Хрустальное гнездовье гранями своими концентрировало лунный свет и возвращало его в ночную темноту многократно усиленным. Гнездовье было видно издалека, и путь домой любой твердокрыл мог найти по расцветке других гнездовий. Айс без труда достиг своего и спикировал в одно из входных окон, которые имели особый оттенок, отличный от оттенка окон выходных. Спускаясь со взлетно-посадочных ярусов, расположенных прямо под куполом, к жилым, Айс вспомнил осмысленный взгляд Неуловимого. Неужели этим всеядным грязным тварям не чужды проблески интеллекта? Впрочем, Неуловимый убедительно и кроваво доказывал это и прежде. Потому и подлежал порабощению в первую очередь.
Но интеллект - эта путеводная звезда мироздания - как он мог достаться бессловестной твари ? А если Неуловимый - не единственный? Возможно ли предсказать последствия ?... Порабощенный интеллект взрывоопасен...
Умиротворяющая, растворяющая в себе дневные стрессы цветомелодия сопровождала Айса. Вот и нежно-голубые, зеленые, розовые тона жилого отсека. "Как хороши, как прекрасны, как мудры наши гнездовья", - невольно улыбаясь, подумал Айс, раздвигая створки своего гнезда.
-Айс! Наконец-то! - бросилась к нему Айя.
Айс обнял ее руками и крыльями.
-Айс! Айс! - защебетали дети - Айян и Айяна, протискиваясь под его крылья и цепляясь руками за ноги.
Гнездо наполняла розово-голубая мелодия с огненными сполохами страсти.
"Мое гнездо - мое блаженство",- подумал Айс, подходя к изысканно сервированному столу. Ягоды сато, отливающие маслянистой синевой, плоды кара, отваренные в соке сие, зерна фейле. Айс вдруг почувствовал, что страшно голоден. На мгновение перед взором мелькнула кормушка, кишащая червями, его передернуло от омерзения. Он подумал, что разумное существо не может довольствоваться столь отвратительной пищей. "У высшего существа все должно быть высше - и тело, и жилище, и полет, и пища".
В этот вечер Айс отдыхал душой, резвясь с детьми, радуясь их смышлености. Потом, уложив детей, поворковал с Айей. Воркование, как всегда, закончилось ослепительным взрывом страсти, после которого Айс мог проснуться только через несколько часов. Оставшееся до утра время следовало использовать для интеллектуальных занятий. И занятия эти Айс обожал ничуть не меньше, взрывов страсти или истребительных полетов. Все это наполняло его бытие внятным и вкусным содержанием.
Интеллектуальные занятия Айса заключались в самосозерцании и попытках изложить увиденное в цветограммах. Изредка он пользовался и знаковой записью. Это, конечно, оперативно, но так мало способно выразить всю полноту Истины: знак есть знак.
Cегодня цветограмма неожиданно началась с белого цвета - медленно через бесчисленные оттенки серого, переходящего в бездонно-черный цвет. "Как неисчерпаем серый цвет !" - попутно обозначил Айс местонахождение Истины. Впоследствии здесь можно было бы покопаться.
И вдруг Айс вздрогнул от резкого звона. Где-то в гнездовье что-то рушилось. Айс хотел выскочить из своего гнезда на звук, но тут зазвенело совсем рядом. Айс рывком раскрыл створки кабинета и чуть было не рухнул в пустоту. Его гнезда больше не существовало - ни детской, ни спальни.
- Айя! - истошно закричал Айс. От ощущения непоправимой беды его бил озноб, и казалось, что он потерял все свои перья.
- Айян! Айяна! - Но только новый грохочущий звон и истошные крики были ответом ему .
Стало темно. От нанесенных ран гнездовье потеряло свои четко выверенные оптические свойства. Айс закрыл глаза и постарался на мгновение отключиться. Знак! Он понимал, что сейчас необходимо увидеть знак Истины. И Айс "увидел", как нечто темное, тяжелое возникает в глубине небосвода и, стремительно увеличиваясь в размерах, обрушивается на гнездовье.
Айс резко взмыл вверх, туда, где должен быть купол, которого уже не было. Луна равнодушно освещала тускло мерцающие развалины гнездовья. Айс не мог заставить себя посмотреть вниз, чувствуя, что после этого ему останется только сложить крылья и... Он до помутнения в глазах всматривался в высоту. Мимо него пронеслось что-то массивное, и тут же внизу раздался звон. Еще ! Еще !
Айс продолжал лететь вверх. На фоне звезд, показалось ему, двигались какие-то темные пятна. Он устремился к ним. Он летел как никогда быстро и достиг высоты, которой никогда не достигал. Но пятна растворились в межзвездном пространстве. Айс неимоверно устал и начал спускаться. Внизу было темно, как не было темно при жизни Айса ни разу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33