А пока все, чем мы ей можем помочь — обруч мыслезащиты. Принеси, и мы будем точно знать, так это или нет.
В следующий раз Лао зашел под купол и сразу надел обруч мыслезащиты на голову Тины.
— Тина, вы меня слышите? — громко, мысленно спросил Лао. Он видел, как Тина напряглась. Но по крайней мере той дикой реакции, которая была раньше, у нее уже не было.
— Тиночка, я должен вам сказать одну неприятную вещь. Что-то сместилось в вашем организме так, что вы теперь полу-телепат. Все, что я говорю мысленно, вызывает у вас боль.
— И что же теперь делать?
— Я не знаю, правда. Полный зондаж, который вам нужен для операции, вы, скорее всего, просто не выдержите. Значит, остается всю жизнь носить обруч мыслезащиты.
— Боже! Как на меня будут смотреть обычные люди? Никто же не поверит, что я не телепат!
— Вы не можете читать мысли, но вы наверняка теперь эмпат, то есть сможете «читать» чувства людей. Это тоже немало.
— Что-то еще можно сделать?
— Ничего. Этот препарат, который вам дали, прекрасно вам подошел. Еще пару введений и вы будете практически здоровы.
— Я не хочу быть телепатом.
— Но вы же подавали прошение в Совет Вардов?
— Это из-за ребенка. А когда я обо всем подумала…
— Лао… — позвала Лейла.
— Подождите, Тина, минутку… Что—то не так? — Лао вышел из-под купола и подошел к аппаратуре. Объемный экран рисовал на огромной скорости кривые, бегло взглянув на которые, Лао изменился в лице.
— Я права?
— Боже… Так, Лейла, вызови специалиста по психо-энергетике. Пусть подсчитает… может быть, мы чего-то не понимаем, и все не так страшно.
— Пусть, конечно, подсчитает специалист, но я бы позвонила в секретариат Совета Вардов и попросила немедленно освободить несколько часов времени Советников Строггорна и Диггиррена. Или ты собираешься делать ей полный зондаж один? Я в этом не участвую, мои нервы этого не выдержат. Твои, Лао, думаю, тоже.
— Сколько у нас времени?
— Несколько суток…. Не смотри так на меня, Лао! Я же не специалист по психо-энергетике!
— Точнее?
— У меня получилось меньше 48 часов, если энерго-запас будет уменьшаться с той же скоростью.
— Лейла, ты не вспомнишь, что там еще можно сделать в такой ситуации?
— Стандартная процедура: психозондаж, с последующей коррекцией психики. Как только она станет телепатом, все должно стабилизироваться.
— При психозондаже, Лейла, мы неизбежно затронем то, что прятал Креил. Даже если бы не было этой чертовой психо-операции, я бы оценил шансы Тины вынести полный зондаж без серьезных последствий как ничтожные. С учетом же всего — у нее их просто нет. Вопрос только, насколько будут серьезные последствия.
— Если ничего не делать, через двое суток ее психика разрушится.
— Если делать — она проведет всю оставшуюся жизнь в психиатрической клинике. Здесь нет никаких вариантов.
— Мы ничего с тобой не решаем, Лао. Вызывай адвоката из Совета Вардов. Пусть готовят все документы, объясняют Тине ситуацию. Она сама должна все решить. Такой закон.
В коридоре Жан Моррис ждал Тину. Он увидел Советника Лао, вышедшего из операционной, и почему-то сразу подумал, что случилась беда.
— Жан, сейчас ты поедешь в Совет Вардов. Там тебя ждет адвокат, он тебе все объяснит.
— Что он должен объяснить?
— Не теряй время, у нас его просто нет, — резко закончил Лао, и, развернувшись, снова исчез в кабинете.
* * *
Эти сутки превратились для Тины в настоящий кошмар. Стандартная подготовка к полному психозондированию требовала не менее пяти дней введения различных препаратов, но Лао приказал, чтобы все было готово к восьми вечера.
Жан Моррис вернулся с пачкой документов. После разговора в Совете Вардов, он понял одно — при всем желании он бы не смог рассказать Тине всю правду. Около шести вечера появился адвокат из Совета Вардов. У него была странно-бесшумная походка и пронзительный, как у всех Вардов, взгляд.
— Шон ван Берри, — представился он, садясь напротив Тины. — У Жана хватило смелости объяснить вам ситуацию?
— Нет, — сознался Жан Моррис.
— Хорошо, — Шон секунду помедлил. — Вы прочитали документы? — он кивнул на пачку распечаток на журнальном столике.
— Я не уверена, что все поняла.
— Объясняю. Полный зондаж — самое плохое, что психо-хирурги могут с вами сделать, Тина. Теоретически, все очень просто и совсем не страшно. Просто Вард-Хирург будет подавать небольшой сигнал по нервным волокнам, а Машина будет фиксировать скорость передачи и потери энергии, прослеживая путь прохождения сигнала. Ну а практически, человек ощущает себя самой настоящей марионеткой. Психика же человека так устроена, что сопровождается это самыми чудовищными ощущениями. Например, если проходят зоны наслаждения, то это — запредельное наслаждение, и при этом словно за вами кто-то наблюдает, ну а если зоны боли…
— То это… такая чудовищная боль…
— Правильно, что ни один нормальный человек этого вынести не может. И так же со всеми другими чувствами… У вас же, насколько я понимаю, выбора нет. Точнее, есть. Первый вариант. Мы ничего не делаем, и через сутки вы, как личность, перестанете существовать. Все, что мы вам можем обещать, постараться поддерживать жизнь в вашем теле так долго, чтобы было возможно рождение ребенка. Второй вариант — вы соглашаетесь на зондаж. В принципе, даже если вы на него согласитесь, вы можете оставить за собой право в любой момент остановить процедуру. Но я бы вам этого не советовал. Потому что вы будете просить ее остановить, и не раз…, и не раз будете просить вас убить, чтобы так не мучаться. Поэтому, я советую, принять окончательное решение сейчас, и довериться врачам.
— Почему так получилось, вы знаете?
— Примерно. У вас маленький энергозапас, если совсем по-простому, это всегда создавало для вас риск сойти с ума. После смерти родителей, врачам понадобилось почти полгода, чтобы вернуть вас к нормальной жизни. А сейчас, что-то опять сдвинулось. К сожалению, без полного зондажа, понять, что именно и как можно это поправить, невозможно. Это еще не все. Врачи не смогут дать вам никаких гарантий, что полный зондаж хоть что-нибудь даст. Вы ознакомились с возможными осложнениями?
— Я прочитала… Только, там может быть все, что угодно.
— Это так и есть. Более того, очень высока вероятность того, что вы получите последствия категории «B».
— Сумасшествие? — у Тины потемнело в глазах.
— Это так. И никаких гарантий, что состояние будет обратимым.
— Боже, мне кажется, что я в каком-то кошмарном сне!
— Вы должны принять решение.
Тина опустила глаза и почти неслышно сказала:
— Я согласна на психозондаж.
— Без возможности его остановить?
— Без возможности его остановить.
— Твое решение говорит, Тина, или о большой смелости, — прокомментировал Жан, — или о большой глупости. Оставь возможность остановить процедуру!
— Это бессмысленно, Жан, я не выдержу, я знаю, буду просить остановить… — сказала Тина и беззвучно заплакала.
* * *
Ровно в восемь вечера Тину ввезли в операционную. Она крепко спала. Лао приказал дать ей такую дозу снотворного, чтобы большую часть подготовки она просто не видела. Тину привязали и подключили к сложной аппаратуре.
Строггорн вошел под купол и включил объемный экран, на котором сразу зажглась схематическая картинка мозга Тины.
— Диггиррен, можно начинать, — мысленно сказал Строггорн, и экран сразу ожил, картинка мозга повернулась и пунктиром отметилось предполагаемое прохождение сигнала. — Сейчас наша девочка проснется… — он достал обруч мыслезащиты и надел его Тине на голову.
На экране пунктирная линия превратилась в сплошную, и Тина мгновенно открыла глаза.
— Проснулись? — Строггорн был без маски, но Тина его сразу узнала.
— Уже начали?
— Да. Если вы не передумали, сейчас вы еще можете отказаться. Ваше последнее слово?
— Делайте, Советник, делайте, вы же знаете, у меня нет выбора.
— Хорошо, начнем. Тина, вы сильный стыд когда-нибудь испытывали?
— Да нет, вроде… — она вскрикнула, не договорив, и краска стыда залила тело. — Господи, — Тина закрыла глаза. Мысленно она видела себя как-то со стороны: свое обнаженное тело, опутанное проводами и трубочками, и присутствие кого-то чужого, разглядывающего ее душу, словно под микроскопом, и от дикого унижения свехобнаженности родился такой же дикий стыд. Все длилось несколько секунд и прекратилось. Тина лежала, вся в поту, тяжело дыша, и облизала ставшие сразу сухими губы.
— Ну что, будем продолжать или прекратим? — спросил Строггорн. Тина открыла глаза и посмотрела на его спокойное лицо. — Чувствуете присутствие чего-то чужого?
— Никогда бы не подумала, что может быть так плохо.
— Во время полного зондажа, твой мозг тебе не принадлежит, а все основные защитные системы организма работают так, чтобы не допустить этого. Поэтому, те чувства, которые ты при этом испытаешь, будут сопровождаться присутствием «чужого». Понятно? Поверь мне, из всех пыток, которые я знаю, а я знаю их немало, эта — самая жестокая. В ней собрано все самое плохое, что можно сделать с человеком. Готова продолжать?
— Готова, — тихо сказала она, закрывая глаза.
— Сейчас будут судороги, — предупредил Строггорн, но это слово ничего не выражало. В течение нескольких секунд Диггиррен последовательно отдал приказ всем мышцам, которые только есть у человека, и они сокращались и расслаблялись, подчиняясь его приказу. У Тины было чувство, что она — марионетка, которую дергают за ниточки. Чтобы снять судороги, Диггиррен дал команду полного расслабления мышц.
— Не нервничай так, Тина. Мы специально заказали аппаратуру, которую обычно используют для проктологических обследований. Иначе мы устали бы каждый раз тебя мыть.
— Стыдно как, — Тина едва не плакала.
— Продолжаем? — Строггорн посмотрел на экран, на котором снова протянулась пунктирная линия.
Никогда впоследствии Тина не смогла бы вспомнить все те ощущения, которые ей пришлось пережить в этот день. О существовании многих из них она даже не догадывалась. Диггиррен словно раскачивал ее психику на качелях, чередуя положительные и отрицательные эмоции, и этот постоянный переход сопровождался так же стабильно возникающим чувством дикого стыда — защитной реакцией ее организма на присутствие постороннего в голове. После каждой серии Диггиррен, очень боясь за ребенка, давал полное расслабление мускулатуры.
— Так Тина, сейчас тебе будет действительно плохо, — спокойно сказал Строггорн, а Тина сразу подумала, что ей и так плохо. — Сейчас мы пройдем зоны страха и боли. Ты уже должна немного приспособиться, но эту зону придется проходить медленно, иначе кончится выкидышем. Придется тебе немного покричать. Как? Готова? — перед каждой зоной он подробно объяснял ей, что они будут делать, и какие ощущения это может вызвать.
— Готова, — сказала Тина, никогда в своей жизни вообще не испытывавшая сильную боль.
Диггиррен подал сигнал и почти мгновенно остановился: так страшно закричала Тина.
— Что там?
— Перерыв, Диг, не выдержать ей этого. — Строггорн одел маску Тине на лицо, меняя и меняя составы, до тех пор, пока Тина не закашлялась. Она тяжело дышала, слезы текли по лицу.
— Мне очень жаль, Тина, но если вы каждый раз будете так кричать, мы будем вынуждены все прекратить. Кроме того, вы уже сорвали себе голос.
— Нет, Строггорн, продолжайте, — Тина с большим трудом смогла выговорить.
— Вы можете говорить мысленно, нет никакой необходимости мучить свой язык. Мне ваш обруч мыслезащиты никак не мешает, — заметил он и пошел к Диггиррену.
Тот сразу открыл глаза.
— Совсем плохо? Ну что, останавливаемся?
Строггорн тяжело опустился в кресло. — Не знаю, что с ней делать.
— Послушай, Строг. Я с ней этого делать не могу, ты уж меня прости, но пытками заниматься, да еще с совсем невиновным человеком — это перебор!
— Ты же жребий вытащил! Никто с ней не желает этого делать. Почему ты меня считаешь палачом? Мне испытаний Креила более чем достаточно. Ты-то нам редко помогаешь, а там у нас смертность до восьмидесяти процентов. Десять человек берем на испытания, а уже через пять минут ввода препаратов — шестеро становятся покойниками, а через полчасика — еще двое. А ведь часто это маленькие дети. Как ты думаешь? У меня нервы почти железные, но когда такими делами занимаешься постоянно, трудно сказать, что будет после этого с головой.
— Не знаю, как мы все это выдержим! — Диггиррен закрыл глаза. — Если честно, меня нисколько не удивляет, что Креил стал таким жестоким. Тут Аолла как-то проговорилась, что еще, когда он был на Дирренге первый раз, там тоже пришлось проводить испытания, а смертность была еще выше. Только он никогда об этом не рассказывал, не хотел, чтобы его обвиняли в убийствах.
— Зато теперь на Дирренге неплохие шансы сохранить цивилизацию. Креилу там даже памятник поставили, и жертвам его испытаний — тоже. Огромный павильон, где все рассказывается о нем и о тех дирренганах, которые погибли, чтобы все остальные смогли выжить, полный перечень имен, с биографиями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
В следующий раз Лао зашел под купол и сразу надел обруч мыслезащиты на голову Тины.
— Тина, вы меня слышите? — громко, мысленно спросил Лао. Он видел, как Тина напряглась. Но по крайней мере той дикой реакции, которая была раньше, у нее уже не было.
— Тиночка, я должен вам сказать одну неприятную вещь. Что-то сместилось в вашем организме так, что вы теперь полу-телепат. Все, что я говорю мысленно, вызывает у вас боль.
— И что же теперь делать?
— Я не знаю, правда. Полный зондаж, который вам нужен для операции, вы, скорее всего, просто не выдержите. Значит, остается всю жизнь носить обруч мыслезащиты.
— Боже! Как на меня будут смотреть обычные люди? Никто же не поверит, что я не телепат!
— Вы не можете читать мысли, но вы наверняка теперь эмпат, то есть сможете «читать» чувства людей. Это тоже немало.
— Что-то еще можно сделать?
— Ничего. Этот препарат, который вам дали, прекрасно вам подошел. Еще пару введений и вы будете практически здоровы.
— Я не хочу быть телепатом.
— Но вы же подавали прошение в Совет Вардов?
— Это из-за ребенка. А когда я обо всем подумала…
— Лао… — позвала Лейла.
— Подождите, Тина, минутку… Что—то не так? — Лао вышел из-под купола и подошел к аппаратуре. Объемный экран рисовал на огромной скорости кривые, бегло взглянув на которые, Лао изменился в лице.
— Я права?
— Боже… Так, Лейла, вызови специалиста по психо-энергетике. Пусть подсчитает… может быть, мы чего-то не понимаем, и все не так страшно.
— Пусть, конечно, подсчитает специалист, но я бы позвонила в секретариат Совета Вардов и попросила немедленно освободить несколько часов времени Советников Строггорна и Диггиррена. Или ты собираешься делать ей полный зондаж один? Я в этом не участвую, мои нервы этого не выдержат. Твои, Лао, думаю, тоже.
— Сколько у нас времени?
— Несколько суток…. Не смотри так на меня, Лао! Я же не специалист по психо-энергетике!
— Точнее?
— У меня получилось меньше 48 часов, если энерго-запас будет уменьшаться с той же скоростью.
— Лейла, ты не вспомнишь, что там еще можно сделать в такой ситуации?
— Стандартная процедура: психозондаж, с последующей коррекцией психики. Как только она станет телепатом, все должно стабилизироваться.
— При психозондаже, Лейла, мы неизбежно затронем то, что прятал Креил. Даже если бы не было этой чертовой психо-операции, я бы оценил шансы Тины вынести полный зондаж без серьезных последствий как ничтожные. С учетом же всего — у нее их просто нет. Вопрос только, насколько будут серьезные последствия.
— Если ничего не делать, через двое суток ее психика разрушится.
— Если делать — она проведет всю оставшуюся жизнь в психиатрической клинике. Здесь нет никаких вариантов.
— Мы ничего с тобой не решаем, Лао. Вызывай адвоката из Совета Вардов. Пусть готовят все документы, объясняют Тине ситуацию. Она сама должна все решить. Такой закон.
В коридоре Жан Моррис ждал Тину. Он увидел Советника Лао, вышедшего из операционной, и почему-то сразу подумал, что случилась беда.
— Жан, сейчас ты поедешь в Совет Вардов. Там тебя ждет адвокат, он тебе все объяснит.
— Что он должен объяснить?
— Не теряй время, у нас его просто нет, — резко закончил Лао, и, развернувшись, снова исчез в кабинете.
* * *
Эти сутки превратились для Тины в настоящий кошмар. Стандартная подготовка к полному психозондированию требовала не менее пяти дней введения различных препаратов, но Лао приказал, чтобы все было готово к восьми вечера.
Жан Моррис вернулся с пачкой документов. После разговора в Совете Вардов, он понял одно — при всем желании он бы не смог рассказать Тине всю правду. Около шести вечера появился адвокат из Совета Вардов. У него была странно-бесшумная походка и пронзительный, как у всех Вардов, взгляд.
— Шон ван Берри, — представился он, садясь напротив Тины. — У Жана хватило смелости объяснить вам ситуацию?
— Нет, — сознался Жан Моррис.
— Хорошо, — Шон секунду помедлил. — Вы прочитали документы? — он кивнул на пачку распечаток на журнальном столике.
— Я не уверена, что все поняла.
— Объясняю. Полный зондаж — самое плохое, что психо-хирурги могут с вами сделать, Тина. Теоретически, все очень просто и совсем не страшно. Просто Вард-Хирург будет подавать небольшой сигнал по нервным волокнам, а Машина будет фиксировать скорость передачи и потери энергии, прослеживая путь прохождения сигнала. Ну а практически, человек ощущает себя самой настоящей марионеткой. Психика же человека так устроена, что сопровождается это самыми чудовищными ощущениями. Например, если проходят зоны наслаждения, то это — запредельное наслаждение, и при этом словно за вами кто-то наблюдает, ну а если зоны боли…
— То это… такая чудовищная боль…
— Правильно, что ни один нормальный человек этого вынести не может. И так же со всеми другими чувствами… У вас же, насколько я понимаю, выбора нет. Точнее, есть. Первый вариант. Мы ничего не делаем, и через сутки вы, как личность, перестанете существовать. Все, что мы вам можем обещать, постараться поддерживать жизнь в вашем теле так долго, чтобы было возможно рождение ребенка. Второй вариант — вы соглашаетесь на зондаж. В принципе, даже если вы на него согласитесь, вы можете оставить за собой право в любой момент остановить процедуру. Но я бы вам этого не советовал. Потому что вы будете просить ее остановить, и не раз…, и не раз будете просить вас убить, чтобы так не мучаться. Поэтому, я советую, принять окончательное решение сейчас, и довериться врачам.
— Почему так получилось, вы знаете?
— Примерно. У вас маленький энергозапас, если совсем по-простому, это всегда создавало для вас риск сойти с ума. После смерти родителей, врачам понадобилось почти полгода, чтобы вернуть вас к нормальной жизни. А сейчас, что-то опять сдвинулось. К сожалению, без полного зондажа, понять, что именно и как можно это поправить, невозможно. Это еще не все. Врачи не смогут дать вам никаких гарантий, что полный зондаж хоть что-нибудь даст. Вы ознакомились с возможными осложнениями?
— Я прочитала… Только, там может быть все, что угодно.
— Это так и есть. Более того, очень высока вероятность того, что вы получите последствия категории «B».
— Сумасшествие? — у Тины потемнело в глазах.
— Это так. И никаких гарантий, что состояние будет обратимым.
— Боже, мне кажется, что я в каком-то кошмарном сне!
— Вы должны принять решение.
Тина опустила глаза и почти неслышно сказала:
— Я согласна на психозондаж.
— Без возможности его остановить?
— Без возможности его остановить.
— Твое решение говорит, Тина, или о большой смелости, — прокомментировал Жан, — или о большой глупости. Оставь возможность остановить процедуру!
— Это бессмысленно, Жан, я не выдержу, я знаю, буду просить остановить… — сказала Тина и беззвучно заплакала.
* * *
Ровно в восемь вечера Тину ввезли в операционную. Она крепко спала. Лао приказал дать ей такую дозу снотворного, чтобы большую часть подготовки она просто не видела. Тину привязали и подключили к сложной аппаратуре.
Строггорн вошел под купол и включил объемный экран, на котором сразу зажглась схематическая картинка мозга Тины.
— Диггиррен, можно начинать, — мысленно сказал Строггорн, и экран сразу ожил, картинка мозга повернулась и пунктиром отметилось предполагаемое прохождение сигнала. — Сейчас наша девочка проснется… — он достал обруч мыслезащиты и надел его Тине на голову.
На экране пунктирная линия превратилась в сплошную, и Тина мгновенно открыла глаза.
— Проснулись? — Строггорн был без маски, но Тина его сразу узнала.
— Уже начали?
— Да. Если вы не передумали, сейчас вы еще можете отказаться. Ваше последнее слово?
— Делайте, Советник, делайте, вы же знаете, у меня нет выбора.
— Хорошо, начнем. Тина, вы сильный стыд когда-нибудь испытывали?
— Да нет, вроде… — она вскрикнула, не договорив, и краска стыда залила тело. — Господи, — Тина закрыла глаза. Мысленно она видела себя как-то со стороны: свое обнаженное тело, опутанное проводами и трубочками, и присутствие кого-то чужого, разглядывающего ее душу, словно под микроскопом, и от дикого унижения свехобнаженности родился такой же дикий стыд. Все длилось несколько секунд и прекратилось. Тина лежала, вся в поту, тяжело дыша, и облизала ставшие сразу сухими губы.
— Ну что, будем продолжать или прекратим? — спросил Строггорн. Тина открыла глаза и посмотрела на его спокойное лицо. — Чувствуете присутствие чего-то чужого?
— Никогда бы не подумала, что может быть так плохо.
— Во время полного зондажа, твой мозг тебе не принадлежит, а все основные защитные системы организма работают так, чтобы не допустить этого. Поэтому, те чувства, которые ты при этом испытаешь, будут сопровождаться присутствием «чужого». Понятно? Поверь мне, из всех пыток, которые я знаю, а я знаю их немало, эта — самая жестокая. В ней собрано все самое плохое, что можно сделать с человеком. Готова продолжать?
— Готова, — тихо сказала она, закрывая глаза.
— Сейчас будут судороги, — предупредил Строггорн, но это слово ничего не выражало. В течение нескольких секунд Диггиррен последовательно отдал приказ всем мышцам, которые только есть у человека, и они сокращались и расслаблялись, подчиняясь его приказу. У Тины было чувство, что она — марионетка, которую дергают за ниточки. Чтобы снять судороги, Диггиррен дал команду полного расслабления мышц.
— Не нервничай так, Тина. Мы специально заказали аппаратуру, которую обычно используют для проктологических обследований. Иначе мы устали бы каждый раз тебя мыть.
— Стыдно как, — Тина едва не плакала.
— Продолжаем? — Строггорн посмотрел на экран, на котором снова протянулась пунктирная линия.
Никогда впоследствии Тина не смогла бы вспомнить все те ощущения, которые ей пришлось пережить в этот день. О существовании многих из них она даже не догадывалась. Диггиррен словно раскачивал ее психику на качелях, чередуя положительные и отрицательные эмоции, и этот постоянный переход сопровождался так же стабильно возникающим чувством дикого стыда — защитной реакцией ее организма на присутствие постороннего в голове. После каждой серии Диггиррен, очень боясь за ребенка, давал полное расслабление мускулатуры.
— Так Тина, сейчас тебе будет действительно плохо, — спокойно сказал Строггорн, а Тина сразу подумала, что ей и так плохо. — Сейчас мы пройдем зоны страха и боли. Ты уже должна немного приспособиться, но эту зону придется проходить медленно, иначе кончится выкидышем. Придется тебе немного покричать. Как? Готова? — перед каждой зоной он подробно объяснял ей, что они будут делать, и какие ощущения это может вызвать.
— Готова, — сказала Тина, никогда в своей жизни вообще не испытывавшая сильную боль.
Диггиррен подал сигнал и почти мгновенно остановился: так страшно закричала Тина.
— Что там?
— Перерыв, Диг, не выдержать ей этого. — Строггорн одел маску Тине на лицо, меняя и меняя составы, до тех пор, пока Тина не закашлялась. Она тяжело дышала, слезы текли по лицу.
— Мне очень жаль, Тина, но если вы каждый раз будете так кричать, мы будем вынуждены все прекратить. Кроме того, вы уже сорвали себе голос.
— Нет, Строггорн, продолжайте, — Тина с большим трудом смогла выговорить.
— Вы можете говорить мысленно, нет никакой необходимости мучить свой язык. Мне ваш обруч мыслезащиты никак не мешает, — заметил он и пошел к Диггиррену.
Тот сразу открыл глаза.
— Совсем плохо? Ну что, останавливаемся?
Строггорн тяжело опустился в кресло. — Не знаю, что с ней делать.
— Послушай, Строг. Я с ней этого делать не могу, ты уж меня прости, но пытками заниматься, да еще с совсем невиновным человеком — это перебор!
— Ты же жребий вытащил! Никто с ней не желает этого делать. Почему ты меня считаешь палачом? Мне испытаний Креила более чем достаточно. Ты-то нам редко помогаешь, а там у нас смертность до восьмидесяти процентов. Десять человек берем на испытания, а уже через пять минут ввода препаратов — шестеро становятся покойниками, а через полчасика — еще двое. А ведь часто это маленькие дети. Как ты думаешь? У меня нервы почти железные, но когда такими делами занимаешься постоянно, трудно сказать, что будет после этого с головой.
— Не знаю, как мы все это выдержим! — Диггиррен закрыл глаза. — Если честно, меня нисколько не удивляет, что Креил стал таким жестоким. Тут Аолла как-то проговорилась, что еще, когда он был на Дирренге первый раз, там тоже пришлось проводить испытания, а смертность была еще выше. Только он никогда об этом не рассказывал, не хотел, чтобы его обвиняли в убийствах.
— Зато теперь на Дирренге неплохие шансы сохранить цивилизацию. Креилу там даже памятник поставили, и жертвам его испытаний — тоже. Огромный павильон, где все рассказывается о нем и о тех дирренганах, которые погибли, чтобы все остальные смогли выжить, полный перечень имен, с биографиями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36