Кроме того, бедняжка была полностью одета. Кто-то просто взял и всадил нож в несчастное создание – самое что ни на есть заурядное убийство.
Судмедэксперт, попрощавшись, отбыл. Мейер заступил на дежурство в 16.00, прошло уже полчаса, надо было раскалывать этот орешек. Он позвонил лейтенанту и спросил, кто будет работать с ним в паре. Бернс ответил, что Коттон Хейз. Они уже собирались ехать на квартиру убитой, как у низкой деревянной перегородки, отделявшей следственный отдел от коридора, появился человек.
– Кто тут у вас ведет дело об убийстве Марджи Ридер? – спросил он.
– Я, – отозвался Мейер.
– Можно войти?
– Конечно. – Мейер встал и открыл дверцу в перегородке.
Человек держал перекинутое через руку пальто, в другой руке у него была шляпа. Посетитель явно неуютно чувствовал себя в синем строгом костюме: казалось, что он надел его специально для визита в полицию, но с большим удовольствием оказался бы в спортивной куртке или свитере. Он сел на предложенный Мейером стул и уставился на Хейза, который подсел к столу.
– Я детектив Мейер, – сказал Мейер. – А это мой коллега, детектив Хейз. Мы вместе работаем над этим делом.
– А я Джим Мартин, – представился посетитель. Это был крупный человек с широкими плечами, большим бугристым лицом и тяжелыми сильными руками уличного забияки. Его каштановые волосы были подстрижены коротко, по-военному, а темные глаза казались почти черными. Он сидел рядом с Хейзом и подавлял его своими размерами, хотя тот весил под сто килограммов и ростом был почти метр девяносто. Возникало ощущение, будто Джим Мартин вот-вот выскочит из тесного костюма и заполнит своим телом следственный отдел, а может, и весь участок. По тому, как он сжимал и разжимал огромные кулаки, облизывал губы и поглядывал на Хейза и на Мейера, чувствовалось, что посетитель сильно нервничает. Детективы терпеливо ждали. Наконец Мейер прервал молчание:
– Мы вас слушаем, мистер Мартин.
– Я ее знал, – сказал тот.
– Вы знали миссис Ридер?
– Я не знал, что она была замужем, – ответил Мартин.
– Она вдова. Ее муж умер вскоре после войны.
– Я этого не знал.
Он снова замолчал, сжал в кулак правую руку, затем левую. Его шляпа упала на пол, он подобрал ее и виновато посмотрел на Хейза, который пристально наблюдал за странным посетителем.
– Итак, вы знали ее, – подсказал Мейер.
– Да.
– Откуда?
– Я бармен. Мейер кивнул.
– Где вы работаете, мистер Мартин?
– В «Перри». Знаете такой бар? Он на Дебек-авеню.
– Знакомы с этим заведением, – кивнул Хейз.
– Сегодня утром я прочитал в газете, что кто-то ее зарезал, – продолжил Мартин и прервался, потому что снова уронил шляпу. Хейз поднял и подал ее владельцу. Тот поблагодарил его, затем повернулся к Мейеру. – Я не хочу, чтобы у кого-то были неприятности, – сказал он.
Детективы терпеливо ждали.
– Она была славной женщиной. Не могу взять в толк, как мог это сделать тот, кто знал ее.
– Вы думаете, преступник знал ее? – спросил Мейер.
– Я понимаю, вы в этом разбираетесь лучше меня. Я просто бармен и за всю жизнь не прочитал ни одного детектива...
– Продолжайте, – сказал Мейер.
– Ну и... видите ли, в газете было сказано, что из квартиры ничего не пропало, значит, это не грабеж. И еще было сказано... в общем, что ничего сексуального там не было. Не помню, кто именно это сказал, вроде бы кто-то из окружной прокуратуры. Значит, если это не грабеж и не изнасилование, если никто к ней не вламывался силой...
– Мы вас слушаем, мистер Мартин.
– Значит, это был человек, которого она хорошо знала, верно?
– Продолжайте.
– Но тот, кто близко знал Марджи, никогда не поднял бы на нее руку. Она была хорошим человеком. Никто из знакомых ни за что не поднял бы на нее руку. Она была леди.
– Ваши предположения?
– Выходит, это был кто-то, кто ее не знал.
– Но вы же сами сказали...
– Я хотел сказать, не знал ее как следует. Посторонний человек.
– Понимаю.
– Посторонний человек, – повторил Мартин. – Господи, я не хочу никого впутывать в эту историю. При мысли об этом у меня все внутри переворачивается.
– И все-таки?
– Видите ли... В пятницу вечером к нам в бар зашел человек. Примерно в полночь. Может, чуть раньше или чуть позже.
– Так, так, продолжайте.
– Он был сильно взвинчен, руки дрожали... Выпил он две порции. А может, и больше, не помню. Он сидел у стойки, пил, и вид у него был такой, будто за ним кто-то гонится. Он смотрел то на часы, то на дверь. Нервничал. Сильно нервничал. – Мартин глубоко вздохнул. – Ну, а Марджи, женщина добросердечная и отзывчивая, стала с ним говорить о том о сем, и вскоре он немножко расслабился. Не то чтобы совсем успокоился, но расслабился. Они разговаривали довольно долго. Он ушел, когда мы уже закрывались.
– Сколько было времени?
– Два часа.
– Он ушел один?
– Да.
– А почему, мистер Мартин, вы решили...
– Он вернулся. Часа в четыре. Я убирал бар. После закрытия приходится еще поработать. В пятницу я обычно ухожу не раньше пяти, а то и в полшестого.
– Чего он хотел?
– Он хотел узнать фамилию Марджи.
– Вы ему сказали?
– Нет.
– Но тогда...
– Он умолял меня назвать ее фамилию. Сказал, что она представилась ему, когда они беседовали, только у него вдруг вылетело из головы. А теперь ему обязательно надо еще потолковать с ней. Говорил, что был бы мне очень признателен и так далее. Я сказал, что четыре утра – не время для разговоров. Посоветовал ему зайти завтра. Сказал, что она всегда бывает у нас после ужина. А он заладил, что должен поговорить сейчас. Тогда я велел ему проваливать и не злить меня. Я не люблю задираться. В последний раз я дрался лет в двенадцать, но парень начал действовать мне на нервы. Черт возьми, время четыре, а ему, видите ли, нужно поговорить с Марджи. Я сказал, что если ему позарез нужна женщина, то с Марджи этот номер у него не пройдет. Посоветовал дойти до Калвер-авеню – уж там-то девиц хватает. – Мартин опять сделал паузу. – Извините, ребята. Я понимаю, у вас работа. Но я хотел бы дорассказать, чем все это кончилось.
– Продолжайте, мистер Мартин.
– А потом он ушел.
– Когда?
– Примерно в полпятого.
– Но вы не сказали ему фамилию миссис Ридер?
– Нет.
– Адрес?
– Нет, конечно.
– А как его звали?
– Не знаю.
– Вы слышали, о чем они беседовали?
– В тот вечер у меня было много работы.
– Значит, вы не слышали его разговора с миссис Ридер?
– Нет.
– Думаете, она действительно назвала ему свою фамилию?
– Возможно. Когда люди знакомятся, такое бывает.
– Но он сказал, что забыл ее?
– Да.
– От волнения?
– Да.
– Как вы думаете, почему он волновался?
– Не знаю. Может, от того, что она с ним заговорила? Не знаю.
– Почему вы думаете, что он в конце концов нашел ее?
– Он мог вспомнить ее фамилию и отыскать адрес по телефонной книге. Она там значится. Прежде чем прийти к вам, я проверил...
– Думаете, он нашел ее адрес по книге и пошел к ней?
– Да.
– В половине пятого утра?
– Да.
– Поговорить?
– Заняться с ней любовью, – сказал Мартин и вдруг покраснел.
* * *
Любовью как раз собирался заняться Берт Клинг, у которого был выходной. Он думал о своей девушке все утро и весь день и наконец заявился к ней в половине пятого, открыв дверь ключом, который дала ему Синди. Теперь он сидел в полутемной квартире и ждал, когда она вернется.
Город за окном замедлял свой бег, и сумерки очень способствовали этому тихому торможению. Клинг сидел в кресле и смотрел в окно. Вначале небо сделалось красным, затем лиловым и вскоре превратилось в черный бархат. В квартире стояла мертвая тишина.
Где-то по городу с населением в десять миллионов бродил человек по имени Уолтер Дамаск, убивший Розу и Эндрю Лейденов со зверской жестокостью, дважды выстрелив каждому в лицо. Но не это сейчас волновало Клинга. Ему не терпелось оказаться в постели с Синтией Форрест. Клинг услышал, как она отпирает дверь, но даже не шелохнулся. Он сидел в темноте и улыбался, но потом вдруг понял, что может ненароком испугать ее, и встал, чтобы включить настольную лампу. Но она уже заметила какое-то шевеление в темноте и охнула, прежде чем он успел сказать: «Это я, Синди!»
– Господи, ну и напугал же ты меня! – воскликнула она и зажгла свет в прихожей. – Почему так рано?
– Мне просто захотелось поскорее прийти к тебе, – ответил Клинг и улыбнулся.
Она поставила сумку на стол в прихожей, сбросила туфли и вошла в гостиную.
– Ты не хочешь зажечь свет? – спросила она.
– Нет, так лучше.
– Красивый вид.
– Угу.
– Мне нравится вон та башня. Видишь?
– Вижу.
Она еще немного постояла у окна, затем быстро поцеловала его и спросила:
– Хочешь чего-нибудь выпить?
– А ты?
– Хочу. Я устала, – сказала Синди, вздохнула и прошла в ванную.
Он услышал, как побежала вода, встал, зажег свет и подошел к столику, на котором она держала спиртное.
– Бурбон кончился! – сообщил он.
– Что?
– Бурбона нет. Кончился.
– Ладно, я выпью немного шотландского виски.
– Не слышу.
– Виски! – крикнула Синди. – Шотландского. Чуточку!
– Хорошо.
– Что, что?
– Хорошо, говорю.
Он улыбнулся и прошел с бутылкой шотландского в маленькую кухню. Там он вынул из шкафа два низких стакана, щедро налил в каждый, а потом чуть не сломал руку, пытаясь вытащить из морозильника примерзший поднос с кубиками льда. Кое-как он счистил иней хлебным ножом, бросил в каждый стакан по два кубика и отнес выпивку в спальню. Синди в лифчике и комбинации доставала из шкафа халат. Не оборачиваясь к нему, она сказала:
– Я знаю, о чем будет моя диссертация.
– О чем? Вот твой стакан.
– Спасибо. – Она повернулась, взяла стакан и бросила халат на кровать. Затем сделала хороший глоток, хмыкнула удовлетворенно, поставила стакан на комод и сообщила: – В июне я получаю магистра. Пора думать о докторской.
– Пора, – подтвердил Клинг.
– Знаешь, о чем я хочу писать диссертацию? – спросила Синди, одной рукой расстегивая лифчик.
– Нет, о чем?
– О сыщиках. Детектив как вечно подсматривающий индивидуум.
Клинг решил, что она шутит, но в этот момент она сняла лифчик, и он впрямь почувствовал себя человеком, подглядывающим в замочную скважину. Синди без тени улыбки рассталась с комбинацией и трусиками и набросила на себя халат. Завязывая пояс, она спросила:
– Что ты на это скажешь?
– Ты серьезно?
– Ну конечно, – сказала она, глядя на него с недоумением. – Вполне серьезно. С какой стати я буду шутить по поводу своей докторской?
– Ну, я не знаю, мне показалось...
– Конечно, я серьезно, – повторила Синди на этот раз уже сердито и снова взяла свой стакан. – А что? Тебе не нравится тема?
– Я не знаю, что ты имеешь в виду, – пробормотал Клинг. – Такое странное название...
– Я пока не уверена, что она будет называться именно так, – раздраженно ответила Синди. Она отхлебнула еще виски и сказала: – Пойдем в гостиную.
– Почему бы нам не побыть здесь? – удивился Клинг.
Синди пристально на него посмотрела, а он пожал плечами и попробовал улыбнуться.
– Я очень устала, – наконец сказала она. – У меня был жуткий день. К тому же скоро у меня начнутся месячные.
– Тем более...
– Нет, пошли, – сказала она и вышла из спальни.
Клинг тупо проводил ее взглядом и, когда она уже исчезла за дверью, еще долго смотрел в пустоту. Затем он сделал большой глоток, насупился и отправился в гостиную. Она сидела, положив босые ноги на стул, и глядела в окно.
– По-моему, это хорошая идея, – сказала она, не оборачиваясь.
– Ты о чем?
– О диссертации, – раздраженно ответила Синди. – Берт, мы можем хотя бы на минуту выбросить из головы секс?
– Мы?
– Ты, – поправилась она.
– Попробую.
– Дело не в том, что я не люблю или там не хочу тебя, просто сейчас мне этого не хочется. Мне скорее хочется плакать.
– Почему?
– Я же тебе сказала. У меня скоро месячные. За день-другой до этого я чувствую себя просто инвалидом.
– Что поделаешь.
– И кроме того, мне не дает покоя диссертация.
– Над которой ты все равно начнешь работать не раньше июня.
– Нет, в июне я получаю магистра. Над диссертацией я начну работать не раньше сентября. Но не все ли равно? Мне ведь так или иначе надо когда-то о ней подумать!
– Наверно, но все-таки...
– Что с тобой сегодня, Берт?
– У меня выходной.
– Никакой логики! Лично у меня сегодня выходного не было. Я пришла на работу в девять утра и приняла двадцать четыре человека. Я устала, настроение паршивое, и вот-вот у меня начнутся...
– Ты уже говорила.
– Что ты ко мне все время цепляешься?
– Синди, – сказал он, – может, я пойду домой?
– Это еще почему?
– Мне не хочется с тобой препираться.
– Иди домой, если тебе так хочется.
– Я пошел.
– Погоди.
– Синди!
– Господи, делай, что хочешь, – сказала она. – Мне все равно.
– Синди, я тебя очень люблю. Но пожалуйста, перестань!
– Тогда почему ты не хочешь поговорить о моей диссертации?
– Почему не хочу? Очень даже хочу!
– Нет, ты хочешь только в постель!
– Что в этом плохого?
– Ничего, кроме того, что я не хочу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17