Он не позволял только что обретенной уверенности ослабить свою сосредоточенность.
Двойки — это самое элементарное удваивание, вы ставите на двух лошадок, имеющих шансы на выигрыш, а потом — на двух следующих, и еще раз на двух, и прежде чем вы успели это осознать, на столе остаются последние два джека, и вы хватаете их и неуклюже вцепляетесь скрюченными пальцами в падающий резиновый мячик, но все-таки ловите его, да, смыкаете вокруг него пальцы, ловите его и готовы перейти к тройкам.
Тройки для него означали следующее: первая тройка — победители забега, вторая — занявшие одно из призовых мест, третья — пришедшие последними в этом заезде. Вот так, и на столе остается только один джек, это уже просто, прыг-скок — мячик подскакивает, хватаешь джек, ловишь мячик, гоп-ля! Мои дорогие.
— Я намерен выиграть, — просипел он.
— Играйте дальше, — прошептала Мелисса.
Он не обращал внимание на их твердые взгляды, на их злобное молчание, пронизанное страстным ожиданием его проигрыша, он попросту игнорировал их и успешно перешел к четверкам, причем с каждым разом у него получалось все легче и легче, нужно было только схватить четыре джека, а потом еще четыре, проще пареной репы, он зажал в руке оставшиеся два, поймал в нее мячик, усмехнулся девочкам и снова заявил, на этот раз в полный голос:
— Я намерен выиграть, дорогие мои.
— Вы проиграете! — спокойно и холодно сказала Мелисса, глядя на него своим странным немигающим взглядом.
— Вы слышали! — сказала Фрида.
— Вы обязательно проиграете! — сказала Хильда.
— Да, проиграете, — сказала Мелисса.
— Посмотрим, — сказал он. — Перехожу к пятеркам.
— Играйте, — сказала Мелисса.
Он кинул джеки на стол. Подхватил пять и поймал мячик, подхватил пять оставшихся и снова ловко поймал мячик.
— Шестерки, — сказал он.
Этот кон он прошел быстро, чувствуя все большую уверенность, совершенно не замечая ни Мелиссу, ни ее преданных подружек, все внимание сосредоточив на игре, затем с блеском прошел семерки, восьмерки и девятки, после чего сделал паузу, чтобы отдышаться.
— Играйте же, — сказала Мелисса.
— Этот кон — последний, — сказал он. — Если я его пройду, я выиграл.
— Правильно, — сказала Мелисса.
— Но сначала вам надо его пройти, — сказала Фрида.
— Сначала вы должны выиграть, мистер.
— А вы еще можете проиграть, мистер.
— Заткнитесь вы! — сказал он.
Девочки умолкли.
Он собрал джеки. «Я должен выиграть, — сказал он себе. — Я обязан выиграть». Он бросил джеки на стол. Девять из них чудесным образом легли рядом меленькой кучкой. Десятая покатилась по Столу и замерла футах в двух от остальных.
— Очень плохо, — сказала Мелисса. — Вы выходите из игры?
— Я это сделаю, — сказал Малони.
— Это будет посложнее, чем у меня, — сказала Мелисса.
— У меня получится.
— Посмотрим, — сказала она.
— Да, посмотрим.
«Сначала хватаю эту кучку из девяти, потом тот один, а после ловлю мячик, — прикидывал он. — Нет! Сначала толкну этот один ладонью к кучке, как это делала Мелисса, затем хватаю все десять и ловлю…
Нет!
Минутку, думай спокойно!
Да, да, это единственно верный способ».
— Ну! — сказал он.
— Неудачи вам! — хором сказали девочки, и он подбросил мяч в воздух.
Казалось, его рука действовала страшно медленно, подтолкнув отдельно лежащий джек к остальным, мячик же опускался так быстро, нет, ему никогда этого не сделать, вот уже все десять Джеков под его хватающими пальцами, он закрывает ладонь, глаза метнулись к снижающемуся мячику, хватает джеки со стола, мячик подскакивает, он скользнул рукой по столу, раскрыл ладонь, пошире растопырив пальцы, хватает мячик, снова закрывает ладонь и чувствует, что мячик выскальзывает из его пальцев.
Нет, воскликнул он в душе, нет!
Он сжал мячик так сильно, что чуть не сломал себе пальцы.
Он стискивал кулак с такой отчаянной силой, как будто хватал ся за жизнь, удерживая в нем мячик и джеки, не давая им выскользнуть, и наконец медленно опустил сжатый кулак на стол.
— Я выиграл, — сказал он, не разгибая пальцев.
— Вы гадкий! — сказала Мелисса и швырнула пакет на стол.
Затем она вскочила с низенького стульчика, отбросила назад длинные темные волосы и стремглав выбежала из комнаты.
— Противный, гадкий! — крикнули Фрида и Хильда и побежали вслед за Мелиссой.
Он сидел, совершенно измученный и опустошенный, опустив голову на колени, все еще крепко сжимая в кулаке свою добычу.
Наконец он раскрыл ладонь, джеки высыпались на стол, а мячик подкатился к краю стола, упал на бетонный пол и, подскакивая, полетел в угол комнаты.
В маленькой комнате наступила тишина.
Малони вытряхнул из пакета Джуди Бонд пиджак. Он потрогал большие пуговицы спереди и более мелкие на рукавах, затем поднял со стола один из Джеков и поднес его к средней из больших пуговиц. Острым концом металлической звездочки он поскреб пуговицу. Черная клейкая стружка краски потянулась за острием. Комочки черной краски усеяли ярко-желтую поверхность деревянного стола. Он улыбнулся и стал ожесточенно сдирать краску с пуговицы. Значит, впереди три пуговицы, каждая около десяти каратов, как сказал Боццарис, точнее, десять, одиннадцать и девять, в таком порядке (он продолжал соскребать и выколупывать краску из неровной поверхности пуговицы), и по четыре маленьких на каждом рукаве, всего восемь по пяти-шести каратов каждая. «Выходит, я — Рокфеллер, — думал Малони, — я обладаю бриллиантами на сумму около полумиллиона долларов».
Наконец ему удалось удалить всю краску со средней пуговицы.
Он ухватился за нее двумя пальцами и поднял вместе с пиджаком к голой лампочке. Пуговица сверкнула ослепительным блеском. «Эта красавица каратов в одиннадцать, не меньше, она немного крупнее двух остальных, господи, я богач, — подумал он, — наконец-то я выиграл!»
— Положи его! — произнес за спиной чей-то голос.
Малони обернулся.
В дверях стояли К, и Пэрсел. Малони и не думал выпускать пиджак из рук, но это не имело никакого значения, потому что Пэрсел в мгновение ока оказался рядом и ударил его прямо в лицо рукояткой револьвера.
Глава 14
ИРЭН
Над кладбищем мечутся дикие фурии, оглашая окрестности неистовыми жуткими воплями. «Я сплю или уже умер?» Сквозь гул в голове до Малони доносятся раздраженные голоса К, и Пэрсела.
— Нужно было убедиться, что он умер, прежде чем отправиться в аэропорт.
— Мы подумали, что он наверняка задохнется в закрытом-то гробу!
— А он и не подумал задыхаться!
— Мы же не думали, что гроб у нас отобьют и откроют.
— Вам следовало бы быть более предусмотрительными.
— Кто здесь главный, ты или я?
— Вы, но…
— Тогда заткнись.
— Вот новые брюки. — Это уже другой голос, принадлежащий Мак-Рэди.
Малони не смел открыть глаза. Неужели они снова вернулись в коттедж гравера? Что-то мне становится дурно при одной мысли, что нахожусь рядом с кладбищем, подумал Малони, или это оттого, что меня так часто били по голове.
— Нам не пришлось бы возиться со всем этим дважды, если бы вы с самого начала сделали все как следует, — ворчал Пэрсел.
— Но бриллианты-то мы вернули, — сказал Мак-Рэди, — так что какое это имеет значение?
— На этот раз мы убедимся, что он мертв, — сказал К.
— Сними с него ботинки, — сказал Мак-Рэди.
— Зачем?
— Чтобы надеть на него брюки.
— Он еще без сознания?
— Да.
— Тащите его туда, поближе к гробу.
Чьи-то руки схватили его за лодыжки и поволокли по полу. Он слышал, как скриипят половицы под тяжестью его тела, слышал противный звук, когда ткань одежды цеплялась за неструганые доски. Они не связали его, руки и ноги были у него свободны, он еще мог побороться за свою жизнь или попытаться убежать.
Как же им удалось выследить его в том подвале, гадал он и вдруг вспомнил, что попросил водителя такси подождать его у дома, это была грубая ошибка, роковой промах. «Я наделал слишком много ошибок за эти два дня, — думал он, — и ужасно устал. Лучше убейте меня и положите в этот проклятый гроб, только поскорее кончайте с этим».
— Стаскивай с него брюки, — сказал Мак-Рэди.
Пэрсел стянул брюки. На полу коттеджа было холодно лежать, под дверь задувал пронзительный студеный ветер. Почему это рядом с кладбищем всегда так холодно и неуютно, лениво думал Малони.
— У него трусы в горошек, — расхохотался Пэрсел, — просто умереть можно.
— Вот, надевай, — сказал Мак-Рэди.
Пэрсел натянул на него новые брюки.
— А ремень нужно?
— Нет, петли пояса будет скрывать пиджак.
— Нам повезло, что пуговицы остались целыми, — сказал Пэрсел.
— Мы их надежно пришили, — сказал Мак-Рэди.
— Мы просверлили дырочки в павильоне каждого бриллианта…
— В чем?
— В павильоне, — сказал К. — В той части бриллианта, что под горкой. А разве ему не нужен другой галстук?
— Конечно, повяжем ему черный, — сказал Пэрсел. — А знаете, ведь камни могли треснуть.
— Этим занимался опытный специалист. У нас есть черный галстук, Мак-Рэди?
— Если бы треснули эти крупные…
— Я знаю.
— Они бы страшно упали в цене.
— Пойду посмотрю в другой комнате.
— Мы не можем положить его в гроб в полосатом галстуке, — сказал К.
— Сколько, вы сказали, они стоят? — спросил Пэрсел.
— Эти три большие?
— Да.
— Девять тысяч долларов за карат.
— А маленькие?
— По пять тысяч за карат.
— Кажется, не получается полмиллиона долларов.
— А никто этого и не говорил.
— Вы как раз говорили.
— Я сказал, четыреста девяносто тысяч долларов.
— Вы сказали, полмиллиона.
— Я не говорил точно полмиллиона.
— Ты нашел галстук, Мак-Рэди?
— Я нашел только черную бабочку, — сказал Мак-Рэди.
— Разве людей хоронят в бабочках?
— А почему нет?
— Это красивый черный галстук, только бабочкой, — сказал Мак-Рэди.
— Интересно, что случилось с его желтой рубашкой?
— С кремовой, — уточнил Мак-Рэди и хохотнул.
— Вот именно, с кремовой, — сказал К, и тоже засмеялся.
— Давай, повяжи ему галстук, — сказал Пэрсел.
— Нужно выстрелить ему в затылок, — сказал К., — а то будет видно.
— Да, — согласился Пэрсел. — И все-таки, говорю вам, нужно было это сделать с самого начала.
— А я говорю тебе, ведь никто не знал, что гроб умыкнут.
— Нужно было это предусмотреть.
— Почему это? — сказал Мак-Рэди. — Гауд думал, что мы уже сбыли краденое и получили деньги.
— Как завязывать эту бабочку? — спросил К.
— Там есть застежка?
— Кажется, нет… Хотя нет, это она?
— Да, это застежка, — сказал Мак-Рэди.
— Никогда не видел, чтобы людей хоронили в бабочках, — сказал Пэрсел. — Обычно их надевают на свадьбу.
— Придется оставить так, — сказал К. — Ты что-то слишком разнылся, Пэрсел.
— Терпеть не могу неряшливую работу.
— Гауд тоже ко всему придирался, — сказал Мак-Рэди.
— Да, но я не работаю на Крюгера.
— Надеемся, — сказал Мак-Рэди.
— Что значит, — надеемся?!
— Успокойся, — сказал К.
— А вы скажите ему, чтобы он не намекал.
— Не лезь к нему со своими намеками, — сказал К.
— Это не моя вина, что вы все так небрежно сделали, — сказал Пэрсел.
— И вовсе не небрежно.
— Мы хотели, чтобы Гауд решил, будто мы уже получили деньги.
— Мы хотели, чтобы он стянул их.
— Мы хотели, чтобы он думал, будто бы мы, ничего не подозревая, отправили в Рим полмиллиона долларов из газетной бумаги.
— Да, — кисло сказал Пэрсел, — единственная проблема, что этот ваш план не сработал.
— Почти сработал.
— «Почти» ничего не значит, — сказал Пэрсел. — Точно так же, как четыреста девяносто тысяч вовсе не значит полмиллиона.
— Мы понятия не имели, что Крюгер обо всем догадался.
— Эти — «фальшивые деньги были подделаны очень здорово, — сказал К.
— Даже отлично, — сказал Мак-Рэди, — они до того были похожи на настоящие, что мне не хотелось с ними расставаться.
— А где вы их достали? — спросил Мак-Рэди.
— Их передали люди Ладро в Нью-Йорке.
— Он был просто в бешенстве, когда я с ним разговаривал, — сказал Мак-Рэди.
— Ничего, зато завтра утром он будет просто счастлив, — сказал К. — Давайте наденем на него пиджак.
— Сначала нужно его пристрелить, — сказал Пэрсел.
— Ты так думаешь?
— Конечно, а иначе весь пиджак будет в крови.
— Мак-Рэди, а ты как считаешь?
— Мне все равно, давайте уже с этим кончать.
Господи, как же быть, с ужасом подумал Малони и чуть было сразу не пошевелился, но тут снова у него в мозгу всплыла какая-то смутная беспокойная мысль, которая начала его тревожить еще в подвале того дома в Бруклине до его игры с Мелиссой, но и сейчас она по-прежнему ускользала от него. Лучше тебе двигаться сейчас, Малони, сказал он себе, лучше сделать это сейчас и побыстрее, а потом уже подумать о том, что тебя тревожит, потому что иначе тебе придется размышлять об этом уже в гробу, и на этот раз мертвым, а смерть от выстрела в затылок — не очень-то приятная штука. Бабушка что-то говорила мне об этом, хотя, как выяснилось, в отношении некоторых вещей она заблуждалась.
— Подними-ка его, — сказал К.
— Зачем? — спросил Мак-Рэди.
— Чтобы Пэрселу было удобнее выстрелить ему в затылок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Двойки — это самое элементарное удваивание, вы ставите на двух лошадок, имеющих шансы на выигрыш, а потом — на двух следующих, и еще раз на двух, и прежде чем вы успели это осознать, на столе остаются последние два джека, и вы хватаете их и неуклюже вцепляетесь скрюченными пальцами в падающий резиновый мячик, но все-таки ловите его, да, смыкаете вокруг него пальцы, ловите его и готовы перейти к тройкам.
Тройки для него означали следующее: первая тройка — победители забега, вторая — занявшие одно из призовых мест, третья — пришедшие последними в этом заезде. Вот так, и на столе остается только один джек, это уже просто, прыг-скок — мячик подскакивает, хватаешь джек, ловишь мячик, гоп-ля! Мои дорогие.
— Я намерен выиграть, — просипел он.
— Играйте дальше, — прошептала Мелисса.
Он не обращал внимание на их твердые взгляды, на их злобное молчание, пронизанное страстным ожиданием его проигрыша, он попросту игнорировал их и успешно перешел к четверкам, причем с каждым разом у него получалось все легче и легче, нужно было только схватить четыре джека, а потом еще четыре, проще пареной репы, он зажал в руке оставшиеся два, поймал в нее мячик, усмехнулся девочкам и снова заявил, на этот раз в полный голос:
— Я намерен выиграть, дорогие мои.
— Вы проиграете! — спокойно и холодно сказала Мелисса, глядя на него своим странным немигающим взглядом.
— Вы слышали! — сказала Фрида.
— Вы обязательно проиграете! — сказала Хильда.
— Да, проиграете, — сказала Мелисса.
— Посмотрим, — сказал он. — Перехожу к пятеркам.
— Играйте, — сказала Мелисса.
Он кинул джеки на стол. Подхватил пять и поймал мячик, подхватил пять оставшихся и снова ловко поймал мячик.
— Шестерки, — сказал он.
Этот кон он прошел быстро, чувствуя все большую уверенность, совершенно не замечая ни Мелиссу, ни ее преданных подружек, все внимание сосредоточив на игре, затем с блеском прошел семерки, восьмерки и девятки, после чего сделал паузу, чтобы отдышаться.
— Играйте же, — сказала Мелисса.
— Этот кон — последний, — сказал он. — Если я его пройду, я выиграл.
— Правильно, — сказала Мелисса.
— Но сначала вам надо его пройти, — сказала Фрида.
— Сначала вы должны выиграть, мистер.
— А вы еще можете проиграть, мистер.
— Заткнитесь вы! — сказал он.
Девочки умолкли.
Он собрал джеки. «Я должен выиграть, — сказал он себе. — Я обязан выиграть». Он бросил джеки на стол. Девять из них чудесным образом легли рядом меленькой кучкой. Десятая покатилась по Столу и замерла футах в двух от остальных.
— Очень плохо, — сказала Мелисса. — Вы выходите из игры?
— Я это сделаю, — сказал Малони.
— Это будет посложнее, чем у меня, — сказала Мелисса.
— У меня получится.
— Посмотрим, — сказала она.
— Да, посмотрим.
«Сначала хватаю эту кучку из девяти, потом тот один, а после ловлю мячик, — прикидывал он. — Нет! Сначала толкну этот один ладонью к кучке, как это делала Мелисса, затем хватаю все десять и ловлю…
Нет!
Минутку, думай спокойно!
Да, да, это единственно верный способ».
— Ну! — сказал он.
— Неудачи вам! — хором сказали девочки, и он подбросил мяч в воздух.
Казалось, его рука действовала страшно медленно, подтолкнув отдельно лежащий джек к остальным, мячик же опускался так быстро, нет, ему никогда этого не сделать, вот уже все десять Джеков под его хватающими пальцами, он закрывает ладонь, глаза метнулись к снижающемуся мячику, хватает джеки со стола, мячик подскакивает, он скользнул рукой по столу, раскрыл ладонь, пошире растопырив пальцы, хватает мячик, снова закрывает ладонь и чувствует, что мячик выскальзывает из его пальцев.
Нет, воскликнул он в душе, нет!
Он сжал мячик так сильно, что чуть не сломал себе пальцы.
Он стискивал кулак с такой отчаянной силой, как будто хватал ся за жизнь, удерживая в нем мячик и джеки, не давая им выскользнуть, и наконец медленно опустил сжатый кулак на стол.
— Я выиграл, — сказал он, не разгибая пальцев.
— Вы гадкий! — сказала Мелисса и швырнула пакет на стол.
Затем она вскочила с низенького стульчика, отбросила назад длинные темные волосы и стремглав выбежала из комнаты.
— Противный, гадкий! — крикнули Фрида и Хильда и побежали вслед за Мелиссой.
Он сидел, совершенно измученный и опустошенный, опустив голову на колени, все еще крепко сжимая в кулаке свою добычу.
Наконец он раскрыл ладонь, джеки высыпались на стол, а мячик подкатился к краю стола, упал на бетонный пол и, подскакивая, полетел в угол комнаты.
В маленькой комнате наступила тишина.
Малони вытряхнул из пакета Джуди Бонд пиджак. Он потрогал большие пуговицы спереди и более мелкие на рукавах, затем поднял со стола один из Джеков и поднес его к средней из больших пуговиц. Острым концом металлической звездочки он поскреб пуговицу. Черная клейкая стружка краски потянулась за острием. Комочки черной краски усеяли ярко-желтую поверхность деревянного стола. Он улыбнулся и стал ожесточенно сдирать краску с пуговицы. Значит, впереди три пуговицы, каждая около десяти каратов, как сказал Боццарис, точнее, десять, одиннадцать и девять, в таком порядке (он продолжал соскребать и выколупывать краску из неровной поверхности пуговицы), и по четыре маленьких на каждом рукаве, всего восемь по пяти-шести каратов каждая. «Выходит, я — Рокфеллер, — думал Малони, — я обладаю бриллиантами на сумму около полумиллиона долларов».
Наконец ему удалось удалить всю краску со средней пуговицы.
Он ухватился за нее двумя пальцами и поднял вместе с пиджаком к голой лампочке. Пуговица сверкнула ослепительным блеском. «Эта красавица каратов в одиннадцать, не меньше, она немного крупнее двух остальных, господи, я богач, — подумал он, — наконец-то я выиграл!»
— Положи его! — произнес за спиной чей-то голос.
Малони обернулся.
В дверях стояли К, и Пэрсел. Малони и не думал выпускать пиджак из рук, но это не имело никакого значения, потому что Пэрсел в мгновение ока оказался рядом и ударил его прямо в лицо рукояткой револьвера.
Глава 14
ИРЭН
Над кладбищем мечутся дикие фурии, оглашая окрестности неистовыми жуткими воплями. «Я сплю или уже умер?» Сквозь гул в голове до Малони доносятся раздраженные голоса К, и Пэрсела.
— Нужно было убедиться, что он умер, прежде чем отправиться в аэропорт.
— Мы подумали, что он наверняка задохнется в закрытом-то гробу!
— А он и не подумал задыхаться!
— Мы же не думали, что гроб у нас отобьют и откроют.
— Вам следовало бы быть более предусмотрительными.
— Кто здесь главный, ты или я?
— Вы, но…
— Тогда заткнись.
— Вот новые брюки. — Это уже другой голос, принадлежащий Мак-Рэди.
Малони не смел открыть глаза. Неужели они снова вернулись в коттедж гравера? Что-то мне становится дурно при одной мысли, что нахожусь рядом с кладбищем, подумал Малони, или это оттого, что меня так часто били по голове.
— Нам не пришлось бы возиться со всем этим дважды, если бы вы с самого начала сделали все как следует, — ворчал Пэрсел.
— Но бриллианты-то мы вернули, — сказал Мак-Рэди, — так что какое это имеет значение?
— На этот раз мы убедимся, что он мертв, — сказал К.
— Сними с него ботинки, — сказал Мак-Рэди.
— Зачем?
— Чтобы надеть на него брюки.
— Он еще без сознания?
— Да.
— Тащите его туда, поближе к гробу.
Чьи-то руки схватили его за лодыжки и поволокли по полу. Он слышал, как скриипят половицы под тяжестью его тела, слышал противный звук, когда ткань одежды цеплялась за неструганые доски. Они не связали его, руки и ноги были у него свободны, он еще мог побороться за свою жизнь или попытаться убежать.
Как же им удалось выследить его в том подвале, гадал он и вдруг вспомнил, что попросил водителя такси подождать его у дома, это была грубая ошибка, роковой промах. «Я наделал слишком много ошибок за эти два дня, — думал он, — и ужасно устал. Лучше убейте меня и положите в этот проклятый гроб, только поскорее кончайте с этим».
— Стаскивай с него брюки, — сказал Мак-Рэди.
Пэрсел стянул брюки. На полу коттеджа было холодно лежать, под дверь задувал пронзительный студеный ветер. Почему это рядом с кладбищем всегда так холодно и неуютно, лениво думал Малони.
— У него трусы в горошек, — расхохотался Пэрсел, — просто умереть можно.
— Вот, надевай, — сказал Мак-Рэди.
Пэрсел натянул на него новые брюки.
— А ремень нужно?
— Нет, петли пояса будет скрывать пиджак.
— Нам повезло, что пуговицы остались целыми, — сказал Пэрсел.
— Мы их надежно пришили, — сказал Мак-Рэди.
— Мы просверлили дырочки в павильоне каждого бриллианта…
— В чем?
— В павильоне, — сказал К. — В той части бриллианта, что под горкой. А разве ему не нужен другой галстук?
— Конечно, повяжем ему черный, — сказал Пэрсел. — А знаете, ведь камни могли треснуть.
— Этим занимался опытный специалист. У нас есть черный галстук, Мак-Рэди?
— Если бы треснули эти крупные…
— Я знаю.
— Они бы страшно упали в цене.
— Пойду посмотрю в другой комнате.
— Мы не можем положить его в гроб в полосатом галстуке, — сказал К.
— Сколько, вы сказали, они стоят? — спросил Пэрсел.
— Эти три большие?
— Да.
— Девять тысяч долларов за карат.
— А маленькие?
— По пять тысяч за карат.
— Кажется, не получается полмиллиона долларов.
— А никто этого и не говорил.
— Вы как раз говорили.
— Я сказал, четыреста девяносто тысяч долларов.
— Вы сказали, полмиллиона.
— Я не говорил точно полмиллиона.
— Ты нашел галстук, Мак-Рэди?
— Я нашел только черную бабочку, — сказал Мак-Рэди.
— Разве людей хоронят в бабочках?
— А почему нет?
— Это красивый черный галстук, только бабочкой, — сказал Мак-Рэди.
— Интересно, что случилось с его желтой рубашкой?
— С кремовой, — уточнил Мак-Рэди и хохотнул.
— Вот именно, с кремовой, — сказал К, и тоже засмеялся.
— Давай, повяжи ему галстук, — сказал Пэрсел.
— Нужно выстрелить ему в затылок, — сказал К., — а то будет видно.
— Да, — согласился Пэрсел. — И все-таки, говорю вам, нужно было это сделать с самого начала.
— А я говорю тебе, ведь никто не знал, что гроб умыкнут.
— Нужно было это предусмотреть.
— Почему это? — сказал Мак-Рэди. — Гауд думал, что мы уже сбыли краденое и получили деньги.
— Как завязывать эту бабочку? — спросил К.
— Там есть застежка?
— Кажется, нет… Хотя нет, это она?
— Да, это застежка, — сказал Мак-Рэди.
— Никогда не видел, чтобы людей хоронили в бабочках, — сказал Пэрсел. — Обычно их надевают на свадьбу.
— Придется оставить так, — сказал К. — Ты что-то слишком разнылся, Пэрсел.
— Терпеть не могу неряшливую работу.
— Гауд тоже ко всему придирался, — сказал Мак-Рэди.
— Да, но я не работаю на Крюгера.
— Надеемся, — сказал Мак-Рэди.
— Что значит, — надеемся?!
— Успокойся, — сказал К.
— А вы скажите ему, чтобы он не намекал.
— Не лезь к нему со своими намеками, — сказал К.
— Это не моя вина, что вы все так небрежно сделали, — сказал Пэрсел.
— И вовсе не небрежно.
— Мы хотели, чтобы Гауд решил, будто мы уже получили деньги.
— Мы хотели, чтобы он стянул их.
— Мы хотели, чтобы он думал, будто бы мы, ничего не подозревая, отправили в Рим полмиллиона долларов из газетной бумаги.
— Да, — кисло сказал Пэрсел, — единственная проблема, что этот ваш план не сработал.
— Почти сработал.
— «Почти» ничего не значит, — сказал Пэрсел. — Точно так же, как четыреста девяносто тысяч вовсе не значит полмиллиона.
— Мы понятия не имели, что Крюгер обо всем догадался.
— Эти — «фальшивые деньги были подделаны очень здорово, — сказал К.
— Даже отлично, — сказал Мак-Рэди, — они до того были похожи на настоящие, что мне не хотелось с ними расставаться.
— А где вы их достали? — спросил Мак-Рэди.
— Их передали люди Ладро в Нью-Йорке.
— Он был просто в бешенстве, когда я с ним разговаривал, — сказал Мак-Рэди.
— Ничего, зато завтра утром он будет просто счастлив, — сказал К. — Давайте наденем на него пиджак.
— Сначала нужно его пристрелить, — сказал Пэрсел.
— Ты так думаешь?
— Конечно, а иначе весь пиджак будет в крови.
— Мак-Рэди, а ты как считаешь?
— Мне все равно, давайте уже с этим кончать.
Господи, как же быть, с ужасом подумал Малони и чуть было сразу не пошевелился, но тут снова у него в мозгу всплыла какая-то смутная беспокойная мысль, которая начала его тревожить еще в подвале того дома в Бруклине до его игры с Мелиссой, но и сейчас она по-прежнему ускользала от него. Лучше тебе двигаться сейчас, Малони, сказал он себе, лучше сделать это сейчас и побыстрее, а потом уже подумать о том, что тебя тревожит, потому что иначе тебе придется размышлять об этом уже в гробу, и на этот раз мертвым, а смерть от выстрела в затылок — не очень-то приятная штука. Бабушка что-то говорила мне об этом, хотя, как выяснилось, в отношении некоторых вещей она заблуждалась.
— Подними-ка его, — сказал К.
— Зачем? — спросил Мак-Рэди.
— Чтобы Пэрселу было удобнее выстрелить ему в затылок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31