А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Я так ему и сказала.
– Давай я тебя научу, – предложил Алеша.
Я твердо не знала, когда женщина умеет читать, это грех или нет, но спорить не стала, согласилась. Он обрадовался, заспешил, оделся и куда-то ушел. Я осталась одна, сидела и ждала, что будет дальше.. Как батюшка читает писание, я видела, но не знала, что для этого сначала нужно уходить из избы.
Алексея Григорьевича долго не было, а когда он вернулся, то зачем-то принес кусок дерева и мел. Только теперь все разъяснилось, он начал рисовать на дереве картинки и знаки, а потом объяснять, как они называются. Мне забава понравилась, и мы начали учебу. Однако оказалось, что учиться совсем не весело. Я делала вид, что его слушаю, кивала головой, но думала о своем. Он это заметил и стал объяснять, для чего нужны чтение и письмо. Пришлось взять в руку мел и самой рисовать знаки. Мне такая учеба не понравилась, от нее я перемарала руки и отчаянно скучала.
Думаю, на этом уроке бы все и кончилось, но к нам в комнату пришла тетка Степанида с обедом и когда увидела, что я делаю, от удивления открыла рот. Я нарочно сделала вид, что ее не замечаю, и старательно рисовала какую-то неизвестную букву.
– Видать, Алевтинка не простая девка, – подумала тетка Степанида, оставив еду на столе, и задом выходя из комнаты, – видано ли дело, чтобы крестьянка знала грамоту!
– Устала? Хочешь отдохнуть? – спросил меня Алеша, когда хозяйка вышла.
– Нет, не устала! Буду учиться, пока все не превзойду! – твердо сказала я.
– Давай хоть пообедаем, – попросил он.
Я быстро поела и снова взялась за мел. Теперь мне самой стало интересно учиться. Я легко запоминала значки и их названия, а когда не могла вспомнить, вытаскивала из Алешиной головы. Ему скоро надоело сидеть рядом со мной, и он лег на полати, а я, не обращая на него внимания, продолжала учиться. Алеша полежал, потом встал, хотел меня обнять, но, поняв, что мне теперь не до нежностей, соврал, что ему нужно поговорить с Фролом Исаевичем и, обиженный, ушел из комнаты.
Я сидела за столом, писала буквы и очень хотела, чтобы хоть кто-нибудь из городских зашел в комнату и застал меня за этим занятием.
Мне повезло. Скоро весть о том, что я умею писать, узнали все в доме и каждую минуту, в комнату заглядывали любопытные. Пришел даже сам Котомкин. Он долго наблюдал за тем, как я рисую буквы, уважительно покачал головой и тихо, чтобы не мешать вышел. Теперь я окончательно поверила Алеше, что читать и писать не греховное, а уважаемое занятие.
Правда, скоро оказалось, что буквы, которые я научилась писать и читать означают не одно слово, а разные, но когда он мне все объяснил, дела у меня пошли совсем хорошо.
Алеша от нечего делать, сначала слонялся по дому, потом лег на полати и нарочно принялся мешать своими мыслями.
В конце концов, мне надоело его подслушивать, и я сердито сказала, чтобы он ни о чем не думал, от его мыслей у меня и так все буквы перепутываются. Он засмеялся, вскочил, и подошел ко мне вроде как помочь, но на самом деле, опять начал приставать.
Я как могла отбивалась, и не знаю чем бы все кончилось, если бы его не позвали во двор. Когда он вышел, я оправила одежду и опять взялась за грамматику.
Глава 8
Алеша долго не возвращался, и когда мне надоело учиться, я пошла его разыскивать. В доме его не оказалось. Я удивилась, куда он мог пропасть, и отыскала тетку Степаниду справиться, куда он подевался. Она была занята по хозяйству и коротко ответила, что он уехал с генералом.
– Уехал? – растерялась я. – Как это уехал? А я?
– Генерал забрал твоего Алексея свою жену лечить, объяснила она, – он тебе велел передать, чтобы ты не волновалась.
Мне от таких ее слов стала очень обидно, но я не заплакала и ушла в свою комнату. Без него мне сделалось совсем скучно. Я, было взялась за доску и мел, но тотчас оставила надоевшую грамматику. Я волновалась, как бы с ним чего не случилось, и попыталась его услышать. До этого раза мы все время были рядом и то, что он думал и делал, я всегда знала. Я села к окошку и начала прислушиваться к его мыслям. Сначала у меня ничего не получилось, и я слышала только людей, которые были совсем близко.
Мне уже в нашем Захаркино надоело подслушивать всякие глупости. Я почти научилась не обращать на них внимания, но теперь мне пришлось слушать всех, чтобы не пропустить Алешу. Скоро я начала их различать. Тетка Степанида, например, переживала, как бы не прокисло тесто; Фрол Исаевич заботился о заказах для своей мастерской; Дуня мечтала о новом сарафане к свадьбе, а ее Семен уже по-своему управлял котомкинским делом.
Где живет генерал, к которому поехал Алеша, я не знала. Подумала, что ничего не слышу потому, что он, находится от дома портного слишком далеко. Однако я не сдалась и начала представлять себе Алешу и вдруг, будто у меня в глазах что-то вспыхнуло. Я увидела его воочию в нарядной комнате. Перед ним на кровати лежала какая-то нарядная женщина. Он ласково смотрел на нее, а она бесстыдно потягивалась и строила ему глазки.
Я внимательно на нее посмотрела. То есть, посмотрела на нее не я, а он, но и я тоже всю ее увидела. Если бы мне вместо посконной рубашки дали такие наряды, то я была бы лучше ее во сто крат! Барыня была совсем старая, далеко за двадцать лет, но молодилась и, в тот момент, выгнулась на кровати, чтобы он получше рассмотрел ее большие сиськи!
От стыда за нее я чуть было не сгорела, а она хоть бы что, продолжала делать разные движения, чтобы все у нее ему было лучше видно!
– Отвернись, и не смотри на эту бесстыжую! – громко сказала я, но он, конечно, ничего не услышал и продолжал на нее пялиться.
– А вы, правда, приехали из Петербурга, – услышала я ее противный жеманный голос.
– Скорее из Москвы, – ответил Алексей Григорьевич, продолжая рассматривать ее с головы до ног.
– У нас здесь такая скука, – сказала блудница и нарочно повернулась так, чтобы он заглянул ей под рубашку.
– Сочувствую, – ответил Алексей, после чего предложил. – Давайте умоемся, приведем себя в порядок, а потом поболтаем. Распухший носик вам совсем не идет.
«Он что, эту б… тоже собирается мыть!» – возмутилась я.
Правда, он все-таки заметил, что нос у нее красный, глаза водянистые и она вся в морщинах. Ей Богу, не вру, ей было никак не меньше двадцати двух лет! А если хорошо приглядеться, то и все двадцать пять!
– Если вы хотите, то я с удовольствием вас осмотрю, – вдруг предложил он.
У меня даже в глазах потемнело. Ему оказывается на одну меня смотреть мало! Хоть я и так как какая-то, когда мы с ним, почти всегда хожу голая! Старая б…. между тем, захихикала и опять начала строить глазки!
Мне на такое было смотреть не только противно, но и отвратительно! Так как она, у нас в деревне не вела себя самая последняя солдатка! Хорошо хоть, они в комнате были не одни, а то я представляю, чтобы он с ней сделал! Правильно сказала тетка Степанида, все мужики поганые кобели!
Потом Алексей Григорьевич долго говорил с каким-то толстым стариком, ее мужем. Я была так возмущена, что не сразу смогла прийти в себя. Получилось, не успел он отойти от меня на два шага, как начал любоваться первой встречной старухой! Мыть он ее уже собрался и рассматривать!
– Алевтинка, пойдем с нами ужинать, – позвала меня из коридора тетка Степанида, – Дуня тоже выйдет!
Я не поняла откуда слышу ее голос, и от неожиданности, вскрикнула.
– Ты это чего там? – тревожно спросила она, вход в комнату. – Привиделось что или как?
Я смотрела на нее как полоумная. Видение Алексея Григорьевича тотчас исчезло.
Я повернулась к хозяйке и сделала вид, что только теперь ее увидела.
– Как ты меня напугала ты меня, тетя Степанида!
– Это чем же? – удивилась она. – Да, что с тобой? Я смотрю, на тебе лица нет!
– А что это за генерал, что приехал за Алешей? – не отвечая, спросила я.
– Какой еще генерал?
– Ну, тот, о котором ты давеча говорила?
– Генерал как генерал, – ответила она, – строгий и толстый. Живет тут неподалеку с молодой женой. Если тебе так интересно, то лучше у Фрола Исаевича спроси. Я в генералах не понимаю.
– Эта старуха его молодая жена?! – не удержавшись, воскликнула я.
– Какая еще старуха? – не поняла тетка Степанида. – Ты, Алевтинка, никак заговариваешься? Нет тут никаких старух!
– И правда нет, – сказала я, чтобы она отстала с разговорами. – Видно, я сидя заснула, вот и приснилось. Ты, тетя Степанида, иди, сами ужинайте, я есть не хочу.
– Это как же на голодное брюхо спать ложиться! Ты, девушка, меня не пугай! Сначала одна чуть не померла с голода, теперь другая туда же. Никуда не денется твой барин, скоро вернется!
– А мне-то что, пусть делает что хочет! Очень мне нужно его ждать!
Тетка Степанида внимательно на меня посмотрела и засмеялась.
– Ну, порох! Знаешь, Алевтинка, и я сперва, по молодости такая же горячая была. Как Фрол из дома, я в три ручья. Все виделось, что он на других баб зенки свои бесстыжие пялит. Потом поутихла. Ты главное в сердце ревность не бери. Мужики того не стоят, чтобы по ним сердце рвать и слезы лить. Никуда он от тебя не денется. Я же вижу, он на тебя смотрит как кот на сметану, разве что не облизывает. Ты, что думаешь, никто здесь не видет, как он тебя по всем углам тискает?
– Ничего он меня не тискает, – ответила я, – ну, разве что чуть-чуть.
– Что ж, дело молодое, – сказала она, садясь рядом со мной на лавку. – А к генеральше своего Алешу не ревнуй, у нее такой сторож, что близко никому подойти не даст.
– Но, я же сама видела как он с ней… – начала я и прикусила язык.
– Много мы чего видим, а еще больше придумываем, – грустно сказала тетка Степанида. – Не хочу тебя греху учить, но не мучай ты своего попусту. Мужики как дети, ласку любят. Подарки он тебе делает?
– Платье подарил барское, да надевать не велит. Сказал, что босой его нельзя носить, к нему нужны сапожки особые.
– Значит, жди, сапогами одарит. Ладно, нечего тебе тут одной сумерничать, пошли, в кумпании посидим, а то Дуня заждалась.
Я согласилась, и мы с ней отправились на женскую половину. Дуня мне улыбнулась и пригласила сесть. Обе Котомкины мне нравились. Они совсем не заносились и не гордились своим богатством. С Дуней мы, как заговорили, сразу же подружились. Разговор, как водится, шел о нарядах. Мне кроме барского платья похвалиться было нечем, потому мы начали смотреть и мерить Дунины сарафаны и салопы. Я так увлеклась, что и думать забыла об Алексее Григорьевиче и его старухе-генеральше.
Перед ужином тетка Степанида ушла по своим хозяйским делам, а мы с Дуней взялись пробовать ее косметику. Я уже правильно говорила это слово и научила ему Котомкину, а она помогла мне накраситься. До этого раза я еще никогда не пробовала косметику и очень хотела, чтобы Алеша увидел, какая я стала красивая.
– Вот твой-то барин удивится! – радовалась Дуня, любуясь мной. – Теперь подчерним брови и все готово.
Она провела мне по бровям специальным косметиком и подала зеркальце.
– Ну, ты, Алевтинка, теперь чисто княгиня!
Я посмотрела на себя, и мне все очень понравилось. Лицо у меня стало белым, брови черными, а щеки румяными.
– Нравится? – спросила Дуня.
– Очень, – ответила я.
После меня мы вдвоем начали красить Дуню. Она скоро тоже стала такой же красивой как и я. Вечер прошел незаметно. Я опомнилась только тогда, когда услышала, что вернулся Алеша. Чтобы сделать ему подарок, я побежала в нашу комнату и села возле окна. Когда он вошел в комнату, я даже не обернулась. В голове у него в это время были разные мысли, но я не стала прислушиваться, ждала, когда заметит, как я изменилась.
– Добрый вечер, – весело поздоровался он. – Ты здесь без меня, не скучала?
– Нет, – ответила я, удивляясь, что он почему-то не чувствует себя виноватым.
– Что-нибудь случилось? – встревожился Алеша.
– Нет, – опять сказала я, так и не взглянув на него.
Он испугался, что я опять заболела, но спросил сердито:
– Ты так и будешь некать?
Мне стало обидно, что он такой невнимательный и грубо со мной разговаривает, и я нарочно, опять ответила:
– Нет!
– Тогда в чем дело?
И тут я решила его испытать и спросила то, что и сама прекрасно знала:
– А барыня, к которой ты ездила красивая?
Алеша растерялся и попытался меня обнять, но я гордо сбросила его руки с плеч и посмотрела ему прямо в глаза. Он так испугался, что отпрянул от меня в сторону. Я еще гордее выпрямилась, но он вместо того, чтобы восхититься мной и сознаться, что красивше меня нет никого на всем белом свете, вдруг, захохотал как сумасшедший.
– Кто, кто, – стонал он, держась за живот, – кто тебя так разукрасил?! Неужели Дуня?
Я просто остолбенела от такой бесчувственной грубости и у меня из глаз сами собой полились слезы. Он тут же перестал смеяться и раскаялся в своем плохом поступке.
– Алечка, ну, что ты, я же не нарочно, – заюлил Алексей, – прости меня, ты самая красивая на свете!
Я так обиделась, что не хотела с ним даже разговаривать, но он меня схватил, прижал к себе и начал осыпать поцелуями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов