Роботы совершили посадку и бережно сохранили и сберегли доставленную со старой планеты жизнь. Заторможенную, замершую на десятилетия, но настоящую жизнь! Ведь в ракете не мог бы долететь ни один человек, он умер бы от старости! И отлично запрограммированные роботы тотчас стали обучать проснувшихся от долгой спячки наших первых предков с Новой. Они впервые открыли глаза, когда им было всем по настоящему счету за пятьдесят лет. Ни один из них не прошел через детство, юность, молодость. Они как будто родились взрослыми, уже немолодыми людьми. И сразу попали в интенсивное обучение. Их научили как следует правильно обживать, организовывать планету Новая. Последующие поколения воспитывались и жили по раз и навсегда установленному порядку — все было подчинено одной, главной цели, на которую запрограммировано было все: перейти со Средней на Высшую ступень цивилизации, великой цели — научиться управлять своим космическим кораблем, планетой, на которой идет наша жизнь. Управлять настолько, чтобы овладеть средствами предвидеть и предотвратить любую катастрофу, надвигающуюся из неуправляемых глубин Космоса. Мы этой цели достигли. Мы давно уже предвидели и вычислили сроки вашей катастрофы и потому уже много лет вели наблюдение за тем, как она будет у вас протекать. Никакого интереса к судьбе обитателей этой планеты у нас не было и не могло быть. Мы были заняты чисто научным исследованием и всю собранную информацию пересылали в хранилища на Новой для последующей обработки и анализа.
Конечно, мы давно определили, что на вашей планете обитают существа, очень близко напоминающие обитателей нашей. Но какие выводы мы сделали? Никаких. Нам это было «безразлично», как я могу выразиться сегодня. «Нет заинтересованности» — как мы отвечали вам раньше… Мы совершенно не могли предвидеть того, что произошло потом, с непоправимым опозданием, к сожалению. Одна из сотен передач, именно с нашего аппарата, стала со временем вызывать «недоумение», «интерес», потом «замешательство», «сумятицу»… Я употребляю слова, которых у нас вообще нет, это ваши слова… Да, в передачах, которые мы брали у девочки Лали, открывалась целая область познания, совершенно нам неизвестная! Представьте себе, с малоразвитой, молодой планеты, далеко не достигшей Среднего уровня развития, шла первоклассная, абсолютно новая, неразгаданная информация, и у нас началось впервые то состояние неуравновешенности умов, столкновения характеров… словом, то, что у вас называют, может быть, словом «бунт»! Но это не надо понимать буквально. Точнее, неразумные, беспорядочные, настойчивые требования со стороны самых молодых обитателей Новой. Они не могут примириться с тем, что прекратятся наши передачи! К сожалению, все это произошло с опозданием на целые годы. Были приняты непредусмотренные меры гигантского масштаба. Но времени было уже недостаточно. Ничтожно малое отклонение орбиты кометы вы сами отмечаете… Да, вовремя мы могли бы отвести ее в сторону и спасти жизнь на вашей Земле уже не тем допотопным способом, каким некогда спаслись наши предки: бегством на ракетах! А вы даже и к этому еще не подготовлены. Я сказал, что у нас была неясная научная гипотеза, близкая скорее к туманному мифу, что ракета, ушедшая в Космос незадолго до гибели Старой планеты, не была единственной. Может быть, она не погибла: управлявшие ею компьютеры-роботы привели ее благополучно к посадке. И где-то в глубинах Космоса сейчас растут травы и цветы нашей прародины и, может быть, пасутся стада, живут звери и только нет человека, такого, как мы. И наконец… Наконец, начавшись с тонкой ниточки связи, одно за другим прояснялось такое количество общности, что, кажется, нужен был только ключ, чтоб предположить: а ведь, может быть, Земля и есть наша вторая ракета! Может быть, это и не так. Мы ведь не проникали на миллиарды лет назад и не можем точно установить, когда и как родилась и развивалась жизнь на нашей Старой! Слишком это было давно, Но нам нравится так думать. Так или иначе, как смешно и трогательно выражаются герои ваших сказок, «у нас сердце разрывается» при мысли, что вы, кто научил нас стремиться к добру и счастью, мечтать, жалеть, сочувствовать, любить, жертвовать собой, прощать, ошибаться и бороться, все должны погибнуть! И это теперь, когда у нас появилась Цель, новая и самая высшая, — всеми силами прийти на помощь далеким братьям по сердцу и разуму, когда мы узнали, до чего однобоко и бесцельно наше существование на управляемой, идеально отрегулированной планете, где нет ни радости, разделенной с другими, ни страдания, ни мечты, ни борьбы, ни сострадания, ничего того, чему с самого пробуждения сознания вашего маленького человечка учит сказка, эта азбука человеческого сердца, без которой суха и безрадостна жизнь на нашей благоустроенной планете!..
Во время своего доклада или монолога голос Чудика звучал ясно и бесстрастно и поэтому особенно поражал Слушателей в тех местах, где он как-то неуверенно и неумело теплел, точно ступал на незнакомую почву. Неожиданно он не только замолчал, но как будто опять совсем отключился от всего окружающего.
— Не успеваю… — быстро проговорил он, и все четверо членов его экипажа повернулись и придвинулись к нему, напряженно как будто прислушиваясь к тому же, что слышал он.
Ясно было, что пытаться продолжать разговор с ними сейчас бесполезно.
— Вот, вы слышали? — растроганно произнесла Лали. — Как он разговаривать-то стал? А давно ли был совершенно бездушным идиотиком. Самой простенькой сказочки понять не мог, сколько я с ним ни билась!
— Допустим!.. — внушительно проговорил директор Центра «Килиманджаро».
— Совершенно верно. Многое нам приходится допустить…
— Почему именно он все упоминал о сказках? Почему девочка Лали? Все-таки это несерьезно как-то?
— Если меня что-нибудь удивляет, то это именно ваше непробиваемое удивление, — ворчливо и насмешливо подхватил Финстер. — Разве мы все, кто присутствовал на сеансе связи «Земля — Новая», разве мы все, по-своему, не погрузились в события сказки? Так что вас удивляет? У самых изощренных роботов, даже управляющих межпланетными кораблями, не может родиться не то что сказки, а даже колыбельной песенки или «раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять». Сказка была в начале всего. Как в тридцати буквах азбуки основа культуры, в семи нотах гаммы — вся музыка.
— Пускай так, но почему людям высочайшей цивилизации… и вдруг сказки? Ведь есть глубочайшие течения в литературах, великие произведения, наконец!..
— Ну, — улыбнулся Прат, слушавший молча, — я думаю, что просто ничего нельзя начинать прямо с вершины, проскочив всю массу нижних ступенек. Для ребенка сказка, немудреная историйка, но чем он делается взрослее, тем больше открывается мудрости ему в старой сказке. Один находит одно, другой совсем другое, каждый по своему росту, свое.
— Вот, вот! — оживленно потирая руки, суетливо вмешался Сью-Сиу. — Помню, в те далекие времена, когда мне, кажется, и ста двадцати еще не стукнуло, я пытался поучать маленьких человечков, всяких там праправнуков: «Вот, поймите, как прекрасно это!» Или: «Фу, как постыдно то!» И всякий раз убеждался, что это не производит на них ни малейшего впечатления! И вот, появляется некто и начинает с того, что нажимает некую, впоследствии оказавшуюся волшебной, клавишу, две, три, пять, и ты замечаешь, что звук не повисает в воздухе, а отдается прямо в сердце маленького человечка и там складывается в простенькую мелодийку или детскую сказочку, делается все сложней, звучит все громче, становится симфонией или целой цепочкой связанных между собой сказок, которые мы потом называем как-нибудь так: «Илиада» или «Война и мир». И после этого уже не надо больше: «Это прекрасно, а это скверно». Человек уже понял и поверил сам!.. И можно только горько пожалеть, что наши новые друзья так поздно, совсем взрослыми ступили на первые ступеньки лестницы, о которой шла речь.
Директор Центра «Акангауга» давно уже сидела в сторонке на маленьком диванчике, ласково поглаживая тоненькую руку Лали. При этом она долго с мягкой настойчивостью все вглядывалась девочке в лицо.
— Ах, да прекратите вы бесплодные рассуждения о природе сказки. Разве в этом дело? Вот сидит с нами девочка, единственное существо на Земле, которая нашла общий язык с иной планетой! Ведь совсем недавно мы, обитатели двух планет, жили общей жизнью одной и той же сказки. И пускай слишком поздно, все же поняли, что все мы братья. Благодаря удивительному таланту этой девочки, которая… гм… так любит сладкое… Голубчик, как тебя, Робби, не пичкай ее все время своими пирожными!.. Не погибнет бесследно тысячелетний опыт духовной жизни нашей планеты. Мы передали им в руки кончик цепи, и они его уже не отпустят.
— Да, — неловко откашлявшись, признался профессор Ив, — мы ее пытались отучать. Мы боялись за нее. Страшились той интенсивности, той силы воображения, фантазии, какая у нее развивалась… Конечно, мы упустили момент, когда ей на помощь пришли эти усилители с Новой, я упустил… и только недавно разобрался и тогда вот решился пригласить всех сюда.
— Но как это началось? Ведь это… давно?.. — ласково спросила Анда, наклоняясь поближе к лицу девочки.
— Как?.. Я его очень любила. Тогда все легко.
— Это так, — обернувшись на ее голос, сказал Прат. — Видите ли, я потерял зрение еще до рождения Лали. Внешний мир образов и красок перестал существовать вне меня самого. Лали это угадала, еще не научившись говорить. А научившись, все свои силы направила, устремила на одно: стать моими глазами, она описывала, объясняла, сравнивала, изображала все, что видела сама. С годами она научилась представлять себе все, что читала, и я уже понимал ее с полуфразы… Эта ее способность передавать другим то, что чувствовала и представляла себе она, все усиливалась… Вот и все. Вся ее маленькая жизнь была подвигом. В основе ее таланта была любовь. Живая, самоотверженная, бескорыстная…
Глава 30
РУКА, ПРОТЯНУТАЯ ИЗ ЧЕРНЫХ ГЛУБИН
Разом оборвались все разговоры: с инопланетянами что-то произошло странное, тревожное. Они как-то заколебались, зашелестели, как деревья под порывами ветра. Замерли. Потом один вдруг поднял руку и вскочил с места. Чудик сидел как во сне, только глаза невидяще глядели, уставясь в одну точку. Тогда и вскочивший тоже сел и снова замер.
Всем стало беспокойно и очень неуютно.
Лали сидела, точно позабыв все окружающее, с полуоткрытым ртом, не отвечая на вопросы и не отрывая испуганных глаз от Чудика. Щеки у нее побелели. Она раза два судорожно глотнула воздух и схватилась за голову обеими руками, как будто пытаясь заткнуть уши.
Экипаж аппарата с Новой, все пятеро, вместе, потихоньку раскачивались из стороны в сторону, точно их качала какая-то неслышная колыбельная, но вовсе не успокоительная, а тревожная, беспокойная.
И всех, кто был в комнате, охватило тягостное чувство глубокой тревоги, непокоя, как будто они все беззащитно стояли на высочайшей вершине Земли, обдуваемые черным ветром Космоса.
Наконец профессор Ив, не выдержав напряжения, встал, покачнулся от волнения и нетвердыми шагами, точно ступая по качающейся палубе корабля, подошел к Лали. Мягко положил ей руку на плечи и тихонько, как осторожно будят спящих, позвал:
— Лали… девочка!.. Лали?.. Что с тобой?..
— А?.. — Она невнятно, как сквозь сон, еле откликнулась. — Что-то… не знаю… Что-то громадное… — и замолчала.
Тянулись минуты, долгие, как часы… Минута за минутой тянулись, как бесконечная резинка, короткие отрезки мгновения растягивались на целые километры и не кончались.
Ожидание становилось невыносимым, трудно делалось дышать. Вдруг Лали, как во сне, удивленно проговорила:
— Он, кажется, просит всех встать? Он просит, да…
Почему-то никто не удивился. Вероятнее всего, потому, что у всех исчерпался запас удивления. Медленно, стараясь не шуметь, чтоб не спугнуть тишину ожидания, руководители Центров Связи «Земля — Космос», поднял: со своих мест, все до одного.
Мужчины и женщины. Молодые и очень старые, белые, черные и смугложелтые, рослые и совсем щупленькие. Люди с Джомолунгмы, Эвереста, Монблана, Эльбруса, Акангауга, Килиманджаро, Финстерхорна, Попокатепетля и Ането — встали плечом к плечу.
Пятеро инопланетян тоже встали. Так целую минуту они стояли друг против друга, не двигаясь, молча, те, чьи предки изобрели каменный топор, колесо, рычаг, создали первые изображения оленей и мамонтов на стенах пещер, сложили три нотки первой колыбельной песенки и сказки; чьи предки назывались финикийцами и галлами, эллинами, иберийцами и маори, пигмеями, никубийцами и скифами и еще тысячью имен, и прямо против них пришельцы с планеты Новой — люди, с тонкими пальцами рук, с лицами, почему-то казавшимися в эту минуту совершенно прекрасными, воодушевленными.
В тишине все услышали, как тоненько вскрикнула Лали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25