– Питзбурк послал нам войска, потому что мы хорошие покупатели. Питзбурк союзник нам не больше, чем Харцбурк.
Нахмурившись, она покачала головой и сказала:
– Извини, Милон, я просто не понимаю всего этого. Если Питзбурк нам не союзник, то зачем ему нападать на Харцбурк?
Милон приподнялся на руках.
– Хорошо, детка, ночной урок будет посвящен Срединным Королевствам. Эти земли ограничены на юге рекой, которую мы называем Ворихис, на западе Ээрийским морем, на севере Черным Королевством и...
– Милон, хватит! – вспыхнула она.– Прекрати дразнить меня и ответь на мой вопрос.
– Я и делаю это, женщина, не перебивай меня. До разрушений, вызванных Великим Землетрясением триста пятьдесят лет назад, Срединных Королевств было три: Харцбурк на юге, Питзбурк на западе и Ээрия на севере. После землетрясения и вызванных им несчастий и отхода больших участков от Харцбурка к Ээрии, эти королевства превратились в мешанину из мелких демонов, которые мы наблюдаем сегодня.
Не имея существенных разрушений, Питзбурк быстрее оправился и не только восстановил порядок на территории, подвергшейся разрушению, но и захватил добрую половину Харцбурка. Напуганная растущей мощью и размерами Питзбурка, Ээрия через десять лет соединилась с незахваченной частью Харцбурка, объединенные армии отбросили силы Питзбурка назад.
Осада длилась около двух лет и могла завершиться успехом, если бы одновременно не произошло несколько вещей. Опустошая деревни, осаждающие стали страдать от недостатка пищи и сражаться друг с другом, но питзбуркцы были в таком плохом состоянии, что не смогли воспользоваться ситуацией и снять осаду. Затем армия с севера Ээрийского моря осадила Ээривурк, в то же самое время вспыхнуло большое восстание в Харцбурке, и обе армии отправились домой.
Король Питзбурка умер во время осады, и только наличие общего врага заставляло дворян держаться вместе. Как только враг ушел, Западное Королевство потеряло все свои связи.
И что мы имеем сегодня? Осталось только два настоящих королевства. Ээрия стала республикой. Но даже весьма уменьшенные в размерах Харцбурк, Ээрия, Питзбурк все еще являются самыми сильными государствами в Срединных Королевствах. Затем идут великие герцогства. До присоединения Кимбухлуна к нашей Конфедерации их насчитывалось шестнадцать, но все оставшиеся так или иначе связаны с Большой Тройкой. Затем идут разные мелкие государства, и некоторые из них действительно мелкие, Мора, но это независимые государства, и большинство управляется наследственным дворянином.
Мора тяжело вздохнула и устало сказала:
– Муж мой, когда ты объяснишь, почему Питзбурк нападает на Харцбурк, если Харцбурк нападает на Кимбухлун?
Пропустив ее вопрос мимо ушей, он продолжал:
– Ты и многие Эллинойцы были в ужасе от того, что гражданская война, которая опустошала Южное Королевство, длилась пять лет. А иногда то же самое происходит в Срединных Королевствах уже свыше трехсот лет?
– Но это разные вещи, Милон,– возразила Мора.– В конце концов Южное Королевство – это эллинойское, цивилизованное государство, тогда как Срединные Королевства – это агрегация воинственных варваров, не многим культурнее горцев.
– Неверно,– отпарировал Милон,– прежде всего, несмотря на то, что народ,Срединных Королевств и народ горных племен одной расы, между ними огромная культурная пропасть, и фактически это вы, эллинойцы, чья культура ближе всего к горцам.
Мора села, сверкнув черными глазами.
– Это уж слишком, даже для тебя, Милон.
Он поднял руку в мирном жесте.
– Успокойся, дорогая, дай я объясню. То, что я сказал, не совсем верно сейчас, но было верно триста лет назад. Почему, ты думаешь, я направил племя сюда, а не в Срединные Королевства или в Черные Королевства или в Кенуриос Македонис? Потому, что в военном деле и в других аспектах культура южных эллиноицев была статичной культурой, а культура горцев – нет. Он также сел.
– Мора, многие из моих людей считают, что я несправедливо преследую эллинойскую церковь. Это преувеличение. Я не преследую ее вообще, я просто стремлюсь ослабить хватку, которой она держит эллинойцев долгое время. Как религия любого сорта, она по своей природе наиболее консервативна. Вот почему, когда я дал предкам Конных Кланов их законы и религию, я сделал это таким образом, что церковной касте было трудно развиться.
Ваш культурный апогей был достигнут около двухсот лет назад, и вы находились на том уровне до прихода Конных Кланов. Средний эллиноец рождается консерватором. Что было хорошо для прапрадедушки, то достаточно хорошо и для меня. Созидательная способность твоих людей была похоронена этой привычкой и стремлением эйдревсов объявить дьяволом любого человека или вещь, которую они не в силах понять.
Она сердито хлопнула себя по бедру.
– Это неправда, и ты знаешь это. Если наш народ... мой народ... потерял созидательность, то откуда пришло наше искусство, наша музыка, наша литература, наша архитектура? Даже дворец, в котором ты сидишь, оскорбляя нас. Большую часть его Деметриус построил как раз перед вторжением твоих варваров. Постарайся понять меня, я не испытываю много любви к церкви или эйдревсам – чернорясным хищникам! Знаешь, как они испытывают подозреваемого Бессмертного? Они отрубают руку или ногу и погружают обрубок в кипящую смолу. Затем они помещают неудачника в темницу на пару месяцев, чтобы посмотреть, отрастет она или нет. Нет, я не буду жалеть, если эйдревса в Конфедерации зажарят заживо, но я не хочу, чтобы клеветали на мой народ.
– Мора,– сказал он настойчиво.– Твой гнев не к лицу тебе. Перестань думать как эллинойка, постарайся мыслить более широко. Думай, Мора, думай!
Твои художники все дворяне, этот класс известен своим атеизмом. Нет, это бедняки, которые более религиозны и которые составляют подлинную силу Церкви. Когда кто-нибудь из них изобретал что-нибудь новое? Какое-нибудь приспособление, которого не было у его прапрадедушки?
Он замолчал, ожидая ее ответа, но не дождался.
– Что произойдет, если корикос изобретет и сделает простое устройство, приводимое в движение мулом, для поливки полей? Каким будет вознаграждение для аграрного гения? Будут ли его соседи ломиться к нему в дверь, чтобы он показал им, как строить и использовать его изобретение? Ответь мне, жена!
– Черт тебя побери, Милон, ты сам знаешь, что случится с незадачливым изобретателем,– прошипела Мора.– Эйдревсы будут пытать его до тех пор, пока он не сознается в своих сношениях с Сатаной... или умрет, затем они сожгут его вместе с изобретением.
– Точно,– кивнул он.– Что действует весьма сильно на ум этих земельных рабов. Но церковники не волнуют меня. Я изобрел такую машину и покажу ее на следующей уборке.
– О, Милон,– взмолилась Мора.– Не конфликтуй с церковью. Ты же знаешь, что они сделали с водяной мельницей, которую ты построил прошлым летом. Они убили бы всех мельников, если бы моя охрана не поспела вовремя.
– Поэтому они поймали моих мельников дома и зарубили их на глазах у их семей,– мрачно заметил Милон.– Ты не знала об этом, потому что вдовы были напуганы, так как эйдревсы увезли разрубленные тела мужей и пообещали вернуться и сделать то же самое и с ними и их детьми, если они хоть слово скажут об убийцах.
Мора побледнела.
– Рыцари Креста? – выдохнула Мора.
Он кивнул, поджав губы.
– Да, тайные войска Церкви. Но они больше не тайна, они все либо убиты, либо заключены в старой крепости в Сумме.
– Но...– она запнулась.– Как ты узнал, кто они?
Милон ухмыльнулся, словно волк.
– Как ты сказала, эти шесть недель я был очень занят. Я арестовал старого митрополита Хрисоса по сфабрикованному обвинению и заключил его в самую глубокую камеру в тюрьме, голым, чтобы он поразмыслил о своих грехах. Через неделю его привели наверх, помыли, постригли, побрили и одели в рубаху осужденного на смерть. Затем его оставили одного на несколько минут, достаточных для того, чтобы увидеть Главного Палача, сидящего на камне и точащего свой большой меч. Мора, ты никогда не слышала такого плача и молитв.
Старый подлец упал на колени, обмочил подол рубахи и начал вспоминать свою жизнь. Конечно, у него не было мысленной защиты, я же сидел с двумя котами за стеной. Мора, некоторые из тех вещей, которые эта свинья сделала во имя религии, ужасны. Сначала я хотел вытащить из него его тайны и освободить, но, когда я понял, какое это безжалостное чудовище, я отправил его обратно в камеру. Он слишком опасен, чтобы оставлять его на свободе.
– И я не пробыла во дворце часа, когда делегация представила прошение об освобождении Хрисоса,– сказала Мора.– Делегаты сообщили мне, что варварские катафрактосы скачут по улицам и рубят каждого увиденного ими священника – по твоему приказу.
– Ты не говорила мне об этом. Почему? – спросил Милон. Она улыбнулась.
– Я же сказала, ты можешь изжарить их всех, не сообщая мне. Кроме того, я знала, что ты сообщишь мне об этом в свое время,– ее брови поднялись.– Но зачем устраивать этот цирк, дорогой, почему ты просто не подверг его пытке?
– Пытать его было бы неразумно. Он, несмотря на все преступления,– религиозный фанатик. Он уверен, что каждое зло служило святому делу, что его действия укрепляли и усиливали его Церковь. Он откусил бы себе язык, но ничего не сообщил бы мне.
– Таким образом, не зная того, он выдал тебе имена всех Рыцарей Креста?
– Едва ли. Насчитывалось около трехсот этих негодяев. Но он думал о Великом Магистре, своем незаконном сыне Мариосе. Его я имел удовольствие представить искусному мастеру Фуэстону всего через пару часов. Мариос оказался настоящим кладезем информации. Понадобилось бы канцелярское хозяйство, чтобы поспеть за ним. Затем я посадил его в соседнюю камеру с отцом.
– Не безопасней ли убить их? – спросила Мора.
– Эта уникальная парочка,– буркнул Милон,– не заслужила быстрой смерти. Единственный человек, которому можно доверить зарубить их,– глухонемой, охранники получили приказ убить любого, кто попытается пройти к ним, даже управляющего тюрьмой.
– Что ты собираешься делать с остальными Рыцарями?
– Когда Церковь будет ослаблена и дискредитирована до такого уровня, что перестанет быть опасной, я буду судить их за совершенные преступления. До этого времени у меня много проектов, чтобы замять их. Скоро они начнут ремонтировать восточную дорогу. Следующие лето и осень будут чистить и ремонтировать Тумаи. В конце кампании я думаю сделать Тумаи штаб-квартирой Вольных Бойцов. На следующую зиму они вернутся к дорогам.
– Во имя Бога, как ты собираешься, дорогой, оплачивать дорожные работы и ремонт крепости? – удивилась Мора.– Тебе надо принять доброе предложение Ле... лорда Александроса о ссуде для оплаты своих Вольных Бойцов.
– Хотя твоя делегация передала тебе так много, они не упомянули о моем «осквернении» собора.
Внутри и под главным алтарем мы обнаружили двести тысяч унций золота, в основном в монетах, и миллион унций серебра. Когда мы перерыли помещение митрополита, мы нашли еще больше золота и драгоценных камней в количестве, достаточном, чтобы покрыть им крышку стола,– это в основном бриллианты, немного рубинов и опалов и один мешочек изумрудов.
Потрясенная, она только могла сказать:
– Но... откуда... Как?
– Многими путями, Мора. Возможно, лишь двадц тая часть была добровольными подношениями и пожертвованиями. А что касается остальных частей – что же, Святая Апостолическая Церковь владеет фермами, овцами и крупным рогатым скотом, кораблями, складами, фруктовыми садами, виноградниками, богатствами в других городах, по крайней мере двумя каменоломнями, половиной публичных домов. Она владеет ими не открыто, а через подставных лиц, набирая союзников среди мирян.
Но более того, ты не поверишь, сколько вина, бренди, крепких напитков мы нашли в подвалах Хрисоса, и ни одна из бочек не была обложена налогами. Это было явной контрабандой. Но не это по-настоящему озлобляет меня.
Она видела этот взгляд и раньше, но только в бою, и, видя его глаза сверкающими как огонь в их дворце, она испугалась.
– За двадцать лет своего правления Хрисос и священники предлагали многодетым крестьянам отдать одного или двух детей в монастырь. Обычно при таком предложении крестьяне радовались: ведь это сулило их детям безопасную и сравнительно легкую жизнь, а их самих избавляло от лишних ртов. Дети, собранные со всего королевства доставлялись сюда; мальчики – в собор святого Павла, девочки – в Собор Святой Софии.
Когда собиралось до двадцати-тридцати человек, их отводили в гавань и сажали в один из кораблей Церкви, которые отвозили их в Испанию, Галию, Италию и даже Паллос Элас. Самые красивые продавались в публичные дома, остальные бесчестным людям, которые скрывали их происхождение и объявляли пленниками войны.
Да, дорогая, Святой Хрисос был работорговцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Нахмурившись, она покачала головой и сказала:
– Извини, Милон, я просто не понимаю всего этого. Если Питзбурк нам не союзник, то зачем ему нападать на Харцбурк?
Милон приподнялся на руках.
– Хорошо, детка, ночной урок будет посвящен Срединным Королевствам. Эти земли ограничены на юге рекой, которую мы называем Ворихис, на западе Ээрийским морем, на севере Черным Королевством и...
– Милон, хватит! – вспыхнула она.– Прекрати дразнить меня и ответь на мой вопрос.
– Я и делаю это, женщина, не перебивай меня. До разрушений, вызванных Великим Землетрясением триста пятьдесят лет назад, Срединных Королевств было три: Харцбурк на юге, Питзбурк на западе и Ээрия на севере. После землетрясения и вызванных им несчастий и отхода больших участков от Харцбурка к Ээрии, эти королевства превратились в мешанину из мелких демонов, которые мы наблюдаем сегодня.
Не имея существенных разрушений, Питзбурк быстрее оправился и не только восстановил порядок на территории, подвергшейся разрушению, но и захватил добрую половину Харцбурка. Напуганная растущей мощью и размерами Питзбурка, Ээрия через десять лет соединилась с незахваченной частью Харцбурка, объединенные армии отбросили силы Питзбурка назад.
Осада длилась около двух лет и могла завершиться успехом, если бы одновременно не произошло несколько вещей. Опустошая деревни, осаждающие стали страдать от недостатка пищи и сражаться друг с другом, но питзбуркцы были в таком плохом состоянии, что не смогли воспользоваться ситуацией и снять осаду. Затем армия с севера Ээрийского моря осадила Ээривурк, в то же самое время вспыхнуло большое восстание в Харцбурке, и обе армии отправились домой.
Король Питзбурка умер во время осады, и только наличие общего врага заставляло дворян держаться вместе. Как только враг ушел, Западное Королевство потеряло все свои связи.
И что мы имеем сегодня? Осталось только два настоящих королевства. Ээрия стала республикой. Но даже весьма уменьшенные в размерах Харцбурк, Ээрия, Питзбурк все еще являются самыми сильными государствами в Срединных Королевствах. Затем идут великие герцогства. До присоединения Кимбухлуна к нашей Конфедерации их насчитывалось шестнадцать, но все оставшиеся так или иначе связаны с Большой Тройкой. Затем идут разные мелкие государства, и некоторые из них действительно мелкие, Мора, но это независимые государства, и большинство управляется наследственным дворянином.
Мора тяжело вздохнула и устало сказала:
– Муж мой, когда ты объяснишь, почему Питзбурк нападает на Харцбурк, если Харцбурк нападает на Кимбухлун?
Пропустив ее вопрос мимо ушей, он продолжал:
– Ты и многие Эллинойцы были в ужасе от того, что гражданская война, которая опустошала Южное Королевство, длилась пять лет. А иногда то же самое происходит в Срединных Королевствах уже свыше трехсот лет?
– Но это разные вещи, Милон,– возразила Мора.– В конце концов Южное Королевство – это эллинойское, цивилизованное государство, тогда как Срединные Королевства – это агрегация воинственных варваров, не многим культурнее горцев.
– Неверно,– отпарировал Милон,– прежде всего, несмотря на то, что народ,Срединных Королевств и народ горных племен одной расы, между ними огромная культурная пропасть, и фактически это вы, эллинойцы, чья культура ближе всего к горцам.
Мора села, сверкнув черными глазами.
– Это уж слишком, даже для тебя, Милон.
Он поднял руку в мирном жесте.
– Успокойся, дорогая, дай я объясню. То, что я сказал, не совсем верно сейчас, но было верно триста лет назад. Почему, ты думаешь, я направил племя сюда, а не в Срединные Королевства или в Черные Королевства или в Кенуриос Македонис? Потому, что в военном деле и в других аспектах культура южных эллиноицев была статичной культурой, а культура горцев – нет. Он также сел.
– Мора, многие из моих людей считают, что я несправедливо преследую эллинойскую церковь. Это преувеличение. Я не преследую ее вообще, я просто стремлюсь ослабить хватку, которой она держит эллинойцев долгое время. Как религия любого сорта, она по своей природе наиболее консервативна. Вот почему, когда я дал предкам Конных Кланов их законы и религию, я сделал это таким образом, что церковной касте было трудно развиться.
Ваш культурный апогей был достигнут около двухсот лет назад, и вы находились на том уровне до прихода Конных Кланов. Средний эллиноец рождается консерватором. Что было хорошо для прапрадедушки, то достаточно хорошо и для меня. Созидательная способность твоих людей была похоронена этой привычкой и стремлением эйдревсов объявить дьяволом любого человека или вещь, которую они не в силах понять.
Она сердито хлопнула себя по бедру.
– Это неправда, и ты знаешь это. Если наш народ... мой народ... потерял созидательность, то откуда пришло наше искусство, наша музыка, наша литература, наша архитектура? Даже дворец, в котором ты сидишь, оскорбляя нас. Большую часть его Деметриус построил как раз перед вторжением твоих варваров. Постарайся понять меня, я не испытываю много любви к церкви или эйдревсам – чернорясным хищникам! Знаешь, как они испытывают подозреваемого Бессмертного? Они отрубают руку или ногу и погружают обрубок в кипящую смолу. Затем они помещают неудачника в темницу на пару месяцев, чтобы посмотреть, отрастет она или нет. Нет, я не буду жалеть, если эйдревса в Конфедерации зажарят заживо, но я не хочу, чтобы клеветали на мой народ.
– Мора,– сказал он настойчиво.– Твой гнев не к лицу тебе. Перестань думать как эллинойка, постарайся мыслить более широко. Думай, Мора, думай!
Твои художники все дворяне, этот класс известен своим атеизмом. Нет, это бедняки, которые более религиозны и которые составляют подлинную силу Церкви. Когда кто-нибудь из них изобретал что-нибудь новое? Какое-нибудь приспособление, которого не было у его прапрадедушки?
Он замолчал, ожидая ее ответа, но не дождался.
– Что произойдет, если корикос изобретет и сделает простое устройство, приводимое в движение мулом, для поливки полей? Каким будет вознаграждение для аграрного гения? Будут ли его соседи ломиться к нему в дверь, чтобы он показал им, как строить и использовать его изобретение? Ответь мне, жена!
– Черт тебя побери, Милон, ты сам знаешь, что случится с незадачливым изобретателем,– прошипела Мора.– Эйдревсы будут пытать его до тех пор, пока он не сознается в своих сношениях с Сатаной... или умрет, затем они сожгут его вместе с изобретением.
– Точно,– кивнул он.– Что действует весьма сильно на ум этих земельных рабов. Но церковники не волнуют меня. Я изобрел такую машину и покажу ее на следующей уборке.
– О, Милон,– взмолилась Мора.– Не конфликтуй с церковью. Ты же знаешь, что они сделали с водяной мельницей, которую ты построил прошлым летом. Они убили бы всех мельников, если бы моя охрана не поспела вовремя.
– Поэтому они поймали моих мельников дома и зарубили их на глазах у их семей,– мрачно заметил Милон.– Ты не знала об этом, потому что вдовы были напуганы, так как эйдревсы увезли разрубленные тела мужей и пообещали вернуться и сделать то же самое и с ними и их детьми, если они хоть слово скажут об убийцах.
Мора побледнела.
– Рыцари Креста? – выдохнула Мора.
Он кивнул, поджав губы.
– Да, тайные войска Церкви. Но они больше не тайна, они все либо убиты, либо заключены в старой крепости в Сумме.
– Но...– она запнулась.– Как ты узнал, кто они?
Милон ухмыльнулся, словно волк.
– Как ты сказала, эти шесть недель я был очень занят. Я арестовал старого митрополита Хрисоса по сфабрикованному обвинению и заключил его в самую глубокую камеру в тюрьме, голым, чтобы он поразмыслил о своих грехах. Через неделю его привели наверх, помыли, постригли, побрили и одели в рубаху осужденного на смерть. Затем его оставили одного на несколько минут, достаточных для того, чтобы увидеть Главного Палача, сидящего на камне и точащего свой большой меч. Мора, ты никогда не слышала такого плача и молитв.
Старый подлец упал на колени, обмочил подол рубахи и начал вспоминать свою жизнь. Конечно, у него не было мысленной защиты, я же сидел с двумя котами за стеной. Мора, некоторые из тех вещей, которые эта свинья сделала во имя религии, ужасны. Сначала я хотел вытащить из него его тайны и освободить, но, когда я понял, какое это безжалостное чудовище, я отправил его обратно в камеру. Он слишком опасен, чтобы оставлять его на свободе.
– И я не пробыла во дворце часа, когда делегация представила прошение об освобождении Хрисоса,– сказала Мора.– Делегаты сообщили мне, что варварские катафрактосы скачут по улицам и рубят каждого увиденного ими священника – по твоему приказу.
– Ты не говорила мне об этом. Почему? – спросил Милон. Она улыбнулась.
– Я же сказала, ты можешь изжарить их всех, не сообщая мне. Кроме того, я знала, что ты сообщишь мне об этом в свое время,– ее брови поднялись.– Но зачем устраивать этот цирк, дорогой, почему ты просто не подверг его пытке?
– Пытать его было бы неразумно. Он, несмотря на все преступления,– религиозный фанатик. Он уверен, что каждое зло служило святому делу, что его действия укрепляли и усиливали его Церковь. Он откусил бы себе язык, но ничего не сообщил бы мне.
– Таким образом, не зная того, он выдал тебе имена всех Рыцарей Креста?
– Едва ли. Насчитывалось около трехсот этих негодяев. Но он думал о Великом Магистре, своем незаконном сыне Мариосе. Его я имел удовольствие представить искусному мастеру Фуэстону всего через пару часов. Мариос оказался настоящим кладезем информации. Понадобилось бы канцелярское хозяйство, чтобы поспеть за ним. Затем я посадил его в соседнюю камеру с отцом.
– Не безопасней ли убить их? – спросила Мора.
– Эта уникальная парочка,– буркнул Милон,– не заслужила быстрой смерти. Единственный человек, которому можно доверить зарубить их,– глухонемой, охранники получили приказ убить любого, кто попытается пройти к ним, даже управляющего тюрьмой.
– Что ты собираешься делать с остальными Рыцарями?
– Когда Церковь будет ослаблена и дискредитирована до такого уровня, что перестанет быть опасной, я буду судить их за совершенные преступления. До этого времени у меня много проектов, чтобы замять их. Скоро они начнут ремонтировать восточную дорогу. Следующие лето и осень будут чистить и ремонтировать Тумаи. В конце кампании я думаю сделать Тумаи штаб-квартирой Вольных Бойцов. На следующую зиму они вернутся к дорогам.
– Во имя Бога, как ты собираешься, дорогой, оплачивать дорожные работы и ремонт крепости? – удивилась Мора.– Тебе надо принять доброе предложение Ле... лорда Александроса о ссуде для оплаты своих Вольных Бойцов.
– Хотя твоя делегация передала тебе так много, они не упомянули о моем «осквернении» собора.
Внутри и под главным алтарем мы обнаружили двести тысяч унций золота, в основном в монетах, и миллион унций серебра. Когда мы перерыли помещение митрополита, мы нашли еще больше золота и драгоценных камней в количестве, достаточном, чтобы покрыть им крышку стола,– это в основном бриллианты, немного рубинов и опалов и один мешочек изумрудов.
Потрясенная, она только могла сказать:
– Но... откуда... Как?
– Многими путями, Мора. Возможно, лишь двадц тая часть была добровольными подношениями и пожертвованиями. А что касается остальных частей – что же, Святая Апостолическая Церковь владеет фермами, овцами и крупным рогатым скотом, кораблями, складами, фруктовыми садами, виноградниками, богатствами в других городах, по крайней мере двумя каменоломнями, половиной публичных домов. Она владеет ими не открыто, а через подставных лиц, набирая союзников среди мирян.
Но более того, ты не поверишь, сколько вина, бренди, крепких напитков мы нашли в подвалах Хрисоса, и ни одна из бочек не была обложена налогами. Это было явной контрабандой. Но не это по-настоящему озлобляет меня.
Она видела этот взгляд и раньше, но только в бою, и, видя его глаза сверкающими как огонь в их дворце, она испугалась.
– За двадцать лет своего правления Хрисос и священники предлагали многодетым крестьянам отдать одного или двух детей в монастырь. Обычно при таком предложении крестьяне радовались: ведь это сулило их детям безопасную и сравнительно легкую жизнь, а их самих избавляло от лишних ртов. Дети, собранные со всего королевства доставлялись сюда; мальчики – в собор святого Павла, девочки – в Собор Святой Софии.
Когда собиралось до двадцати-тридцати человек, их отводили в гавань и сажали в один из кораблей Церкви, которые отвозили их в Испанию, Галию, Италию и даже Паллос Элас. Самые красивые продавались в публичные дома, остальные бесчестным людям, которые скрывали их происхождение и объявляли пленниками войны.
Да, дорогая, Святой Хрисос был работорговцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23