— Преображенский полк. Императорская гвардия. О-ох… — Лицо старого князя помрачнело. Присутствие царского отряда могло означать только одно: глаз императрицы обратился на Берхольское. Семидесятилетний старик не интересует царицу. Он с грустью взглянул на внучку, которая терпеливо ждала объяснений.
Он уже собрался было заговорить, когда дверь библиотеки бесцеремонно распахнулась. Старая Анна, домоправительница, появилась на пороге, испуганно стиснув руки.
— Солдаты… У дверей… — выдавила она. — Желают видеть ваше сиятельство. — Подслеповатые, старые глаза часто моргали от страха перед незваными гостями. Она продолжала судорожно потирать свои морщинистые руки.
— Солдаты! — воскликнула Софи, чувствуя, как кровь приливает к щекам от поднимающейся тревоги. — Те же самые? — взглянула она на деда.
Тот молча кивнул.
— Другого такого отряда в наших краях быть не может, — сухо заметил он. — Впусти их, Анна.
— Я не буду их принимать, — заявила Софи, направляясь к дверям.
— Придется, — вздохнул князь. — Останься.
Непривычно повелительная интонация заставила ее замереть в дверях. Обернувшись через плечо, Софи поинтересовалась:
— Почему?
— Они прибыли не ко мне, — глухо пояснил дед.
Он не стал добавлять, что давно уже ждал этого визита, только не знал, когда именно он произойдет. Он не сообщал ей и о тайных агентах императрицы, которые неоднократно посещали Берхольское в течение последних десяти лет, иногда под видом путешественников, иногда — вольных людей, ищущих работы. Князю с его опытом не составляло большого труда догадаться об истинной цели таких посещений. Но он не стремился разоблачать их. К чему?
Кровь отлила от щек девушки; недоумение застыло в ее глазах, но времени отвечать на вопросы уже не было. Громкий, отчетливый голос, который она недавно уже слышала, раздался в коридоре; послышались звуки шагов и звяканье шпор. Она невольно отступила от двери в затемненный угол комнаты.
— Князь Голицын. — Появившись на пороге, граф Данилевский склонил голову в поклоне. — Гвардии полковник граф Адам Данилевский, к вашим услугам. — Офицер заговорил по-французски, на языке двора и аристократии.
Старый князь поднялся со своего кресла.
— Неужели? — откликнулся он на том же языке с нескрываемой насмешкой. — К моим услугам? Что-то я сомневаюсь. Впрочем, входите. Вы и ваши люди — мои гости. — Взглянув через плечо графа на стоящую в дверях Анну, которая по-прежнему в волнении заламывала руки, князь чуть раздраженно заметил по-русски: — Перестань волноваться, Анна. Ты выглядишь так, словно тебя собрались вести на эшафот. Займись своими делами. Узнай, в чем нуждаются наши гости.
Анна стремительно удалилась. Привычно недовольный тон ее барина как-то положительно подействовал на нее. Тем временем Софи постаралась подальше отойти в тень, но дед извлек ее на свет Божий.
— Насколько я понимаю, вы уже знакомы с моей внучкой, граф.
— Да, я… э-э… уже имел удовольствие, — подтвердил Адам. — К сожалению, не успел представиться. — Протягивая ее хлыст, он склонил голову в несколько насмешливом поклоне. — Заверяю вас, княжна, если нам когда-нибудь в будущем придется вместе заняться верховой ездой, я обязательно надену перчатки.
— Трудно представить, что это может случиться, — парировала Софи, забирая свою собственность. — Простите меня, граф, но мне надо пойти сделать распоряжения, чтобы разместить тринадцать гостей.
Начало хуже некуда, отметил про себя Адам, серьезно сомневаясь, удастся ли ему обратить положение в свою пользу Он почувствовал на себе взгляд князя. Глаза старика блестели с подозрительностью и злостью.
— У моей внучки взбалмошный характер, граф.
— Да, у меня тоже сложилось такое впечатление. — Адам взял в руку кремневый пистолет, небрежно брошенный на столик. — Она сделала превосходный выстрел, не говоря уж о ее мастерстве верховой езды,
— Она выросла в степях, а не на паркете, — мягко заметил князь. — А эти земли — не лучшее место для прогулок в одиночестве, если вы не умеете за себя постоять.
— Полагаю, эти земли — вообще не лучшее место для прогулок одинокой молодой барышни, — в тон ему откликнулся граф.
— Почему бы и нет? — пожал плечами старик Голицын и несколько скованно, как человек, страдающий ревматизмом, подошел к буфету. — Не желаете водки, граф?
— Благодарю.
Первая рюмка — знак гостеприимства со стороны хозяина — была выпита одним глотком. Последовало секундное молчание, затем все формальности были отложены; князь налил по второй и проговорил:
— Итак, ее императорское величество решили восстановить в правах семью моего сына и его род?
Адам почувствовал облегчение. Старик по меньшей мере не собирался делать вид, что ни о чем не догадывается.
— Князь Павел Дмитриев просит руки вашей внучки. Я прибыл сюда, чтобы передать вам его предложение.
— Только передать? — Сардоническая усмешка тронула наследственные скульптурно очерченные губы Голицына.
— И сопроводить, — добавил Адам, избавленный от необходимости говорить обиняками. Ясно было, что дипломатические ухищрения в разговоре с прямым стариком ни к чему.
— Я не был при дворе вот уже сорок лет, — заметил князь. — Эта фамилия, разумеется, мне известна. Но с князем Павлом я не знаком.
Адама обрадовало это сообщение. Он извлек из кармана пакет, скрепленный императорской печатью. От него не потребовалось высказывать собственное мнение о Павле Дмитриеве, равно как и описывать историю его семейной жизни. Екатерина собственноручно написала письмо князю Голицыну, в котором в самых теплых тонах характеризовала князя Дмитриева и обещала принять личное участие в судьбе Софьи Алексеевны…
Князь Голицын в молчании разглядывал пакет. Относительно основного содержания дружеского, хотя и официального монаршего послания у него не было никаких заблуждений. Софью Алексеевну требовали в Петербург. Она должна стать женой образцового представителя породы, боевого генерала с внушительным послужным списком подвигов на поле брани, который, безусловно, будет способствовать тому, что она займет подобающее ей место в дворцовой иерархии, причем на высших ее ступенях. Голицын не удержался от циничной мысли о том, какие услуги оказал императрице сей генерал, чтобы получить в награду такое наследство. Отличился он скорее всего не на царском ложе, поскольку вкусы и аппетиты ее императорского величества требовали постоянно обновляющейся свежести и неукротимой энергии юности.
Во всех этих размышлениях было не много толку. Императорская власть над своими подданными была настолько безграничной, насколько вообще может быть безграничной власть хозяина над своими рабами — личной движимой собственностью, которая служит залогом его процветания. Рабовладелец в отличие от царицы не обладает законной властью распоряжаться жизнью этой собственности, но имеет право сочетать их браком по своей прихоти, отправлять их в сражения; императрица Всея Руси может потребовать от любого из своих подданных — свободного человека или раба — всего, что пожелает ее милость, и повиновение их должно быть беспрекословным.
Князь посмотрел на графа Данилевского, В глазах старика проступил негодующий блеск.
— Полагаю, вам следует вскрыть это послание вместе с княжной после ужина, граф… Прогулка в саду даст вам отличную возможность исполнить свою миссию посланника.
Адам не моргнув глазом встретил это предложение. Старик играет с ним. Голицын прекрасно понимал, что будет гораздо лучше, если он сам расскажет обо всем своей внучке, потребует или заставит в крайнем случае, чтобы она повиновалась. Непросто исполнять такое поручение даже при доброй воле спутницы, а уж при непокорном и своевольном характере княжны Софьи Алексеевны это путешествие может превратиться в сущий ад.
— Мне нужна ваша помощь, князь, — ровным голосом произнес он, словно старик Голицын сам об этом не мог догадаться. — Не слишком ли затруднит вас объяснить положение княжне лично? Я был бы счастлив всячески способствовать этому, я готов ответить на любые вопросы Софьи Алексеевны, которые она пожелает задать. Но я более чем уверен, что начать разговор следует самому близкому человеку и кому она полностью доверяет. — Взгляд его невольно упал на пистолет, лежащий на столике, и боль от удара хлыстом снова дала о себе знать.
— Пожалуй, — сверкнул глазами князь Голицын. — Вряд ли вы обойдетесь без моей помощи.
Глава 2

Покинув библиотеку, Софи с трудом подавила сильное желание немедленно броситься в конюшню, вскочить в седло и ринуться в степь, чтобы обрести там желанное спокойствие духа, которое ей всегда дарило пребывание в этих диких, безлюдных просторах. С детских лет подобные побеги благотворно действовали на душу, укрощали ее буйный нрав, проясняли мысли. А сейчас она нуждалась в этом как никогда. Однако Софи чувствовала, что на сей раз дед разгневается на нее за исчезновение. Ей не так часто приходилось испытывать на себе его гнев, но каждый раз это было очень больно, и она не имела никакого желания причинять ему беспокойство.
Но что понадобилось здесь графу и его солдатам? Что имел в виду дед, когда сказал, что они приехали не к нему? Эти вопросы, на которые она не знала ответа, не выходили у нее из головы, в то время как сама Софи советовалась с Анной о том, где разместить тринадцать человек и как их накормить. Граф, разумеется, как гость будет ужинать с хозяевами. Можно ли покормить его солдат на кухне? Пожалуй, нет, решила она. Лучше им накрыть стол в отдельном помещении.
Софи принимала участие в ведении домашнего хозяйства с шестнадцати лет; вот и сейчас руководство домашними делами немного успокоило ее, но ненадолго, как поняла она, возвращаясь спустя час в библиотеку, чтобы пригласить гостей к ужину. Ей даже не пришло в голову переодеться или хотя бы умыться. Краска смущения залила ее щеки, когда она увидела графа уже не в военном мундире, а в элегантном сюртуке и серых панталонах. Широкие кружева украшали грудь и манжеты рубашки. Даже дедушка надел сюртук и повязал галстук в знак особого уважения к гостю, хотя гость был незваным и появился, как предчувствовала Софи, не к добру.
— Вы должны извинить некоторую непосредственность моей внучки, граф, — спокойно проговорил князь. — В этом доме не принято придерживаться особых церемоний. — Взглянув на нее, он слегка приподнял бровь. — Полагаю, ужин может подождать несколько минут, Софи.
Не проронив ни слова, она вышла из комнаты, испытывая крайнюю неловкость от того, что оказалась в столь унизительно невыгодном положении перед графом. Она чувствовала себя ребенком, которому сделали замечание; казалось, что все завоеванное до этой минуты преимущество растаяло как дым. Зачем ей необходимо было самоутверждаться перед этим высоким, худощавым аристократом с высоким лбом и глубоко посаженными серыми глазами, Софи и сама не знала, но чувствовала такую потребность.
Из своего скудного гардероба она извлекла голубую шерстяную юбку, белую льняную блузку и серый бархатный жакет без рукавов. Наряд оказался если и не очень элегантным, зато хотя бы чистым. Она умылась, причесалась и завязала волосы лентой. Бросив беглый взгляд на себя в зеркало, Софи увидела деревенскую девушку в деревенском наряде. И передернула плечами, словно защищаясь. Что ж, она такая как есть, другой не станет и быть не собирается.
Адам, решивший, что ему следует как-то налаживать отношения между ними, встретил ее появление глубоким поклоном и поднес к губам узкую загорелую руку. Софи была немного выше среднего роста; простой наряд лишь подчеркивал ее гибкую, стройную фигурку, Тем не менее он уже знал, какая сила за этим скрывается. Гибкость эта, как не без удовольствия мог отметить Адам, — результат подвижного образа жизни в самом лучшем смысле.
Адам Данилевский никогда еще не встречал женщину, подобную Софье Алексеевне, и был уверен, что этого не доводилось и Павлу Дмитриеву. Он улыбнулся, глядя ей в глаза.
Улыбка неожиданно преобразила его жесткое лицо. В серых глазах заплясали веселые искорки. Лучики морщинок собрались в уголках глаз и по краям самых прекрасных, как не без потрясения вынуждена была признать Софи, губ. Она неожиданно для себя улыбнулась в ответ. Адам снова увидел перед собой то самое дружелюбное, пылкое создание, с которым ему довелось встретиться в вечереющей степи. Он почувствовал огромное желание заново познакомиться с молодой женщиной и призвал на помощь все свое широко известное обаяние. Он не стал рассыпаться в льстивых похвалах относительно ее наряда и прически — это было бы лицемерием. Он имел все основания подозревать, что княжна Софья не пожелает иметь дела с лицемером. Рискуя разбередить старые раны, он заговорил о том, что его действительно восхищало.
— Должен поздравить вас с удачной охотой, княжна, — произнес он, пока они пересекали квадратной формы залу, направляясь к столу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55