— Я передумала. Отнесите меня, пожалуйста, на Рассел-стрит.
Носильщики удивленно переглянулись. Благородным дамам не пристало наносить визиты в дома, расположенные в Ковент-Гардене. Но рассуждать они не привыкли, поэтому покорно развернулись и зашагали в сторону Рассел-стрит.
Джордж, пользуясь их короткой остановкой, тоже успел нанять себе паланкин и взгромоздиться на него.
— Следуйте за паланкином с гербом.
Носильщики еле оторвали от земли тушу Джорджа и, опустив на истертые в кровь плечи деревянные поручни, медленно двинулись за сияющими на солнце гербами паланкина Джулианы.
Спустя некоторое время Джулиана оказалась перед дверью особняка Деннисонов. Она оправила юбки и оглядела тот дом, который сперва был для нее убежищем, а потом тюрьмой. Ее взгляд остановился на окне третьего этажа, которое принадлежало ее бывшей комнате, где она проводила бессонные ночи, прислушиваясь к тому, как бурно протекает богатая развлечениями жизнь обитательниц дома. Интересно, как бы сложилась ее судьба, если бы хозяин постоялого двора не послал за Элизабет Деннисон? Она наверняка никогда бы не встретилась с Тарквином, графом Редмайном. Джулиана невольно коснулась рукой живота. А вдруг она уже носит под сердцем его ребенка?
Отгоняя от себя неуместные размышления, Джулиана повернулась к носильщикам и приказала:
— Подождите меня здесь.
Один из носильщиков направился к входной двери, чтобы постучать. Джулиана последовала за ним с самым независимым и самоуверенным видом. Она видела плохо скрываемое недоумение в глазах слуг, теряющихся в догадках, что привело их госпожу в такое злачное место.
Мистер Гарстон в первое мгновение замер на пороге, потрясенный столь неожиданной встречей. Затем пришел в себя и низко поклонился. Виконтесса Эджкомб подумала, что Джулиана Ридж никогда не удостаивалась подобных знаков внимания от высокомерного дворецкого.
— Прошу покорно, входите, миледи.
— Я пришла навестить мисс Лили и остальных девушек. — Джулиана надменно оглядела прихожую, постукивая сложенным веером по ладони, всем своим видом показывая, что не намерена пускаться в разговоры со слугой. К ее большому удовольствию, мистер Гарстон смешался, не зная, как повести себя с той, которая совсем недавно была здесь беззащитной пленницей. Джулиану порадовал этот реванш, который она одержала, помня об их первой встрече.
— Соблаговолите пройти в гостиную, миледи. — Он пошел впереди нее и распахнул дверь комнаты, которая была ей так хорошо знакома.
Салон был прибран, мебель отполирована, полы начищены, но аромат духов, вина и табака сохранился с прошлого вечера, несмотря на то что все окна были открыты настежь. В этом сочетании запахов было что-то нездоровое, развратное. Джулиана подошла к окну и выглянула на улицу. Яркое солнце не могло скрасить убогого пейзажа, который открылся ее взору: одноногий мальчик опирался на костыль и с заунывной, протяжной мольбой тряс перед прохожими драной шапкой; мертвецки пьяная женщина спала посреди дороги в обнимку с пустой бутылкой. Из книжной лавки Томаса Дэвиса вышли два джентльмена. Они производили впечатление ученых людей: завитые парики, темные строгие плащи, тяжелые кожаные фолианты в руках. Господа, вероятно, были погружены в очень важную научную дискуссию, поскольку переступили через валяющуюся на пути женщину, даже не заметив ее, и чуть было не налетели на покалеченного мальчика.
Тяжело опираясь на костыль и что-то бормоча себе под нос, мальчик отошел в тень высокого дерева и стал терпеливо поджидать очередного прохожего. Джулиана внимательно присмотрелась к нему и внезапно помрачнела. С первого взгляда она заметила в нем какую-то странность и наконец поняла, в чем дело. Он вовсе не был калекой: его нога была подогнута и привязана к бедру. В первую минуту Джулиана возмутилась при виде такого чудовищного обмана, но тут же прониклась состраданием к несчастному ребенку, который терпит ужасные муки из-за крайней нищеты. Наверняка у него есть хозяин, заставляющий его просить милостыню, может быть, он жестоко издевается над ним или морит голодом, если тот не заработает достаточного количества потертых медяков. Джулиана вздрогнула и, зябко поежившись, отошла от окна. Тут открылась дверь, и гостиная наполнилась веселыми возбужденными голосами.
— Как себя чувствует Люси, Джулиана? — с озабоченным видом спросила Розамунд, и ее хорошенькое личико нахмурилось.
Вслед за ней, как стайка тропических птичек, в комнату впорхнули девушки. Все они были одеты в разноцветные шелковые кружевные пеньюары. Джулиана помнила, что в этом доме не принято одеваться раньше чем к обеду.
— Она уже пошла на поправку. За ней присматривает моя камеристка Хенни. — Джулиана присела на софу. — Его светлость против того, чтобы к ней пускали посетителей, потому что Люси все еще очень слаба, — уклончиво пояснила Джулиана. — Так что я пока буду выступать в качестве посредницы между вами и ею.
К счастью, никто из девушек не усомнился в правдивости слов Джулианы, и Лили заговорила о том, как Деннисоны откликнулись на их просьбу взять в дом Люси после того, как она окончательно поправится и сможет работать.
— Госпожа Деннисон очень удивилась и обрадовалась, когда узнала, что Люси покровительствует сам граф Редмайн. Она согласна помочь Люси, — сказала Эмма, присаживаясь рядом с Джулианой и ласково беря ее за руку.
— Вот что значит могущественный покровитель! — вздохнула Розамунд, тряхнув кудрями.
— А я не думаю, что это из-за графа, — заявила Лили. — Просто госпожа Деннисон всегда рада насолить мамаше Хэддок.
И тут Лили вспомнила об обещании Джулианы поделиться с ними каким-то своим планом.
— Да, Джулиана, кстати, о чем ты хотела поговорить с нами?
Джулиана замялась, сначала открыла, а потом закрыла свой веер и, наконец, неуверенно начала:
— Дело в том, что… я подумала… если бы мы все смогли объединиться и помогать друг другу, наша жизнь стала бы лучше. Если бы мы стеной стояли друг за друга, того, что случилось с Люси, никогда бы больше не повторилось.
— Как это? — спросила девушка с высокой прической и колючими глазками.
— Если каждая из нас согласится еженедельно вносить небольшую сумму в общий котел, мы сможем организовать фонд помощи тем из нас, кто попадет в беду. Например, окажется в долговой тюрьме, как Люси…
Девушки смотрели на Джулиану с недоверием. В гостиной повисла напряженная тишина. Мгновение спустя ее нарушил незнакомый Джулиане голос:
— Это хорошо для нас… и для тех девушек, которые работают в богатых, фешенебельных домах. А как быть тем, которые едва сводят концы с концами и должны при этом платить своим хозяевам за выпивку, свечи, уголь и постельное белье? Молли Хиггинс за одну неделю вынуждена была потратить пять фунтов на свечи и новые ленты для капора, чтобы не выглядеть неряхой перед клиентами. И кроме того, ей пришлось потратиться на подарок для мадам, чтобы та приберегла ей клиентов побогаче.
— Да, но если девушки не должны будут покупать все эти вещи у своих хозяев, они перестанут так сильно зависеть от них, — заключила Джулиана.
— Не забывай, что, как правило, именно на таких условиях девушки арендуют помещение для работы, — возразила Эмма с тем терпеливым выражением на лице, с которым взрослые объясняют ребенку очевидные вещи.
— Но если все они дружно откажутся работать на таких условиях и если нам удастся собрать необходимые деньги, чтобы поддержать друг друга, тогда этой отвратительной, унизительной зависимости от содержательниц притонов и сутенеров придет конец.
— Похоже, речь идет о значительной сумме, — задумчиво заметила темноволосая девушка, разглядывая сломанный ноготь на большом пальце.
— Деньги решают все, — печально вздохнула Розамунд. — Честно говоря, я не вижу способа осуществить твою идею, Джулиана.
— Главное — солидарность и решительность, — упорствовала Джулиана. — Если каждая девушка пожертвует в общий фонд даже скромную сумму, вы увидите, как легко и быстро в нашем распоряжении окажется целый капитал. Единственное, что нас всех спасет, — это сплоченность. Если все поймут важность общего дела, никакие сводни и сутенеры нам не страшны.
И снова в гостиной воцарилась тишина. Джулиана чувствовала, что ее предложение не находит горячего отклика среди девушек, которые привыкли к тому, что их жизнь полностью подчинена воле хозяев, и боялись перемен. Тогда Джулиана запальчиво оглядела своих подруг, которые молча обступили ее, избегая встречаться с ней глазами, и достала из сумочки двадцатифунтовую банкноту — ту, которая осталась у нее от графских денег после выкупа Люси.
— Я делаю первый взнос, — заявила она и положила банкноту на столик.
— Но, Джулиана, почему ты вносишь деньги? — спросила Лили. — Ты ведь не такая, как мы.
— Это не так, — ответила Джулиана. — Мое положение мало чем отличается от вашего, разве что более безопасно. Но у меня так же, как у вас, нет выбора. Я одинока, у меня нет ни друзей, ни близких, на которых я могла бы положиться. Меня используют так же, как любую из вас. Моя судьба зависит от воли человека, который хотя и не является содержателем борделя, но, по сути дела, именно таковым выступает по отношению ко мне.
Джулиана бросила взгляд на окно, внезапно испугавшись, что из-за гардины может показаться сам граф Редмайн. Если бы он услышал, каким образом Джулиана отзывается о нем, трудно было бы вообразить себе, в какую ярость его привели бы ее слова. Судя по всему, он был не из тех людей, которые предпочитают нелицеприятную правду красивой лжи.
— Прежде всего нужно обсудить твое предложение с девушками из других домов, — сказала Лили. — Если никто, кроме нас, не захочет принять участия в этом деле, оно обречено на провал. Мы не справимся без их поддержки.
— Верно, — согласилась Джулиана. — Мы все должны сплотиться, иначе толку не будет.
— Ты поможешь нам провести переговоры с остальными, Джулиана? — спросила Розамунд. — Ты говоришь очень уверенно… очень убедительно. И потом, ведь это твоя идея.
— Хорошо. Но только не сегодня, — кивнула Джулиана.
Она и без того уже слишком долго отсутствовала. И если ее отлучка продлится еще несколько часов, то граф непременно это заметит и будет недоволен, в то время как ее краткая прогулка по городу в его собственном паланкине вряд ли вызовет нарекания.
— Лучше всего собраться в каком-то заранее условленном месте, — предложила Эмма. — Мы можем разослать повсюду письма с указанием места и времени сбора.
— А где мы могли бы встретиться? — Все взгляды обратились на Лили, которая играла роль лидера среди подруг.
— Например, «У Бэдфорда», — ответила Лили. — Мы уговорим миссис Митчел сдать нам на день одну из комнат. Думаю, она ничего не будет иметь против.
Джулиане была известна эта таверна по их прогулке с Люсьеном. Она находилась в самом центре Ковент-Гардена и представляла собой грязное, с очень дурной репутацией заведение, поэтому Джулиана не была уверена, что хочет нанести туда повторный визит. Однако интересы общего блага были для Джулианы важнее, и к тому же скорее всего днем Ковент-Гарден не так ужасен, как по ночам.
В гостиную вошел лакей с чаем и пирожными. Он передал приглашение госпожи Деннисон к виконтессе Эджкомб навестить ее после того, как ее визит к юным леди закончится.
— Надо же, она меня приглашает, а не приказывает, — усмехнулась Джулиана. — Это новость!
Девушки дружно рассмеялись, и торжественная напряженность обстановки в гостиной уступила место непринужденной и легкой беседе, щедро расцвеченной шутками и остроумными замечаниями по поводу внезапного появления учтивости у госпожи Деннисон. Наблюдая за девушками, Джулиана сначала подумала, что взрыв безудержного веселья вызван желанием скрыть свои настоящие чувства, но вскоре она убедилась, что он был абсолютно искренним. Девушки действительно веселились от всего сердца, хотя, казалось бы, такое серьезное дело, о котором они только что говорили, должно было заставить их задуматься над своей жизнью. Возможно, они инстинктивно понимали, что, если однажды посмотрят со стороны на себя и на ту жизнь, которую ведут, это отобьет у них охоту смеяться раз и навсегда.
Джулиана никогда не любила женское общество. В Хэмпшире у нее не было подруг, кроме спесивых и скучных дочерей местного викария, которые смотрели на Джулиану, как посетители зоопарка на диковинного зверя, и всякий раз, когда взрослые оставляли их в ее компании, смущенно краснели, опускали глаза и упорно молчали. В округе за Джулианой прочно закрепилась репутация девчонки-сорванца, особенно после того, как она упала с векового дуба и сломала руку. Разумеется, этот поступок единодушно сочли детской непослушностью и неблагоразумием, но между Джулианой и местным дамским обществом возникла стена непонимания и взаимного неприятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60