Лаврушка был один из тех грубых, наглых лакеев, видавших всякие виды, которые считают долгом все делать с подлостью и хитростью, которые готовы служить всякую службу своему барину и которые хитро угадывают барские дурные мысли, в особенности тщеславие и мелочность.
Попав в общество Наполеона, которого личность он очень хорошо и легко признал, Лаврушка нисколько не смутился и только старался от всей души заслужить новым господам.
На курган поднимаются Бертье, Лелорм-Дидевиль и Лаврушка.
Наполеон (с акцентом). Вы казак?
Лаврушка. Казак-с, ваше благородие.
Чтец. Наполеон спросил его, как же думают русские, победят они Бонапарта или нет?
Наполеон делает жест.
Лелорм-Дидевиль (с акцентом). Вы... как думает... вы... молодой казак... Победят русски Бонапарт... Нет?
Лаврушка (помолчав). Оно значит: коль быть сраженью, и вскорости, то ваша возьмет. Это так точно. Ну а коли пройдет три дня, а после того самого числа, тогда значит, это самое сраженье в оттяжку пойдет.
Лелорм-Дидевиль. Sila bataille est donnee avant trois jours, les Fransais la gagneraient, mais que si elle serait donnee plus tard, Dieu sail ce qui en arrivrait Ежели сражение произойдет прежде трех дней, то французы выиграют его, но ежели после трех дней, то Бог знает, что случится..
Чтец. Наполеон велел повторить себе эти слова.
Лелорм-Дидевиль (Лаврушке). Повторит.
Чтец. Лаврушка, чтобы развеселить Наполеона, сказал, притворяясь, что не знает, кто он...
Лаврушка. В оттяжку, говорю, сраженье пойдет, ваше благородие... Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья...
Чтец. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся.
Бертье (Дидевилю). Le jeune cosaque fit sourire son puissant interlocuteur Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника..
Лелорм-Дидевиль. Oui Да..
Чтец. Наполеон сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don, известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don (то есть дитя Дона), и есть тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно-победоносное имя.
Лелорм-Дидевиль (Лаврушке). Казак! Этот человек самый император, который писал пирамидах бессмертно.
Чтец. Лаврушка, чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.
Наполеон. ...donner la liberte, comme a oiseau qu'on rend aux champs, qui l'ont vu naitre! ...дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям!
Бертье дает Лаврушке деньги.
Лаврушка. Покорнейше благодарю, ваше сиятельство!
Лелорм-Дидевиль. Император дает свободу вам, казак! Вы как птица родные поля!
Грозовое потемнение. Гремит. Наполеон, Бертье, Лелорм-Дидевиль и Паж
закутываются в плащи и покидают холм.
Лаврушка (один). Анфан дю Дон!
Темно.
СЦЕНА VIII
Лето. Терраса с колоннами в имении князя Болконского. На террасе в кресле
полураздетый князь Николай Андреевич.
Болконский (страдальчески). Ну, наконец все переделал, теперь отдохну. Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! (Пауза.) Нет! Нет спокоя, проклятые! Да, да, еще что-то важное было, очень что-то важное я приберег себе. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что-то такое, что в гостиной было. Княжна Марья что-то врала. Десаль - этот дурак - говорил. О кармане что-то, не вспомню. Тишка! О чем за обедом говорили?
Тихон (появляясь). О князе Михаиле!
Болконский. Молчи! Молчи! (Пауза.) Да, знаю. Княжна Марья читала... Десаль что-то про Витебск говорил... Французы разбиты, при какой это реке?... Дальше Немана никогда не проникнет неприятель. При ростепели снегов потонут в болотах Польши... (Становится беспокоен, ищет на столике, находит письмо, читает, меняется в лице, начинает понимать.) Что?.. Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть в Смоленске?.. Может быть, они уже там? Тишка! Тишка!..
Тихон подходит. Послышался стук кибиточки, перед террасой появляется Алпатыч в пыли. Дверь на террасу открывается, из дому беспокойно выходит княжна
Марья.
Что?
Алпатыч. Ваше... ваше сиятельство! Смоленск... Или уже пропали мы? (Подает Марье письмо.) От князя Андрея...
Болконский. Читай!..
Марья (читает). Смоленск сдают. Уезжайте сейчас же в Москву...
Молчание.
Алпатыч. Или уж пропали мы?
Болконский (подымаясь). Собрать из деревень ополчение, вооружить их! Главнокомандующему напишу, что остаюсь в Лысых Горах до последней крайности и защищаюсь! Княжну Марью с маленьким князем и Десалем отправить в Москву!
Марья. Я не поеду, mon pere Батюшка..
Болконский. Что?!. Измучила меня! Поссорила с сыном! Отравила жизнь! Вон! Не хочу знать о существовании, не смей попадаться мне на глаза!
Марья. Не поеду, батюшка, не оставлю вас одного.
Болконский. Тишка! Мундир мне с орденами, я еду к главнокомандующему!
Тихон убегает в дом.
Его рассмотрение - принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен один из старейших русских генералов!..
Марья плачет. Тихон вносит мундир, надевает на Болконского. Болконский
делает несколько шагов, но вдруг падает на руки Тихону и Алпатычу.
Марья. О, Боже! Дуняша! Дуняша! Доктора!
Дуняша вбегает.
Болконский (в кресле). Гаг... бо...
Марья. Душа болит? Душа?
Болконский. Душенька!.. Спасибо тебе, дочь... Дружок... За все, за все... Прости... Позовите Андрюшу! Где же он?..
Марья. Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Болконский. Да. Погибла Россия. Погубили!.. (Умолкает.)
Марья зарыдала.
Дуняша. Княжна! Княжна!
Алпатыч. Воля Божья совершается...
Марья. Оставьте меня! Это неправда! Неправда!
Темно
СЦЕНА IX
Та же терраса.
Алпатыч. Ты, Дронушка, слушай! Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаевич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто остается, тот царю изменник. Слышишь?
Дрон. Слушаю.
Алпатыч. Эй, Дрон, худо будет.
Дрон. Власть ваша. (Пауза.)
Послышался дальний гул орудий, а затем пьяные песни мужиков.
Яков Алпатыч! Уволь! Возьми от меня ключи, уволь, Христа ради!
Алпатыч. Оставь! Под тобой насквозь на три аршина вижу! Что вы это вздумали? А?
Дрон. Что мне с народом делать? Взбуровило совсем.
Алпатыч. Пьют?
Дрон. Весь взбуровился, Яков Алпатыч. Другую бочку привезли.
Алпатыч. Чтобы подводы были! (Уходит в дом.)
Дрон уходит. Пауза. Затем выходят к террасе двое длинных мужиков. Пьяны. Послышался топот лошадей. Слышно, как за сценой слезают. Входят Николай
Ростов, Ильин и Лаврушка.
Ильин. Ты вперед взял!
Ростов. Да, все вперед, и на лугу вперед, и тут.
Лаврушка. А я на французской, ваше сиятельство. Перегнал бы, да только срамить не хотелось.
Входят мужики.
Ростов (глядя на пьяных). Молодцы! Что, сено есть?
Ильин. И одинакие какие!
Длинны и мужик. Развесе...о...оо...олая бе... се... бе... е...се...
Один мужик. Вы из каких будете?
Ильин. Французы. (Указывая на Лаврушку.) Вот и Наполеон сам.
Один мужик. Стало быть, русские будете?
Небольшой мужик. А много вашей силы тут?
Ростов. Много, много. Да вы что ж собрались тут? Праздник, что ли?
Небольшой мужик. Старички собрались по мирскому делу.
Дуняша выходит из дома на террасу.
Ильин. В розовом. Моя. Чур, не отбивать!
Лаврушка. Наша будет.
Дуняша. Княжна приказала спросить, какого вы полка и как ваша фамилия?
Ильин. Это - граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
Длинный мужик. Бе...се...душ...ка...
Дуняша скрывается в доме. Там послышались голоса. Выходит Алпатыч.
Алпатыч. Осмелюсь беспокоить, ваше благородие. Моя госпожа, дочь скончавшегося генерал-аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц... просит вас пожаловать...
Длинный мужик. А! Алпатыч... А, Яков Алпатыч... Важно... Прости, ради Христа... Важно... А?
Ростов улыбается.
Алпатыч. Или, может, это утешает ваше сиятельство?
Ростов (но террасе). Нет, тут утешенья мало. В чем дело?
Алпатыч (шепотом). Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпрячь лошадей, так что с утра все уложено, и ее сиятельство не может выехать.
Ростов. Не может быть!
Алпатыч. Имею честь докладывать вам сущую правду.
Дверь на террасу отворяется, и Дуняша выпускает княжну Марью. Та в трауре.
Дуняша. Батюшка. Бог тебя послал!
Ростов. Княжна...
Марья. Это случилось на другой день после похорон отца... Но не примите мои слова за желание разжалобить вас...
Ростов. Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность. Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность...
Марья. Я очень благодарна вам, но надеюсь, что все это было только недоразумением и что никто не виноват в этом. (Заплакала.) Извините меня. (Уходит в сопровождении Дуняши в дом.)
Ростов (на террасе, один). Беззащитная, убитая горем девушка... И какая странная судьба натолкнула меня сюда... И какая кротость, благородство в ее чертах...
Ильин. Ну что, мила? Нет, брат, в розовом моя прелесть...
Ростов. Я им покажу, я им задам, разбойникам!..
Алпатыч. Какое решение изволили принять?
Ростов. Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник! Знаю я вас, шкуру спущу со всех!
Алпатыч. Мужики в закоснелости, неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды...
Ростов. Я им дам воинскую команду... Я их попротивоборствую!.. Эй! Кто у вас староста тут?
Карп. Староста-то? На что вам?
Ростов (дав в ухо Карпу). Шапки долой, изменники! Где староста?
Один мужик. Старосту, старосту кличет. Дрон Захарыч, вас...
Карп. Нам бунтовать нельзя... Мы порядки блюдем...
Небольшой мужик. Как старички порешили, много вас, начальства!
Ростов. Разговаривать? Бунт! Изменники! Вяжи его!
Ильин. Вяжи его!
Лаврушка (схватив Карпа). Прикажете наших изпод горы кликнуть?
Ростов. Староста где?
Дрон выходит из толпы. Послышались пушечные удары поближе.
Ты староста? Вязать, Лаврушка!
Алпатыч. Эй, ребята!
Один мужик и Небольшой мужик распоясываются и начинают вязать Дрона.
Ростов. Слушайте меня! Чтобы голоса вашего я не слыхал!
Толпа мужиков отступает.
Один мужик. Что ж, мы никакой обиды не сделали...
Небольшой мужик. Мы только, значит, по глупости...
Алпатыч. Вот я же вам говорил. Нехорошо, ребята!
Связанного Дрона и Карпа уводят.
Длинный мужик (Карпу). Эх, посмотрю я на тебя! Разве можно так с господами говорить? Дурак, право, дурак!..
Ростов идет на террасу. Княжна Марья выходит.
Марья. Благодарю вас за спасенье, граф.
Ростов. Как вам не совестно, княжна. Каждый становой сделал бы то же. Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастья. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите. (Целует руку.)
Ильин поднимается на террасу, целует княжне Марье руку. Ростов, Ильин и
Лаврушка удаляются. Послышался топот.
Марья (одна на террасе). И надо было ему приехать в Богучарово и в эту самую минуту. И надо было его сестре отказать князю Андрею... (Уходит в дом.)
Алпатыч. Эй, ребята! (Указывает на дом.)
Толпа мужиков поднимается на террасу. Двери раскрываются, и мужики начинают
выносить библиотечные шкафы и другие вещи.
Один мужик. Ты не цепляй! Не цепляй!
Небольшой мужик. А грузно, ребята, книги здоровые!
Круглолицый мужик. Да писали - не гуляли!
Пушечный гул.
Темно
СЦЕНА X
Ночь перед Бородинским боем. Сарай, фонарь.
Князь Андрей лежит.
Чтец. Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли, самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно представилась ему.
Андрей. Да, да, вот они, те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество, - как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными. И все это так просто, бледно и грубо при свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня! Любовь! Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же? я любил ее, я делал поэтические планы о счастии с нею. О милый мальчик! Как же я верил в какую-то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия. А все это гораздо проще. Все это ужасно просто, гадко!
Отечество? Погибель Москвы? А завтра меня убьют - и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет!
1 2 3 4 5 6 7 8