Ради Бога, прошу меня выслушать. Я не хочу, чтобы мисс Кин возвращалась в бюро. Я надеялся, что смогу уговорить ее поехать со мной в Париж.
В первый раз с момента прихода Пенника Сандерс подал голос:
— Прошу вас, уберите руку с ее плеча.
Казалось, в ресторане все замерло: не только в переносном, но и в прямом смысле. Не отдавая себе в этом отчет, Сандерс повысил голос так, что он перекрыл шум разговоров. В глубине зала застыли официанты.
— Слушаю вас?
— Прошу убрать руку с ее плеча, — повторил доктор.
Их голоса были слышны четко. Пенник с грохотом подвинул стул.
— Ах, это же мой друг, доктор Сандерс, — сказал он так, как будто только сейчас заметил его присутствие. — Как поживаете? Вы сидели так тихо, погрузившись в размышления, что я не заметил вас. Это очень бестактно с моей стороны.
— Интересно, можете ли вы догадаться, о чем я размышлял?
— Дорогой доктор, у нас уже были подобные разговоры. Я постоянно опасался, что с вами могут возникнуть трудности. В том числе и в воскресенье утром в гостинице «Черный Лебедь». Но не будем возвращаться к этому… Я только прошу вас, давайте оставим это салонное развлечение. Оно не имеет ни малейшего значения. Я просто хотел обратить на себя внимание…
— Вот именно, — задиристо прервал его Сандерс.
— Могу я узнать, почему вы это сказали?
— Потому, что я с самого начала понял вашу игру.
Вспышка молнии резко отразилась во всех зеркалах и стеклах ресторана, высветив самые мельчайшие детали. В течение доли секунды перед Сандерсом предстало изменившееся до неузнаваемости лицо Пенника. Удар грома постепенно перешел в тяжелый шум дождя.
— Я не совсем понимаю, что вы этим хотите сказать, — медленно процедил Пенник.
— Как же, а история с чтением мыслей? Мастерс узнал от Ларри, что вы старались вытянуть от всех как можно больше информации о каждом из нас. Вы, наверное, неплохо развлекались этим «чтением мыслей, таящихся, в подсознании». Если у кого-либо из нас были серьезные неприятности и вы говорили: «Именно это таилось в вашем подсознании», трудно было бы на это возразить, не правда ли? К тому же вам требовалось знание некоторых интимных подробностей. Остальное — это умная дедукция, опирающаяся на то, что вчера вечером я нашел в книге под названием: «Искусство чтения мыслей»…
Виктория из-за спины Пенника делала ему какие-то отчаянные знаки рукой. Но Сандерс не обращал на это внимания.
— Итак, если вы действительно убили этих двоих людей…
— Если я их убил? — повторил Пенник. — Насколько я понимаю, вы сказали то же самое при других обстоятельствах. Вы бросаете мне вызов?
Доктор с шумом отодвинул чашку с остывшим кофе.
— Да, — сказал он.
Глава шестнадцатая
Казалось, что дождь никогда не прекратится. Когда поезд 17.20 в облаках пара отошел от вокзала Чаринг-Кросс, за окнами ничего не было видно. Зато вагон был почти пустой, и в купе, кроме них, никого не было.
Не прошло и пяти минут, как Г.М. фыркнул со злостью:
— Боже мой, неужели эта гусеница не может ползти быстрее?
— Может быть, поговорить с машинистом? — с сарказмом предложил Мастерс — Предложить ему взятку? К чему эта внезапная спешка, сэр? Вчера вы вообще не появились в Форвейзе, а мы ждали достаточно долго. Так почему мы так торопимся?
Сэр Генри ничего не отвечал. Несколько раз он кулаком стукнул себя по колену и недовольно посмотрел на доктора Джона Сандерса, который сидел на диване около окна.
— Старый осел! — буркнул Г.М.
Этот эпитет привел старшего инспектора в хорошее настроение.
— Как вы себя чувствуете, доктор, — шутливо спросил он. — Сердце колотится? А может быть, выступил холодный пот? Клянусь Богом, давно у меня уже не было такого хорошего настроения! Вы разнесли Пенника вчистую, а то он был просто убежден, что вы будете сидеть тихо!
— Вы оба думаете, что это так весело? — разозлился Г.М. — Замолчите, инспектор, — буркнул он Мастерсу. — А ты, сынок, — обратился он к доктору, — лучше ответь мне на один вопрос. Зачем ты это сделал?
— А что он думает, этот ваш Пенник? Кто он такой? Бог, который указывает людям, кто должен умереть или с кем пойти на ужин? Его знаменитая «Телефорс» — это чушь, и вы об этом знаете так же хорошо, как и я. Что ж: позволим ему действовать. Он же утверждает, что его «мысленные волны» могут убивать! Пусть нажмет на кнопочку в своем мозгу, а мы посмотрим, что из этого выйдет!
— Хм-м… — проворчал Г.М., почесывая подбородок. — Что, поджилки трясутся?
— Немного, — честно признался Сандерс.
— Тогда зачем ты это сделал?
Почему не сказать? Почему не признаться, что это голубые глаза Вики, ее улыбка, ее облик, не оставляющий его воображения, привели его к этому… Там, где в игру входила ее особа, он и Пенник вели себя, как два кобеля в присутствии суки. Это сравнение не было ни легким, ни приятным, и Сандерс чувствовал к себе отвращение за то, что оно пришло ему в голову в связи с Викторией, но если быть искренним по отношению к самому себе, то это сравнение только называло все своими именами. С другой стороны, Пенник не принадлежал к благородным поклонникам, страдающим молча. Наоборот, если бы он только смог, он убил бы его, не моргнув глазом. Он вспомнил сцену в ресторане, когда Пенник вежливо поклонился, взял шляпу, плащ и спокойно вышел на улицу, залитую дождем. И — если принять во внимание прежнее его поведение — это был красный сигнал опасности. Сандерс поднял голову:
— Вы не знаете, почему я это сделал?
— Я? — задумался Г.М. — Разумеется, знаю. Во мне достаточно проницательности, если в этом случае она вообще требовалась, но я не в состоянии помешать чудовищным глупостям, которые делают другие люди, хотя и неоднократно предупреждаемые. Пенник только ждал случая. Ты не заметил этого? О, нет! Перчатка брошена, и ты гордишься собой. Вопреки всем предупреждениям, которые ты получил в течение пяти дней…
— Но…
— …ты остался к ним глух, как пень. А зачем дочь Джо Кина встречается с этим типом и обходится с ним, как с яйцом? Для того, чтобы помешать тому, что сегодня произошло. Для того, чтобы ты не стал объектом нападения Пенника.
Колеса поезда громко стучали.
— Вы так думаете? — быстро спросил Сандерс.
— О, сынок, думаю ли я так? Разумеется. Я знаю об этом. Надо иметь бельмо на глазах, чтобы не заметить, что Пенник хочет избавиться от тебя. Он ждал только принципиального оправдания… да… принципиального оправдания, чтобы показать свои коготки. В этом-то вся проблема. В определенном смысле Пенник очень честный человек.
Старший инспектор недвусмысленно постучал себя пальцем по лбу.
Сэр Генри со злостью посмотрел на него:
— Да. Я знаю, что говорю. Еще одна глупость, и, клянусь, я брошу это дело, инспектор!
— Спокойно, без нервов! Все, что я хотел сказать, это…
— Пенник — честный человек, — подчеркнул Г.М. — Признаю, что он бывает исключительно неприятным. Я подозреваю также, что он немного не в себе и, если кто-то всерьез им не займется, окажется в сумасшедшем доме. Но этот человек не лишен совести, которая немного его беспокоит в случае с Сандерсом. Дьявол-искуситель говорит: «Да». Совесть же говорит: «Нет». Дьявол-искуситель говорит: «Прикончи его». Совесть говорит: «Нет, если ты сделаешь это, это будет проявлением ревности к любому, кто находится вблизи от нее и докажет, что ты не являешься сверхчеловеком». Дьявол-искуситель говорит: «Это будет в интересах науки». А совесть говорит: «Чушь!». Но теперь, когда ты сам подсунул ему оправдание, он забудет обо всем. Если только ему удастся это совершить, ты будешь, сынок, его следующей жертвой.
Мастерс серьезно забеспокоился.
— Минуточку, сэр! Неужели вы думаете, что он это сделает?
— Если только ему удастся, — повторил Г.М. упрямо. — Нет, может быть, это сказано слишком сильно. Могу вас успокоить. По моему мнению, Сандерсу ничего не угрожает…
— Да, сэр, по вашему мнению, — запротестовал старший инспектор. — Но то же самое вы сказали о Мине Констебль. И что же? Она мертва.
— Хорошие же из вас друзья! — со злостью вмешался Сандерс. — Кудахчете, как старые куры! Мне что, уже сейчас заказывать себе венок или после возвращения в город?
Сэр Генри постарался смягчить ситуацию.
— Спокойно, сынок, ты выглядишь совершенно здоровым. Все будет в порядке, если только…
— Знаю. Если только я буду доверять Старику. Отлично, я доверяю вам. И в случае чего, вместо цветов на могилу, сделайте пожертвование в пользу незаконнорожденных детей…
Доктор задумался.
— До настоящей минуты, — продолжил он, — я всегда думал, что живу в нормально организованном мире, где ничего необычного не случается. Я завидовал Марсии… то есть завидовал людям, которые могли себе позволить путешествовать, хотя бы в Японию. Если говорить о физическом состоянии, то мало что изменилось. Я ем, сплю, как и раньше. В квартире у меня те же самые обои, и я зарабатываю столько же денег. Но чувствую себя так, как если бы оказался в другом мире, где все может произойти.
— Мы все будем чувствовать себя так, — мрачно заявил старший инспектор, — если эта идиотская история с «Телефорс» будет развиваться дальше. «Телефорс!» Слышали, что говорили на вокзале? И что кричала в окно вагона эта толстая старуха? А киоски с газетами? Я хотел бы прочитать вечерний выпуск. Может быть, его удастся купить на следующей станции?
Несколькими минутами позднее поезд затормозил. Мастерс выскочил на политый дождем перрон и через минуту вернулся с целой охапкой газет.
Поезд тронулся, и некоторое время был слышен только шелест бумаги.
— События начинают нагромождаться. Эти ученые умники затеяли соревнование. От профессора Хьюденса в интервью вытянули только одно слово: «Чушь». Это приведет Пенника в ярость. И наоборот, профессор Трипплетс, допуская теоретическую возможность существования такого рода оружия, сказал, что этот замысел не нов. Я уже вижу, как Пенник брызжет ядом. Да-а, совсем неплохо. — Он неохотно посмотрел на Сандерса. — Если бы только ты в это не ввязывался! Как жаль, что ты не прикусил себе язык в присутствии Пенника!
Доктор с обидой взглянул на своего собеседника.
— Один вопрос. Можете сказать, почему я должен играть роль козла отпущения? Вы оба цепляетесь ко мне без малейшего повода. Я бросил Пеннику вызов, чтобы доказать, что он обманщик. Следовательно, выполнил работу за вас. И вместо того, чтобы поблагодарить меня, вы ведете себя так, как будто я нарушил ваши планы.
— Нарушил, сынок…
— Я?… Каким образом?
— Самым простым. По злосчастной случайности, — устало сказал Г.М. — я все обдумал, так тщательно распланировал. Я поймал бы Пенника в ловушку… вот так! — Он щелкнул пальцами. — Во всяком случае, я рассчитывал на сорок процентов вероятности, больше и требовать было нельзя. Ты снизил эту вероятность до одной десятой. Что за куриная слепота! Потому-то мы так торопимся в Форвейз. У меня остались еще две возможности…
— Поймать Пенника? — старший инспектор едва сохранял самообладание.
— Да.
— Когда?
— Завтра, если нам повезет.
Мастерс злорадно усмехнулся.
— Что ж, будет лучше, если вы поспешите, сэр. Разумеется, я не верю во всю эту чушь. Но что будет, если Пенник решит немного раньше прикончить нашего доктора?
— Нет, — серьезно запротестовал Г.М. — Мы можем рассчитывать на двадцать четыре часа. Пенник не начнет действовать, пока не прочитает завтра вечером в Париже свою лекцию и…
— Ха, ха, ха, — неестественно рассмеялся Сандерс.
— Сиди тихо, сынок, хорошо? — сурово призвал его к порядку сэр Генри. — К тебе это не имеет отношения. Как я уже говорил, инспектор, у нас есть немного времени, прежде чем Пенник не узнает, что может вытащить из-за пазухи следующую бомбу. В эту минуту нет причины для волнения.
— Надеюсь, вы знаете, что делаете, сэр. Но скажу вам прямо. Похоже на то, что вы, прошу прощения, сошли с ума! Вы же не собираетесь допускать, чтобы он стал болтать по радио? Я не верю этому! Его можно остановить. Есть много способов, достаточно легких… что?
— М-м. А зачем?
— И еще одно, — продолжил инспектор. Он взял в руки газету, и глаза у него подозрительно блеснули.
— Вы видели это? «Ивнинг Планет»?
— Нет, не видел, — с виноватым лицом признался Г.М. — А что там такое?
— Что там такое? Вот это хорошо! Две мои фотографии! И одна с надписью «Стареющий инспектор Мастерс», а другая: «Старший инспектор Мастерс, переодетый хулиганом из Ист-Энда». И главное, на этом первом, я выгляжу в сто раз хуже, чем на втором! Это мелочь, не так ли? Но, как говорит сэр Генри: «Не волноваться, сидеть и думать». Я сделал это, и черт меня побери, если я вспомнил больше одного человека, у которого имеется мой снимок в этой одежде! Это вы дали мой снимок в прессу?
— Спокойно, спокойно.
— Так это вы?
— Перестаньте скандалить…
— Постараюсь. Я также сразу догадался, что это вы написали статью на целую колонку в «Дейли Вайэлес». Я не говорю, что вы окончательно помешались, нет, этого я не сказал. Но, уж если вас засадят в Палату Лордов, то я сяду в первом ряду галерки, чтобы не пропустить этого представления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
В первый раз с момента прихода Пенника Сандерс подал голос:
— Прошу вас, уберите руку с ее плеча.
Казалось, в ресторане все замерло: не только в переносном, но и в прямом смысле. Не отдавая себе в этом отчет, Сандерс повысил голос так, что он перекрыл шум разговоров. В глубине зала застыли официанты.
— Слушаю вас?
— Прошу убрать руку с ее плеча, — повторил доктор.
Их голоса были слышны четко. Пенник с грохотом подвинул стул.
— Ах, это же мой друг, доктор Сандерс, — сказал он так, как будто только сейчас заметил его присутствие. — Как поживаете? Вы сидели так тихо, погрузившись в размышления, что я не заметил вас. Это очень бестактно с моей стороны.
— Интересно, можете ли вы догадаться, о чем я размышлял?
— Дорогой доктор, у нас уже были подобные разговоры. Я постоянно опасался, что с вами могут возникнуть трудности. В том числе и в воскресенье утром в гостинице «Черный Лебедь». Но не будем возвращаться к этому… Я только прошу вас, давайте оставим это салонное развлечение. Оно не имеет ни малейшего значения. Я просто хотел обратить на себя внимание…
— Вот именно, — задиристо прервал его Сандерс.
— Могу я узнать, почему вы это сказали?
— Потому, что я с самого начала понял вашу игру.
Вспышка молнии резко отразилась во всех зеркалах и стеклах ресторана, высветив самые мельчайшие детали. В течение доли секунды перед Сандерсом предстало изменившееся до неузнаваемости лицо Пенника. Удар грома постепенно перешел в тяжелый шум дождя.
— Я не совсем понимаю, что вы этим хотите сказать, — медленно процедил Пенник.
— Как же, а история с чтением мыслей? Мастерс узнал от Ларри, что вы старались вытянуть от всех как можно больше информации о каждом из нас. Вы, наверное, неплохо развлекались этим «чтением мыслей, таящихся, в подсознании». Если у кого-либо из нас были серьезные неприятности и вы говорили: «Именно это таилось в вашем подсознании», трудно было бы на это возразить, не правда ли? К тому же вам требовалось знание некоторых интимных подробностей. Остальное — это умная дедукция, опирающаяся на то, что вчера вечером я нашел в книге под названием: «Искусство чтения мыслей»…
Виктория из-за спины Пенника делала ему какие-то отчаянные знаки рукой. Но Сандерс не обращал на это внимания.
— Итак, если вы действительно убили этих двоих людей…
— Если я их убил? — повторил Пенник. — Насколько я понимаю, вы сказали то же самое при других обстоятельствах. Вы бросаете мне вызов?
Доктор с шумом отодвинул чашку с остывшим кофе.
— Да, — сказал он.
Глава шестнадцатая
Казалось, что дождь никогда не прекратится. Когда поезд 17.20 в облаках пара отошел от вокзала Чаринг-Кросс, за окнами ничего не было видно. Зато вагон был почти пустой, и в купе, кроме них, никого не было.
Не прошло и пяти минут, как Г.М. фыркнул со злостью:
— Боже мой, неужели эта гусеница не может ползти быстрее?
— Может быть, поговорить с машинистом? — с сарказмом предложил Мастерс — Предложить ему взятку? К чему эта внезапная спешка, сэр? Вчера вы вообще не появились в Форвейзе, а мы ждали достаточно долго. Так почему мы так торопимся?
Сэр Генри ничего не отвечал. Несколько раз он кулаком стукнул себя по колену и недовольно посмотрел на доктора Джона Сандерса, который сидел на диване около окна.
— Старый осел! — буркнул Г.М.
Этот эпитет привел старшего инспектора в хорошее настроение.
— Как вы себя чувствуете, доктор, — шутливо спросил он. — Сердце колотится? А может быть, выступил холодный пот? Клянусь Богом, давно у меня уже не было такого хорошего настроения! Вы разнесли Пенника вчистую, а то он был просто убежден, что вы будете сидеть тихо!
— Вы оба думаете, что это так весело? — разозлился Г.М. — Замолчите, инспектор, — буркнул он Мастерсу. — А ты, сынок, — обратился он к доктору, — лучше ответь мне на один вопрос. Зачем ты это сделал?
— А что он думает, этот ваш Пенник? Кто он такой? Бог, который указывает людям, кто должен умереть или с кем пойти на ужин? Его знаменитая «Телефорс» — это чушь, и вы об этом знаете так же хорошо, как и я. Что ж: позволим ему действовать. Он же утверждает, что его «мысленные волны» могут убивать! Пусть нажмет на кнопочку в своем мозгу, а мы посмотрим, что из этого выйдет!
— Хм-м… — проворчал Г.М., почесывая подбородок. — Что, поджилки трясутся?
— Немного, — честно признался Сандерс.
— Тогда зачем ты это сделал?
Почему не сказать? Почему не признаться, что это голубые глаза Вики, ее улыбка, ее облик, не оставляющий его воображения, привели его к этому… Там, где в игру входила ее особа, он и Пенник вели себя, как два кобеля в присутствии суки. Это сравнение не было ни легким, ни приятным, и Сандерс чувствовал к себе отвращение за то, что оно пришло ему в голову в связи с Викторией, но если быть искренним по отношению к самому себе, то это сравнение только называло все своими именами. С другой стороны, Пенник не принадлежал к благородным поклонникам, страдающим молча. Наоборот, если бы он только смог, он убил бы его, не моргнув глазом. Он вспомнил сцену в ресторане, когда Пенник вежливо поклонился, взял шляпу, плащ и спокойно вышел на улицу, залитую дождем. И — если принять во внимание прежнее его поведение — это был красный сигнал опасности. Сандерс поднял голову:
— Вы не знаете, почему я это сделал?
— Я? — задумался Г.М. — Разумеется, знаю. Во мне достаточно проницательности, если в этом случае она вообще требовалась, но я не в состоянии помешать чудовищным глупостям, которые делают другие люди, хотя и неоднократно предупреждаемые. Пенник только ждал случая. Ты не заметил этого? О, нет! Перчатка брошена, и ты гордишься собой. Вопреки всем предупреждениям, которые ты получил в течение пяти дней…
— Но…
— …ты остался к ним глух, как пень. А зачем дочь Джо Кина встречается с этим типом и обходится с ним, как с яйцом? Для того, чтобы помешать тому, что сегодня произошло. Для того, чтобы ты не стал объектом нападения Пенника.
Колеса поезда громко стучали.
— Вы так думаете? — быстро спросил Сандерс.
— О, сынок, думаю ли я так? Разумеется. Я знаю об этом. Надо иметь бельмо на глазах, чтобы не заметить, что Пенник хочет избавиться от тебя. Он ждал только принципиального оправдания… да… принципиального оправдания, чтобы показать свои коготки. В этом-то вся проблема. В определенном смысле Пенник очень честный человек.
Старший инспектор недвусмысленно постучал себя пальцем по лбу.
Сэр Генри со злостью посмотрел на него:
— Да. Я знаю, что говорю. Еще одна глупость, и, клянусь, я брошу это дело, инспектор!
— Спокойно, без нервов! Все, что я хотел сказать, это…
— Пенник — честный человек, — подчеркнул Г.М. — Признаю, что он бывает исключительно неприятным. Я подозреваю также, что он немного не в себе и, если кто-то всерьез им не займется, окажется в сумасшедшем доме. Но этот человек не лишен совести, которая немного его беспокоит в случае с Сандерсом. Дьявол-искуситель говорит: «Да». Совесть же говорит: «Нет». Дьявол-искуситель говорит: «Прикончи его». Совесть говорит: «Нет, если ты сделаешь это, это будет проявлением ревности к любому, кто находится вблизи от нее и докажет, что ты не являешься сверхчеловеком». Дьявол-искуситель говорит: «Это будет в интересах науки». А совесть говорит: «Чушь!». Но теперь, когда ты сам подсунул ему оправдание, он забудет обо всем. Если только ему удастся это совершить, ты будешь, сынок, его следующей жертвой.
Мастерс серьезно забеспокоился.
— Минуточку, сэр! Неужели вы думаете, что он это сделает?
— Если только ему удастся, — повторил Г.М. упрямо. — Нет, может быть, это сказано слишком сильно. Могу вас успокоить. По моему мнению, Сандерсу ничего не угрожает…
— Да, сэр, по вашему мнению, — запротестовал старший инспектор. — Но то же самое вы сказали о Мине Констебль. И что же? Она мертва.
— Хорошие же из вас друзья! — со злостью вмешался Сандерс. — Кудахчете, как старые куры! Мне что, уже сейчас заказывать себе венок или после возвращения в город?
Сэр Генри постарался смягчить ситуацию.
— Спокойно, сынок, ты выглядишь совершенно здоровым. Все будет в порядке, если только…
— Знаю. Если только я буду доверять Старику. Отлично, я доверяю вам. И в случае чего, вместо цветов на могилу, сделайте пожертвование в пользу незаконнорожденных детей…
Доктор задумался.
— До настоящей минуты, — продолжил он, — я всегда думал, что живу в нормально организованном мире, где ничего необычного не случается. Я завидовал Марсии… то есть завидовал людям, которые могли себе позволить путешествовать, хотя бы в Японию. Если говорить о физическом состоянии, то мало что изменилось. Я ем, сплю, как и раньше. В квартире у меня те же самые обои, и я зарабатываю столько же денег. Но чувствую себя так, как если бы оказался в другом мире, где все может произойти.
— Мы все будем чувствовать себя так, — мрачно заявил старший инспектор, — если эта идиотская история с «Телефорс» будет развиваться дальше. «Телефорс!» Слышали, что говорили на вокзале? И что кричала в окно вагона эта толстая старуха? А киоски с газетами? Я хотел бы прочитать вечерний выпуск. Может быть, его удастся купить на следующей станции?
Несколькими минутами позднее поезд затормозил. Мастерс выскочил на политый дождем перрон и через минуту вернулся с целой охапкой газет.
Поезд тронулся, и некоторое время был слышен только шелест бумаги.
— События начинают нагромождаться. Эти ученые умники затеяли соревнование. От профессора Хьюденса в интервью вытянули только одно слово: «Чушь». Это приведет Пенника в ярость. И наоборот, профессор Трипплетс, допуская теоретическую возможность существования такого рода оружия, сказал, что этот замысел не нов. Я уже вижу, как Пенник брызжет ядом. Да-а, совсем неплохо. — Он неохотно посмотрел на Сандерса. — Если бы только ты в это не ввязывался! Как жаль, что ты не прикусил себе язык в присутствии Пенника!
Доктор с обидой взглянул на своего собеседника.
— Один вопрос. Можете сказать, почему я должен играть роль козла отпущения? Вы оба цепляетесь ко мне без малейшего повода. Я бросил Пеннику вызов, чтобы доказать, что он обманщик. Следовательно, выполнил работу за вас. И вместо того, чтобы поблагодарить меня, вы ведете себя так, как будто я нарушил ваши планы.
— Нарушил, сынок…
— Я?… Каким образом?
— Самым простым. По злосчастной случайности, — устало сказал Г.М. — я все обдумал, так тщательно распланировал. Я поймал бы Пенника в ловушку… вот так! — Он щелкнул пальцами. — Во всяком случае, я рассчитывал на сорок процентов вероятности, больше и требовать было нельзя. Ты снизил эту вероятность до одной десятой. Что за куриная слепота! Потому-то мы так торопимся в Форвейз. У меня остались еще две возможности…
— Поймать Пенника? — старший инспектор едва сохранял самообладание.
— Да.
— Когда?
— Завтра, если нам повезет.
Мастерс злорадно усмехнулся.
— Что ж, будет лучше, если вы поспешите, сэр. Разумеется, я не верю во всю эту чушь. Но что будет, если Пенник решит немного раньше прикончить нашего доктора?
— Нет, — серьезно запротестовал Г.М. — Мы можем рассчитывать на двадцать четыре часа. Пенник не начнет действовать, пока не прочитает завтра вечером в Париже свою лекцию и…
— Ха, ха, ха, — неестественно рассмеялся Сандерс.
— Сиди тихо, сынок, хорошо? — сурово призвал его к порядку сэр Генри. — К тебе это не имеет отношения. Как я уже говорил, инспектор, у нас есть немного времени, прежде чем Пенник не узнает, что может вытащить из-за пазухи следующую бомбу. В эту минуту нет причины для волнения.
— Надеюсь, вы знаете, что делаете, сэр. Но скажу вам прямо. Похоже на то, что вы, прошу прощения, сошли с ума! Вы же не собираетесь допускать, чтобы он стал болтать по радио? Я не верю этому! Его можно остановить. Есть много способов, достаточно легких… что?
— М-м. А зачем?
— И еще одно, — продолжил инспектор. Он взял в руки газету, и глаза у него подозрительно блеснули.
— Вы видели это? «Ивнинг Планет»?
— Нет, не видел, — с виноватым лицом признался Г.М. — А что там такое?
— Что там такое? Вот это хорошо! Две мои фотографии! И одна с надписью «Стареющий инспектор Мастерс», а другая: «Старший инспектор Мастерс, переодетый хулиганом из Ист-Энда». И главное, на этом первом, я выгляжу в сто раз хуже, чем на втором! Это мелочь, не так ли? Но, как говорит сэр Генри: «Не волноваться, сидеть и думать». Я сделал это, и черт меня побери, если я вспомнил больше одного человека, у которого имеется мой снимок в этой одежде! Это вы дали мой снимок в прессу?
— Спокойно, спокойно.
— Так это вы?
— Перестаньте скандалить…
— Постараюсь. Я также сразу догадался, что это вы написали статью на целую колонку в «Дейли Вайэлес». Я не говорю, что вы окончательно помешались, нет, этого я не сказал. Но, уж если вас засадят в Палату Лордов, то я сяду в первом ряду галерки, чтобы не пропустить этого представления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34