Они кажутся крайне заторможенными - не
просто по отношению к нам, но даже по отношению к своему собственному
окружению. Посмотри, как они передвигаются, и как они, похоже, едва
общаются друг с другом. Если бы они были похожи на зомби, это было бы
более понятно, но я не думаю, что они {являются} зомби. Они в полном
сознании и воспринимают окружающее, я уверенна в этом, но их сознание
столь направленное, столь целеустремлённое... Ты понимаешь, к чему я
веду?
- Если бы они действительно {были} роботами, - сказал я, - то они
не могли бы думать сами. Они были бы автоматами. Но их автоматизм не
обязательный. Они могут думать и реагировать, если хотят, но они не
хотят. У них нет никакого любопытства.
- Вот именно, - подытожила она. - Это я и имею в виду. Именно это
я вынесла из наблюдения за ними и из попыток прочесть их мысли.
{Полностью направленные разумы}, - подумал я. - {Полная
уверенность и в себе, и в окружающем. Как если бы}...
Как если бы они действительно {знали} всё.
Не просто всю мудрость, известную человеку, но всю возможную
мудрость. Такая полная уверенность могла быть только иллюзией. Только
ли?
- Что бы празит не делал, - обратился я к Мариэль, - но это не
только сидение на их спинах, составляя им компанию. Если он не
{захватил} их полностью - а тут вокруг, по мне, слишком много всего
чисто человеческого, чтобы поверить в это - тогда он действительно
предоставляет им гораздо большую власть над их собственным мозгом, чем
та, которой обладаем мы.
Одной вещью, которая поразила меня особенно, была {чистота}
дороги вдоль которой трусили наши животные. В углах тротуаров и в
самой поверхности дороги имелись водостоки, ограждённые каменными
бортиками. Отверстия были достаточно маленькими, но им, похоже, не
приходилось собирать буквально никаких стоков. Они не пахли ничем
особенно зловонным. Мы в конце рабочего дня находились,
предположительно, на самой оживлённой улице города, используемой
людьми, быками, тележками и экипажами, но на ней не было никакого
мусора.
{Упорядоченные мозги}, - подумалось мне, - {упорядоченные тела,
упорядоченные жилища. Даже яки обучены пользоваться туалетом}.
Я представил себе газетный загогловок: "Решение проблемы отбросов
в Классических Утопических Штатах." Однако, на сколько я знал ОН, они
никогда не позволили бы мне опубликовать это. Они посчитали бы это
секретным.
Мы въехали в пятый круг и увидели, что предпоследняя стена была
такой же законченной, как и остальные.
- Это не так поразительно, если задуматься, - сказал я. - Каждая
стена в Нью-Йорке покрыта побелкой в шесть слоёв толщиной. А ведь
Нью-Йорк {много} больше этого места.
- В Нью-Йорке, - возразила Мариэль, - пользуются
пульверизаторами, а не резцами.
- Может больше не будем больше говорить об этом до возвращения
домой, - предложил я. - Мы могли бы предоставить им почву для
размышления.
На дороге не было практически никакого движения. Мы проехали
несколько запряжённых быками телег, которые спускались с холма, но не
увидели больше никого верхом и ни одного экипажа. Любой, куда бы он не
шёл, шёл пешком, и даже тротуары не были заполнены людьми.
Нелюбопытные пешеходы все обладали чёрными шапками, и все они казались
хрупкого телосложения. Их рост варьировал, но среди них не было ни
одного слишком высокого. Основное большинство туник было белого цвета,
но я заметил также и несколько жёлтых, которые казались наиболее
распространёнными в полях. Некоторые были одеты в бледно голубое,
некоторые - в бледно коричневое различных оттенков. В одежде не было
никаких отличий, которые позолилил бы мне различать представителей
различных полов... по сути, похоже, почти не было способа различать
их. Туники были присобраны у шеи и талии, но между - имели тенденцию
развеваться свободными складками. Было не легко разглядеть очертания
груди. Должно было бы гораздо легче разглядеть признаки беременности,
но я не увидел ни одной. Конечно, было темно, а освещение улицы было
не слишком эффекитивным. Хуже было то, что группы людей были
безмолвны. Не велось никаких разговоров. Словно владельцы сезонных
билетов в любом городе Америки, Китая, Африки или Австралии все они
проходили мимо без наименьшего намёка на приветствие или участие. У
меня не было никакой возможности прикинуть, какой процент общего
населения являлся обладателем серебристого голоса.
Было достаточно трудно извлечь полезную информацию из того, что
мы видели.
Тем временем мы достигли последнего круга - арены внутри
последней стены. Здесь ворота были заперты, и двум людям, одетым в
бледно-зелёное пришлось выйти из маленькой двери внутри них, чтобы
отодвинуть два деревянных барьера. Я почти был готов обнаружить
внутренний круг в виде величественного футбольного стадиона с
гигантской чашей для зрительских мест и маленькой центральной ареной,
на которой при случае визитёров скармливали львам. Вместо этого там
оказались сады, засаженные деревьями и экзотическими растениями,
заложеные с тщательной и искусстной ассиметрией.
Тут же имелась квадратная площадка тротуара, где мы все
спешились. С внутренней поверхности последней стены выступала такая же
беспорядочная масса квадратных клеток с лестницами, балконами и
переходами, но ввместо того, чтобы простираться к центру, она
образовывала только внутреннее кольцо - своего рода украшение на
огромной белой поверхности. Несколько человек из тех, что я смог
увидеть идущими по переходам, были одеты в зелёное - остальные были
лучниками.
Животные были уведены, вероятно в стойло - длинное, неправильной
формы строение, зримо отличающееся от человеческих жилищ. Человек в
серебрянной тунике повёл нас в сад по дорожке, выложенной мозаичной
плиткой. Лучники за нами не последовали. Мжду деревьев порхали птицы,
но они не подавали голоса. Не было ни малейшего ветерка, чтобы
раскачивать ветки, и поэтому лёгкий, шелестящий звук перелетающих птиц
был единственным, нарушавшим тишину. Но теперь подо мной и рядом не
раздавалось цоканье бычьих ног, и я смог расслышать слабые звуки,
доносящиеся из отдалённых частей города - или может быть из помещений
под ним. Слабые, непонятные, аритмичные звуки.
В центре сада - очевидно в геометрическом центре всего города -
находилось каменное строение, по форме похожее на четырёхугольную
пирамиду, но с балконами и слуховыми окнами.
Наш проводник открыл главную дверь и жестом пригласил внутрь,
затем последовал за нами. Цокольный этаж тянулся через всё здание, без
каких-либо внутренних стен, хотя им елось три ряда толстых каменных
колонн, поддерживающих остальную часть строения и две широкие
спиральные лестницы. Не было никаких ковров и никаких стульев, но в
дальнем конце огромного помещения виднелось нечто, похожее на ряды
паралельных изогнутых лавок. Нам не предоставилась возможность
взглянуть на них по-ближе, поскольку нас повели к одной из лестниц.
Всё так же, не открывая рта, тёмнокожий человек показал, что мы должны
подниматься.
На первом этаже имелись коридоры и обычные комнаты. Мы поднялись
на второй, который был заметно меньше, в соответствии с наклоном
сторон пирамиды. Здесь, похоже, имелся единственный коридор, идущий в
обоих направлениях, с рядом комнат по вненшней стороне и только одной
за внутренней стеной. Нам было указано войти в неё, и здесь наш
проводник наконец нас оставил, закрыв дверь сразу после того, как мы
вошли.
Комната была не велика. Она была треугольной, с низким потолком.
Все три угла треугольника были завешаны. В центре располагалось шесть
лавок, расставленных приблизительно по кругу. Другой мебели не было,
если не считать низкого стола, на котором стояла разнообразная посуда.
Тут были четыре чашки - или, возможно, суповые миски - с ручками как у
кастрюль. Имелись также чайник и ваза, наполненная чем-то вроде
засушенных фруктов. Не было ни молочника, ни сахарницы. Из носика
чайника поднималась тонкая струйка пара.
Из-за драпировок, закрывавших дальний угол комнаты, выступил
человек. Они сомкнулись за ним. Он выглядел пожилым, но хорошо
сохранившимся. Он был высоким и тонким. У него была длинная шея и
впалые щёки, что всё вместе создавало впечатление, будто верхняя часть
его тела была неестественно вытянутой. Чёрный паразит покрывал его
череп почти до бровей и собирался по обе стороны шеи почти до кадыка.
Его туника также была чёрной, и при тусклом освещении - комната
освещалась тремя маслянными светильниками, установленными в нишах на
каждой из трёх стен - было трудно определить, где кончается одежда, и
где начинается растительность. Его руки выше кистей были обнажены, и
сетка чёрных линий, казалось, охватывала их, словно продолжение
рукавов. Только его сандалии, которые были коричневыми,
контрастировали с паразитами. Человек имел коричневую кожу, но его
глаза содержали намёк на восточное происхождение. Глаза были
маленькими и чёрными.
Он двигался вперёд плавно, как казалось полностью расслаблено. На
его губах застыл намёк на приветливую улыбку.
- Пожалуйста, садитесь, - сказал он. Он сделал жест рукой, но не
пожал руку Натана. Натан шагнул было вперёд, но быстро изменил
направление и доволно осторожно опустился на одну из лавок. Я сел
слева от него, Мариэль - справа. Наш хозяин занял место так, что слева
и справа от него осталось по лодной свободной лавке. Я заподозрил, что
шесть лавок было установлено как раз по этой причине. Я уже заметил,
что было четыре чашки вместо трёх. Известие опередило наше
действительное прибытие.
- Вы являетесь первыми посетителями откуда-либо, которых встречал
наш город когда-либо, - сказал человек в чёрном, беря чайник и начиная
разливать его содержимое, перегнувшись над столом. - У нас нет обычаев
на такой случай. Мне приходится импровизировать, и я надеюсь, что не
оскорблю вас.
Его голос был тонким и шелестящим. Я не смог сразу решить, был ли
он так же недоразвит, как и лучники, или нет.
Натан уверил его, что мы достаточно невзыскательны и представился
сам, затем представил Мариэль и, наконец, меня.
- Меня зовут Эго, - сказал наш собеседник. - У меня нет своего
имени - это я получил, заняв своё положение. Было решено, что я должен
расспросить вас. Мы должны узнать цель вашего визита.
- А сможем мы в свою очередь расспросить Вас? - Спросил Натан.
- Сможете, - любезно сказал Эго, - но есть ряд вопросов, на
которые я хотел бы получить ответы до того. Надеюсь, это не оскорбит
вас.
Натан дипломатично заверил его, что это был его город, и что мы
будем подчиняться его решениям.
Я попоробовал свой чай. Он не силшком напоминал по вкусу любой
чай, который мне доводилось пробовать до этого. Но, в конце концов, я
пил его через многослойный фильтр и стерилизатор. Я снова поднял
взгляд и увидел, что Эго наблюдает за мной. Возможно он ожидал, что я
сниму свой костюм. Возможно в этом и состояла истиная цель предложения
нам питья.
Натан и Мариэль тоже пили. Маленькие капельки жидкости начали
стекать по внешней поверхности их костюмов под вводами. Питьё через
фильтр является искусством, котрым трудно овладеть - несколько проще,
если можно использовать специально приготовленные тюбики, которые
продавливают жидкость внутрь без потерь.
Мы оставили без внимания сухие фрукты, не имея возможности есть
твёрдые продукты. Челдовек в чёрном, очевидно из вежливости, тоже не
прикоснулся к ним.
Пока мы на свой сложный манер отпивали несколько милилитров
странного напитка, мы все внимательно присматривались к своему
хозяину. Он, в свою очередь, очень внимательно присматривался к нам.
Здесь не было и намёка на равнодушие людей, с которыми мы встречались
на улице. Я никогда так ясно не осознавал, что меня изучают и
{оценивают}. Словно он бросал все взгляды, которые не бросили на нас
его люди - делает это за них. И всё же... это не было настоящее
{любопытство}. В его взгляде не было никакого удивления, никакой
поспешности. Его намерения были чисто {аналитическими}.
- Какова цель вашего прибытия сюда? - Спросил он, когда пауза, по
моему, несколько затянулась.
- Мы посещаем колонии, основанные Землёй более ста лет назад, -
сказал Натан. - Наша задача - выяснить, как они устроились. Мы также
предлагаем определённую помощь тем колониям, которым она требуется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
просто по отношению к нам, но даже по отношению к своему собственному
окружению. Посмотри, как они передвигаются, и как они, похоже, едва
общаются друг с другом. Если бы они были похожи на зомби, это было бы
более понятно, но я не думаю, что они {являются} зомби. Они в полном
сознании и воспринимают окружающее, я уверенна в этом, но их сознание
столь направленное, столь целеустремлённое... Ты понимаешь, к чему я
веду?
- Если бы они действительно {были} роботами, - сказал я, - то они
не могли бы думать сами. Они были бы автоматами. Но их автоматизм не
обязательный. Они могут думать и реагировать, если хотят, но они не
хотят. У них нет никакого любопытства.
- Вот именно, - подытожила она. - Это я и имею в виду. Именно это
я вынесла из наблюдения за ними и из попыток прочесть их мысли.
{Полностью направленные разумы}, - подумал я. - {Полная
уверенность и в себе, и в окружающем. Как если бы}...
Как если бы они действительно {знали} всё.
Не просто всю мудрость, известную человеку, но всю возможную
мудрость. Такая полная уверенность могла быть только иллюзией. Только
ли?
- Что бы празит не делал, - обратился я к Мариэль, - но это не
только сидение на их спинах, составляя им компанию. Если он не
{захватил} их полностью - а тут вокруг, по мне, слишком много всего
чисто человеческого, чтобы поверить в это - тогда он действительно
предоставляет им гораздо большую власть над их собственным мозгом, чем
та, которой обладаем мы.
Одной вещью, которая поразила меня особенно, была {чистота}
дороги вдоль которой трусили наши животные. В углах тротуаров и в
самой поверхности дороги имелись водостоки, ограждённые каменными
бортиками. Отверстия были достаточно маленькими, но им, похоже, не
приходилось собирать буквально никаких стоков. Они не пахли ничем
особенно зловонным. Мы в конце рабочего дня находились,
предположительно, на самой оживлённой улице города, используемой
людьми, быками, тележками и экипажами, но на ней не было никакого
мусора.
{Упорядоченные мозги}, - подумалось мне, - {упорядоченные тела,
упорядоченные жилища. Даже яки обучены пользоваться туалетом}.
Я представил себе газетный загогловок: "Решение проблемы отбросов
в Классических Утопических Штатах." Однако, на сколько я знал ОН, они
никогда не позволили бы мне опубликовать это. Они посчитали бы это
секретным.
Мы въехали в пятый круг и увидели, что предпоследняя стена была
такой же законченной, как и остальные.
- Это не так поразительно, если задуматься, - сказал я. - Каждая
стена в Нью-Йорке покрыта побелкой в шесть слоёв толщиной. А ведь
Нью-Йорк {много} больше этого места.
- В Нью-Йорке, - возразила Мариэль, - пользуются
пульверизаторами, а не резцами.
- Может больше не будем больше говорить об этом до возвращения
домой, - предложил я. - Мы могли бы предоставить им почву для
размышления.
На дороге не было практически никакого движения. Мы проехали
несколько запряжённых быками телег, которые спускались с холма, но не
увидели больше никого верхом и ни одного экипажа. Любой, куда бы он не
шёл, шёл пешком, и даже тротуары не были заполнены людьми.
Нелюбопытные пешеходы все обладали чёрными шапками, и все они казались
хрупкого телосложения. Их рост варьировал, но среди них не было ни
одного слишком высокого. Основное большинство туник было белого цвета,
но я заметил также и несколько жёлтых, которые казались наиболее
распространёнными в полях. Некоторые были одеты в бледно голубое,
некоторые - в бледно коричневое различных оттенков. В одежде не было
никаких отличий, которые позолилил бы мне различать представителей
различных полов... по сути, похоже, почти не было способа различать
их. Туники были присобраны у шеи и талии, но между - имели тенденцию
развеваться свободными складками. Было не легко разглядеть очертания
груди. Должно было бы гораздо легче разглядеть признаки беременности,
но я не увидел ни одной. Конечно, было темно, а освещение улицы было
не слишком эффекитивным. Хуже было то, что группы людей были
безмолвны. Не велось никаких разговоров. Словно владельцы сезонных
билетов в любом городе Америки, Китая, Африки или Австралии все они
проходили мимо без наименьшего намёка на приветствие или участие. У
меня не было никакой возможности прикинуть, какой процент общего
населения являлся обладателем серебристого голоса.
Было достаточно трудно извлечь полезную информацию из того, что
мы видели.
Тем временем мы достигли последнего круга - арены внутри
последней стены. Здесь ворота были заперты, и двум людям, одетым в
бледно-зелёное пришлось выйти из маленькой двери внутри них, чтобы
отодвинуть два деревянных барьера. Я почти был готов обнаружить
внутренний круг в виде величественного футбольного стадиона с
гигантской чашей для зрительских мест и маленькой центральной ареной,
на которой при случае визитёров скармливали львам. Вместо этого там
оказались сады, засаженные деревьями и экзотическими растениями,
заложеные с тщательной и искусстной ассиметрией.
Тут же имелась квадратная площадка тротуара, где мы все
спешились. С внутренней поверхности последней стены выступала такая же
беспорядочная масса квадратных клеток с лестницами, балконами и
переходами, но ввместо того, чтобы простираться к центру, она
образовывала только внутреннее кольцо - своего рода украшение на
огромной белой поверхности. Несколько человек из тех, что я смог
увидеть идущими по переходам, были одеты в зелёное - остальные были
лучниками.
Животные были уведены, вероятно в стойло - длинное, неправильной
формы строение, зримо отличающееся от человеческих жилищ. Человек в
серебрянной тунике повёл нас в сад по дорожке, выложенной мозаичной
плиткой. Лучники за нами не последовали. Мжду деревьев порхали птицы,
но они не подавали голоса. Не было ни малейшего ветерка, чтобы
раскачивать ветки, и поэтому лёгкий, шелестящий звук перелетающих птиц
был единственным, нарушавшим тишину. Но теперь подо мной и рядом не
раздавалось цоканье бычьих ног, и я смог расслышать слабые звуки,
доносящиеся из отдалённых частей города - или может быть из помещений
под ним. Слабые, непонятные, аритмичные звуки.
В центре сада - очевидно в геометрическом центре всего города -
находилось каменное строение, по форме похожее на четырёхугольную
пирамиду, но с балконами и слуховыми окнами.
Наш проводник открыл главную дверь и жестом пригласил внутрь,
затем последовал за нами. Цокольный этаж тянулся через всё здание, без
каких-либо внутренних стен, хотя им елось три ряда толстых каменных
колонн, поддерживающих остальную часть строения и две широкие
спиральные лестницы. Не было никаких ковров и никаких стульев, но в
дальнем конце огромного помещения виднелось нечто, похожее на ряды
паралельных изогнутых лавок. Нам не предоставилась возможность
взглянуть на них по-ближе, поскольку нас повели к одной из лестниц.
Всё так же, не открывая рта, тёмнокожий человек показал, что мы должны
подниматься.
На первом этаже имелись коридоры и обычные комнаты. Мы поднялись
на второй, который был заметно меньше, в соответствии с наклоном
сторон пирамиды. Здесь, похоже, имелся единственный коридор, идущий в
обоих направлениях, с рядом комнат по вненшней стороне и только одной
за внутренней стеной. Нам было указано войти в неё, и здесь наш
проводник наконец нас оставил, закрыв дверь сразу после того, как мы
вошли.
Комната была не велика. Она была треугольной, с низким потолком.
Все три угла треугольника были завешаны. В центре располагалось шесть
лавок, расставленных приблизительно по кругу. Другой мебели не было,
если не считать низкого стола, на котором стояла разнообразная посуда.
Тут были четыре чашки - или, возможно, суповые миски - с ручками как у
кастрюль. Имелись также чайник и ваза, наполненная чем-то вроде
засушенных фруктов. Не было ни молочника, ни сахарницы. Из носика
чайника поднималась тонкая струйка пара.
Из-за драпировок, закрывавших дальний угол комнаты, выступил
человек. Они сомкнулись за ним. Он выглядел пожилым, но хорошо
сохранившимся. Он был высоким и тонким. У него была длинная шея и
впалые щёки, что всё вместе создавало впечатление, будто верхняя часть
его тела была неестественно вытянутой. Чёрный паразит покрывал его
череп почти до бровей и собирался по обе стороны шеи почти до кадыка.
Его туника также была чёрной, и при тусклом освещении - комната
освещалась тремя маслянными светильниками, установленными в нишах на
каждой из трёх стен - было трудно определить, где кончается одежда, и
где начинается растительность. Его руки выше кистей были обнажены, и
сетка чёрных линий, казалось, охватывала их, словно продолжение
рукавов. Только его сандалии, которые были коричневыми,
контрастировали с паразитами. Человек имел коричневую кожу, но его
глаза содержали намёк на восточное происхождение. Глаза были
маленькими и чёрными.
Он двигался вперёд плавно, как казалось полностью расслаблено. На
его губах застыл намёк на приветливую улыбку.
- Пожалуйста, садитесь, - сказал он. Он сделал жест рукой, но не
пожал руку Натана. Натан шагнул было вперёд, но быстро изменил
направление и доволно осторожно опустился на одну из лавок. Я сел
слева от него, Мариэль - справа. Наш хозяин занял место так, что слева
и справа от него осталось по лодной свободной лавке. Я заподозрил, что
шесть лавок было установлено как раз по этой причине. Я уже заметил,
что было четыре чашки вместо трёх. Известие опередило наше
действительное прибытие.
- Вы являетесь первыми посетителями откуда-либо, которых встречал
наш город когда-либо, - сказал человек в чёрном, беря чайник и начиная
разливать его содержимое, перегнувшись над столом. - У нас нет обычаев
на такой случай. Мне приходится импровизировать, и я надеюсь, что не
оскорблю вас.
Его голос был тонким и шелестящим. Я не смог сразу решить, был ли
он так же недоразвит, как и лучники, или нет.
Натан уверил его, что мы достаточно невзыскательны и представился
сам, затем представил Мариэль и, наконец, меня.
- Меня зовут Эго, - сказал наш собеседник. - У меня нет своего
имени - это я получил, заняв своё положение. Было решено, что я должен
расспросить вас. Мы должны узнать цель вашего визита.
- А сможем мы в свою очередь расспросить Вас? - Спросил Натан.
- Сможете, - любезно сказал Эго, - но есть ряд вопросов, на
которые я хотел бы получить ответы до того. Надеюсь, это не оскорбит
вас.
Натан дипломатично заверил его, что это был его город, и что мы
будем подчиняться его решениям.
Я попоробовал свой чай. Он не силшком напоминал по вкусу любой
чай, который мне доводилось пробовать до этого. Но, в конце концов, я
пил его через многослойный фильтр и стерилизатор. Я снова поднял
взгляд и увидел, что Эго наблюдает за мной. Возможно он ожидал, что я
сниму свой костюм. Возможно в этом и состояла истиная цель предложения
нам питья.
Натан и Мариэль тоже пили. Маленькие капельки жидкости начали
стекать по внешней поверхности их костюмов под вводами. Питьё через
фильтр является искусством, котрым трудно овладеть - несколько проще,
если можно использовать специально приготовленные тюбики, которые
продавливают жидкость внутрь без потерь.
Мы оставили без внимания сухие фрукты, не имея возможности есть
твёрдые продукты. Челдовек в чёрном, очевидно из вежливости, тоже не
прикоснулся к ним.
Пока мы на свой сложный манер отпивали несколько милилитров
странного напитка, мы все внимательно присматривались к своему
хозяину. Он, в свою очередь, очень внимательно присматривался к нам.
Здесь не было и намёка на равнодушие людей, с которыми мы встречались
на улице. Я никогда так ясно не осознавал, что меня изучают и
{оценивают}. Словно он бросал все взгляды, которые не бросили на нас
его люди - делает это за них. И всё же... это не было настоящее
{любопытство}. В его взгляде не было никакого удивления, никакой
поспешности. Его намерения были чисто {аналитическими}.
- Какова цель вашего прибытия сюда? - Спросил он, когда пауза, по
моему, несколько затянулась.
- Мы посещаем колонии, основанные Землёй более ста лет назад, -
сказал Натан. - Наша задача - выяснить, как они устроились. Мы также
предлагаем определённую помощь тем колониям, которым она требуется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27