Он поставил стакан, чересчур громко звякнув донышком о кофейный столик, откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Хотелось исторгнуть из себя мерцание комнаты, сверхчеткий морок картин и бонсаев и увертливые черты лица Илфорда, но они остались перед мысленным взором, будто успели отпечататься на веках изнутри. Вдобавок щелканье маятника тут же превратилось в настоящую пытку.
– В чем дело? – спросил Илфорд.
– Готов, – сказал Фолт. Фолт и Илфорд расплывались, а оттого казались абсурдными и жуткими – этакие горгульи посреди пустоты, а пустота – не что иное, как отсутствие Кэйла и Гвен. Вот она, истинная его цель: Кэйл и Гвен. Свет маяка, на который он шел.
Но он не добрался до Кэйла и Гвен. Он наткнулся на Фолта и Илфорда. И застрял.
Что за дело его удерживает в этом доме?
Внезапно нахлынула мучительная слабость. Вчерашний спор Хаоса и Иди напрямую связан с Эвереттом, который сейчас льет виски на пиво. Да, он готов. Слишком много встреч, слишком много событий. И эта встреча – последняя капля.
Илфорд Хочкисс – последняя капля…
Он проснулся спозаранку. Шел дождь. Дом молчал. Он лежал в постели в просторной чистой комнате, снаружи по оконному стеклу ритмично мели влажные листья эвкалипта. Он выскользнул из-под одеяла, взял из шкафа чистую одежду, натянул на себя и босиком, на цыпочках спустился по лестнице. Дождю не удалось прибить туман к земле, особняк по-прежнему напоминал игрушечный домик во взмученном иле на дне омута. Он прошлепал босыми ступнями по крыльцу, остановился под холодным влажным ветром и набрал полную грудь утренней свежести. С крыши срывались капли и разбивались о булыжники, что вели за угол, к двери цокольного этажа. Он на цыпочках вернулся в дом, поднялся по лестнице, надел туфли, а затем снова вышел на крыльцо под дождь.
В свинарнике, который раньше был жилищем Кэйла, сидел Фолт. Он размяк на стуле у окна и смотрел на дождь. С вялой улыбкой он повернулся к Эверетту и сказал:
– Ранняя пташка.
Эверетт показался себе безголосым. Как будто вышел из спальни во сне. Фолт благодушно махнул рукой:
– Садись.
Эверетт опустился на свободный стул, не пододвинув его ближе к Фолту.
– Только Илфорду не надо говорить, – предупредил Фолт.
– Что говорить?
– Что здесь Кэйл.
– Ну, Билли, это как раз не проблема. Ведь Кэйла здесь нет.
– Как бы не так. Он тут.
– Что ты имеешь в виду?
– Я с ним всегда по утрам встречаюсь, когда дождь. А последнее время дождь бывает каждое утро.
Фолт спятил – Эверетт больше в этом не сомневался. Но в таком случае откуда взялась видеокассета?
– Я в том смысле, что сейчас его тут нет. – Фолт вдруг оживился и вскочил со стула. – Как раз перед твоим приходом ушел. Но кое-что осталось.
– Где осталось? – Эверетт решил подыграть Фолту.
– В холодильнике.
– Ага. Кое-что от Кэйла осталось в холодильнике.
– Точно. Моя заначка. Эверетт тяжело вздохнул:
– Ну, так поделись. Не будь жадиной.
– Ладно. Только Илфорду – ни слова. – Фолт стал рыться в карманах.
– Не скажу.
Фолт нашел ключ, отомкнул замок и полез в холодильник. Потом выпрямился с закупоренной пробиркой в одной руке и шприцем в другой и ногой захлопнул дверцу.
– Ифи фюфа, – сказал он задумчиво, держа в зубах пробку. – Хуку фафай. – Игла окунулась в пробирку, жидкость перекочевала в шприц.
– Чего?
Фолт выплюнул пробку и сказал внятно:
– Руку.
Эверетт оторопело смотрел на него.
– Чего ждешь? Рукав подними. За стеной дома дождь – нудный, неизбывный – барабанил по камням. Вокруг был только туман. Эверетт ощущал тяжесть стерильной гостиной, золотых часов, палисандрового шкафчика, набитого бутылками с янтарным виски, – всей своей массой дом давил на захламленную комнату в полуподвале.
Фолт надвигался на Эверетта, криво улыбался и держал у бедра наполненный шприц. И Эверетту почудилось, что весь его путь из Хэтфорка вел только к этому мгновению и только к этой цели – дому-фантому, одинокому островку в тумане, а вовсе не к городу. Его цель сузилась в точку шириной в игольный след… Он закатал рукав и подставил руку.
– Эверетт?
Напротив него сидел Кэйл. Сидел на невидимом стуле в белой пустоте. Кэйл из прежних лет, Кэйл с видеопленки, которую он – не Эверетт, а Хаос – смотрел в Вакавилле. Друг, которого он помнил.
Но Эверетт не должен был его помнить. Не мог он знать человека, причастного к тому, что тут творится.
Куда подевались Фолт, комната и окно?..
– Ты приехал. – Кэйл улыбнулся, наклоняясь вперед, но руку не протянул.
– Похоже на то, – услышал Эверетт собственный голос.
«Где бы я ни был, я где-то нахожусь, – подумал он. – И ты. В том же где-то», что и я. Мы оба там».
– Нам о многом поговорить надо. И тут у Эверетта в мозгу вспыхнула тревога.
– Твой отец… – начал он.
– Илфорд гребаный! Ну его к черту. Забудь о нем.
– Ладно, – сказал Эверетт.
Фолт тоже предупреждал, вспомнилось ему. Просил не говорить Илфорду о Кэйле. Что-то вроде равновесия складывается.
Эверетт повернул голову, желая проникнуть в суть темной зоны, что заменила собою мир. Никакой сути, лишь бездонная серость. Где же она кончается? Возможно, не дальше век, а может, не ближе звезд. Она вызывала одновременно головокружение и клаустрофобию.
Он повернулся назад. Кэйл сидел на приличном расстоянии. Единственный ориентир. Единственная риска на измерительной шкале.
– Кэйл…
– Да?
– Я многого не помню. И не понимаю.
– А меня помнишь?
«Кто ты? – хотелось спросить Эверет-ту. – Наркотик из пробирки или оборотень, прячущийся под личиной своего отца?»
Как ни напрягал Эверетт память, она твердила лишь одно: человек, который жил в цокольном этаже, – друг.
Хоть Эверетт и вспомнил кое-что, пока ехал на мотоцикле из Вакавилля в Сан-Франциско, в памяти еще хватало белых пятен. А тут, в городе сплошных «подчисток», мир неимоверно сократился. В нем остались только Эверетт и Кэйл.
"Спроси еще разок про тот поезд», – подумал он, пытаясь вернуть реальность того мгновения.
– Из прошлой жизни я помню тебя, – сказал он.
– А что еще помнишь?
– Еще? Хэтфорк. Городок в Вайоминге. Меня там звали Хаосом.
– А Развал? Помнишь?
– Нет.
– Ничего страшного. Это будто из киноленты вырезали кусок. Каждый что-то упустил.
"Как, например, ты, – чуть было не сказал Эверетт. – Собственное тело».
И тут он подумал: «Что хуже: лишиться тела или того, что потерял я?"
– Я хотел Гвен повидать, – сказал Эверетт. – Я ее помню. Только ради нее и приехал, если честно.
– Знаю.
– Я ее видел на кассете, которую Фолт…
– Через минуту ты с ней встретишься, если хочешь.
Это прозвучало небрежно, но Эверетт все равно тотчас разволновался. Новость, что Гвен всего в минуте от него (не важно, в минуте пути или минуте ожидания), ввергла в замешательство.
– Но сначала расскажи про Хэтфорк, – попросил Кэйл. – Я уже кое-что узнал из твоих снов и от Фолта. Но хочу услышать от тебя. Расскажи про Келлога.
И Эверетт выложил все. Рассказал про Келлога и Малую Америку, про машины, про груды банок. Затем поведал о Мелинде, о поездке на запад, об Иди. Поток слов изумил его самого. Казалось, за эти минуты он произнес больше, чем за всю прежнюю жизнь, которую помнил. В конце концов он сообразил, что надеется заключить с Кэйлом сделку, получить столько же, сколько отдаст.
Однако за монологом последовала тишина. Казалось, Кэйл погружен в раздумья. Он неподвижно глядел в пустоту, которая разделяла его и Эверетта. Как будто там что-то видел.
– Ладно, не суть, – сказал наконец Кэйл. – Пока не выдохся наркотик, я могу отвести тебя к Гвен.
– Все, что знаю, я рассказал, – произнес Эверетт.
– Конечно. Я верю. – Кэйл кивнул с рассеянным видом. – Однако забавно. Ты так рассказывал, будто все это происходило не с тобой. – Кэйл сунул в пустоту правую руку и повернул невидимую дверную ручку. Раздался щелчок.
– Что ты хочешь этим сказать? – Эверетт видел, как отворяется дверь. За ней открылась еще более густая серая пустота. Он вытянул шею и напряг зрение, но так ничего и не разглядел. Глаза скоро устали, и в пустоте закружились иллюзорные серые вихри.
– Только то, что тебе можно верить. – Голос Кэйла поблек. – Ты многое увидел – это уже большое дело. – Он снова поднял руку. – Иди.
Эверетт не хотел шевелиться. И его вдруг понесло вперед, в дверной проем.
В черном вакууме – белые контуры мебели. Он повернулся назад и увидел Кэйла, тот по-прежнему сидел посреди пустоты. Эверетт повернулся и поплыл вперед. Она сидела на краю очерченной белым кровати. Черная одежда сливалась с фоном, руки и лицо светились, и казалось, будто они висят в воздухе. Лицо и руки с видеопленки и из снов. Гвен.
– Эверетт? – Она убрала волосы с лица и застенчиво улыбнулась. – Я ждала… – Она потупилась, локоны снова упали на лицо. Через секунду она опять подняла голову, на глазах блеснули слезы. – Это правда ты?
– Да, – выдавил он.
– Кэйл говорил, что ты едешь. Сказал, знает из снов. Я не могла поверить. Ты тут всем снился, даже Фолту. А мне – нет.
– Это от меня не зависит. В смысле, сны…
– Я знаю. Это не важно. – Она поглядела в его зрачки и отвела взгляд. – Иди сюда.
Он подошел и сел на кровать рядом с ней. Почувствовал, как ее бедро прижалось к его бедру. Она была настоящая. Он коснулся ее плеча. Она взяла его руку, положила к себе на колени. Они переплели пальцы.
– Без тебя я не была собой… такой, как прежде. От меня осталась только половина. Не знаю, как тебе объяснить… с чего начать…
– У меня то же самое, – сказал он. И подумал: «Может, так оно и есть». – Я… потерялся. Не был самим собой.
– Где потерялся?
– В… беспамятстве. – Их мысли ходили кругами, не в силах причалить к реальности. Но это не имело значения. Слова не играли роли.
– Ты меня забыл? – спросила она.
– Я все забыл. До вчерашнего дня я был другим человеком. Даже сейчас не помню, как мы расставались.
Она опустила глаза.
– А меня не забыла? – Он боялся спросить что-нибудь не то.
– Нет. Со мной было другое… Но тебя, Эверетт, я всегда помнила. Кажется, я скорее забуду себя.
– Но ведь и я забыл себя, – произнес он. – Именно это со мной и случилось.. А тебя я вспомнил раньше, чем всех остальных. В снах, – уточнил он.
Она улыбнулась:
– Ты себя забыл по-другому. Не так, как я.
– То есть?
Она коснулась его щеки:
– Трудно объяснить. У меня ничего не осталось, только воспоминания о тебе, о том, как мы были вместе. Пришлось себя воссоздавать по этим клочкам памяти. Вот почему мне больно слышать, что ты меня забыл.
– Прости. Я…
– Ничего.
– Тут все так странно. А Кэйл?.. Он раньше бывал таким?
Она пожала плечами:
– Не знаю.
– По-прежнему чертова уйма пробелов… Тот дом у воды…
– Твой дом? Ты его имеешь в виду? Ты в нем жил перед тем, как уехал из города.
– Уехал из города? Давно это было? Она снова пожала плечами.
– Когда?
– Не спрашивай меня. – Она отвернулась.
Он растерялся:
– Что-нибудь не так? – Ясно, что не так: зернистая рябь по краям поля зрения. Как будто он глядит сильно сощуренными глазами. Укол Фолта, вспомнил он. Кончается действие.
– Ладно, только…
Она поцеловала его. Сначала в уголок рта. Кожу обожгло, он рванулся навстречу ее выдоху, но она уже отстранилась. Когда она снова подалась к нему, ее губы раздвинулись, между ними показался язык; и на этот раз он встретил ее губы, и она не отвернулась, а прижалась к нему. Он почувствовал ее тело, почувствовал, как в нем самом поднимается жар.
– Гвен…
Тут она исчезла, и Эверетт вновь оказался в полуподвальной комнате. По-прежнему Фолт сидел у окна и шел дождь.
Он стоял рядом с Илфордом и Фол-том на каменистом берегу острова Алькатрас, у самой воды. Дул прохладный ветерок, небосвод был удивительно чист и синь. Давно опустевшая тюрьма наводила Эверетта на мысли о вакавилльском лабиринте. И океан, различимый за скобой моста Золотые Ворота, отмечал финиш его бега на запад. Дальше лежит другая пустыня, но ее не пересечешь на краденом автомобиле.
После дождя Фолт и Илфорд усадили его в машину, перевезли через город к берегу, а потом – в лодке – на остров. По пути ему ничего не объяснили. Эверетт чувствовал, что обоим хочется сбежать от Кэйла, оставить в Доме саму память о его существовании. Но Кэйл жил в чертах отцовского лица; сходствобыло столь явственным, что Эверетт даже вздрагивал, когда его взгляд падал на Илфор-да. «Видит ли Фолт это сходство?» – думал он.
Прямо перед ними чайка описала круг над скалами и пеной, а затем ринулась навстречу ветру – крылья серпами, перья прижались к коже. Казалось, она застыла на месте.
– И долго ты в Хэтфорке прожил? – спросил вдруг Илфорд.
Эверетт удивился, но не полез в карман за ответом:
Лет пять, не меньше Да? А ведь Развал меньше двух лет назад случился.
– В Хэтфорке я провел пять лет. Илфорд и Фолт переглянулись. Чайка повернулась хвостом к ветру и скрылась.
– Говоришь, машины там на бензине ходят? – спросил Илфорд.
– Да.
– А как же насчет химического распада в резервуарах?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– В чем дело? – спросил Илфорд.
– Готов, – сказал Фолт. Фолт и Илфорд расплывались, а оттого казались абсурдными и жуткими – этакие горгульи посреди пустоты, а пустота – не что иное, как отсутствие Кэйла и Гвен. Вот она, истинная его цель: Кэйл и Гвен. Свет маяка, на который он шел.
Но он не добрался до Кэйла и Гвен. Он наткнулся на Фолта и Илфорда. И застрял.
Что за дело его удерживает в этом доме?
Внезапно нахлынула мучительная слабость. Вчерашний спор Хаоса и Иди напрямую связан с Эвереттом, который сейчас льет виски на пиво. Да, он готов. Слишком много встреч, слишком много событий. И эта встреча – последняя капля.
Илфорд Хочкисс – последняя капля…
Он проснулся спозаранку. Шел дождь. Дом молчал. Он лежал в постели в просторной чистой комнате, снаружи по оконному стеклу ритмично мели влажные листья эвкалипта. Он выскользнул из-под одеяла, взял из шкафа чистую одежду, натянул на себя и босиком, на цыпочках спустился по лестнице. Дождю не удалось прибить туман к земле, особняк по-прежнему напоминал игрушечный домик во взмученном иле на дне омута. Он прошлепал босыми ступнями по крыльцу, остановился под холодным влажным ветром и набрал полную грудь утренней свежести. С крыши срывались капли и разбивались о булыжники, что вели за угол, к двери цокольного этажа. Он на цыпочках вернулся в дом, поднялся по лестнице, надел туфли, а затем снова вышел на крыльцо под дождь.
В свинарнике, который раньше был жилищем Кэйла, сидел Фолт. Он размяк на стуле у окна и смотрел на дождь. С вялой улыбкой он повернулся к Эверетту и сказал:
– Ранняя пташка.
Эверетт показался себе безголосым. Как будто вышел из спальни во сне. Фолт благодушно махнул рукой:
– Садись.
Эверетт опустился на свободный стул, не пододвинув его ближе к Фолту.
– Только Илфорду не надо говорить, – предупредил Фолт.
– Что говорить?
– Что здесь Кэйл.
– Ну, Билли, это как раз не проблема. Ведь Кэйла здесь нет.
– Как бы не так. Он тут.
– Что ты имеешь в виду?
– Я с ним всегда по утрам встречаюсь, когда дождь. А последнее время дождь бывает каждое утро.
Фолт спятил – Эверетт больше в этом не сомневался. Но в таком случае откуда взялась видеокассета?
– Я в том смысле, что сейчас его тут нет. – Фолт вдруг оживился и вскочил со стула. – Как раз перед твоим приходом ушел. Но кое-что осталось.
– Где осталось? – Эверетт решил подыграть Фолту.
– В холодильнике.
– Ага. Кое-что от Кэйла осталось в холодильнике.
– Точно. Моя заначка. Эверетт тяжело вздохнул:
– Ну, так поделись. Не будь жадиной.
– Ладно. Только Илфорду – ни слова. – Фолт стал рыться в карманах.
– Не скажу.
Фолт нашел ключ, отомкнул замок и полез в холодильник. Потом выпрямился с закупоренной пробиркой в одной руке и шприцем в другой и ногой захлопнул дверцу.
– Ифи фюфа, – сказал он задумчиво, держа в зубах пробку. – Хуку фафай. – Игла окунулась в пробирку, жидкость перекочевала в шприц.
– Чего?
Фолт выплюнул пробку и сказал внятно:
– Руку.
Эверетт оторопело смотрел на него.
– Чего ждешь? Рукав подними. За стеной дома дождь – нудный, неизбывный – барабанил по камням. Вокруг был только туман. Эверетт ощущал тяжесть стерильной гостиной, золотых часов, палисандрового шкафчика, набитого бутылками с янтарным виски, – всей своей массой дом давил на захламленную комнату в полуподвале.
Фолт надвигался на Эверетта, криво улыбался и держал у бедра наполненный шприц. И Эверетту почудилось, что весь его путь из Хэтфорка вел только к этому мгновению и только к этой цели – дому-фантому, одинокому островку в тумане, а вовсе не к городу. Его цель сузилась в точку шириной в игольный след… Он закатал рукав и подставил руку.
– Эверетт?
Напротив него сидел Кэйл. Сидел на невидимом стуле в белой пустоте. Кэйл из прежних лет, Кэйл с видеопленки, которую он – не Эверетт, а Хаос – смотрел в Вакавилле. Друг, которого он помнил.
Но Эверетт не должен был его помнить. Не мог он знать человека, причастного к тому, что тут творится.
Куда подевались Фолт, комната и окно?..
– Ты приехал. – Кэйл улыбнулся, наклоняясь вперед, но руку не протянул.
– Похоже на то, – услышал Эверетт собственный голос.
«Где бы я ни был, я где-то нахожусь, – подумал он. – И ты. В том же где-то», что и я. Мы оба там».
– Нам о многом поговорить надо. И тут у Эверетта в мозгу вспыхнула тревога.
– Твой отец… – начал он.
– Илфорд гребаный! Ну его к черту. Забудь о нем.
– Ладно, – сказал Эверетт.
Фолт тоже предупреждал, вспомнилось ему. Просил не говорить Илфорду о Кэйле. Что-то вроде равновесия складывается.
Эверетт повернул голову, желая проникнуть в суть темной зоны, что заменила собою мир. Никакой сути, лишь бездонная серость. Где же она кончается? Возможно, не дальше век, а может, не ближе звезд. Она вызывала одновременно головокружение и клаустрофобию.
Он повернулся назад. Кэйл сидел на приличном расстоянии. Единственный ориентир. Единственная риска на измерительной шкале.
– Кэйл…
– Да?
– Я многого не помню. И не понимаю.
– А меня помнишь?
«Кто ты? – хотелось спросить Эверет-ту. – Наркотик из пробирки или оборотень, прячущийся под личиной своего отца?»
Как ни напрягал Эверетт память, она твердила лишь одно: человек, который жил в цокольном этаже, – друг.
Хоть Эверетт и вспомнил кое-что, пока ехал на мотоцикле из Вакавилля в Сан-Франциско, в памяти еще хватало белых пятен. А тут, в городе сплошных «подчисток», мир неимоверно сократился. В нем остались только Эверетт и Кэйл.
"Спроси еще разок про тот поезд», – подумал он, пытаясь вернуть реальность того мгновения.
– Из прошлой жизни я помню тебя, – сказал он.
– А что еще помнишь?
– Еще? Хэтфорк. Городок в Вайоминге. Меня там звали Хаосом.
– А Развал? Помнишь?
– Нет.
– Ничего страшного. Это будто из киноленты вырезали кусок. Каждый что-то упустил.
"Как, например, ты, – чуть было не сказал Эверетт. – Собственное тело».
И тут он подумал: «Что хуже: лишиться тела или того, что потерял я?"
– Я хотел Гвен повидать, – сказал Эверетт. – Я ее помню. Только ради нее и приехал, если честно.
– Знаю.
– Я ее видел на кассете, которую Фолт…
– Через минуту ты с ней встретишься, если хочешь.
Это прозвучало небрежно, но Эверетт все равно тотчас разволновался. Новость, что Гвен всего в минуте от него (не важно, в минуте пути или минуте ожидания), ввергла в замешательство.
– Но сначала расскажи про Хэтфорк, – попросил Кэйл. – Я уже кое-что узнал из твоих снов и от Фолта. Но хочу услышать от тебя. Расскажи про Келлога.
И Эверетт выложил все. Рассказал про Келлога и Малую Америку, про машины, про груды банок. Затем поведал о Мелинде, о поездке на запад, об Иди. Поток слов изумил его самого. Казалось, за эти минуты он произнес больше, чем за всю прежнюю жизнь, которую помнил. В конце концов он сообразил, что надеется заключить с Кэйлом сделку, получить столько же, сколько отдаст.
Однако за монологом последовала тишина. Казалось, Кэйл погружен в раздумья. Он неподвижно глядел в пустоту, которая разделяла его и Эверетта. Как будто там что-то видел.
– Ладно, не суть, – сказал наконец Кэйл. – Пока не выдохся наркотик, я могу отвести тебя к Гвен.
– Все, что знаю, я рассказал, – произнес Эверетт.
– Конечно. Я верю. – Кэйл кивнул с рассеянным видом. – Однако забавно. Ты так рассказывал, будто все это происходило не с тобой. – Кэйл сунул в пустоту правую руку и повернул невидимую дверную ручку. Раздался щелчок.
– Что ты хочешь этим сказать? – Эверетт видел, как отворяется дверь. За ней открылась еще более густая серая пустота. Он вытянул шею и напряг зрение, но так ничего и не разглядел. Глаза скоро устали, и в пустоте закружились иллюзорные серые вихри.
– Только то, что тебе можно верить. – Голос Кэйла поблек. – Ты многое увидел – это уже большое дело. – Он снова поднял руку. – Иди.
Эверетт не хотел шевелиться. И его вдруг понесло вперед, в дверной проем.
В черном вакууме – белые контуры мебели. Он повернулся назад и увидел Кэйла, тот по-прежнему сидел посреди пустоты. Эверетт повернулся и поплыл вперед. Она сидела на краю очерченной белым кровати. Черная одежда сливалась с фоном, руки и лицо светились, и казалось, будто они висят в воздухе. Лицо и руки с видеопленки и из снов. Гвен.
– Эверетт? – Она убрала волосы с лица и застенчиво улыбнулась. – Я ждала… – Она потупилась, локоны снова упали на лицо. Через секунду она опять подняла голову, на глазах блеснули слезы. – Это правда ты?
– Да, – выдавил он.
– Кэйл говорил, что ты едешь. Сказал, знает из снов. Я не могла поверить. Ты тут всем снился, даже Фолту. А мне – нет.
– Это от меня не зависит. В смысле, сны…
– Я знаю. Это не важно. – Она поглядела в его зрачки и отвела взгляд. – Иди сюда.
Он подошел и сел на кровать рядом с ней. Почувствовал, как ее бедро прижалось к его бедру. Она была настоящая. Он коснулся ее плеча. Она взяла его руку, положила к себе на колени. Они переплели пальцы.
– Без тебя я не была собой… такой, как прежде. От меня осталась только половина. Не знаю, как тебе объяснить… с чего начать…
– У меня то же самое, – сказал он. И подумал: «Может, так оно и есть». – Я… потерялся. Не был самим собой.
– Где потерялся?
– В… беспамятстве. – Их мысли ходили кругами, не в силах причалить к реальности. Но это не имело значения. Слова не играли роли.
– Ты меня забыл? – спросила она.
– Я все забыл. До вчерашнего дня я был другим человеком. Даже сейчас не помню, как мы расставались.
Она опустила глаза.
– А меня не забыла? – Он боялся спросить что-нибудь не то.
– Нет. Со мной было другое… Но тебя, Эверетт, я всегда помнила. Кажется, я скорее забуду себя.
– Но ведь и я забыл себя, – произнес он. – Именно это со мной и случилось.. А тебя я вспомнил раньше, чем всех остальных. В снах, – уточнил он.
Она улыбнулась:
– Ты себя забыл по-другому. Не так, как я.
– То есть?
Она коснулась его щеки:
– Трудно объяснить. У меня ничего не осталось, только воспоминания о тебе, о том, как мы были вместе. Пришлось себя воссоздавать по этим клочкам памяти. Вот почему мне больно слышать, что ты меня забыл.
– Прости. Я…
– Ничего.
– Тут все так странно. А Кэйл?.. Он раньше бывал таким?
Она пожала плечами:
– Не знаю.
– По-прежнему чертова уйма пробелов… Тот дом у воды…
– Твой дом? Ты его имеешь в виду? Ты в нем жил перед тем, как уехал из города.
– Уехал из города? Давно это было? Она снова пожала плечами.
– Когда?
– Не спрашивай меня. – Она отвернулась.
Он растерялся:
– Что-нибудь не так? – Ясно, что не так: зернистая рябь по краям поля зрения. Как будто он глядит сильно сощуренными глазами. Укол Фолта, вспомнил он. Кончается действие.
– Ладно, только…
Она поцеловала его. Сначала в уголок рта. Кожу обожгло, он рванулся навстречу ее выдоху, но она уже отстранилась. Когда она снова подалась к нему, ее губы раздвинулись, между ними показался язык; и на этот раз он встретил ее губы, и она не отвернулась, а прижалась к нему. Он почувствовал ее тело, почувствовал, как в нем самом поднимается жар.
– Гвен…
Тут она исчезла, и Эверетт вновь оказался в полуподвальной комнате. По-прежнему Фолт сидел у окна и шел дождь.
Он стоял рядом с Илфордом и Фол-том на каменистом берегу острова Алькатрас, у самой воды. Дул прохладный ветерок, небосвод был удивительно чист и синь. Давно опустевшая тюрьма наводила Эверетта на мысли о вакавилльском лабиринте. И океан, различимый за скобой моста Золотые Ворота, отмечал финиш его бега на запад. Дальше лежит другая пустыня, но ее не пересечешь на краденом автомобиле.
После дождя Фолт и Илфорд усадили его в машину, перевезли через город к берегу, а потом – в лодке – на остров. По пути ему ничего не объяснили. Эверетт чувствовал, что обоим хочется сбежать от Кэйла, оставить в Доме саму память о его существовании. Но Кэйл жил в чертах отцовского лица; сходствобыло столь явственным, что Эверетт даже вздрагивал, когда его взгляд падал на Илфор-да. «Видит ли Фолт это сходство?» – думал он.
Прямо перед ними чайка описала круг над скалами и пеной, а затем ринулась навстречу ветру – крылья серпами, перья прижались к коже. Казалось, она застыла на месте.
– И долго ты в Хэтфорке прожил? – спросил вдруг Илфорд.
Эверетт удивился, но не полез в карман за ответом:
Лет пять, не меньше Да? А ведь Развал меньше двух лет назад случился.
– В Хэтфорке я провел пять лет. Илфорд и Фолт переглянулись. Чайка повернулась хвостом к ветру и скрылась.
– Говоришь, машины там на бензине ходят? – спросил Илфорд.
– Да.
– А как же насчет химического распада в резервуарах?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28