А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


— Я возвращаюсь на корабль, — заявила Пэт, садясь в седло. — Хочу проявить фотографии.
— А я просто прокачусь, — сказала Сара. — Есть над чем поразмыслить.
Она крутанула педали и покатила по извилистой тропинке, убегающей в поля. Пар, выходящий у нее изо рта, струился следом прозрачным морозным шлейфом.
Ирв замешкался, и Пэт заметила это.
— А ты? — спросила она. — Поехали со мной.
— Думаю, мне лучше остаться с Сарой. Она немного не в себе.
— Да брось ты! Она скоро оклемается. Все будет в порядке.
— Да, но… — он умолк и поехал по тропинке вслед за Сарой.
— Ну, как знаешь. Тогда пока, увидимся позже, — крикнула Пэт в спину Ирву и, не дождавшись ответа, со вздохом вырулила на дорогу и медленно двинулась в сторону «Афины».
* * *
— Я не понял, Валерий Александрович, — сказал Толмасов. — Попросите Фралька повторить.
— Он сказал… — начал было Брюсов.
Полковник поднял руку.
— Пусть он повторит то, что сказал. Я хочу сам научиться понимать минервитянский, не пользуясь услугами переводчика. — Решив освоить язык аборигенов, Толмасов взялся за дело со свойственной ему настойчивостью.
— Еще раз, пожалуйста, — попросил Брюсов Фралька.
— Медленно, — вставил Толмасов единственное слово, которое он употреблял достаточно часто, чтобы произносить его с уверенностью.
— Ты даешь мне… — Фральк указал на топоры, молотки и другие инструменты, принесенные русскими для обмена. — Часть я отдам Хогрэму, он… — Следующее слово было незнакомо полковнику, и он вопросительно посмотрел на Брюсова.
— «Обменяет», я думаю, — предположил лингвист. — Может, из контекста станет яснее. — Он снова обернулся к Фральку. — Продолжай.
— Хогрэм, он… — Опять то же самое слово. — Потом он использует полученное от вас для того, чтобы приобрести нужные вам товары. Кое-что из принесенного вами я не отдам Хогрэму. Я, — то же слово, — их сам. Часть из того, что мне дадут за них, я оставлю себе и сохраню. На другую часть возьму то, в чем нуждаюсь. А на то, что останется, я добуду товары, нужные вам.
— Не «обменяет»! — воскликнул Толмасов. — Я понял, что означает это слово… оно означает «продавать». Фральк продаст кое-что из того, что получит от нас, использует часть дохода для приобретения товаров у нас или у своих сородичей, остальное положит в кубышку… ну, и так далее. — Полковник потер глаза костяшками пальцев. — И кто из него получится в итоге?
— Нормальный капиталист, — тихо сказал Брюсов.
— Именно, — Толмасов взглянул на Фралька с несколько неприязненным интересом. Как «простого» инопланетянина, то есть как объект в чистом виде, его можно было изучать без предубеждений. А вот думать о нем как о капиталисте… здесь без идеологической борьбы не обойдешься. Полковник вдруг расхохотался.
— Что такое? — недоуменно поинтересовался Брюсов.
— Я представил его за рулем американской тачки, скажем, «форда». Занятное было бы зрелище.
— Да уж, — нервно улыбнулся Брюсов, оглядываясь. — Но в Москве это вряд ли сочтут смешным. Думаю, и Лопатин не обрадуется нашему открытию.
— В том-то и дело, — кивнул Толмасов. Он не отказался бы посмотреть на лицо гэбэшника, когда тот узнает новость.
Фральк издал звук, похожий на то, как женщина прочищает горло, когда сидящие с нею за обеденным столом мужчины слишком увлекаются деловыми разговорами и не уделяют ей должного внимания. Толмасов не в первый раз подумал о том, какой чудный музыкальный голос пропадает зазря и как странно то, что им обладает инопланетное существо, да еще — как совсем недавно выяснилось — мужского пола. Полковник отвесил Фральку почтительный поклон, как бы извиняясь за свою рассеянность. В ответ минервитянин не замедлил светски расшириться.
— Хочу больше, — он снова указал на молотки, топоры и на стоявшую поодаль коробку с карманными фонариками.
— Может, хватит с него топоров? — спросил Брюсов.
— Почему? Мы привезли их для обмена, а местные инструменты, оружие и, может быть, книги, которые мы получим от аборигенов, будут оцениваться на Земле на вес золота. Даже дороже, неизмеримо дороже. Но я усек, куда вы клоните, Валера.
Толмасов решил попробовать сам объясниться с Фральком, пользуясь своим весьма ограниченным словарным запасом.
— Эти…. — он указал на топоры. — Что ты с ними делать? Использовать на что?
— Использую для омало.
Толмасову хватило его познаний в минервитянском, чтобы понять, что Фральк скорее всего умышленно поменял употребленный им предлог «на что» на «для», но последовавшее затем слово, скорее всего существительное, было ему неизвестно.
— Омало? Что есть омало?
Из ответа Фралька Толмасов разобрал только «Ущелье Эрвис» — местное название Каньона Йотун. Он обернулся к Брюсову.
— Вы поняли, что он сказал?
Лингвист нахмурился.
— Омало — это что-то на противоположной стороне Ущелья Эрвис.
Толмасов сдвинул брови. Значение нового слова оставалось неясным.
— Повторите еще раз, медленно, — попросил он Фралька.
— Скармер, — минервитянин указал на себя. Потом указал на замок, где жил его король. Или отец? — Хогрэм Скармер.
— Фамилия? — спросил Толмасов лингвиста.
— Не думаю. Впрочем, он еще, кажется, не закончил.
Брюсов оказался прав. Явно упрощая свою речь, Фральк принялся объяснять дальше:
— Ущелье Эрвис… эта сторона… вся… скармер. — Он встряхнул всеми шестью руками, будто охватывая ими округу. — Ущелье Эрвис… та сторона… омало.
— Боже мой, — пробормотал Толмасов, боясь признаться самому себе, что он понял минервитянина правильно. — Валера, кажется, я все понял. Он пытается сказать нам, что к востоку от каньона находится другая страна, а омало — это, видимо, населяющее ее враждебное племя. Так что нам следует десять раз подумать, прежде чем вооружать здешний народец.
— Я полагаю, Сергей Константинович, что вы должны проконсультироваться с Москвой, — сказал Брюсов.
Полковник поморщился. Брюсов готов был «консультироваться» с Москвой по любому поводу, вплоть до того, какую пару носков ему следует надевать утром.
— Боюсь, вы правы, — ответил Толмасов, неохотно кивнув. — Американцы-то скорее всего контактируют как раз с этими самыми омало. Представляю реакцию Кремля на наш военный конфликт с ними, пусть даже и вынужденный. Наши и так уже едва не вляпались в ядерную заваруху в Ливане.
— Надо как можно тщательнее подойти к изучению местной ситуации, — заметил Брюсов.
— Само собой.
— Будем уведомлять «Афину»?
— Пусть об этом тоже позаботится Москва. Правда, будь моя воля, я бы пока не стал.
* * *
Реатур привел в порядок Палату Почкований. Он всегда тяготился этой работой — неприятной и мрачной; потому и не поручал ее самкам. И еще потому, что они, в силу своей природы, просто-напросто не выполнили бы ее должным образом. Хозяин владения вынес труп Байал в большой зал, надеясь, что самки, почувствовав приближение ночи, уже разошлись по своим маленьким комнаткам и легли спать. Но он ошибся. Нумар и Ламра с визгом носились друг за другом, изредка сталкиваясь и падая. Заметив хозяина владения с его ношей, они притихли и подошли к нему.
— Это Байал, — сказала Нумар.
— Как грустно, — отозвалась Ламра без особой скорби, словно сожалея о разбитом горшке или о мертвом животном. Слишком юная, она не осознавала, что судьба Байал уготована и ей. Будто лишний раз подтверждая свою наивность, она обратилась к Реатуру: — Потрогай меня. Наверное, я скоро буду почковаться.
Пробежав пальцами по ее телу, он нащупал маленькие, пока еще едва заметные выпуклости и как можно нежнее ответил:
— Я тоже так думаю, Ламра.
— Хорошо! — воскликнула Ламра.
«Нет, — с грустью подумал Реатур, — она не понимает, что почкование убьет ее, лишит жизни». Печаль навалилась на Реатура тяжким грузом. Ни к одной из своих самок — ни в прошлом, ни в настоящем — не питал он такой любви, как к Ламре. Было в ней что-то свое, отличавшее ее от остальных. Что именно? Реатур так и не понял этого, но знал, что будет скучать по Ламре, когда она выполнит свое предназначение и уйдет во мрак. «Может, к тому времени в земли омало забредет странствующий менестрель, и я попрошу его за хорошую плату сложить памятную песнь в честь усопшей», — с надеждой подумал он.
Пока Реатур предавался грустным размышлениям, заскучавшая Нумар что есть силы толкнула Ламру тремя руками и вприпрыжку пустилась наутек. Издав пронзительный крик, настолько громкий, что наверняка разбудила половину спящих самок, Ламра бросилась ей вдогонку.
Реатур с телом Байал на руках вышел из зала и запер за собою дверь. Он уже почти дотащил труп до полей, когда встретил Энофа, возвращавшегося в замок от летающего дома человеков. «Наверняка опять замучили расспросами», — предположил Реатур. Если бы не отменная вежливость, с которой человеки задавали свои бесчисленные «зачем» и «почему», хозяин владения давно бы заподозрил в них скармерских шпионов.
Эноф вгляделся в темноту и, различив, ЧТО тащит Реатур, спросил:
— Не желаешь ли ты, чтобы я выполнил эту работу вместо тебя, отец клана?
— А? Нет, спасибо, Эноф. Слишком мало получают самки от жизни, и поэтому я стараюсь дать им все, что могу, и оказать им скромные почести хотя бы после смерти.
Эноф сжал и разжал пальцы одной из рук в знак согласия.
— Ты прав, отец клана. В моем жилище только две самки, и я обращаюсь с ними так хорошо, как только могу. Себе же на пользу — если не держишь их за животных, они веселы и довольны; тогда общаться с ними приятно.
— Полностью согласен с тобой, — сказал Реатур.
— Как себя чувствуют отпочковавшиеся? — поинтересовался Эноф.
— Самец довольно большой и выглядит крепышом. Самочки тоже вроде бы здоровенькие, — Реатур выпустил воздух из дыхательных пор. — Впрочем, время покажет.
Эноф понял, что имел в виду хозяин владения.
Многие отпочковавшиеся умирали очень рано. Если самцу удавалось прожить пять лет, он мог рассчитывать на долгую жизнь. Что касается самок, то добрая половина из них вообще не доживала до возраста почкования. А те, которые доживали… Тех ждала судьба Байал, независимо от того, насколько сильны и здоровы они были.
— И сколько теперь у тебя самцов? — спросил Эноф.
Реатуру пришлось считать на пальцах, но, даже закончив подсчет, он ответил не слишком уверенно:
— Ну, если учитывать последнего, думаю, мне не хватает еще троих, чтобы было четырежды по восемнадцать.
— Неплохо, — с оттенком зависти произнес Эноф, затем почтительно расширился. — Прошу прощения, отец клана, что задержал тебя и отвлек от того, что ты собирался сделать, — проговорил он и двинулся в сторону замка.
Реатур и не думал сердиться на Энофа за то, что тот отвлек его от скорбного дела, к которому он никогда не относился с энтузиазмом. Хозяин владения притащил труп Байал на тот участок поля, где летающий дом человеков опалил посевы. Он знал, что большую часть загубленных растений пожрут животные-падальщики, но то, что останется, сгниет и удобрит почву.
Бродячие торговцы и путешественники рассказывали, что где-то далеко на юге проживает народ, который — летом, по крайней мере — закапывает своих усопших в землю. Там подобный обычай оправдывал себя, поскольку земля размораживалась вглубь почти на рост взрослого самца и оставалась мягкой чуть ли не полгода. Во владениях Реатура и его соседей такой труд с устройством похорон просто не стоил бы затраченных усилий.
Положив труп на пашню, Реатур пробормотал молитву и попросил богов даровать Байал в ином мире ту долгую жизнь, которой ей не довелось насладиться здесь. Добавив к этому краткую просьбу о здоровье отпочковавшихся, хозяин владения расширился в знак последней дани уважения к их матери.
Спустя несколько секунд два его глаза ослепила яркая вспышка темно-лилового цвета. Реатур едва не выпрыгнул из своей кожи. Сияющие разноцветные круги поплыли перед глазами, даже после того, как Реатур закрыл их — будто в ясный день он взглянул прямо на солнце.
Не сразу сообразив, что к чему, хозяин владения повернул в направлении вспышки еще один глазной стебель и увидел человека, направлявшего на него какой-то предмет.
— Следовало бы сразу догадаться, — пробормотал Реатур, и тут новая вспышка на время вывела из строя и третий его глаз.
— Хватит! — возопил он.
— Что?
Это и в самом деле был человек с голосом, как у самца. Как у молодого самца. Цветные круги перед теми двумя глазами, которые вспышка ослепила сначала, начали блекнуть, и Реатур решился глаза открыть. Они видели! «Стало быть, я не останусь полуслепым навечно. Таким, как человек… » — подумал Реатур и, ненадолго позабыв о собственном гневе, даже посочувствовал пришельцам.
— Что за вещь? — спросил он, подходя к человеку и указывая на предмет в его руке. Ему пришлось повторить свой вопрос еще несколько раз, прежде чем человек неуверенно спросил:
— Реатур?
— Кто же еще? — пробурчал хозяин владения и вдруг впервые за все время общения с пришельцами задался вопросом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов