Я сдавленно вскрикнул и повалился на землю.
23
Я упал и свернулся в комок. Казалось, что все мое тело превратилось в одну сплошную боль.
Перед глазами поплыли какие-то красные точки. Они разбухали, сливались в размытые пятна. Я уже ничего не видел, кроме дрожащей красной пелены. Она вздрагивала в такт боли, которая пульсировала у меня внутри.
Сквозь алое марево я различил, как змея уползла с тропинки куда-то в кусты.
Я схватился рукой за ногу, как будто это могло унять боль.
Красная пелена перед глазами постепенно померкла и разошлась. Осталась только боль.
Я вдруг почувствовал на руке что-то мокрое.
Кровь?
Я боялся посмотреть. Но все-таки заставил себя и увидел, что это волк лижет мне руку. Он лизал так неистово, так отчаянно, словно пытался тем самым унять мою боль – сделать так, чтобы все стало хорошо.
Я рассмеялся, несмотря на боль:
– Все хорошо, малыш. Все хорошо.
Но пес продолжал лизать мне руку, пока я не поднялся на ноги. Голова немного кружилась. Коленки дрожали.
Я попробовал наступить на укушенную ногу. Вроде бы ничего.
Больно, конечно, но все же терпимо. Я осторожно шагнул вперед, припадая на больную ногу. Один шаг, еще один… – Пойдем, Волк. Пойдем домой. Он поднял глаза и посмотрел на меня с почти человеческим сочувствием.
Я знал, что мне нужно как можно быстрее добраться до дома. Если змея была ядовитой, тогда мне может очень сильно не поздоровиться. Я не знал и не мог знать, сколько времени у меня оставалось до того, как яд полностью парализует меня… если не похуже.
В общем, хоть и сильно хромая, но я шел вперед. Волк бежал рядом. Мне было трудно дышать – воздуху не хватало. В груди появилась какая-то странная тяжесть. Мне казалось, что земля у меня под ногами дрожит и покачивается. Но это просто меня шатало. Из-за чего, интересно? Из-за змеиного яда? Или просто потому, что я был напуган до полусмерти?
При каждом шаге, когда мне приходилось наступать на больную ногу, ее пронзала боль – да такая, что даже в боку отдавалось.
Но я все-таки шел вперед. Все это время я разговаривал с Волком, чтобы хотя бы немного отвлечься от боли.
– Мы почти пришли, псина. Почти пришли. – Каждое слово давалось с трудом. У меня уже не хватало дыхания на слова.
Пес чувствовал, что со мной происходит что-то нехорошее. Он шел рядом. Не носился кругами и не забегал вперед, как обычно. Он как будто боялся оставить меня одного пусть даже и на пару секунд.
Впереди показался просвет в деревьях у края болот. Я уже различал яркий солнечный свет на лугу с той стороны деревьев.
– Эй, Грэди. Ты где пропадал? – окликнул меня знакомый голос.
Это Касси и Вил дожидались меня на лугу. Они бросились мне навстречу.
– С тобой все в порядке? – спросила Касси.
– Нет. Меня… меня укусили, – выдавил я на последнем издыхании. – Пожалуйста… позовите папу. Моего папу.
Они разом сорвались с места и бросились бегом к моему дому. Я упал на траву плашмя, закрыл глаза и стал ждать.
Я пытался не заводить себя. Не психовать.
Но, ясное дело, ничего у меня не получалось.
Можно представить, какие у меня были мысли. А вдруг эта змея все-таки ядовитая? Может быть, ее яд уже почти дошел до сердца? Может, сейчас я умру?
Я заставил себя сесть. Медленно и осторожно снял с ноги облепленную грязью кроссовку. Потом стянул носок. На все это ушло, наверное, минут десять.
Я не сразу решился взглянуть на ногу. Но оказалось, что все было не так страшно, как я себе представлял. Лодыжка немного распухла. Кожа покраснела. И только в том самом месте, куда меня укусила змея, белело крошечное пятнышко сморщенной кожи. Посередине этого белого пятнышка я разглядел две крошечные дырочки, из которых сочилась кровь.
Когда я наконец оторвался от созерцания ранки и поднял глаза, то увидел, что через луг уже мчится мой папа. Следом за ним бежали Вил с Касси. Я услышал, как папа спросил у них на бегу:
– Что случилось? Что с Грэди?
– Его укусил волк-оборотень, – отозвалась Касси.
– Держи лед, пока не растает, – сказал мне папа. – Холод снимает отечность.
Я страдальчески застонал, но все же прижал к ноге грелку со льдом.
Мама пару раз цокнула языком. Она сидела за кухонным столом и читала газету. Я так и не понял, по какому поводу она цокает: из-за меня, такого несчастного и укушенного, или из-за чего-то, о чем прочитала в газете.
Дверь во двор была открыта, и с моего места было видно, как Волк дрыхнет на травке у крыльца. Эмили сидела в гостиной и смотрела по телику какую-то мыльную оперу.
– Ну как, тебе лучше? – спросила мама.
– Немного. – И мне действительно было лучше. Намного лучше. – Я просто сильно перепугался.
– Зеленые змеи не ядовиты, – в десятый раз сообщил мне папа. – Но я все равно принял все меры предосторожности. На всякий случай. Ты подержи пока лед, а потом мы тебя перевяжем.
– А что это за разговоры о каких-то волках и оборотнях? – спросила мама.
– Да это все Касси. – Я небрежно махнул рукой. – У нее сдвиг по фазе на этих оборотнях. Она считает, что болотный отшельник – оборотень, который по ночам превращается в волка.
– Мне она показалась очень приятной девочкой, – заметила мама. – Мы с ней так хорошо поговорили, пока папа обрабатывал тебе ранку. Тебе повезло, Грэди, что здесь есть ребята твоего возраста. Всегда хорошо, когда есть с кем общаться.
– Да, наверное. – Я сдвинул грелку со льдом чуть в сторону, потому что нога уже заиндевела. – И Касси хорошая, да. Но она нас с Вилом до психоза почти довела своими разговорами об оборотнях.
Папа мыл руки в кухонной раковине. Он обстоятельно вытер их полотенцем для посуды и повернулся ко мне:
– Все говорят, что этот отшельник, который живет на болотах, вполне безобидный старик.
– Но напугал он нас здорово, – сказал я. – Он гнался за нами почти через все болото и вопил: «Я оборотень! Я оборотень!»
– Кошмар, – задумчиво проговорил папа.
– Держались бы вы от него подальше, – заметила мама, чуть оторвавшись от своей газеты.
– А вы верите в оборотней? – спросил я.
Папа хохотнул:
– Мы с твоей мамой – ученые, Грэди. А ученые обычно не верят во всяких сказочных существ типа оборотней.
– Твой папа – самый настоящий оборотень, – пошутила мама. – Представляешь, я каждое утро брею ему спину. Чтобы он хоть немного был похож на человека.
– Ха-ха, очень смешно, – язвительно проговорил я. – Я серьезно, а вы издеваетесь. И потом, вы разве не слышали по ночам этот жуткий вой?
– Многие звери воют по ночам, – невозмутимо отозвалась мама. – И не только звери. И не всегда по ночам. Готова поспорить, ты тоже выл, когда тебя укусила змея.
– Я серьезно говорю. – Я уже начал злиться. Ведь я пытался говорить с родичами об очень важных для меня вещах, а они только смеялись. – Эти жуткие завывания начались при полной луне. А раньше их не было.
– Я помню, – крикнула из гостиной Эмили, – раньше их не было. Пока не появился твой кошмарный пес.
– Эмили, отстань от Волка, – завопил я в ответ.
– Твой пес – оборотень! – заявила сестра.
– Так, может быть, хватит уже об оборотнях. – Мама отложила газету в сторону. – А то я сама сейчас превращусь в оборотня. Вот, у меня уже волосы на ладонях растут. – Она подняла руки над головой.
– Это ты просто испачкалась в типографской краске. От газеты. – Папа повернулся ко мне. – Вот видишь? Всему есть научное объяснение.
– Мне очень бы хотелось, чтобы вы поговорили со мной серьезно, – пробормотал я.
– Ну… – Папа выглянул во двор. Волк перевернулся на спину и теперь спал, задрав все четыре лапы кверху. – Еще две ночи – и луна начнет убывать. Она будет полной только сегодня и завтра. А если послезавтра вой прекратится, значит, мы уже точно будем знать, что это был оборотень. Который выл на полную луну.
Папа рассмеялся. Наверное, он был уверен, что выдал первоклассную шутку.
Тогда он еще не знал, что произойдет ночью.
А ночью случилось такое, что знай папа об этом заранее, он бы точно не стал так шутить. Никогда.
24
После обеда Вил и Касси пришли навестить меня. Родичи зависли на кухне: убирали стол и загружали посуду в посудомоечную машину. Эмили еще до обеда умотала в город, чтобы успеть на единственный в этот день киносеанс.
Я себя чувствовал очень даже ничего. Даже и не прихрамывал, когда ходил. И нога почти не болела. Папа у нас очень много чего умеет. В том числе и лечить. Из него получился бы очень хороший врач.
Мы с Вилом и Касси уселись в гостиной. И тут же принялись спорить про оборотней.
Касси упорно твердила, что болотный отшельник совсем не шутил. Что он самый что ни на есть настоящий оборотень.
Вил отвечал в том смысле, что Касси надо лечиться.
– Он погнался за нами, потому что услышал, как ты назвала его оборотнем, – с жаром проговорил он.
– А почему он тогда живет совсем один посреди болот? – не сдавалась Касси. – Потому что он знает, что с ним происходит при полной луне. И не хочет, чтобы об этом узнали другие.
– Но если он так стремится скрыть, что он оборотень, тогда почему он сегодня вопил: «Я оборотень»? – с раздражением отозвался Вил. – Потому что он просто шутил. Вот почему.
– А вот и не подеретесь, – вставил я свое веское слово. – Может, хватит уже про оборотней? Вот мои папа с мамой – ученые, и они говорят, что нет пока ни одного убедительного доказательства существования оборотней.
– Ученые всегда так говорят, – заявила Касси.
– Но они правильно говорят, – кипятился Вил. – Оборотней не существует. Они только в фильмах бывают, а в жизни нет. А тебе, правда, надо лечиться, Касси. Пока у тебя совсем крыша не съехала.
– Это тебе надо лечиться! – огрызнулась Касси.
Я уже понял, что им не впервой так вот препираться. Что они могут сидеть и собачиться до скончания века.
– Может быть, поиграем во что-нибудь? – предложил я. – У меня есть приставка для видеоигр. В моей комнате. Может, пойдем?
– Мистер Уорнер так до сих пор и не вернулся с болот. – Касси обращалась исключительно к Вилу. Меня она как будто и не замечала. Она раздраженно потянула себя за хвост, а потом отбросила его за спину. – А почему, знаешь? Потому что его убил оборотень!
– Бред сивой кобылы, – поморщился Вил. – Ты-то откуда знаешь?
– Может быть, ты и есть оборотень? – в шутку спросил я у Касси.
Вил рассмеялся:
– Ага. Вот почему она такой спец по оборотням. Теперь все понятно. А я-то думаю: откуда она столько знает?
– Вил, заткнись! – возмутилась Касси. – Уж если на то пошло, то ты с твоей рожей больше похож на оборотня.
– А ты зато вылитый вампир, – не остался в долгу Вил.
– А ты настоящий Кинг-Конг! – тут же отозвалась Касси.
– О чем вы так бурно беседуете? – Это в гостиную заглянула мама.
– Да так, о фильмах всяких, – быстро проговорил я.
В ту ночь я долго не мог заснуть. Я весь извертелся в кровати. Мне никак не удавалось улечься так, чтобы было удобно.
Я постоянно ловил себя на том, что невольно прислушиваюсь, не раздастся ли за окном тот злорадный и жуткий вой.
В ту ночь с залива дул сильный ветер. Было слышно, как он свистит, обдувая наш маленький домик. Сетка оленьего загона слегка дребезжала на ветру. А я все прислушивался к завываниям ветра. Я ждал, замирая от страха, что непонятный зверь, обитающий на болотах, завоет снова. В любую секунду.
Я уже начал потихонечку засыпать, как вдруг снаружи раздался вой.
Тот самый вой.
Я тут же проснулся и вскочил с кровати. Я совершенно забыл о том, что нога у меня больная. Когда я так резко на нее наступил, то едва сам не завыл от боли.
Снаружи снова послышался вой.
Вроде бы где-то совсем далеко.
Он был едва различим сквозь свист штормового ветра.
Я рванулся к окну. Сейчас я немного прихрамывал, потому что больная нога затекла, пока я лежал в кровати. Я прижался лбом к оконному стеклу и уставился в темноту.
Бледная луна – серая, точно череп – висела низко в черном как уголь небе. Роса тускло поблескивала на траве.
Окно слегка задребезжало под очередным порывом ветра.
Я испуганно отпрянул. И снова прислушался.
Да, мне не послышалось. Снова раздался вой.
У меня по спине пробежал холодок.
Потому что на этот раз – ближе. Гораздо ближе. Или это просто ветер принес звук от болот?
Я напряженно вглядывался в темноту. Высокая трава клонилась под ветром и колыхалась из стороны в сторону. Казалось, что земля превратилась в бурлящий океан, залитый бледным Светом луны.
Вой прозвучал снова. Еще ближе.
Я по-прежнему ничего не видел.
Но уже понял, что не успокоюсь, пока не узнаю, кто это воет.
Я натянул джинсы прямо поверх пижамных штанов. Вроде бы дело нехитрое – джинсы надеть, но в темноте, да еще в спешке я провозился, наверное, минут десять.
Я уже бросился к двери, как вдруг снаружи раздался какой-то грохот. Я сразу замер на месте. Да. Оглушительный грохот.
Прямо снаружи.
У самого дома. На заднем дворе.
Я пулей вылетел в коридор. Нога разболелась, но я уже не обращал никакого внимания на боль.
Я добрался до кухни, отпер заднюю дверь и рывком распахнул ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11