Охотник рассвирепел.
– Что ты делаешь? – закричал он, подхватывая мешочек. Неужели Гвенвивар на стороне его противников?
Дзирт отступил на шаг и в нерешительности выставил сабли между собой и пантерой. Гвенвивар не двигалась с места, она просто сидела и смотрела на него.
Мгновением позже щелчок арбалета дал понять Дзирту полную нелепость его умозаключений. Дротик, без сомнения, попал бы в него, но Гвенвивар взмыла вверх и перехватила его в полете. Яд дровов не был опасен созданиям, подобным этой магической кошке.
Три война-дрова появились с одной стороны развилки, еще два – с другой стороны. Все мысли об отмщении Бризе тут же вылетели у Дзирта из головы, и он, как на крыльях, последовал за Гвенвивар по петляющим коридорам. Без руководства верховной жрицы и ее колдовства простые воины даже не пытались преследовать его.
Долгое время спустя Дзирт и Гвенвивар свернули в боковой проход и прервали свой бег, прислушиваясь, нет ли признаков погони.
– Идем, – скомандовал Дзирт и медленно двинулся дальше, уверенный, что угроза со стороны Дайнина и Бризы успешно отражена.
Гвенвивар вновь приняла сидячую позу. Дзирт с недоумением посмотрел на пантеру.
– Я приказал тебе идти, – прорычал он.
Гвенвивар уставилась на него пристальным взглядом, который преисполнил дрова-отшельника чувством вины. После этого кошка встала и медленно пошла к своему хозяину.
Дзирт одобрительно кивнул, думая, что Гвенвивар послушалась его приказа.
Он повернулся, намереваясь продолжить путь, но пантера обогнула его, мешая его продвижению. Продолжая описывать вокруг него круги, она постепенно окуталась туманной дымкой.
– Что ты делаешь? – спросил Дзирт.
Гвенвивар продолжала таять.
– Я не отпускал тебя! – закричал Дзирт, когда телесная форма пантеры растаяла. Он заметался, пытаясь помешать ей, и еще раз беспомощно воскликнул:
– Я не отпускал тебя!
Гвенвивар исчезла.
Путь в пещеру, где обитал Дзирт, был долгим. Образ исчезающей в тумане Гвенвивар преследовал его на каждом шагу, круглые глаза копией сверлили ему спину. Гвенвивар, без сомнения, осудила его. В слепой ярости Дзирт едва не убил собственную сестру; он наверняка сделал бы это, если бы Гвенвивар не набросилась на него.
Наконец он вполз в уютное каменное гнездышко, служившее ему спальней.
Размышления окутали его. Десять лет назад Дзирт убил Мазоя Ган'етта и после этого поклялся, что никогда больше не убьет ни одного дрова. Для Дзирта данное себе или другому слово было основой его убеждений, тех самых убеждений, которые заставили его отказаться от столь многого. И он наверняка нарушил бы в этот день свое слово, если бы не Гвенвивар. Так чем же он лучше тех темных эльфов, от которых ушел?
Он честно победил в схватке против своих единоутробных родственников и был уверен, что сможет и дальше прятаться от Бризы и от тех, кого Мать Мэлис пошлет против него. Но наедине с самим собой, в этой крошечной пещерке, Дзирт понял нечто такое, что причинило ему сильную боль.
Он понял, что не сможет спрятаться от самого себя.
Глава 4
Бегство от охотника
В течение нескольких последующих дней Дзирт бездумно следовал привычному распорядку. Он знал, что выживет. Охотнику не дано другого. Но возрастающая цена этого выживания все больше тревожила сердце Дзирта До'Урдена.
Повседневные обязанности отвлекали от боли, но в конце дня Дзирт чувствовал себя беззащитным. Воспоминание о стычке с братом и сестрой постоянно преследовало его, будучи столь явственным, как если бы все это снова и снова происходило наяву. Дзирт просыпался испуганный и одинокий, окруженный чудищами из сновидений. Он поняли это понимание еще более усилило его беспомощность, что никакое фехтовальное мастерство, даже самое блестящее, не поможет сокрушить этих монстров.
Дзирт не боялся, что мать будет настаивать на его поимке и наказании, хотя у него не было сомнений, что она так и поступит. Здесь был его мир, совершенно непохожий на извилистые улицы Мензоберранзана, и здесь царили порядки, в которых не смог бы разобраться ни один из живущих в городе дровов. Здесь, в дебрях Подземья, Дзирт был уверен, что сможет выжить, какие бы несчастья ни насылала на него Мать Мэлис.
Ему удалось освободиться от тяжелого чувства вины из-за своих действий против Бризы. Логически рассуждая, он убедил себя в том, что именно родственники вынудили его вступить в эту опасную схватку и что именно Бриза, пытавшаяся произнести заклинание и околдовать его, развязала сражение. И все-таки Дзирт понимал, что еще много дней он будет искать ответы на те вопросы, которые возникли, когда он попытался разобраться в себе. Стал ли он свирепым и безжалостным охотником из-за навязанных ему жестких условий, или этот охотник был и есть настоящий Дзирт? На эти вопросы ему нелегко было ответить, но сейчас не они были главным, что владело его мыслями.
Думая о столкновении со своими родственниками, Дзирт не мог забыть звучания их голосов, интонации произносимых слов, которые он мог понимать и на которые мог реагировать. Во всех воспоминаниях о столь кратком столкновении с Бризой и Дайнином яркими пятнами выступали вперед мгновения их словесного общения, а не боевые выпады. Дзирт отчаянно цеплялся за них, мысленно вслушиваясь в них вновь и вновь, и боялся наступления того дня, когда они угаснут в его памяти. Ведь если он даже будет помнить сами слова, ему уже не удастся услышать их.
И вновь он останется один.
Впервые с тех пор, как Гвенвивар покинула его, Дзирт вытащил из кармана фигурку из оникса. Он поставил ее на камень перед собой и взглянул на нанесенные на стену царапины, чтобы определить, сколько прошло дней с тех пор, как он вызывал пантеру. Но тут же понял бессмысленность этой попытки. Когда он в последний раз делал зарубку на стене? И какой, в конце концов, толк от этих отметин? Ведь даже прилежно отмечая периоды сна и бодрствования, он не мог быть уверен в правильности своих подсчетов.
– Время-это нечто такое, что принадлежит иному миру, с глубокой горечью прошептал Дзирт и поднес кинжал к стене, делая то, что шло вразрез с его собственными умозаключениями.
– Но какой в этом толк? – риторически спросил он себя и выронил кинжал, вздрогнув всем телом при звуке от его удара о каменный пол, словно это был колокольный звон, возвещавший о капитуляции.
Дзирт тяжело задышал, его темный лоб покрылся каплями пота, а руки внезапно похолодели. Его окружал немой камень, и стены пещеры, так долго служившие ему защитой от постоянно подстерегавших опасностей Подземья, теперь давили на него. В трещинах и выступах камней ему мерещились ухмыляющиеся рожи.
Они дразнили его и насмехались, уязвляя его гордость.
Дзирт повернулся, чтобы убежать, но споткнулся о камень и упал. Падая, он ободрал колено и прорвал еще одну дыру в изодранном в клочья пивафви, но не это смутило его и заставило оглянуться на камень преткновения.
Охотник споткнулся. Впервые за более чем десять лет охотник совершил ошибку!
– Гвенвивар! – неистово закричал Дзирт. – Приди ко мне! Ну, пожалуйста, моя Гвенвивар!
Он не знал, откликнется ли пантера на его зов. После их последнего, не слишком дружеского расставания Дзирт не был уверен, что Гвенвивар когда-либо еще будет шагать рядом с ним. Он жадно потянулся к статуэтке, с каждым дюймом упорно преодолевая слабость от отчаяния.
Наконец в воздухе возник сгусток тумана. Пантера не собиралась оставлять своего хозяина и не держала зла на того, кто столь долгое время был ее другом.
Когда туман обрел форму, Дзирт почувствовал облегчение. Он смотрел на происходящее, и злые видения, навеянные камнями, исчезали. Вскоре Гвенвивар сидела рядом с ним и как ни в чем не бывало лизала свою огромную лапу. Дзирт пристально посмотрел в круглые глаза пантеры и не увидел там осуждения. Это была просто Гвенвивар, его друг и его спасение.
Одним стремительным прыжком подлетел он к кошке и обхватил мускулистую шею крепким отчаянным объятием. Гвенвивар никак не отреагировала, она лишь слегка изогнулась, чтобы продолжать вылизывать лапу. Если она и поняла значение этого объятия своим сверхъестественным умом, то не показала этого.
* * *
Следующие несколько дней были отмечены беспокойством. Дзирт проверял сеть туннелей вокруг своей крепости. Он постоянно напоминал себе, что Мать Мэлис охотится на него и что он не может допустить ни малейшего огреха в своей защите.
В глубине души, за гранью логических обоснований, Дзирт понимал истинную причину своих метаний. Он мог придумывать всякие оправдания своему патрулированию, но на самом деле это было бегством. Он бежал от голосов и стен своей небольшой пещеры. Он бежал от Дзирта До'Урдена и возвращался к охотнику.
Постепенно его маршруты все удлинялись, и иногда он не появлялся в своей пещере по много дней. Втайне Дзирт надеялся на встречу с сильным врагом. Ему нужно былореальноеподтверждениетого, что егопервобытное существование-необходимость, нужно было в схватке с каким-нибудь ужасным чудовищем начать действовать так, как того требовал инстинкт выживания.
Вместо этого в один прекрасный день он обнаружил вибрацию от отдаленных ударов в стену-это был ритмичный, размеренный стук шахтерской кирки.
Дзирт прислонился к стене и тщательно обдумал, что ему делать дальше. Он знал, куда мог привести его этот звук: он находился в том же туннеле, в который забрел, когда искал разбежавшихся рофов, и где несколько недель назад натолкнулся на группу рудокопов-свирфнебли. Он не хотел признаться себе, но то, что он снова появился в этом районе, не было простой случайностью. Его привело сюда подсознательное желание послушать постукивание молотков свирфнебли, а точнее – желание услышать смех и болтовню глубинных гномов.
И сейчас Дзирт, тяжело привалившийся к стене, по-настоящему, страдал. Он понимал, что, продолжая подглядывать за свирфнебли-рудокопами, обрекает себя на еще большие мучения и что звучание их голосов сделает его еще более уязвимым для его мучителя-одиночества. Глубинные гномы вернутся в свой город, а Дзирт вновь почувствует себя опустошенным и еще более одиноким.
Тем не менее он пришел сюда, чтобы послушать этот стук, вибрировавший теперь в толще камня и притягивающий одинокого эльфа с такой силой, которую невозможно было игнорировать. Его здравый смысл сопротивлялся тому в нем, что так настойчиво влекло его на этот звук, но решение было принято еще тогда, когда он сделал первый шаг по направлению к этому району. Дзирт поносил себя за глупость, отрицательно качал головой, но, вопреки всем доводам рассудка, ноги продолжали нести его туда, откуда доносился ритмичный стук кирок.
Инстинкты охотника убеждали Дзирта в невозможности находиться поблизости от рудокопов, даже если он на высоко расположенной площадке лишь наблюдает за группой свирфнебли. Но он не ушел. В течение нескольких дней он оставался вблизи глубинных гномов, ловя обрывки их разговоров, если это ему удавалось, и наблюдая за их работой и весельем.
Но неотвратимо наступил тот день, когда рудокопы начали заполнять свои тележки, и Дзирт понял всю глубину своего безрассудства. Он понял, что оказался слишком слаб, чтобы подойти к глубинным гномам; и он понял жестокую правду своего существования. Теперь надо было возвращаться в свою темную и пустую нору, еще более одинокую из-за воспоминаний о последних днях.
Тележки катились, теряясь из виду в туннелях, ведущих к городу свирфнебли.
Дзирт сделал шаг назад, к своему прибежищу – поросшей мхом пещере с быстрым ручьем и опекаемой миконидами грибной роще.
Впереди у Дзирта До'Урдена были сотни лет жизни, но никогда снова не взглянет он на это место.
Позже он не мог припомнить, когда изменил направление движения: решение было бессознательным. Что-то подействовало на него (возможно, унылое громыхание груженых тележек), и лишь услышав лязг огромных дверей Блингденстоуна, Дзирт наконец осознал, на что он пошел.
– Гвенвивар, – шепнул он фигурке и вздрогнул от напугавшего его собственного голоса. Однако стоявшие на широкой лестничной площадке стражники были увлечены беседой, и Дзирту ничто не грозило.
Серый туман окутал статуэтку, и пантера появилась на зов своего хозяина.
Прижав уши, Гвенвивар осторожно принюхивалась, осваиваясь в незнакомой обстановке.
Дзирт глубоко вздохнул и заставил себя говорить.
– Я хотел попрощаться с тобой, дружище, – прошептал он.
Уши Гвенвивар встали торчком, а зрачки светящихся желтых глаз расширились и снова сузились, как только она быстро оглядела хозяина.
– В случае, если…. – продолжал Дзирт. – Я не могу там больше жить, Гвенвивар. Я боюсь утратить то, что придает жизни смысл. Я боюсь потерять самого себя. – Он оглянулся через плечо на поднимающуюся к Блингденстоуну лестницу. – И это гораздо дороже мне, чем сама жизнь. Можешь ты это понять, Гвенвивар?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43