Раньше было не так, но он входит во вкус. Это очень плохо! А знали бы вы, сколько у него оружия. Господом Богом нашим клянусь, с этим оружием можно армию Ким Ир Сена победить!
Странный пример, подумала Скалли. В первый раз, потрясенная общим содержанием сообщения, она не обратила внимания на эти слова. А жаль. Может быть, оговорка Сидни помогла бы вычислить его. Почему он не назвал, например, Вьетнам? Или что-то еще более современное? Вспомнил именно войну едва ли не полувековой давности… Старик, зациклившийся на эпохе начала пятидесятых? Воевал там? Покалечился, быть может? Это же нитка, почему никто не ухватился за нее? Или хватались, да она рвалась?
Скалли покосилась на Молдера. Но Молдер так и смотрел в окно, подперев подбородок переплетенными пальцами, и глаза его были неподвижны и пусты. Казалось, он вообще не слушает.
Как оказалось впоследствии, это было совсем не так.
- Не могу больше говорить! - всполо-шенно раздалось из динамиков. #- Бог ты мой!
Щелчок.
По знаку хлыща из Бюро штата прослушивание остановили. Скиннер недовольно проследил, как это происходит, но смолчал. Ничего не поделаешь: хлыщ ухитрился подать знак на мгновение раньше, чем это хотел сделать сам Скиннер.
- Звонок поступил около полугода назад, - сказал хлыщ, закрепляя успех. - С тех пор Дворец Семи Звезд был взят под наблюдение, и начато следствие по делу Вернона Эфесянина. - Скалли не без злорадства отметила, что он запнулся, с некоторым опозданием сообразив, что взял слово не слишком-то вовремя; именно ему теперь говорить о дальнейшем. - К сожалению, никаких реальных фактов выявить не удалось. Вчера, однако, прокурор штата подписал ордер на обыск Дворца. Поэтому был предпринят утренний рейд. Поскольку приходилось считаться с возможностью наличия у прихожан Дворца оружия, рейд решено было сделать силовым…
Только людей насмешили, подумала Скалли.
- Ваши наблюдатели сработали из рук вон плохо, - с мрачным видом позволил себе маленькое удовольствием Скиннер. - Один из наших, привлеченный к операции буквально в последний момент, нашел подземный бункер, о которым вы и понятия не имели.
- Бункер - это громко сказано, - скривился хлыщ. - Погреб…
- В нем поместилось семь человек.
- Да перестаньте. Все данные вполне точны - и по плану внутренних помещений Дворца, и по количеству прихожан, которых мы там застали. Опасные химикаты мы действительно обнаружили - в точности, где ожидали их обнаружить. Это вы не станете отрицать?
- Не стану, - нехотя согласился Скиннер. Скалли чуть наклонилась к напарнику.
- Откуда ты знал, что там бункер? Молдер на миг посмотрел ей в лицо и вновь уставился в окно. Скалли поразилась, какой у него растерянный, беззащитный взгляд. Лучше не спрашивать пока, подумала она. Что-то с ним опять не так. Скажет сам, когда сможет.
- Я не исключаю возможность утечки, - сказал хлыщ. - Кто-то предупредил Эфесянина. Не зря же он покинул прихожан и вместе с женами уединился в этом отдельном погребе, о котором, тут вы правы, нам не было известно до начала операции. Вынужден признать, ваш сотрудник проявил поразительные способности, - и он саркастически глянул в сторону Молдера; но тот не заметил. - По-моему, не зная о погребе заранее, просто не в силах человеческих было его обнаружить.
- Ах, вот оно что, - с издевкой и почти с удовлетворением протянул Скин-нер. В его голосе так и ощущалось предвкушение лучезарной минуты, когда он сможет потянуть хлыща в суд за клевету на своего младшего коллегу. - То есть вы намекаете, что мой человек связан с Дворцом и сообщил Эфесянину о сроках операции?
- Упаси Бог, - поднял руки хлыщ. - Я просто хотел отметить поразительные способности вашего сотрудника.
- В таком случае - благодарю.
- Не стоит.
А я еще считала нашего начальника не очень приятным типом, подумала Скалли. По сравнению с местным хлыщом он - просто образец рыцарственности и гуманизма! Присутствующие оживились, наблюдая эту маленькую дуэль. Лишь у Молдера, пока шла эта перепалка, не дрогнул ни единый мускул на лице. Скалли снова показалось, будто он где-то совсем не здесь.
- Химикаты химикатами, - проговорил Скиннер, погладив лысину, - но следы Эфе-сянин действительно замел неплохо. Оружия нет. Признаков совершения насильственных действий нет. Ос травил, или крыс - вот вам и химикаты. И все. Я думаю, адвокат Вернона будет стараться провести следствие и суд в двадцать четыре часа, и, боюсь, ему это удастся, а мы ничего не сможем противопоставить.
- Все это время мы будем продолжать поиски на территории Дворца и его угодий, - вставил хлыщ. - Возможно, там обнаружатся и еще погреба.
- Бункера, - сказал Скиннер.
- Схроны, - подсказал кто-то из агентов Бюро штата.
- Так, - проговорил Скиннер. - Оружие оружием, но теперь, раз уж мы ввязались в непосредственное соприкосновение с прихожанами и все они задержаны, надо во что бы то ни стало выявить среди них того, кто звонил. Того, кто назвал себя Сидни.
- Безусловно, - неожиданно легко согласился хлыщ. Впрочем, тут было трудно что-либо возразить.
- Если Верной и его ближайшие подручные узнают, кто дал нам наводку, то, скорее всего, мы найдем уже труп Сидни. Если вообще найдем, - Скиннер глубоко вздохнул. - Всё.
- Все свободны, - тут же проговорил хлыщ.
Шесть человек разом поднялись; в том числе и Молдер, который, как оказалось, хотя бы частью сознания присутствовал на совещании. Кто-то вполголоса заговорил о погоде; кто-то закурил. Пожалуй, теперь можно попробовать снова порасспросить Фокса, продумала Скалли. Но ей опять не удалось.
- Агенты Скалли и Молдер, - неожиданно произнес Скиннер, когда те были уже в дверях. - А вас я попрошу остаться.
Когда остальные покинули кабинет - в том числе и хлыщ, с явным сожалением оглянувшийся назад в страстном, но бесплодном желании узнать, о чем пойдет этот приватный разговор, - Скиннер присел на край стола и чуть исподлобья глянул на подчиненных. Он глядел долго.
- Вы поработаете с Верноном Уорреном по прозвищу Эфесянин, - угрюмо сказал он затем. - Пока он тут, под рукой.
- Что вы имеете в виду, сэр? - с почти издевательской вежливостью уточнила Скалли. Скиннер фыркнул.
- Сам не знаю, - честно признался он. Иногда он позволял себе сделать вид, что играет в открытую. Особенно когда и впрямь играл в открытую. Но, подумала Скалли, у него все равно остается такой вид, словно он лишь делает вид.
Потом она вспомнила хлыща. Нет, лучше уж Скиннер.
- Прощупайте Вернона на предмет его… э… паранормальных способностей.
- Сэр? - чуть подняла брови Скалли.
- Я все сказал.
- Астральное проецирование? Спириту-альный перенос?
- Можете иронизировать, агент Скалли, сколько вашей душеньке угодно. Вы получили приказ.
- Мы полагаем, - Скалли взяла себя в руки и заговорила серьезно, - что Верной просто социопат, параноик. Он прекрасно знает Библию… такая память, такое дословное знание текста, кстати, характерно для некоторых психических расстройств. И он использует это знание, чтобы подчинять людей своей воле и заставлять их делать то, что он хочет.
Она покосилась на Молдера. Молдер молчал. Это начинало раздражать Скалли.
- Верной довел до грани самоубийства шестерых женщин, - неохотно проговорил Скиннер. - Вы сами это видели. Вы сами видели, что не творилось ни малейшего принуждения. Они сами готовы были пить отраву. Поэтому-то нам нечего вменить этому ублюдку в вину… Сами. Он даже на словах ничего не велел им, только молился. Это меня крайне интересует. И тревожит, агент Скалли. Крайне тревожит.
Он помедлил.
- Неровен час, мы получим второй Джонстаун. Вторую Гайану. И тут уж не сошлешься ни на коммунистов, ни на латиноамериканские джунгли, ни на оторванность от людей… Прямо у нас перед носом. Прямо в сердце Теннесси. Чаттануга чу-чу. Поняли?
- Да, сэр, - сказала Скалли.
Молдер молчал.
Девятый полицейский участок Чаттануга, Теннесси 10:45
Там, в схроне, Молдер не успел толком разглядеть Вернона Эфесянина. Все заслонило лицо женщины, внезапной вспышкой возникшее перед ним в душном сумраке и невесть отчего опалившее ему душу. Теперь он постарался вглядеться. Верной был молод и поразительно хладнокровен. И красив. У него было лицо сильного и отнюдь не злого человека, оно могло бы быть даже симпатичным, приятным, располагающим своей спокойной уверенностью и немного стылой, но несомненной внутренней устойчивостью. Если бы не слишком прозрачные, слишком заледеневшие глаза. В них ничего нельзя было прочесть. В них не было глубины, но не было и дна. В них ничего не было.
У него глаза абсолютно безумного человека, думала Скалли, сидя рядом с Молде-ром и глядя на человека, восседавшего напротив. А, между прочим, именно безумцы часто имеют способность подчинять себе нормальных. Нормальные люди слишком часто сомневаются, а вот безумцы не сомневаются никогда и ни в чем. Особенно - в собственной правоте. Вспомнить хоть Гитлера. О, если бы можно было любого чересчур уверенного в своей правоте человека освидетельствовать, как безумца - насколько спокойнее и легче жилось бы людям на земле!
Увы…
Зато глаза пожилого и пухлощекого, отмеченного нездоровой полнотой адвоката, расположившегося рядом с Верноном, говорили слишком о многом. Они то бегали, то принимались суетливо моргать, то с вызовом вперялись в Скалли или в Молдера… Адвокат напускал на себя уверенность. А стало быть, уверен совсем не был.
- Я знал, что вы придете ко мне, - тихо и очень спокойно проговорил Верной, не ожидая вопросов. - Придете за мной. В течение многих веков я это знал. Матфей сказал мне об этом прямо.
Он чуть помедлил. Голос был хрипл ова-лым и бесстрастным - но совсем не походил на прокуренную хрипотцу Сидни. Нет, конечно, подумала Скалли, это не он. С чего бы ему самому доносить на себя? Странная мысль пришла мне в голову, однако… Откуда вдруг? Только из-за того, что некая надломленность ощущается в нем, в этом Верноне? Но, скорее всего, она мне просто мерещится. Усложняю. Он фанатик, какие надломы. Достоевщины тут и в помине нет.
- Узрите: Сатана заключит в узилище некоторых из вас, и бесы его станут пытать вас, и мучить, и проверять крепость вашей веры в течение десяти дней, - Верной чуть улыбнулся. - Будьте верны, и после смерти вас увенчают короною жизни вечной, истинной…
- По-моему, это написано над вратами храма в Смирне, - наконец-то подал голос Молдер. - А ваша церковь - это что-то вроде храма Воскресения в Эфесе, я это понимаю так…
- Моя церковь называется церковью Семи Звезд, - снисходительно ответил Вер-нон. - Она объединяет все семь церквей, получавших откровения. Никто из моих прихожан не имеет ни малейшего отношения к Эфесской церкви Воскресения.
- А вы?
Адвокат заморгал и заерзал.
- Я - другое дело. Я присутствовал, когда Иоанн Богослов принес людям послание Апокалипсиса.
Это не допрос, а коллективный бред, подумала Скалли. Если так пойдет, мы будем беседовать часами. А часы идут, часы дороги. Может, он просто выгадывает время?
- Послушайте, мистер Уоррен, - решительно сказала она, пытаясь взять ситуацию под контроль. Не вовремя на Молдера накатил период задумчивости, ох, не вовремя он снова стал рохлей… Не вовремя… Долго это будет продолжаться, интересно? - Если бы, например, Сидни на поверку оказался неверующим, был бы он увенчан в конце концов короной жизни? Ведь он все же был вашим прихожанином?
- Это провокационный вопрос, - тут же сказал адвокат. - Верной, можете не отвечать. Среди прихожан Дворца Семи Звезд нет ни одного человека по имени Сидни.
Верной опять улыбнулся уголками губ.
- Потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, - без запинки начал он снова цитировать свое, видимо, любимое и коронное «Послание к Эфесянам», - против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных. Для сего примите всеоружие Божие, дабы вы могли противостоять в день злый и, все преодолевши, устоять.
Он умолк. И что, интересно, он хотел этим сказать, растерянно подумала Скалли. Это ответ? Или это уклонение от ответа? Может, он просто издевается над нами, и никакой он не безумец, а просто наглец?
Молдер молчал.
- Спрашивайте по существу, - сказал адвокат и нервно облизнул губы.
Верной остановил его покровительственным мановением левой длани.
- Я не понимаю вас и не хочу понимать, - почти задушевно сказал он, - но я знаю одно. Нет у вас веры даже и с горчичное зерно. Нет. Ни во что вы не верите. Вам наплевать, кто я такой - Джим Джонс или Дэвид Кареш. Вы не понимаете меня и не слышите меня. Сказано: имеющие глаза да увидят, имеющие уши да услышат - но вы слепы и глухи. Мне и не нужно, чтобы вы меня понимали, чтобы верили мне или чтобы я вам нравился. Это ваше дело, ваши проблемы. Это ваша беда - не видеть и не слышать. Я хочу только, чтобы вы на минутку отринули суету, забыли о вашем нелепом греховном расследовании и ради спасения собственных же душ задумались вот о чем. Настанет день, день гнева Его, и могучие люди Господа сокрушат вас.
1 2 3 4 5 6 7 8