Первая женщина забывается, точнее, она просто превращается в некий символ. И точно так же превращаются в смутные тени все прочие женщины. И остаётся последняя женщина – жена. Альтернатива – только одиночество под вечер жизни.
Интересно, когда же всё-таки Лизетта соберётся написать беспокоящимся за дочь родителям? Конечно, коль скоро она встретила наконец-то настоящую любовь, то время у неё для эпистолярных трудов найдётся не так скоро, как хотелось бы… Однако хочется верить, что маленькая Лизет не превратилась по мере взросления в законченную эгоистку, и что она вспомнит о тех людях, которые подарили ей земное бытиё – пусть даже не спрашивая её собственного мнения по этому вопросу.
Преодолевая слабость, Жерар приподнял руку и осторожно коснулся ладонью мягких волос Анн-Мари, уже пробитых кое-где серебряными нитями. И тут профессор Рану услышал невероятно далёкий, но ясно различимый и такой знакомый голос: Папа, спасибо тебе за всё. Всё хорошо, папа…Я люблю вас…
Голос умолк, и уже через секунду профессор не смог бы сказать, действительно ли он что-то слышал или же ему просто почудилось…
* * *
Если бы простой человеческий взгляд – пусть даже оснащённый каким-то техническим приспособлением – смог зафиксировать эту картину, то разум человеческий был бы потрясён её фееричностью.
…Среди бесчисленных звёзд, на фоне бархата Первозданной Тьмы, в позе спокойного отдыха расположилось Инь-Существо. Женщина. Эскиня. Она полулежала на невидимой опоре, и небрежная грация сквозила в каждой чёрточке её облика. Именно так представляли себе небожителей теологические учения всех Юных Рас…
Королева Объединения Пяти любила отдыхать именно так: среди звёзд. Она скользила взглядом по искрам бесчисленных Миров, и понятие «отдых» не подразумевало полной бездеятельности её сознания.
Звёздная Королева медленно перебирала пальцами, пропуская через них тончайшую – но такую прочную – цепочку с висящим на ней магическим камнем. Чередовались свет и тень, голубой отблеск скользил то по белой с тёмной точкой половинке Инь, то по чёрной с белой точкой – Янь. Частица тех, кого она так упорно разыскивала вот уже триста лет – стандартных лет, – была теперь с ней. «Я слышу вас, – думала Эн-Риэнанта, касаясь кончиками пальцев чуть тёплой поверхности артефакта, – и я верну вас…». И амулет отвечал – отвечал суровым голосом Вселенского Воителя Эндара, Стража Звёздных Дорог, и более мягким, но строгим голосом Хранительницы Жизни Натэны.
«Мы подождём, дочь, – говорил Коувилл. – У тебя сотни Миров, и ты за них в ответе. И за этот Мир, Мир Третьей планеты системы Жёлтой звезды, качающийся на самом краю бездонной пропасти, ты тоже в ответе. Помни об этом! А мы – мы подождём…».
«Мы подождём, дочь, – говорила Таэона. – Ты найдёшь нас – обязательно. И ещё – ты найдёшь свою любовь, настоящую, такую, какую нашли мы. Я верю в это, Энна, – нет, не верю, – знаю. Теперь знаю…».
Эн-Риэнанта держала амулет Инь-Янь в руке – не пришло ещё её время надеть на шею заветный символ, ибо истинная любовь не коснулась пока её сердца. Но это время придёт – Энна верила матери.
На прекрасной шее Звёздной Владычицы красовался другой амулет, который она сотворила для себя постоянным напоминанием о Поиске. На голубоватой цепочке плавно вращался маленький шар, меченный несимметричными светлыми и тёмными пятнами и окутанный голубым ореолом. Приглядевшись, искушённый понял бы, что шарик этот являл собой точную миниатюрную копию Третьей планеты окраинной галактической системы Жёлтой звезды – именно такой она видна извне, из открытого пространства Привычного Мира Галактики.
Магиня затратила немало сил, зато теперь у неё был Вещун. Свечение вокруг амулета периодически прошивали быстрые разноцветные взблески – следы магических сущностей в эгрегоре планеты и в примыкающей к ней области Тонкого Мира. Золотистые, серебряные, зелёные, голубые… Эскиня ждала фиолетовой вспышки: ведь не только Коувилла называли Фиолетовым Магом – после тысяч и тысяч тантрических слияний Таэона приняла добрую толику алого, и оттенок её магии тоже изменился.
И она дождалась – яркая фиолетовая искра прошила Вещун. «Вы здесь, – прошептала Эн-Риэнанта, – вы воплощены – оба. Наконец-то… Время пришло».
Время пришло, и Духи Времени стягивали его бурлящие тугие потоки, свивая…
КОЛЬЦО ВРЕМЁН
2004 год
«Ну и какого чёрта тебя понесло сюда? Ты ведь сбился со счёта, сколько раз здесь был! Такой денёк! Ребята давно уже на Вуоксе… Вечером они разобьют палатки, разожгут костёр, будут жарить шашлыки и пить вино, смеяться и танцевать… Стемнеет, от воды поползут пряди белого тумана, а в небе загорятся звёзды… И публика расползётся парочками по кустам – кто обниматься-целоваться, а кто и… А Светка точно не будет долго горевать о твоём отсутствии, и скучать она тоже не будет… Так стоило ли из-за идиотской размолвки упускать такую девчонку?»
Подобные не слишком весёлые мысли посещали голову молодого парня лет двадцати двух, поднимавшегося по каменной лестнице в Большой зал Центрального Военно-Морского музея. Парень был самым обычным: в джинсах, кроссовках, в лёгкой рубашке и с короткой стрижкой – таких парней в огромном Санкт-Петербурге тысячи и тысячи.
А ситуация действительно получилась на редкость дурацкая: они всей своей тёплой компанией собрались провести выходные на Карельском перешейке, на природе, со всеми прелестями, сопутствующими такому виду отдыха. И чёрт его дёрнул зацепить в разговоре с подружкой больную тему – ведь знал же он, очень хорошо знал её мнение по вопросу денег, карьеры и престижа! Слово за слово, и…
«Для меня парень, который зарабатывает меньше трёхсот баксов в месяц – это вообще не парень!» – резко бросила Светка, когда он пытался что-то вякать на тему о том, что деньги ещё не всё, и что работа должна нравиться, и что… Вот и нарвался! Конечно, не стоило принимать столь категоричное суждение на свой счёт – ведь они-то ещё студенты… Хотя многие старшекурсники заранее столбят себе места в престижных фирмах, где проходят практику и подрабатывают во время учёбы – о будущем надо беспокоиться заранее. Тут Светка, как ни крути, права: сам себе не поможешь – никто тебе не поможет! И всё-таки поднадоела ему, честно-то говоря, её оголтелость в отношении денег. Что ж теперь, кроме бабок и нет ничего на свете?
«На Свете точно нет…» – сложился в уме пошловатый каламбур, однако общего мрачного настроения не развеял.
Настроение чуть улучшилось, когда юноша вошёл в зал. Он давно приметил странную особенность своей натуры: здесь, в Военно-Морском музее он всегда почему-то ощущал себя как-то… – даже слово-то не подобрать. Он полюбил бывать в музее ещё со школьных лет, и каждый раз при посещении Большого зала им овладевало непонятное, но щемяще-приятное чувство. И ещё: его тянуло в дальний левый угол зала, посвящённый русско-японской войне: именно в этом месте ощущение было наиболее острым. Ни романтические модели фрегатов восемнадцатого века, ни стремительные формы боевых кораблей середины века двадцатого такой остроты не вызывали.
Молодой человек знал наизусть едва ли не всё о кораблях русско-японской: годы постройки, водоизмещение, вооружение, скорость хода – вплоть до фамилий командиров. Иногда даже корабли эти ему снились, причём не в виде моделей, а вживую – пенящими волны. Разные хобби бывают у людей…
Парень остановился перед моделью эскадренного броненосца «Бородино». Чёрный корабль плыл под стеклом, поблескивая лакированными бортами и щетинясь дулами башенных орудий. Юноша чуть прикрыл глаза – он знал, что силуэт корабля всё равно останется перед его внутренним взором.
«И сколько же всего снарядов в него попало? – думал он. – Сколько он вынес перед тем, как опрокинуться и унести на дно весь свой экипаж – за исключением одного матроса? Броненосец перевернулся под вечер, когда уже темнело…».
…Лица коснулся упругий ветер, напоённый йодистым дыханием моря. Тихо шлёпались о бортовую броню невысокие волны, и протяжно-истошно вопили чайки… Палящее тропическое солнце в синеве неба над головой… На баке, под сенью тяжеленных двенадцатидюймовых стволов башни главного калибра, замерла выстроенная «во фрунт» команда – белая стена матросских роб, окаймлённая золотом погон офицерских мундиров. Идеально выдраенная деревянная палуба, которой можно коснуться рукой в белой перчатке без малейшего риска испачкаться …
– Здравия желаем, ваше…гитество!
«Орёл» был точно таким же, словно брат-близнец… А в Цусимском бою у левого орудия носовой башни японский снаряд отшиб половину ствола… И был смертельно ранен командир…».
Молодой человек перевёл взгляд на кормовую оконечность броненосца и тут сквозь стекло саркофага, хранящего модель славного корабля, вдруг увидел девушку.
Она стояла перед стендом-витриной с выполненным из папье-маше рельефным макетом Порт-Артура и внимательно рассматривала старинные фотографии героев его обороны. В следующий миг ноги парня сами выполнили требуемый маневр: он обогнул стеклянный параллелепипед и направился прямиком к незнакомке. Он ещё даже не понял, что же заставило его так поступить – благоговейная музейная тишина мало напоминала шумную атмосферу дискотеки, где можно запросто подойти к приглянувшейся девчонке и потанцевать с ней или поболтать без тени стеснения, – он шёл и ни о чём не думал.
Девчонка как девчонка, каких тысячи и тысячи в Питере. Лет этак девятнадцати, в светлых брючках и топике; длинные каштановые волосы спадают на спину. На шее шнурок от футляра с сотовым телефоном, а между пояском и краем топика полоска смуглого тела в ладонь шириной – понятно, девушка одета по последней молодёжной моде «пупок и мобильник».
И ещё парень понял, что она красивая. Именно понял , а не разглядел – девушка-то стояла к нему вполоборота. Ведь как бывает: оценишь стройную фигурку, а приглядишься – мордочка-то и подкачала… Но в данном случае ошибки быть не могло – незнакомка красива, он знал это , потому что где-то уже видел её раньше …
«Интересно знать, и что эта Барби здесь делает? – такой была первая оформившаяся мысль. – Таким красоткам место на подиуме, где разгуливают топ-модели; или в офисе крутой фирмы (классная секретарша широкого профиля „на все руки и прочие части тела мастерица“); или, на крайняк, в навороченной тачке при самодовольном мачо с золотой цепью на толстой шее… Такие – если верить западным фильмам – вертят бёдрами на пляжах Майами и Коста-Дорада, транжиря деньги богатых любовников, по возрасту годящихся им в отцы, – а то и в деды. И уж во всяком случае, девушки с таким экстерьером равнодушно глядят на сверстников, если те не принадлежат к золотой молодёжи и не могут походя оставить в элитном ночном клубе пару тысяч баксов за вечер…
И всё-таки, чего ради она оказалась в пыли музея (да ещё столь специфического) в июльский выходной, когда на улице такая дивная погода? Ей что, заняться больше нечем? Не свидание же она назначила под знамёнами флота российского у моделей давным-давно погибших или пущенных на слом кораблей! А, она, наверно, переводчица, сопровождающая группу каких-нибудь чопорных англичан, интересующихся историей флота вообще и русского в частности… Но где же тогда её подопечные? Отошли все разом пописать?».
Вся эта мысленная обойма провернулась в голове молодого человека за те считанные секунды, пока он преодолевал разделявшие его и девушку метры. И ещё он понял, что красавица смотрит на немые отпечатки истории не просто так, а с настоящим неподдельным интересом и с какой-то затаённой грустью. И это внезапное открытие окончательно сбило парня с толку.
Девушка почувствовала его приближение (не услышала шаги, а – он отчётливо понял это! – именно почувствовала ), оторвалась от фотографий столетней давности и повернулась. Она действительно оказалась красивой; и лицо её было именно таким, каким парень себе его и представлял; а потом молодой человек услышал …
На нас надвигается Тьма, Чёрная Тень из Неведомого. Всё то, что происходит сейчас в России, – это не просто то, о чём мы знаем из истории других стран. Это гораздо страшнее и кровавее – и необъяснимее… За всем происходящим стоит какая-то чудовищная сила. Я не могу понять и сказать, откуда я это знаю – я чувствую…
Бороться с этой Тьмой выше человеческих сил, мы можем только бежать. Где-то там, очень далеко, дальше, чем мы можем себе представить, есть способные противостоять Тени, но до них так вот запросто не докричишься. А мы – мы можем лишь спасаться бегством в зыбкой надежде уцелеть…
Юноша с трудом отлепил от нёба непослушный язык и вытолкнул всего три слова:
– Тебя зовут… Наташа?
– Тебя зовут… Андрей? – эхом отозвалась девушка.
…Они вышли на улицу, крепко-крепко держась за руки, словно боясь потерять друг друга снова .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Интересно, когда же всё-таки Лизетта соберётся написать беспокоящимся за дочь родителям? Конечно, коль скоро она встретила наконец-то настоящую любовь, то время у неё для эпистолярных трудов найдётся не так скоро, как хотелось бы… Однако хочется верить, что маленькая Лизет не превратилась по мере взросления в законченную эгоистку, и что она вспомнит о тех людях, которые подарили ей земное бытиё – пусть даже не спрашивая её собственного мнения по этому вопросу.
Преодолевая слабость, Жерар приподнял руку и осторожно коснулся ладонью мягких волос Анн-Мари, уже пробитых кое-где серебряными нитями. И тут профессор Рану услышал невероятно далёкий, но ясно различимый и такой знакомый голос: Папа, спасибо тебе за всё. Всё хорошо, папа…Я люблю вас…
Голос умолк, и уже через секунду профессор не смог бы сказать, действительно ли он что-то слышал или же ему просто почудилось…
* * *
Если бы простой человеческий взгляд – пусть даже оснащённый каким-то техническим приспособлением – смог зафиксировать эту картину, то разум человеческий был бы потрясён её фееричностью.
…Среди бесчисленных звёзд, на фоне бархата Первозданной Тьмы, в позе спокойного отдыха расположилось Инь-Существо. Женщина. Эскиня. Она полулежала на невидимой опоре, и небрежная грация сквозила в каждой чёрточке её облика. Именно так представляли себе небожителей теологические учения всех Юных Рас…
Королева Объединения Пяти любила отдыхать именно так: среди звёзд. Она скользила взглядом по искрам бесчисленных Миров, и понятие «отдых» не подразумевало полной бездеятельности её сознания.
Звёздная Королева медленно перебирала пальцами, пропуская через них тончайшую – но такую прочную – цепочку с висящим на ней магическим камнем. Чередовались свет и тень, голубой отблеск скользил то по белой с тёмной точкой половинке Инь, то по чёрной с белой точкой – Янь. Частица тех, кого она так упорно разыскивала вот уже триста лет – стандартных лет, – была теперь с ней. «Я слышу вас, – думала Эн-Риэнанта, касаясь кончиками пальцев чуть тёплой поверхности артефакта, – и я верну вас…». И амулет отвечал – отвечал суровым голосом Вселенского Воителя Эндара, Стража Звёздных Дорог, и более мягким, но строгим голосом Хранительницы Жизни Натэны.
«Мы подождём, дочь, – говорил Коувилл. – У тебя сотни Миров, и ты за них в ответе. И за этот Мир, Мир Третьей планеты системы Жёлтой звезды, качающийся на самом краю бездонной пропасти, ты тоже в ответе. Помни об этом! А мы – мы подождём…».
«Мы подождём, дочь, – говорила Таэона. – Ты найдёшь нас – обязательно. И ещё – ты найдёшь свою любовь, настоящую, такую, какую нашли мы. Я верю в это, Энна, – нет, не верю, – знаю. Теперь знаю…».
Эн-Риэнанта держала амулет Инь-Янь в руке – не пришло ещё её время надеть на шею заветный символ, ибо истинная любовь не коснулась пока её сердца. Но это время придёт – Энна верила матери.
На прекрасной шее Звёздной Владычицы красовался другой амулет, который она сотворила для себя постоянным напоминанием о Поиске. На голубоватой цепочке плавно вращался маленький шар, меченный несимметричными светлыми и тёмными пятнами и окутанный голубым ореолом. Приглядевшись, искушённый понял бы, что шарик этот являл собой точную миниатюрную копию Третьей планеты окраинной галактической системы Жёлтой звезды – именно такой она видна извне, из открытого пространства Привычного Мира Галактики.
Магиня затратила немало сил, зато теперь у неё был Вещун. Свечение вокруг амулета периодически прошивали быстрые разноцветные взблески – следы магических сущностей в эгрегоре планеты и в примыкающей к ней области Тонкого Мира. Золотистые, серебряные, зелёные, голубые… Эскиня ждала фиолетовой вспышки: ведь не только Коувилла называли Фиолетовым Магом – после тысяч и тысяч тантрических слияний Таэона приняла добрую толику алого, и оттенок её магии тоже изменился.
И она дождалась – яркая фиолетовая искра прошила Вещун. «Вы здесь, – прошептала Эн-Риэнанта, – вы воплощены – оба. Наконец-то… Время пришло».
Время пришло, и Духи Времени стягивали его бурлящие тугие потоки, свивая…
КОЛЬЦО ВРЕМЁН
2004 год
«Ну и какого чёрта тебя понесло сюда? Ты ведь сбился со счёта, сколько раз здесь был! Такой денёк! Ребята давно уже на Вуоксе… Вечером они разобьют палатки, разожгут костёр, будут жарить шашлыки и пить вино, смеяться и танцевать… Стемнеет, от воды поползут пряди белого тумана, а в небе загорятся звёзды… И публика расползётся парочками по кустам – кто обниматься-целоваться, а кто и… А Светка точно не будет долго горевать о твоём отсутствии, и скучать она тоже не будет… Так стоило ли из-за идиотской размолвки упускать такую девчонку?»
Подобные не слишком весёлые мысли посещали голову молодого парня лет двадцати двух, поднимавшегося по каменной лестнице в Большой зал Центрального Военно-Морского музея. Парень был самым обычным: в джинсах, кроссовках, в лёгкой рубашке и с короткой стрижкой – таких парней в огромном Санкт-Петербурге тысячи и тысячи.
А ситуация действительно получилась на редкость дурацкая: они всей своей тёплой компанией собрались провести выходные на Карельском перешейке, на природе, со всеми прелестями, сопутствующими такому виду отдыха. И чёрт его дёрнул зацепить в разговоре с подружкой больную тему – ведь знал же он, очень хорошо знал её мнение по вопросу денег, карьеры и престижа! Слово за слово, и…
«Для меня парень, который зарабатывает меньше трёхсот баксов в месяц – это вообще не парень!» – резко бросила Светка, когда он пытался что-то вякать на тему о том, что деньги ещё не всё, и что работа должна нравиться, и что… Вот и нарвался! Конечно, не стоило принимать столь категоричное суждение на свой счёт – ведь они-то ещё студенты… Хотя многие старшекурсники заранее столбят себе места в престижных фирмах, где проходят практику и подрабатывают во время учёбы – о будущем надо беспокоиться заранее. Тут Светка, как ни крути, права: сам себе не поможешь – никто тебе не поможет! И всё-таки поднадоела ему, честно-то говоря, её оголтелость в отношении денег. Что ж теперь, кроме бабок и нет ничего на свете?
«На Свете точно нет…» – сложился в уме пошловатый каламбур, однако общего мрачного настроения не развеял.
Настроение чуть улучшилось, когда юноша вошёл в зал. Он давно приметил странную особенность своей натуры: здесь, в Военно-Морском музее он всегда почему-то ощущал себя как-то… – даже слово-то не подобрать. Он полюбил бывать в музее ещё со школьных лет, и каждый раз при посещении Большого зала им овладевало непонятное, но щемяще-приятное чувство. И ещё: его тянуло в дальний левый угол зала, посвящённый русско-японской войне: именно в этом месте ощущение было наиболее острым. Ни романтические модели фрегатов восемнадцатого века, ни стремительные формы боевых кораблей середины века двадцатого такой остроты не вызывали.
Молодой человек знал наизусть едва ли не всё о кораблях русско-японской: годы постройки, водоизмещение, вооружение, скорость хода – вплоть до фамилий командиров. Иногда даже корабли эти ему снились, причём не в виде моделей, а вживую – пенящими волны. Разные хобби бывают у людей…
Парень остановился перед моделью эскадренного броненосца «Бородино». Чёрный корабль плыл под стеклом, поблескивая лакированными бортами и щетинясь дулами башенных орудий. Юноша чуть прикрыл глаза – он знал, что силуэт корабля всё равно останется перед его внутренним взором.
«И сколько же всего снарядов в него попало? – думал он. – Сколько он вынес перед тем, как опрокинуться и унести на дно весь свой экипаж – за исключением одного матроса? Броненосец перевернулся под вечер, когда уже темнело…».
…Лица коснулся упругий ветер, напоённый йодистым дыханием моря. Тихо шлёпались о бортовую броню невысокие волны, и протяжно-истошно вопили чайки… Палящее тропическое солнце в синеве неба над головой… На баке, под сенью тяжеленных двенадцатидюймовых стволов башни главного калибра, замерла выстроенная «во фрунт» команда – белая стена матросских роб, окаймлённая золотом погон офицерских мундиров. Идеально выдраенная деревянная палуба, которой можно коснуться рукой в белой перчатке без малейшего риска испачкаться …
– Здравия желаем, ваше…гитество!
«Орёл» был точно таким же, словно брат-близнец… А в Цусимском бою у левого орудия носовой башни японский снаряд отшиб половину ствола… И был смертельно ранен командир…».
Молодой человек перевёл взгляд на кормовую оконечность броненосца и тут сквозь стекло саркофага, хранящего модель славного корабля, вдруг увидел девушку.
Она стояла перед стендом-витриной с выполненным из папье-маше рельефным макетом Порт-Артура и внимательно рассматривала старинные фотографии героев его обороны. В следующий миг ноги парня сами выполнили требуемый маневр: он обогнул стеклянный параллелепипед и направился прямиком к незнакомке. Он ещё даже не понял, что же заставило его так поступить – благоговейная музейная тишина мало напоминала шумную атмосферу дискотеки, где можно запросто подойти к приглянувшейся девчонке и потанцевать с ней или поболтать без тени стеснения, – он шёл и ни о чём не думал.
Девчонка как девчонка, каких тысячи и тысячи в Питере. Лет этак девятнадцати, в светлых брючках и топике; длинные каштановые волосы спадают на спину. На шее шнурок от футляра с сотовым телефоном, а между пояском и краем топика полоска смуглого тела в ладонь шириной – понятно, девушка одета по последней молодёжной моде «пупок и мобильник».
И ещё парень понял, что она красивая. Именно понял , а не разглядел – девушка-то стояла к нему вполоборота. Ведь как бывает: оценишь стройную фигурку, а приглядишься – мордочка-то и подкачала… Но в данном случае ошибки быть не могло – незнакомка красива, он знал это , потому что где-то уже видел её раньше …
«Интересно знать, и что эта Барби здесь делает? – такой была первая оформившаяся мысль. – Таким красоткам место на подиуме, где разгуливают топ-модели; или в офисе крутой фирмы (классная секретарша широкого профиля „на все руки и прочие части тела мастерица“); или, на крайняк, в навороченной тачке при самодовольном мачо с золотой цепью на толстой шее… Такие – если верить западным фильмам – вертят бёдрами на пляжах Майами и Коста-Дорада, транжиря деньги богатых любовников, по возрасту годящихся им в отцы, – а то и в деды. И уж во всяком случае, девушки с таким экстерьером равнодушно глядят на сверстников, если те не принадлежат к золотой молодёжи и не могут походя оставить в элитном ночном клубе пару тысяч баксов за вечер…
И всё-таки, чего ради она оказалась в пыли музея (да ещё столь специфического) в июльский выходной, когда на улице такая дивная погода? Ей что, заняться больше нечем? Не свидание же она назначила под знамёнами флота российского у моделей давным-давно погибших или пущенных на слом кораблей! А, она, наверно, переводчица, сопровождающая группу каких-нибудь чопорных англичан, интересующихся историей флота вообще и русского в частности… Но где же тогда её подопечные? Отошли все разом пописать?».
Вся эта мысленная обойма провернулась в голове молодого человека за те считанные секунды, пока он преодолевал разделявшие его и девушку метры. И ещё он понял, что красавица смотрит на немые отпечатки истории не просто так, а с настоящим неподдельным интересом и с какой-то затаённой грустью. И это внезапное открытие окончательно сбило парня с толку.
Девушка почувствовала его приближение (не услышала шаги, а – он отчётливо понял это! – именно почувствовала ), оторвалась от фотографий столетней давности и повернулась. Она действительно оказалась красивой; и лицо её было именно таким, каким парень себе его и представлял; а потом молодой человек услышал …
На нас надвигается Тьма, Чёрная Тень из Неведомого. Всё то, что происходит сейчас в России, – это не просто то, о чём мы знаем из истории других стран. Это гораздо страшнее и кровавее – и необъяснимее… За всем происходящим стоит какая-то чудовищная сила. Я не могу понять и сказать, откуда я это знаю – я чувствую…
Бороться с этой Тьмой выше человеческих сил, мы можем только бежать. Где-то там, очень далеко, дальше, чем мы можем себе представить, есть способные противостоять Тени, но до них так вот запросто не докричишься. А мы – мы можем лишь спасаться бегством в зыбкой надежде уцелеть…
Юноша с трудом отлепил от нёба непослушный язык и вытолкнул всего три слова:
– Тебя зовут… Наташа?
– Тебя зовут… Андрей? – эхом отозвалась девушка.
…Они вышли на улицу, крепко-крепко держась за руки, словно боясь потерять друг друга снова .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38