Теперь усмехнулся вождь:
— Вы даже не знаете, как пасти коз.
— Мы не миссионеры, — продолжил Архидиакон Барнет. — Но когда вы будете готовы познать Истину, мы поможем вам.
— Ммм… ммм — какую вы от этого получите выгоду?
Архидиакон улыбнулся:
— Мы не ищем выгоды. Вы люди, наши товарищи. Мы обязаны вам помочь.
Вождь повернулся и сказал что-то племени; оно, сломя голову, кинулось вверх по скалам, карабкаясь по кручам, словно скопище безумных призраков — волосы развевались, козлиные шкуры полоскались по ветру.
— Что это? Что это? — закричал Архидиакон. — Вернитесь, — крикнул он вождю, который уже догонял племя.
Вождь посмотрел на него со скалы:
— Вы все сумасшедшие люди.
— Нет, нет, — выкрикнул Архидиакон. Сцена была просто замечательной, прямо для театральных подмостков: беловолосый Архидиакон, взывающий к дикарю, вождю племени — святой, командующий сатирами. И все это в изменчивом свете трех светил.
Каким-то образом он соблазнил вождя перебраться в Новый Город. Старый Флитвилл был в полумиле вверх, на седловине, продуваемой всеми ветрами. Там часто лежали облака, спускающиеся с вершины Гран Монтана. Там даже козы с трудом цепляли копыта за скалы. Там было холодно, промозгло, уныло. Архидиакон каждому расписывал недостатки Старого Флитвилла. Он говорил, что вождь предпочитает Новый Город.
Пятьдесят фунтов соли изменили положение. Архидиакон пошел на компромисс в своем отношении ко взяткам. Шестьдесят человек из племени с видом изумленного беспристрастия переселились в новые хижины. Они считали, что Архидиакон заставляет играть их в какие-то дурацкие игры.
Архидиакон еще раз благословил деревню. Колонисты преклонили колени. Флиты с любопытством наблюдали за ними из окон и дверей своих новых домов. Человек двадцать-тридцать запрыгали вниз по скалам, гоня перед собой стадо коз, которых они разместили в маленькой часовне. Улыбка Архидиакона стала болезненной и неподвижной, но, к чести его будь сказано, он не вмешивался.
Через некоторое время колонисты вернулись в долину. Они сделали, что могли, но сами не были уверены, то ли они сделали.
И вот, через два месяца, Новый Город опустел. Брат Раймонд и сестра Мария шли по деревне, и пустые хижины показывали им темные окна и зияющие двери.
— Куда они ушли? — спросила тихо Мария.
— Они все безумцы, — сказал Раймонд. — Абсолютные безумцы, — он подошел к часовне и просунул голову сквозь двери. Костяшки пальцев его вдруг побелели, с такой силой он вцепился в дверную раму.
— В чем дело? — спросила беспокойно Мария.
Раймонд оттеснил ее от часовни.
— Трупы… десять, двенадцать… пятнадцать трупов.
— Раймонд! — они поглядели друг на друга. — Как? Почему?
Раймонд покачал головой. Они одновременно посмотрели в сторону Старого Флитвилла на холме.
— Я думаю, что обязанность выяснить лежит на нас.
— Но это… это такое прекрасное место, — взорвалась Мария. — Они… они животные! Им должно было здесь нравиться! — Она отвернулась в сторону долины, чтобы Раймонд не мог видеть ее слез. Новый город значил для нее очень много. Своими руками она брала белые отмытые камни и выкладывала из них аккуратные заборчики вокруг каждой хижины. Заборчики были нещадно разрушены, и Мария оскорбилась в лучших своих чувствах.
— Они не отвечают за себя, — сказала она Раймонду, — совершенно безответственные люди.
Раймонд кивнул ей:
— Пойдем вверх, Мария, у нас есть обязанности.
Мария вытерла слезы:
— Я знаю, что все они божьи создания, но я не знаю, почему, — она взглянула на Раймонда, — не говори мне только, что пути Господни неисповедимы.
— Хорошо, — сказал Раймонд. Они начали карабкаться по скалам к старому Флитвиллу. Долина внизу все уменьшалась и уменьшалась. Мауд застрял в зените.
Они остановились перевести дыхание. Мария вытерла лоб.
— Или я сошла с ума, или Мауд увеличивается в размерах.
Раймонд посмотрел на небо.
— Похоже, разбух немного. Я думаю, в этой планетной системе ничего такого случится не может. Если бы в орбите Глории была какая-то нерегулярность, наши аналитики знали бы об этом.
— Мы можем прекрасно свалиться на одно из солнц, — сказала задумчиво Мария.
Раймонд пожал плечами:
— Система в стабильном состоянии не менее нескольких миллионов лет. Это самая лучшая гарантия.
— Наша единственная гарантия, — Мария сжала кулаки. — Если бы хоть в чем-то, хоть где-то была бы хоть какая-то уверенность — что-то, на что можно было посмотреть и сказать: это непреложно, это не изменится, на это можно рассчитывать. Но здесь ничего нет! Этого вполне достаточно, чтобы сойти с ума!
На лице Раймонда появилась вялая улыбка:
— Дорогая, в Колонии вполне хватает неприятностей.
Мария мгновенно протрезвела:
— Извини… извини, дорогой Раймонд. Пожалуйста.
— Я уже беспокоился по этому поводу, — сказал Раймонд, — вчера я разговаривал с Бирчем, директором Дома Успокоения.
— Сколько там сейчас?
— Около трех тысяч. И каждый день поступают новые, — он вздохнул, — что-то есть на Глории такое, что перемалывает нервную систему человека, не спрашивай об этом.
Мария глубоко вздохнула и сжала руку Раймонда:
— Мы преодолеем все это, дорогой, мы победим! Мы установим привычный распорядок и будем жить в добродетели.
Раймонд склонил голову:
— С божьей помощью.
— Мауд движется, — сказала Мария, — нам бы успеть в Старый Флитвилл, пока светло.
Через несколько минут им встретилась дюжина коз, которых пасла дюжина нечесаных ребятишек. Некоторые были в тряпье, другие в козлиных шкурах, прочие бегали вокруг нагишом. Ветер хлестал по их похожим на стиральные доски ребрам.
На другой тропе им попалось еще одно стадо коз, возможно, в сотню голов. Пастух-мальчишка был один.
— Вот как флиты ведут дела, — сказал Раймонд, — двенадцать ребят пасут двенадцать коз, а один — сотню.
— Они несомненно жертвы какой-то умственной болезни… Безумие наследуется?
— Это спорный вопрос… Я чувствую запах старого Флитвилла.
Мауд ушел за горизонт под углом, который обещал долгие сумерки. С трудом передвигая ноющие от перенапряжения ноги, Раймонд с Марией потащились вверх, в деревню. За ними шли козы и дети, совершенно перемешавшись друг с другом.
Мария сказала с отвращением:
— Они бросили Новый Город — красивый, чистый Новый Город — и вернулись в эту грязь.
— Не наступи на козу! — Раймонд обвел ее вокруг корявого тела животного, лежавшего на тропе. Мария закусила губу.
Они нашли вождя. Он сидел на скале и глядел вдаль. Он приветствовал их, не высказав ни удивления, ни удовольствия. Группа детей складывала костер из веток и сухих щепочек.
— Что происходит? — спросил Раймонд с вымученной улыбкой. — Праздник? Танцы?
— Четверо мужчин, две женщины. Они сошли с ума, они умерли. Мы сожжем их.
Мария посмотрела на погребальный костер:
— Я не знала, что вы сжигаете мертвых.
— На этот раз мы их сожжем, — вождь протянул руку и дотронулся до глянцевых золотистых волос Марии. — Вы станете моей женой на некоторое время.
Мария отпрянула и сказала дрожащим голосом:
— Нет, благодарю. Я замужем за Раймондом.
— Все время?
— Все время.
Вождь покачал головой:
— Вы сошли с ума. Вы очень скоро умрете.
— Почему вы сломали канал? Десять раз мы его ремонтировали, десять раз флиты спускались вниз в темноте и разрушали дамбы.
Вождь поколебался, но ответил:
— Канал сумасшедший.
— Он не сумасшедший. Он орошает поля, он помогает фермерам.
— Он слишком много идет одинаковым.
— Вы хотите сказать, что он прямой?
— Прямой? Прямой? Что это за слово?
— В одну линию — в одном направлении.
Вождь стал раскачиваться взад-вперед.
— Глядите — гора. Она прямая?
— Нет, конечно, нет.
— Солнце прямое?
— Послушайте…
— Моя нога, — вождь протянул ногу, кривую, волосатую. — Прямая?
— Нет, — вздохнул Раймонд. — Ваша нога не прямая.
— Тогда почему вы делаете канал таким прямым? Безумие. — Он сел. Тема была исчерпана. — Зачем вы пришли?
— Слишком много флитов умирает, — сказал Раймонд. — Мы хотим вам помочь.
— Верно, умирают. Но это не моя вина и не ваша.
— Мы не хотим, чтобы вы умирали. Почему вы не живете в Новом Городе?
— Флиты сходят с ума, прыгают со скал, — он встал. — Пошли, готова еда.
Преодолев брезгливость, Мария с Раймондом вгрызлись в куски жареной козлятины. Шесть тел умерших безо всяких церемоний были брошены в огонь. Несколько флитов начали танцевать.
Мария толкнула локтем Раймонда:
— Ты можешь понять культуру по ее танцам. Смотри.
Раймонд посмотрел:
— Я не замечаю никакой упорядоченности. Некоторые совершают двойные прыжки, приседают, другие ходят кругами, несколько человек просто хлопают в ладони.
Мария прошептала:
— Они все безумны. Как кулики.
Раймонд кивнул:
— Я согласен с тобой.
Начался дождь. Красный Робундус взорвал светом небо на востоке, но не обеспокоился подняться из-за горизонта. Дождь перешел в ливень. Мария с Раймондом спрятались в хижине. К ним присоединились несколько мужчин и женщин и от безделья начали любовные игры.
Мария прошептала в отчаянии:
— Они собираются делать это прямо перед нами. У них отсутствует всякий стыд.
Раймонд мрачно сказал:
— Я не собираюсь обратно под дождь. Пусть делают что хотят.
Мария дала пощечину одному из мужчин, который стал стаскивать с нее сорочку. Тот отпрыгнул.
— Как собаки, — выдавила она.
— Личность ничем не подавляется, — сказал Раймонд. — Подавление означает психоз.
— Тогда я психопатка, — фыркнула Мария, — потому что я подавляю свою личность!
— И я тоже.
Ливень кончился. Ветер из теснины разогнал облака. Небо прояснилось. Раймонд и Мария с облегчением вышли из хижины.
Ливень залил костер; в пепле лежали шесть обугленных трупов, на них никто не обращал внимания.
Раймонд задумчиво произнес:
— Что-то на кончике языка… вертится в уме…
— Что?
— Решение всего этого недоразумения с флитами.
— Ну?
— Что-то в следующем роде: флиты безумны, иррациональны, безответственны.
— Согласна.
— Прибывает Инспектор. Мы должны продемонстрировать, что Колония не представляет угрозы аборигенам — в данном случае флитам.
— Мы не можем заставить флитов повысить свои жизненные стандарты.
— Нет. Но если мы вылечим их разум, если только начнем лечить их массовые психозы…
Мария довольно скептически посмотрела на Раймонда:
— Но это страшный труд.
Раймонд покачал головой:
— Используй формальное мышление, дорогая. Есть реальная проблема: группа аборигенов слишком психопатична, чтобы выжить. Решение: устранить психоз.
— У тебя все звучит очень разумно, но, Господи, с чего начать?
Подошел вождь, ноги как веретено. Он жевал кусок козлиной кишки.
— Мы начнем с вождя, — сказал Раймонд.
— Все равно, что подвешивать колокольчик к кошке.
— Соль, — сказал Раймонд. — За соль он сдерет со своей бабушки кожу.
Раймонд подошел к вождю, который, похоже, удивился, что гости еще в деревне. Мария ждала чуть поодаль.
Раймонд начал спорить с вождем. Тот сначала казался потрясенным, потом помрачнел. Раймонд разъяснял, увещевал его. Он делал упор на одной вещи — на соли. Столько, сколько вождь мог унести на себе на свой холм. Вождь посмотрел на Раймонда с высоты своих семи футов, развел руками, отошел в сторону, сел на камень и снова занялся пережевыванием козлиной кишки.
Раймонд присоединился к Марии:
— Он придет, — сказал он.
…Директор Бирч отнесся к вождю исключительно сердечно.
— Нам оказана великая честь! Не часто у нас здесь столь выдающиеся гости! Ведь вы ни разу даже не были!
Вождь рисовал посохом на земле какие-то непонятные фигуры. Он тихо спросил Раймонда:
— Когда я получу соль?
— Теперь очень скоро. Но сначала вам надо пойти с директором Бирчем.
— Пойдемте, — сказал директор Бирч. — Мы прекрасно прогуляемся.
Вождь развернулся и направился в сторону Гран Монтана.
— Нет, нет! — закричал Раймонд. — Вернитесь!
Вождь ускорил шаг.
Раймонд побежал вслед и схватил его за кривые колени. Вождь рухнул как развязанный мешок от садовых инструментов. Директор Бирч всадил ему успокоительное, и вскоре вождь, неуклюжий, с отсутствующим взглядом, был надежно связан и погружен в машину скорой помощи.
Брат Раймонд и Сестра Мария смотрели, как машина покатилась по дороге. Поднявшееся густое облако пыли просвечивало зеленым огнем. Тени имели синевато-пурпурный оттенок.
Мария сказала дрожащим голосом:
— Я надеюсь, что мы поступили правильно… Бедный вождь выглядел так… патетически. Словно один из его козлов, идущий на заклание.
Раймонд сказал:
— Мы должны делать то, что сами считаем правильным, дорогая.
— Но то, что мы сделали, правильно.
Машина скорой помощи скрылась из виду, пыль осела. Из черно-зеленого облака над Гран Монтаном сверкнула молния. Фаро в зените светил словно кошачий глаз. Часы — верные часы, хорошие, в здравом уме — Часы сказали: двенадцать вечера.
— Правильно… — сказала Мария задумчиво, — это очень относительное понятие…
Раймонд сказал:
1 2 3 4