Прибыли бы и раньше, да ехали из загорода, и, как водится, пришлось стоять в пробках, проблесковый маячок служебного автомобиля оказался бессильным против заторов на дорогах.
Еще ночью районы, прилегающие к гимназии, вызванные по тревоге бойцы невидимого фронта взяли в плотное невидимое кольцо. Настолько плотное и надежное, что Арсений Игоревич вместе с Герасимовым позволили себе четыре часа здорового сна. Разбудили их в восемь. Генерал объявил «час особой бдительности», но к моменту приезда гимназистов в зоне повышенного внимания искомый фигурант не объявился.
Сильно засомневался Арсений Игоревич в том, что подозреваемый в давешнем похищении племянника Капустина, а также в подготовке похищения чадушки госпожи Секретарши фигурант появится ко времени отъезда гимназистов. Сильно подозревал Арсений Игоревич, что фигурант, сволочь татуированная, выяснил за два предыдущих дня все, что хотел.
С подчиненными Арсений Игоревич сомнениями не счел возможным делиться, велел бойцам невидимого фронта бдеть, сам же в компании верного Герасимова отбыл доложиться «кому надо».
«Кому надо» – не мое выражение, так говорил Арсений Игоревич, закатывая глаза к потолку и по мере необходимости склоняя сие словосочетание в точном соответствии с падежами русской словесности.
«Кто надо» подозрения генерала разделил и добавил негатива, предположив, что при захвате нужного преступникам гимназиста могут пострадать и другие дети. Памятуя самарский прецедент, «кто надо» допускал возможность наглой преступной акции подле стен престижной гимназии. Совместно с «кем надо» Арсений Игоревич решил срочно вывести ребенка из-под удара, благо мальчик диабетик, и есть возможность, не вызывая подозрения у похитителей, определить дитятю в больницу, а оттуда отправить в Швейцарию якобы после особо опасного приступа болезни, якобы на лечение.
Свободные в средствах, имеющие шпиона в высших властных эшелонах, опытные и дерзкие преступники запросто пленят ребенка и в Швейцарии, ежели пойдут на принцип, однако пока суд да дело, пока мальчика перевозят с места на место, выигрывается время, и надобно его рационально использовать. Сказавши про рациональное использование, «кто надо» благословил Арсения Игоревича на связь с Александром Ильичом: мол, одна специально заточенная генеральская голова хорошо, а две спецголовы еще лучше.
Вечером того же вчерашнего дня благословленный Арсений Игоревич снесся с Александром Ильичом. Как раз пока они сносились, поступил доклад о наличии отсутствия татуированного фигуранта в ожидаемое время у гимназии, и Арсений Игоревич дал отбой уставшим бдеть вокруг учебного учреждения бойцам.
Генералы Арсений Игоревич и Александр Ильич сами удивились, как быстро разработали в тандеме в общих чертах операцию, которую именовали «Приманка». Столь быстро, что даже успели созвониться с «кем надо» и поделиться генеральной идеей. «Кому надо» идея понравилась, и довольные генералы до полуночи обсуждали детали. Наш Ильич предложил коллеге, не мешкая, отправиться к утру на базу, дабы поскорее учинить смотрины кандидату на роль приманки и, заодно, раз ух поедут на лоно почти что дикой природы, расслабиться с удочками, побаловаться ружьишком, а выспаться можно и в машинах. И личный, по совместительству, шофер Арсения Игоревича, богатырь Герасимов, пущай похрапит, на базу можно и на автотранспорте Ильича махнуть, какие проблемы?..
Невольно мне вспомнился приватный рассказ одного старика экс-кагэбэшника, с коим как-то, давным-давно, столкнула жизнь. Старичок поведал быль, как во время Второй мировой, когда немцы стояли под Москвой, народ с рытья окопов снимали для чистки дороги на дачу товарищу Калинину. Война – войной, а дача – дачей. Нашенские отечественные руководители не отказывали и не отказывают себе, любимым, в приятном времяпрепровождении назло и вопреки невзгодам. Впрочем, я отвлекся, пардон...
Длиннющий монолог, пересказанный мною с некоторыми сокращениями выше, Арсений Игоревич закончил нижеследующими словами:
– ...Одобренная «кем надо» идейка наша с Александром Ильичом простенькая и понятненькая. Мы помудровали, поскрипели серым веществом и надумали устроить Елизавете Константиновне близкого родственника. Соображаете, кого?
Я отрицательно мотнул головой, хотя все уже сообразил, конечно.
– Чего ж тут соображать-то особенного? – вклинился в монолог коллеги слегка хмельной и весьма мрачный Александр Ильич. – Женим тебя на ней, и станешь приманкой, дошло?
Выпивка, соки и закуски теснились на канцелярском столе, наш Ильич развалился в кресле, так сказать, во главе, а его коллега-генерал скромно присоседился с бочка бастырхана. Я восседал на стуле напротив Ильича, и в метре от яств богатырь Герасимов подпирал стену, изредка подходя к столу, чтобы подлить хозяину Арсению свежего соку в бокал. Водкой Арсений Игоревич брезговал, более того – ежели ветерок из форточки колебал воздух, насыщенный спиртовыми парами и заставлял Игоревича нюхать противный ему запах, он отчаянно морщился, видимо, страдая.
Среди закусок отсутствовали и рыба, и дичь, из чего я сделал вывод, что рыбалка с охотой не задались. Обмундирование, выданное генералам дядей Федором, высшие чины запачкали изрядно, однако, увы. Облом с забавами на природе огорчил до того огорченного мною Ильича пуще прежнего. Ильич налегал на беленькую, но хмелел медленно и явно злился плюс ко всему еще и на собственные алкоголеустойчивые характеристики.
– Понятно, – кивнул я и, смущаясь, спросил: – Разрешите уточнить некоторые детали?
– Предвижу, что вас интересует, – поспешно заговорил Арсений Игоревич, опередив открывшего было рот хмурого Александра Ильича. – Успокойтесь, спать с Елизаветой Константиновной не обязательно.
Морщины разгладились на суровом лице Александра Ильича, и наш бравый генерал зычно расхохотался, хохоча, взял с края столешницы, выудил из промежутка меж блюдцами с маслинами и пакетом яблочного сока фото 3х4 моей будущей фиктивной женушки, поднес бумажный прямоугольник ближе к глазам и аж прослезился от смеха.
– Шутка, – Арсении Игоревич подмигнул ухохатывающемуся Ильичу, улыбнулся мне. – Сочиним для Бультерьера подходящую биографию, документики справим новенькие, проведем беседу с Елизаветой Константиновной и устроим любовь с первого взгляда похлеще, чем в мексиканских сериалах, и свадебку сыграем всем на удивление.
– И псевдожене будет не жалко похищенного в целях шантажа лжемужа, – понятливо кивнул я. – И вместо требуемого похитителями выкупа можно будет подсунуть фуфло, правильно?
– В корне неверно! – Арсений Игоревич погрозил мне пальчиком. – Ай-яй-яй, за кого ж вы нас держите? Ай, как же вам не стыдно. Наша задача подсунуть похитителям профи, который не похож на профессионала, который запомнит место дислокации преступников, их приметы и будет более полезен для следствия, чем несовершеннолетний пацан. Вспомните, племянника Капустину вернули, помните? И вас вернут в обмен на...
– Прапорщик! – Отсмеявшийся Ильич перебил коллегу по званию довольно-таки грубо. – Я вправе тебе, прапор, без всяких задушевных разговорчиков приказать и...
– Зачем вы так, Александр Ильич?! – осадил вновь нахмурившегося соседа по столу жестом, словом и взглядом Арсений Игоревич. – Так не надо. Объяснить товарищу все перипетии и подоплеки этого скользкого дела наша с вами, Александр Ильич, святая обязанность. Товарищ должен понимать, на что идет, должен постараться, от его...
– Заканчивайте предварительный инструктаж без меня, – Александр Ильич вновь перебил коллегу, грузно встал, глянул на правое запястье, на циферблат «Командирских». – Двадцать ноль-ноль, пойду распоряжусь баньку организовать и ночлег. В столицу отбудем завтра.
– Вместе со мной? – задал я заведомо глупый вопрос. Кто он. Бультерьер, для них, для господ генералов? Он, то есть я, что-то типа бывшего диверсанта, ставшего инвалидом. Ему, то есть мне, положено быть, согласно типажу, немножечко тугодумом и чередовать правильные вопросы с наивными.
Александр Ильич, хмыкнув, прошествовал к выходу. Арсений Игоревич улыбнулся слегка снисходительно и ответил:
– Нет, вы пока останетесь здесь. Вашу конкретно кандидатуру и весь план целиком, во всех деталях, мы окончательно утвердим, а уж после... – Арсений Игоревич стер улыбку с лица синхронно с хлопком двери за спиной у Александра Ильича, оглянулся на Герасимова, обратился к богатырю: – Валентин, будь любезен, убери подальше водяру и мне сочку подлей. Ой... – Арсений Игоревич спохватился, снова повернулся ко мне: – Ой, а вам-то мы так и не предложили попить, покушать. Ой, как нехорошо, ой, как невежливо...
– Спасибо, я не хочу, – сказал я, запоминая имя богатыря Герасимова и лишний раз отмечая лютую нелюбовь его хозяина к спиртному.
– Не хотите, как хотите, хозяин – барин. Вам предстоит пожить барином рядом с Елизаветой Константиновной, уверен, вы блестяще справитесь с ролью, скажем, провинциала, угодившего из грязи в князи. А главное, цель-то ваша, смело можно утверждать, – святая. Ваша цель – отвести от больного ребенка удар судьбы, принять этот удар на себя. В настоящее время Елизавета Константиновна хозяйничает в приемной одного крупного должностного лица, помимо остального, курирующего концерн «Якут-алмаз», я думаю, шантажисты собираются на этот раз потребовать выкуп за дорогого госпоже Секретарше человека в виде драгоценных камешков. Через Елизавету Константиновну прошло немало бумаг по алмазам, она плотно контактирует с руководством концерна, в курсе некоторых э-э-э...
– Понимаю, – я кивнул, помог Арсению Игоревичу преодолеть многозначащее «э-э-э...». Еще бы не понять! Ребенку известно, что двойная мораль во властных структурах была и есть норма жизни. Двойная мораль, двойная бухгалтерия, двойная жизнь, двойная игра, двойственность свойственна отечеству, к ней все привыкли и воспринимают как данность, временами тоскуя по пресловутой «сильной руке», которая сумеет положить конец двойному существованию.
– Прекрасно, что понимаете. Камешки – черт с ними, не жалко. Наиважнейшая задача – вычислить наводчика. Самостийный Штирлиц жиреет где-то на подступах к вершине иерархической государственной пирамиды и сливает восхитительно организованной преступной группировке ценнейшую конфиденциальную информацию. Знал ведь он откуда-то, что банкиры не откажут Капустину, отдадут Малевича...
И так далее, и тому подобное. Генерал Арсений Игоревич говорил еще долго о главных и наиглавнейших целях, о моей не сложной, но святой роли, о том да о сем. На самом же деле он пытался увести мои мысли в сторону от заданного мною в начале диалога правильного вопроса. Ну, никак не желал Арсений Игоревич откровенно признать, что мне в предстоящем спектакле предстоит сыграть героическую роль камикадзе. Камешков ему «не жалко», видали? Кто ж в такое поверит? Кто ж поверит, что Арсений Игоревич допустит повторение истории с «Синим рассветом»? Дураку ясно, что я не «приманка», а скорее «наживка». Ежели при передаче фальшивого на этот раз выкупа шантажистов не поймают, то мне, похищенному, капут. А если поймают? Тоже капут. Племяннику Капустина отрезали кусочек пальчика в наказание за нерасторопность чиновника, мне же, в случае если преступники потерпят фиаско, легко успеют перерезать глотку... Или, как я уже отмечал, перережут горло, когда выяснится, что камешки фальшивые... Или вообще расколют сразу, захватив в заложники, и сразу отправят к праотцам... Даже признайся я: мол, извините, господа бандиты, казачок-то я засланный, все одно, кирдык... Мда, куда ни кинь, всюду клин, точнее – всюду гроб... Меж тем сейчас, в данную конкретную минуту, я обязан прикидываться, дескать, верю искренне в то, что с честью справлюсь с простейшей функцией приманки и... И что? И взамен на меня посыплются блага. Да, правильно! Дабы выказать собственное наивное простодушие, надо срочно, пока Арсений Игоревич не ушел, спросить о благах, надо поторговаться, точнее, выторговать себе чего-либо жизненно важное.
– Уверен, я просто уверен – все у нас с вами получится, дорогой товарищ... Валя, который час?
– Без пятнадцати девять.
Арсений Игоревич поднялся со стула.
– Последний вопрос, – встал и я. – Точнее – просьба.
– Слушаю вас, – Арсений Игоревич был само внимание, воплощение чуткости и доброты.
– Господин генерал... – я замялся как бы в нерешительности.
– Ну же, смелее, – генерал одарил меня подбадривающим взглядом.
– Арсений Игоревич, вам, наверное, Александр Ильич сообщил о моем несколько специфическом статусе...
– Я в курсе, – генерал жестом, взмахом ладони с растопыренными пальцами заставил меня замолчать. – По завершении операции я о вас похлопочу, слово офицера. Вы, ваша гражданская супруга, ее дочь, вы ничем не будете отличаться от остальных гражданских и военных чинов на базе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Еще ночью районы, прилегающие к гимназии, вызванные по тревоге бойцы невидимого фронта взяли в плотное невидимое кольцо. Настолько плотное и надежное, что Арсений Игоревич вместе с Герасимовым позволили себе четыре часа здорового сна. Разбудили их в восемь. Генерал объявил «час особой бдительности», но к моменту приезда гимназистов в зоне повышенного внимания искомый фигурант не объявился.
Сильно засомневался Арсений Игоревич в том, что подозреваемый в давешнем похищении племянника Капустина, а также в подготовке похищения чадушки госпожи Секретарши фигурант появится ко времени отъезда гимназистов. Сильно подозревал Арсений Игоревич, что фигурант, сволочь татуированная, выяснил за два предыдущих дня все, что хотел.
С подчиненными Арсений Игоревич сомнениями не счел возможным делиться, велел бойцам невидимого фронта бдеть, сам же в компании верного Герасимова отбыл доложиться «кому надо».
«Кому надо» – не мое выражение, так говорил Арсений Игоревич, закатывая глаза к потолку и по мере необходимости склоняя сие словосочетание в точном соответствии с падежами русской словесности.
«Кто надо» подозрения генерала разделил и добавил негатива, предположив, что при захвате нужного преступникам гимназиста могут пострадать и другие дети. Памятуя самарский прецедент, «кто надо» допускал возможность наглой преступной акции подле стен престижной гимназии. Совместно с «кем надо» Арсений Игоревич решил срочно вывести ребенка из-под удара, благо мальчик диабетик, и есть возможность, не вызывая подозрения у похитителей, определить дитятю в больницу, а оттуда отправить в Швейцарию якобы после особо опасного приступа болезни, якобы на лечение.
Свободные в средствах, имеющие шпиона в высших властных эшелонах, опытные и дерзкие преступники запросто пленят ребенка и в Швейцарии, ежели пойдут на принцип, однако пока суд да дело, пока мальчика перевозят с места на место, выигрывается время, и надобно его рационально использовать. Сказавши про рациональное использование, «кто надо» благословил Арсения Игоревича на связь с Александром Ильичом: мол, одна специально заточенная генеральская голова хорошо, а две спецголовы еще лучше.
Вечером того же вчерашнего дня благословленный Арсений Игоревич снесся с Александром Ильичом. Как раз пока они сносились, поступил доклад о наличии отсутствия татуированного фигуранта в ожидаемое время у гимназии, и Арсений Игоревич дал отбой уставшим бдеть вокруг учебного учреждения бойцам.
Генералы Арсений Игоревич и Александр Ильич сами удивились, как быстро разработали в тандеме в общих чертах операцию, которую именовали «Приманка». Столь быстро, что даже успели созвониться с «кем надо» и поделиться генеральной идеей. «Кому надо» идея понравилась, и довольные генералы до полуночи обсуждали детали. Наш Ильич предложил коллеге, не мешкая, отправиться к утру на базу, дабы поскорее учинить смотрины кандидату на роль приманки и, заодно, раз ух поедут на лоно почти что дикой природы, расслабиться с удочками, побаловаться ружьишком, а выспаться можно и в машинах. И личный, по совместительству, шофер Арсения Игоревича, богатырь Герасимов, пущай похрапит, на базу можно и на автотранспорте Ильича махнуть, какие проблемы?..
Невольно мне вспомнился приватный рассказ одного старика экс-кагэбэшника, с коим как-то, давным-давно, столкнула жизнь. Старичок поведал быль, как во время Второй мировой, когда немцы стояли под Москвой, народ с рытья окопов снимали для чистки дороги на дачу товарищу Калинину. Война – войной, а дача – дачей. Нашенские отечественные руководители не отказывали и не отказывают себе, любимым, в приятном времяпрепровождении назло и вопреки невзгодам. Впрочем, я отвлекся, пардон...
Длиннющий монолог, пересказанный мною с некоторыми сокращениями выше, Арсений Игоревич закончил нижеследующими словами:
– ...Одобренная «кем надо» идейка наша с Александром Ильичом простенькая и понятненькая. Мы помудровали, поскрипели серым веществом и надумали устроить Елизавете Константиновне близкого родственника. Соображаете, кого?
Я отрицательно мотнул головой, хотя все уже сообразил, конечно.
– Чего ж тут соображать-то особенного? – вклинился в монолог коллеги слегка хмельной и весьма мрачный Александр Ильич. – Женим тебя на ней, и станешь приманкой, дошло?
Выпивка, соки и закуски теснились на канцелярском столе, наш Ильич развалился в кресле, так сказать, во главе, а его коллега-генерал скромно присоседился с бочка бастырхана. Я восседал на стуле напротив Ильича, и в метре от яств богатырь Герасимов подпирал стену, изредка подходя к столу, чтобы подлить хозяину Арсению свежего соку в бокал. Водкой Арсений Игоревич брезговал, более того – ежели ветерок из форточки колебал воздух, насыщенный спиртовыми парами и заставлял Игоревича нюхать противный ему запах, он отчаянно морщился, видимо, страдая.
Среди закусок отсутствовали и рыба, и дичь, из чего я сделал вывод, что рыбалка с охотой не задались. Обмундирование, выданное генералам дядей Федором, высшие чины запачкали изрядно, однако, увы. Облом с забавами на природе огорчил до того огорченного мною Ильича пуще прежнего. Ильич налегал на беленькую, но хмелел медленно и явно злился плюс ко всему еще и на собственные алкоголеустойчивые характеристики.
– Понятно, – кивнул я и, смущаясь, спросил: – Разрешите уточнить некоторые детали?
– Предвижу, что вас интересует, – поспешно заговорил Арсений Игоревич, опередив открывшего было рот хмурого Александра Ильича. – Успокойтесь, спать с Елизаветой Константиновной не обязательно.
Морщины разгладились на суровом лице Александра Ильича, и наш бравый генерал зычно расхохотался, хохоча, взял с края столешницы, выудил из промежутка меж блюдцами с маслинами и пакетом яблочного сока фото 3х4 моей будущей фиктивной женушки, поднес бумажный прямоугольник ближе к глазам и аж прослезился от смеха.
– Шутка, – Арсении Игоревич подмигнул ухохатывающемуся Ильичу, улыбнулся мне. – Сочиним для Бультерьера подходящую биографию, документики справим новенькие, проведем беседу с Елизаветой Константиновной и устроим любовь с первого взгляда похлеще, чем в мексиканских сериалах, и свадебку сыграем всем на удивление.
– И псевдожене будет не жалко похищенного в целях шантажа лжемужа, – понятливо кивнул я. – И вместо требуемого похитителями выкупа можно будет подсунуть фуфло, правильно?
– В корне неверно! – Арсений Игоревич погрозил мне пальчиком. – Ай-яй-яй, за кого ж вы нас держите? Ай, как же вам не стыдно. Наша задача подсунуть похитителям профи, который не похож на профессионала, который запомнит место дислокации преступников, их приметы и будет более полезен для следствия, чем несовершеннолетний пацан. Вспомните, племянника Капустину вернули, помните? И вас вернут в обмен на...
– Прапорщик! – Отсмеявшийся Ильич перебил коллегу по званию довольно-таки грубо. – Я вправе тебе, прапор, без всяких задушевных разговорчиков приказать и...
– Зачем вы так, Александр Ильич?! – осадил вновь нахмурившегося соседа по столу жестом, словом и взглядом Арсений Игоревич. – Так не надо. Объяснить товарищу все перипетии и подоплеки этого скользкого дела наша с вами, Александр Ильич, святая обязанность. Товарищ должен понимать, на что идет, должен постараться, от его...
– Заканчивайте предварительный инструктаж без меня, – Александр Ильич вновь перебил коллегу, грузно встал, глянул на правое запястье, на циферблат «Командирских». – Двадцать ноль-ноль, пойду распоряжусь баньку организовать и ночлег. В столицу отбудем завтра.
– Вместе со мной? – задал я заведомо глупый вопрос. Кто он. Бультерьер, для них, для господ генералов? Он, то есть я, что-то типа бывшего диверсанта, ставшего инвалидом. Ему, то есть мне, положено быть, согласно типажу, немножечко тугодумом и чередовать правильные вопросы с наивными.
Александр Ильич, хмыкнув, прошествовал к выходу. Арсений Игоревич улыбнулся слегка снисходительно и ответил:
– Нет, вы пока останетесь здесь. Вашу конкретно кандидатуру и весь план целиком, во всех деталях, мы окончательно утвердим, а уж после... – Арсений Игоревич стер улыбку с лица синхронно с хлопком двери за спиной у Александра Ильича, оглянулся на Герасимова, обратился к богатырю: – Валентин, будь любезен, убери подальше водяру и мне сочку подлей. Ой... – Арсений Игоревич спохватился, снова повернулся ко мне: – Ой, а вам-то мы так и не предложили попить, покушать. Ой, как нехорошо, ой, как невежливо...
– Спасибо, я не хочу, – сказал я, запоминая имя богатыря Герасимова и лишний раз отмечая лютую нелюбовь его хозяина к спиртному.
– Не хотите, как хотите, хозяин – барин. Вам предстоит пожить барином рядом с Елизаветой Константиновной, уверен, вы блестяще справитесь с ролью, скажем, провинциала, угодившего из грязи в князи. А главное, цель-то ваша, смело можно утверждать, – святая. Ваша цель – отвести от больного ребенка удар судьбы, принять этот удар на себя. В настоящее время Елизавета Константиновна хозяйничает в приемной одного крупного должностного лица, помимо остального, курирующего концерн «Якут-алмаз», я думаю, шантажисты собираются на этот раз потребовать выкуп за дорогого госпоже Секретарше человека в виде драгоценных камешков. Через Елизавету Константиновну прошло немало бумаг по алмазам, она плотно контактирует с руководством концерна, в курсе некоторых э-э-э...
– Понимаю, – я кивнул, помог Арсению Игоревичу преодолеть многозначащее «э-э-э...». Еще бы не понять! Ребенку известно, что двойная мораль во властных структурах была и есть норма жизни. Двойная мораль, двойная бухгалтерия, двойная жизнь, двойная игра, двойственность свойственна отечеству, к ней все привыкли и воспринимают как данность, временами тоскуя по пресловутой «сильной руке», которая сумеет положить конец двойному существованию.
– Прекрасно, что понимаете. Камешки – черт с ними, не жалко. Наиважнейшая задача – вычислить наводчика. Самостийный Штирлиц жиреет где-то на подступах к вершине иерархической государственной пирамиды и сливает восхитительно организованной преступной группировке ценнейшую конфиденциальную информацию. Знал ведь он откуда-то, что банкиры не откажут Капустину, отдадут Малевича...
И так далее, и тому подобное. Генерал Арсений Игоревич говорил еще долго о главных и наиглавнейших целях, о моей не сложной, но святой роли, о том да о сем. На самом же деле он пытался увести мои мысли в сторону от заданного мною в начале диалога правильного вопроса. Ну, никак не желал Арсений Игоревич откровенно признать, что мне в предстоящем спектакле предстоит сыграть героическую роль камикадзе. Камешков ему «не жалко», видали? Кто ж в такое поверит? Кто ж поверит, что Арсений Игоревич допустит повторение истории с «Синим рассветом»? Дураку ясно, что я не «приманка», а скорее «наживка». Ежели при передаче фальшивого на этот раз выкупа шантажистов не поймают, то мне, похищенному, капут. А если поймают? Тоже капут. Племяннику Капустина отрезали кусочек пальчика в наказание за нерасторопность чиновника, мне же, в случае если преступники потерпят фиаско, легко успеют перерезать глотку... Или, как я уже отмечал, перережут горло, когда выяснится, что камешки фальшивые... Или вообще расколют сразу, захватив в заложники, и сразу отправят к праотцам... Даже признайся я: мол, извините, господа бандиты, казачок-то я засланный, все одно, кирдык... Мда, куда ни кинь, всюду клин, точнее – всюду гроб... Меж тем сейчас, в данную конкретную минуту, я обязан прикидываться, дескать, верю искренне в то, что с честью справлюсь с простейшей функцией приманки и... И что? И взамен на меня посыплются блага. Да, правильно! Дабы выказать собственное наивное простодушие, надо срочно, пока Арсений Игоревич не ушел, спросить о благах, надо поторговаться, точнее, выторговать себе чего-либо жизненно важное.
– Уверен, я просто уверен – все у нас с вами получится, дорогой товарищ... Валя, который час?
– Без пятнадцати девять.
Арсений Игоревич поднялся со стула.
– Последний вопрос, – встал и я. – Точнее – просьба.
– Слушаю вас, – Арсений Игоревич был само внимание, воплощение чуткости и доброты.
– Господин генерал... – я замялся как бы в нерешительности.
– Ну же, смелее, – генерал одарил меня подбадривающим взглядом.
– Арсений Игоревич, вам, наверное, Александр Ильич сообщил о моем несколько специфическом статусе...
– Я в курсе, – генерал жестом, взмахом ладони с растопыренными пальцами заставил меня замолчать. – По завершении операции я о вас похлопочу, слово офицера. Вы, ваша гражданская супруга, ее дочь, вы ничем не будете отличаться от остальных гражданских и военных чинов на базе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41