— Ивар с любопытством разглядывал «маятник», пока тот не исчез в кармане у Гизура.
— Этого сейчас никто уже толком не знает, — отвечал маг, — известно лишь, что черные альвы, гномы, тролли, великаны, упыри и тому подобные избегают таких холмов, а это на руку нам, если шкура дорога. Увы, древние поселения вырождаются, и безопасных холмов становится все меньше. — Говоря это, он глядел вперед, на бесплодную равнину, по которой извивались черные языки лавы, на голые сернисто-желтые холмы, над которыми дымились гейзеры, на синий абрис гор, изъеденных ледниками.
А потом они двинулись в путь.
С каждым днем отношения в отряде ухудшались. Ивар, пожалуй, с симпатией относился ко всем альвам, даже к трусливому бедолаге Финнварду, который, верно, испустил бы дух, если б на него уселась бабочка; другое дело — Флоси. Он раздувал пламя любой ссоры, пока она не превращалась в перебранку, а когда спорить было не о чем — бросал камушки в сапоги спутников или набивал им в бороды колючий чертополох, а то и нарочно отставал от остальных. Ивара он подчеркнуто не замечал, разве только иногда одарял пренебрежительным словцом или плохо скрытым оскорблением.
После нескольких дней пути Линия исчезла начисто. Гизур объявил привал на гребне каменистого холма, где в тени на отлогих склонах еще лежал снег. Когда Ивар покинул свой мир, там едва кончалась осень, а в мире альвов он обнаружил, что зима куда-то делась и наступила ранняя ленивая весна.
Гизур извлек свой «маятник» и долго поворачивался с ним во все стороны, но тот лишь капризно покачивался и не желал указывать дорогу. Альвы, пока суд да дело, спорили, какой бы сорт сыра они предпочли съесть, если б таковой свалился им на голову. Ивар, с волнением следивший за действиями Гизура, только помотал головой, когда перепалка о сыре разгорелась особенно жарко.
— Твердый!
— Нет, мягкий!
— Пресный!
— Острый!
— Да неужто у вас только еда на уме? — возмутился Ивар, вероятно, еще и потому, что слишком хорошо помнил вкус сыра, которым славилась Бирна.
— А что же еще? — легкомысленно отозвался Флоси. — Для того мы и наняли тебя и Гизура, чтобы вы ломали голову над нашими заботами. Эй, Гизур, не разжечь ли нам костерок и не состряпать ли чего-нибудь съедобного?
Маг отвлекся от изучения окрестностей:
— Само собой, разжечь, а как же еще? Или вы, олухи, не понимаете, что мы идем сейчас над самыми шахтами и жилищами черных гномов? Может быть, прямо у нас под ногами какой-нибудь злющий гном наворачивает свою похлебку и скалит зубы, поджидая, пока зайдет солнце и он сможет подняться наверх и заняться подлыми своими делишками. А уж огонь, конечно, лучшим образом донесет Лоримеру и его дружкам-гномам, где мы, собственно, обретаемся. Нет, Флоси, из тебя соглядатай, как из слепой коровы танцор.
— Не правда! — вспыхнул Флоси, — И вовсе я не такой!
— Значит, еще хуже, — добродушно согласился Гизур и зашагал прочь. Альвы поплелись за ним, ворчливо перечисляя свои болячки и волдыри.
Ивар нагнал мага на вершине холма. Прочие, видя, что Гизур остановился, сбились у подножия, продолжая ныть и перебраниваться.
— Теперь мы можем полагаться лишь на самих себя, — промолвил Гизур. — Путевая Линия исчезла. — Он кивнул Эйлифиру, который вскарабкался на холм и, усевшись неподалеку, слушал, как маг размышляет вслух над картой. — Я бы не хотел забирать слишком сильно к востоку, а то мы попадем в Гретгард; когда-то этот край был таким же мирным, как весь Скарпсей, но теперь кишмя кишит троллями. — Он говорил таким тоном, точно тролли не опаснее назойливых комаров.
— А я слыхал, — отозвался Эйлифир, — что суровая зима сократила поголовье троллей до вполне приемлемого количества, так что Гретгард нынче, может быть, и не так опасен.
— Правда? Ну это совсем другое дело! — оживился Гизур, и они погрузились в обсуждение, а Ивар слушал, чувствуя себя не более полезным, чем топор с двумя рукоятями.
— Ну а ты что думаешь, Ивар? — окликнул его Гизур, прежде обменявшись с Эйлифиром дюжиной непонятных имен, названий и мнений.
— Что проку спрашивать меня? — отозвался Ивар, непонимающе косясь на карту и покачивая головой. — Я понятия не имею, где мы находимся и какие нам грозят опасности; хуже того, у меня даже нет приличного оружия, кроме этого кинжальчика, которым Бирна чистила рыбу. Плохой из меня герой, если я и себя защитить не могу.
— Что же ты раньше-то молчал? — Гизур глянул на него с раздражением. — Я-то думал, что тебя просто не устраивает участь героя и ты, так же как и я, маешься тем, что вот уже три дня, с тех пор как мы сбились с пути…
— Сбились с пути? — воскликнул Ивар. — И ты только сейчас говоришь об этом?
— Скажем так, я ждал, пока найдется другая дорога. В таком обширном краю, как Скарпсей, можно отыскать разные пути, что ведут к одной цели, разве нет?
— Кстати, об оружии для Ивара, — вежливо вмешался Эйлифир.
— Ах да! Пожалуй, мы обучим его парочке простейших заклинаний.
— Не слишком удачная мысль, — покачал головой Эйлифир. — Пускай он лучше возьмет мой меч. Я предпочитаю лук и стрелы, а в рукопашной ничего нет лучше топора. — С этими словами он отстегнул ножны с мечом и протянул Ивару.
Юноша принял меч, онемев от восторга. Это было простое и безыскусное творение неведомого мастера, но его окружал ореол славы доброго оружия, которому долгие годы частого употребления пошли только на пользу.
— Спасибо тебе, — неуклюже выдавил он, опоясываясь мечом и стараясь скрыть чисто юношеское восхищение, словно он обзавелся первым в своей жизни мечом — как оно, собственно, и было. — Это благородное оружие, Эйлифир, и я постараюсь не опозорить ни его, ни тебя.
Эйлифир только кивнул, а потом снова уселся, и сидел, обозревая неуютный пейзаж, покуда Гизур не дал знак отправляться в путь.
Однако в этот день они много не прошли. На первой же переправе через неглубокую и не слишком быструю реку течение сбило с ног Финнварда и поволокло вместе с мешком вниз по реке, точно неповоротливый бочонок. Когда спутники нагнали Финнварда, он тонул, как дырявая барка. Лицо его посинело от холода, и он так стучал зубами, что они едва не вылетели.
На берегу реки наспех разбили лагерь. Финнварду явно становилось все хуже, и, как ни кутали его во все плащи и одеяла, это не помогло. Гизур приказал разжечь костер и вскипятить чай, но Финнвард так и не согрелся, покуда Гизур не откупорил некую бутылочку и не плеснул снадобья в кипящий отвар. Толстяк мигом проглотил обжигающее варево, даже не поперхнувшись, и тотчас перестал дрожать.
Остаток дня они провели, высушивая содержимое мешка Финнварда и всю его одежду, что промокла, покуда толстяка вылавливали из реки. Гизур все время недовольно ворчал и долго сидел над картой, определяя, где они находятся.
— Похоже, путь по Гретгарду отнимет у нас больше времени, чем я предполагал, — заметил он. — Как бы не пришлось нам провести ночи, самое меньшее, три в угольях троллей. — Маг ощупал край плаща и озабоченно вздохнул, отжав из ткани еще одну пригоршню воды. — Вещи Финнварда, должно быть, не суше! Этак мы до сумерек провозимся. Да еще кто знает, когда высохнут перья в тюфячке!
Их лагерь располагался в излучине горной реки — место мало что сырое, еще и настолько уязвимое для любого нападения, что Гизур приказал выставить на ночь двойную стражу. Кроме того, он очертил весь лагерь охранительными знаками, так что всякому чужаку, подобравшемуся слишком близко, пришлось бы худо. Ивар следил за этими приготовлениями скорее с предвкушением, чем со страхом, вполне довольный тем, что ему сторожить первым и в то время, когда тролли голодней всего.
Той ночью, однако, тролли Гретгарда охотились в других угодьях. Юноша прислушивался к их отдаленному вою и рычанию и дрожал от волнения, втайне радуясь тому, что троллям не вздумалось померяться с ним силой во время его стражи. Впрочем, уже почти на рассвете какой-то приблудный тролль забрел-таки в лагерь, задел две ловушки и удрал сломя голову, потрясенный вспышками огня и столбами дыма.
Наутро Флоси, на чью стражу выпало это приключение, хвастал безудержно. Эгиль, деливший с ним стражу, позволил себе заметить, что Флоси, как это у него в обычае, на посту дрых себе беспробудно. Он же, Эгиль, заметил тролля с той минуты, когда тот выполз из-за камней в полумиле отсюда, — это Эгиль-то, одноглазый, который, закуривая трубку, всякий раз едва не прижигал кончик носа.
Минуло два относительно легких дня, а затем местность стала гористее, застывшие лавовые потоки рассекали ее, и между скал таились цветущие долины. Ивар примечал в грязи у источников все больше странных следов — точно следы исполинского цыпленка с когтистыми лапами.
Гизур лишь однажды замедлил шаг, чтобы бросить взгляд на следы, и все время неустанно подгонял своих спутников.
— Нынче пасмурно, и будь я проклят, если не стемнеет раньше обычного. А я нюхом чую, что все тролли Гретгарда этой ночью свалятся нам на голову.
День близился к концу, и Ивара начали мучить недобрые предчувствия; все чаще он озирался, вглядываясь в тусклый зябкий пейзаж, почти уверенный, что нечто важное ускользнуло из его поля зрения. Они поднимались все выше, к подножиям гор и потаенным горным долинам Гретгарда. Над головой высились нагие, иззубренные ветром и временем скалы, гримасничая и ухмыляясь, точно человеческие лица, велевшие неугодным пришельцам держаться подальше. Везде им встречались следы троллей, утоптанные тропинки, покрытые свежими отпечатками лап, а по обочинам — лохмотья, кости и черепа с остатками волос, битые горшки и разные вещи, отнятые у невезучих путников. В одном месте, на снегу ледника, который пересекал отряд, был утоптан огромный круг, заваленный свежими костями, обглоданными и изломанными.
Вскоре после этого Финнвард окончательно потерял присутствие духа и уселся на камень при дороге, умоляя спутников здесь его и оставить.
— Нам не удрать от этих тварей, — твердил он, едва не захлебываясь слезами. — Я и шагу ступить не могу, так трясутся коленки. Увы, конец моему путешествию!
Лестью и руганью пытались они поднять толстяка на ноги, но тот оставался неколебим, точно камень, на котором он восседал. Наконец Ивар, отойдя немного от компании, глянул на дорогу, которой они шли так недавно. Близился вечер, и тени уже удлинялись. С тех пор как Гизур определял дорогу на странном холме, юноша не знал покоя. Тревожное предчувствие беспрестанно мучило его. И вот теперь Ивар увидел, как в полумиле от них промелькнул силуэт одинокого всадника и почти тотчас исчез в ущелье.
— Гизур, я, кажется, видел Лоримера, — как можно спокойнее проговорил Ивар. — Он следует за нами и сейчас въехал в то самое ущелье, которым мы поднимались сюда.
— Да я с самого утра знаю, что он едет за нами по пятам, — фыркнул маг. — А вы, олухи, полагали, что меня беспокоят тролли?
— Лоример! — взвизгнул Финнвард и проворно вскочил. — Идем, идем скорей! Если я кого-то и боюсь, так это Лоримера.
— Кого-то? — хмыкнул Флоси. — Да ведь ты всего на свете боишься!
Они одолели последний отрог и увидели, что за ним тянется равнина до самого подножия огромной горы. Остановившись, Гизур указал на восток.
— Видите вот этот черный пик? Это гора под названьем Молот Тора, а прямо за нею вход в Черный Холм, узкий овраг, куда стекает с горы ручей. Идите вдоль ручья до самой вершины, там будет глубокая расщелина. Переберитесь через нее и отыщите спуск. Если поторопитесь, вам это удастся. Я рассказал Эйлифиру, как сотворять молнии в случае, если на вас нападут тролли.
— Ты бросаешь нас? — воскликнул Скапти, бледнея.
— На съедение троллям! — простонал Финнвард.
— Ну-ну, потише. Идите вперед не мешкая, и ничего с вами не случится. Я всего только хочу вернуться назад и поглядеть, что намерен сделать Лоример. Если он двинется за вами, постараюсь сбить его со следа. Будь на то моя воля, загнал бы я его в Муспелльский котел, да еще и полюбовался бы, как он там разварится… Словом, я надеюсь нагнать вас на Молоте Тора. Ивар покуда заменит меня, — добавил маг, обращаясь главным образом к Флоси и сопровождая свои слова грозным взглядом. Затем он сунул карту Ивару и проверил содержимое своего мешка. Наконец Гизур с нетерпеливым блеском в глазах запахнулся в плащ и поспешно зашагал к ущелью.
Альвы со стонами и проклятиями брели по исковерканной земле, продираясь через заросли колючего кустарника и карабкаясь по лавовым холмам и расселинам. День угасал, и Финнвард уже начал зловеще намекать, что его снова тянет присесть. Солнце почти село, и опасения Ивара крепли. Молот Тора, казалось, не приблизился ни на дюйм, а они ползли, как улитки. До места встречи оставалось еще несколько часов пути.
Наконец Финнвард уселся, сложив руки на груди.
— Я и шагу не ступлю, пока Гизур нас не нагонит, — сообщил он. — И вообще, надо отдохнуть.
Ивар глянул на Эйлифира, но тот лишь пожал плечами и покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Этого сейчас никто уже толком не знает, — отвечал маг, — известно лишь, что черные альвы, гномы, тролли, великаны, упыри и тому подобные избегают таких холмов, а это на руку нам, если шкура дорога. Увы, древние поселения вырождаются, и безопасных холмов становится все меньше. — Говоря это, он глядел вперед, на бесплодную равнину, по которой извивались черные языки лавы, на голые сернисто-желтые холмы, над которыми дымились гейзеры, на синий абрис гор, изъеденных ледниками.
А потом они двинулись в путь.
С каждым днем отношения в отряде ухудшались. Ивар, пожалуй, с симпатией относился ко всем альвам, даже к трусливому бедолаге Финнварду, который, верно, испустил бы дух, если б на него уселась бабочка; другое дело — Флоси. Он раздувал пламя любой ссоры, пока она не превращалась в перебранку, а когда спорить было не о чем — бросал камушки в сапоги спутников или набивал им в бороды колючий чертополох, а то и нарочно отставал от остальных. Ивара он подчеркнуто не замечал, разве только иногда одарял пренебрежительным словцом или плохо скрытым оскорблением.
После нескольких дней пути Линия исчезла начисто. Гизур объявил привал на гребне каменистого холма, где в тени на отлогих склонах еще лежал снег. Когда Ивар покинул свой мир, там едва кончалась осень, а в мире альвов он обнаружил, что зима куда-то делась и наступила ранняя ленивая весна.
Гизур извлек свой «маятник» и долго поворачивался с ним во все стороны, но тот лишь капризно покачивался и не желал указывать дорогу. Альвы, пока суд да дело, спорили, какой бы сорт сыра они предпочли съесть, если б таковой свалился им на голову. Ивар, с волнением следивший за действиями Гизура, только помотал головой, когда перепалка о сыре разгорелась особенно жарко.
— Твердый!
— Нет, мягкий!
— Пресный!
— Острый!
— Да неужто у вас только еда на уме? — возмутился Ивар, вероятно, еще и потому, что слишком хорошо помнил вкус сыра, которым славилась Бирна.
— А что же еще? — легкомысленно отозвался Флоси. — Для того мы и наняли тебя и Гизура, чтобы вы ломали голову над нашими заботами. Эй, Гизур, не разжечь ли нам костерок и не состряпать ли чего-нибудь съедобного?
Маг отвлекся от изучения окрестностей:
— Само собой, разжечь, а как же еще? Или вы, олухи, не понимаете, что мы идем сейчас над самыми шахтами и жилищами черных гномов? Может быть, прямо у нас под ногами какой-нибудь злющий гном наворачивает свою похлебку и скалит зубы, поджидая, пока зайдет солнце и он сможет подняться наверх и заняться подлыми своими делишками. А уж огонь, конечно, лучшим образом донесет Лоримеру и его дружкам-гномам, где мы, собственно, обретаемся. Нет, Флоси, из тебя соглядатай, как из слепой коровы танцор.
— Не правда! — вспыхнул Флоси, — И вовсе я не такой!
— Значит, еще хуже, — добродушно согласился Гизур и зашагал прочь. Альвы поплелись за ним, ворчливо перечисляя свои болячки и волдыри.
Ивар нагнал мага на вершине холма. Прочие, видя, что Гизур остановился, сбились у подножия, продолжая ныть и перебраниваться.
— Теперь мы можем полагаться лишь на самих себя, — промолвил Гизур. — Путевая Линия исчезла. — Он кивнул Эйлифиру, который вскарабкался на холм и, усевшись неподалеку, слушал, как маг размышляет вслух над картой. — Я бы не хотел забирать слишком сильно к востоку, а то мы попадем в Гретгард; когда-то этот край был таким же мирным, как весь Скарпсей, но теперь кишмя кишит троллями. — Он говорил таким тоном, точно тролли не опаснее назойливых комаров.
— А я слыхал, — отозвался Эйлифир, — что суровая зима сократила поголовье троллей до вполне приемлемого количества, так что Гретгард нынче, может быть, и не так опасен.
— Правда? Ну это совсем другое дело! — оживился Гизур, и они погрузились в обсуждение, а Ивар слушал, чувствуя себя не более полезным, чем топор с двумя рукоятями.
— Ну а ты что думаешь, Ивар? — окликнул его Гизур, прежде обменявшись с Эйлифиром дюжиной непонятных имен, названий и мнений.
— Что проку спрашивать меня? — отозвался Ивар, непонимающе косясь на карту и покачивая головой. — Я понятия не имею, где мы находимся и какие нам грозят опасности; хуже того, у меня даже нет приличного оружия, кроме этого кинжальчика, которым Бирна чистила рыбу. Плохой из меня герой, если я и себя защитить не могу.
— Что же ты раньше-то молчал? — Гизур глянул на него с раздражением. — Я-то думал, что тебя просто не устраивает участь героя и ты, так же как и я, маешься тем, что вот уже три дня, с тех пор как мы сбились с пути…
— Сбились с пути? — воскликнул Ивар. — И ты только сейчас говоришь об этом?
— Скажем так, я ждал, пока найдется другая дорога. В таком обширном краю, как Скарпсей, можно отыскать разные пути, что ведут к одной цели, разве нет?
— Кстати, об оружии для Ивара, — вежливо вмешался Эйлифир.
— Ах да! Пожалуй, мы обучим его парочке простейших заклинаний.
— Не слишком удачная мысль, — покачал головой Эйлифир. — Пускай он лучше возьмет мой меч. Я предпочитаю лук и стрелы, а в рукопашной ничего нет лучше топора. — С этими словами он отстегнул ножны с мечом и протянул Ивару.
Юноша принял меч, онемев от восторга. Это было простое и безыскусное творение неведомого мастера, но его окружал ореол славы доброго оружия, которому долгие годы частого употребления пошли только на пользу.
— Спасибо тебе, — неуклюже выдавил он, опоясываясь мечом и стараясь скрыть чисто юношеское восхищение, словно он обзавелся первым в своей жизни мечом — как оно, собственно, и было. — Это благородное оружие, Эйлифир, и я постараюсь не опозорить ни его, ни тебя.
Эйлифир только кивнул, а потом снова уселся, и сидел, обозревая неуютный пейзаж, покуда Гизур не дал знак отправляться в путь.
Однако в этот день они много не прошли. На первой же переправе через неглубокую и не слишком быструю реку течение сбило с ног Финнварда и поволокло вместе с мешком вниз по реке, точно неповоротливый бочонок. Когда спутники нагнали Финнварда, он тонул, как дырявая барка. Лицо его посинело от холода, и он так стучал зубами, что они едва не вылетели.
На берегу реки наспех разбили лагерь. Финнварду явно становилось все хуже, и, как ни кутали его во все плащи и одеяла, это не помогло. Гизур приказал разжечь костер и вскипятить чай, но Финнвард так и не согрелся, покуда Гизур не откупорил некую бутылочку и не плеснул снадобья в кипящий отвар. Толстяк мигом проглотил обжигающее варево, даже не поперхнувшись, и тотчас перестал дрожать.
Остаток дня они провели, высушивая содержимое мешка Финнварда и всю его одежду, что промокла, покуда толстяка вылавливали из реки. Гизур все время недовольно ворчал и долго сидел над картой, определяя, где они находятся.
— Похоже, путь по Гретгарду отнимет у нас больше времени, чем я предполагал, — заметил он. — Как бы не пришлось нам провести ночи, самое меньшее, три в угольях троллей. — Маг ощупал край плаща и озабоченно вздохнул, отжав из ткани еще одну пригоршню воды. — Вещи Финнварда, должно быть, не суше! Этак мы до сумерек провозимся. Да еще кто знает, когда высохнут перья в тюфячке!
Их лагерь располагался в излучине горной реки — место мало что сырое, еще и настолько уязвимое для любого нападения, что Гизур приказал выставить на ночь двойную стражу. Кроме того, он очертил весь лагерь охранительными знаками, так что всякому чужаку, подобравшемуся слишком близко, пришлось бы худо. Ивар следил за этими приготовлениями скорее с предвкушением, чем со страхом, вполне довольный тем, что ему сторожить первым и в то время, когда тролли голодней всего.
Той ночью, однако, тролли Гретгарда охотились в других угодьях. Юноша прислушивался к их отдаленному вою и рычанию и дрожал от волнения, втайне радуясь тому, что троллям не вздумалось померяться с ним силой во время его стражи. Впрочем, уже почти на рассвете какой-то приблудный тролль забрел-таки в лагерь, задел две ловушки и удрал сломя голову, потрясенный вспышками огня и столбами дыма.
Наутро Флоси, на чью стражу выпало это приключение, хвастал безудержно. Эгиль, деливший с ним стражу, позволил себе заметить, что Флоси, как это у него в обычае, на посту дрых себе беспробудно. Он же, Эгиль, заметил тролля с той минуты, когда тот выполз из-за камней в полумиле отсюда, — это Эгиль-то, одноглазый, который, закуривая трубку, всякий раз едва не прижигал кончик носа.
Минуло два относительно легких дня, а затем местность стала гористее, застывшие лавовые потоки рассекали ее, и между скал таились цветущие долины. Ивар примечал в грязи у источников все больше странных следов — точно следы исполинского цыпленка с когтистыми лапами.
Гизур лишь однажды замедлил шаг, чтобы бросить взгляд на следы, и все время неустанно подгонял своих спутников.
— Нынче пасмурно, и будь я проклят, если не стемнеет раньше обычного. А я нюхом чую, что все тролли Гретгарда этой ночью свалятся нам на голову.
День близился к концу, и Ивара начали мучить недобрые предчувствия; все чаще он озирался, вглядываясь в тусклый зябкий пейзаж, почти уверенный, что нечто важное ускользнуло из его поля зрения. Они поднимались все выше, к подножиям гор и потаенным горным долинам Гретгарда. Над головой высились нагие, иззубренные ветром и временем скалы, гримасничая и ухмыляясь, точно человеческие лица, велевшие неугодным пришельцам держаться подальше. Везде им встречались следы троллей, утоптанные тропинки, покрытые свежими отпечатками лап, а по обочинам — лохмотья, кости и черепа с остатками волос, битые горшки и разные вещи, отнятые у невезучих путников. В одном месте, на снегу ледника, который пересекал отряд, был утоптан огромный круг, заваленный свежими костями, обглоданными и изломанными.
Вскоре после этого Финнвард окончательно потерял присутствие духа и уселся на камень при дороге, умоляя спутников здесь его и оставить.
— Нам не удрать от этих тварей, — твердил он, едва не захлебываясь слезами. — Я и шагу ступить не могу, так трясутся коленки. Увы, конец моему путешествию!
Лестью и руганью пытались они поднять толстяка на ноги, но тот оставался неколебим, точно камень, на котором он восседал. Наконец Ивар, отойдя немного от компании, глянул на дорогу, которой они шли так недавно. Близился вечер, и тени уже удлинялись. С тех пор как Гизур определял дорогу на странном холме, юноша не знал покоя. Тревожное предчувствие беспрестанно мучило его. И вот теперь Ивар увидел, как в полумиле от них промелькнул силуэт одинокого всадника и почти тотчас исчез в ущелье.
— Гизур, я, кажется, видел Лоримера, — как можно спокойнее проговорил Ивар. — Он следует за нами и сейчас въехал в то самое ущелье, которым мы поднимались сюда.
— Да я с самого утра знаю, что он едет за нами по пятам, — фыркнул маг. — А вы, олухи, полагали, что меня беспокоят тролли?
— Лоример! — взвизгнул Финнвард и проворно вскочил. — Идем, идем скорей! Если я кого-то и боюсь, так это Лоримера.
— Кого-то? — хмыкнул Флоси. — Да ведь ты всего на свете боишься!
Они одолели последний отрог и увидели, что за ним тянется равнина до самого подножия огромной горы. Остановившись, Гизур указал на восток.
— Видите вот этот черный пик? Это гора под названьем Молот Тора, а прямо за нею вход в Черный Холм, узкий овраг, куда стекает с горы ручей. Идите вдоль ручья до самой вершины, там будет глубокая расщелина. Переберитесь через нее и отыщите спуск. Если поторопитесь, вам это удастся. Я рассказал Эйлифиру, как сотворять молнии в случае, если на вас нападут тролли.
— Ты бросаешь нас? — воскликнул Скапти, бледнея.
— На съедение троллям! — простонал Финнвард.
— Ну-ну, потише. Идите вперед не мешкая, и ничего с вами не случится. Я всего только хочу вернуться назад и поглядеть, что намерен сделать Лоример. Если он двинется за вами, постараюсь сбить его со следа. Будь на то моя воля, загнал бы я его в Муспелльский котел, да еще и полюбовался бы, как он там разварится… Словом, я надеюсь нагнать вас на Молоте Тора. Ивар покуда заменит меня, — добавил маг, обращаясь главным образом к Флоси и сопровождая свои слова грозным взглядом. Затем он сунул карту Ивару и проверил содержимое своего мешка. Наконец Гизур с нетерпеливым блеском в глазах запахнулся в плащ и поспешно зашагал к ущелью.
Альвы со стонами и проклятиями брели по исковерканной земле, продираясь через заросли колючего кустарника и карабкаясь по лавовым холмам и расселинам. День угасал, и Финнвард уже начал зловеще намекать, что его снова тянет присесть. Солнце почти село, и опасения Ивара крепли. Молот Тора, казалось, не приблизился ни на дюйм, а они ползли, как улитки. До места встречи оставалось еще несколько часов пути.
Наконец Финнвард уселся, сложив руки на груди.
— Я и шагу не ступлю, пока Гизур нас не нагонит, — сообщил он. — И вообще, надо отдохнуть.
Ивар глянул на Эйлифира, но тот лишь пожал плечами и покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51