Проще надо быть, проще. У меня вот – что имя, что фамилия – никто не обратит внимания. Виктор Иванов, все!
– А почему надо, чтоб никто не обратил внимания? – недоуменно спросила Магнолия. Виктор даже рассердился:
– «Почему-почему»! На всякий случай, вот почему. А теперь – ша! Поворачиваем к воротам. Еще раз: ты – Коля, я – Сергей.
10
Это случилось как-то неожиданно и нелепо.
Только прошли через железную калитку, украшенную выпуклой ярко-красной металлической звездой, Магнолия едва успела глянуть по сторонам: удивилась, что здесь, у солдат, сад хоть и такой же старый, как вокруг дома, но вовсе не заросший. Наоборот – так прополот, что ни единой травинки не осталось, ни единого кустика лишнего: только старые, полумертвые яблони и серая, измученная в бесплодии земля. Одним словом – запустение официоза. И посреди этого странного сада, между тоскливых яблонь, приодетых в неуместно-кокетливые белые известковые манжеты, – безжизненно-чистая асфальтовая дорога, уходящая вдаль, к шеренгам одинаковых коттеджей барачного вида, – их коричневый строй проглядывал сквозь жидкую зелень деревьев…
И тут вдруг Виктор зашипел на нее, аж заклокотал страшным шепотом:
– Дура – с ума сошла! Ты че! Немедленно – сейчас же!
Она непонимающе уставилась на него, потом глянула на себя и охнула. Второе изображение исчезло! Боже мой! Она стояла на солдатской территории, посреди пустой дороги – совершенно открыто… Появись сейчас кто-нибудь из солдат со стороны коттеджей или из железной калитки – он, конечно, сразу же увидел бы ее! Боже мой!! Нужно было что-то срочно делать. Она лихорадочно пыталась припомнить внешность солдата, под видом которого пробралась сюда, – нет, не получается… Нужно бы успокоиться, спрятаться где-то…
Но, какой кошмар, – она оглянулась, – здесь негде спрятаться!
Виктор схватил ее за руку, резко потянул за собой – вбок и назад.
Они побежали по краю дорожки, к воротам. Это еще куда? Он с ума сошел!
Но от ворот – вправо и влево – ровной стеной расходилась полоса высоких, густых кустов.
Как же она их сразу не заметила? Действительно, единственное место, где можно спрятаться в этом чудовищном саду…
«Но ведь по периметру сада дежурят постовые солдаты!» – панически вспомнила Магнолия.
Они с Виктором юркнули в кусты – вернее, вломились с чудовищным хрустом, втиснулись, пробрались поглубже и, наконец, замерли, прислушиваясь…
Погони вроде не было. Постовых в кустах – тоже.
– Идиотка! Ты с ума сошла? – горячим шепотом закричал Виктор прямо в ухо. – Что за шутки еще такие?! Быстро делай вид, что ты – Железко! Быстро!
– Сейчас, – испуганно кивая, Магнолия зажмурилась и снова изо всех сил представила этого Железко.
Открыла глаза, глянула – нет, ничего не изменилось.
– Та-ак… – зловеще прошептал Виктор. – Влипли.
– Получится, получится, – торопливо сказала Магнолия, пытаясь придать голосу хоть какую-нибудь уверенность. – Я только посижу немножко, успокоюсь…
Виктор горько поджал губы и отвернулся. Он на всякий случай все еще сохранял изображение повара Васильева, хотя здесь, в кустах, в этом особого смысла не было.
Наверно, опять клял себя, что связался с девчонкой. У девчонки (естественно!) ничего толком не получается. И сиди теперь вот тут, жди неизвестно чего…
Он и сидел, всем своим двойным видом напоминая обиженно нахохлившегося воробья. Магнолии опять, как всегда, когда он дулся на нее, стало и смешно, и жалко этого молодого воробьишку.
– Ви-иктор, – тихонько позвала она. – Ну не переживай так. Ну?..
– А я и не переживаю, – процедил он презрительно и совсем отвернулся, протирая глаза. – Мне-то что! Я-то могу в любой момент встать и уйти куда угодно. Это тебе здесь сидеть, прятаться.
– Слушай, а действительно! – обрадованно воскликнула Магнолия и тут же, увидя его испуганно вытаращенные глаза, зажала себе рот двумя руками.
– Правда, давай, – продолжила она шепотом, – ты иди пока. Походи, разведай. А я тут буду пробовать опять и опять… Если получится – я сама тебя разыщу. Если нет – ты, как все разведаешь, придешь сюда. Ладно? Иди пока. Только выходи осторожно, чтоб не засекли.
Угрюмые морщины на переносице Виктора разгладились. После некоторой паузы он согласился:
– Ладно… – И уже как бы от себя резюмировал: – В общем, сделаем так: я пойду на разведку, ты – дожидайся. Без меня ничего не предпринимай. Все.,
Магнолия не сдержалась – улыбка так и поплыла по лицу. Что бы ни случилось – командовать парадом будет он!
– Да, да. – Она торжественно покивала головой, и, удовлетворенный ее послушанием, Виктор, осторожно пригибаясь, полез из кустов в сторону асфальтированной аллеи.
Магнолия, раздвинув листья, следила, как он, опасливо озираясь, выбирается на асфальт, поправляет свой белобрысый чуб и, подражая грузной походке повара Васильева, бредет в сторону коттеджей-бараков.
А сама она на корточках двинулась в сторону наружной дороги. Просто так – разведать обстановку. Но уже через несколько шагов наткнулась на непреодолимую преграду – высокую мелкоячеистую металлическую сетку. Сетка вся была заплетена плющом и ни со стороны сада, ни со стороны дороги особенно не выделялась на фоне зелени.
«Хотя о чем-то подобном можно было бы и раньше догадаться, – укорила себя Магнолия, – если, конечно, своевременно головой думать».
11
Ох, не просто было Виктору нырнуть незамеченным в кустарник.
Магнолия из своего убежища видела, как он несколько раз подходил почти к самым воротам, но каждый раз не дойдя останавливался и как бы в задумчивости поворачивал обратно. Она никого не видела, но, наверно, видел он – вдалеке, среди коттеджей. Магнолия начала даже нервничать. А вдруг сейчас ворота откроются и проедет очередная машина? Куда тогда бедному Виктору деваться?
И, кроме того, предвечернее солнце, прорываясь через реденькую яблоневую листву, время от времени ярко вспыхивало на Викторе, радужным переливающимся ореолом обводило объемное изображение повара вокруг его голых плеч.
«Неужто ж никто-никто не видит этого сияния?» – волновалась Магнолия, надеясь в то же время, что никто.
Наконец Виктор улучил-таки момент, юркнул в кусты и через некоторое время оказался рядом с ней, весь исполосованный широкими белыми и тонкими красными царапинами.
– Слушай, – радостно сказал он. – Тут у них такая спортплощадка – ты не представляешь! И брусья, и турники, и кольца – даже батут! Я напрыгался – во! – он гордо провел ребром ладони по шее. – А сейчас – знаешь на чем катался? На таком монорельсе: берешься за такую железную палку, – он сжал перед грудью кулаки, как бы хватаясь за что-то, – а она подвешена на канате к колесику. Это колесико катится по такой извилистой наклонной рельсе, а ты внизу только ножками болтаешь. Ощущение – во! – и он оттопырил большой палец правой руки.
Магнолии было и смешно, и грустно. Сходил на разведку.
– Представляю, как все солдаты там веселились: повар Васильев наконец решил заняться спортом. Слушай, а как же бассейн?
– Та-а, бассейн тот… Я заглянул – там плавают. Я и не стал заходить.
– А утром – плавал?
– Утром – конечно. Там тогда никого не было.
– А разве ты умеешь плавать? Произошла заминка. Виктор потер подбородок и объяснил, тщательно подбирая слова:
– Там… в самом бассейне – как бы еще бассейн. Неглубокий – во… – показал рукой чуть выше пояса. Так я там… ну не совсем плавал… Ну, так – отталкивался ногами от дна и как бы плыл…
– А я знаешь что поняла? – перебила его Магнолия. – Солдаты здесь специально из-за нас. Они нас охраняют. Себя они совсем не охраняют. Сколько я здесь просидела – ни один постовой не прошел. Ни снаружи, ни изнутри… Да и пройти б не смог – здесь кусты, там – рыхлая земля. Понял? Они не нас боятся, а за нас. Что, в самом деле, им от нас охранять: бассейн, батут?
– Ну не скажи, – глубокомысленно наморщил лоб Виктор. – У них там казармы – ну, эти домики деревянные, – так есть такие, что не зайдешь. Часовые у порога стоят. Особенно во-он с того края. Прямо несколько таких охраняемых казарм стоит. Что уж там они такое держат, не знаю, но охраняют…
– Значит, так, – сказала Магнолия. Она уже все продумала, пока сидела и ждала Виктора.
Ты сейчас иди к нам. Домой. Чтобы Юрок не начал нас искать. Спросит про меня – скажи, что мы с тобой поссорились.
– Чего-чего? – удивился Виктор.
– Да. Поссорились. И я ушла в свою комнату. Закрылась и сказала, что на ужин не пойду. И что я не хочу с вами – с вами обоими – разговаривать. Пусть Юрок не думает, что я куда-нибудь делась. Просто, мол, сидит в своей комнате и не разговаривает ни с кем.
– Ага. С тебя станется, – довольно улыбаясь, сказал Виктор. Ему понравилось, как Магнолия придумала.
– А я побуду здесь до темноты. И по темноте уже попытаюсь как-то выбраться,
– Как же ты выберешься? Что-то я не понял ничего!
– Выберусь. По темноте выбраться-то как раз будет, наверно, довольно просто. Сетка ведь не охраняется. Перелезу! А вот как к нам попасть? Даже не знаю. Там же и постовые, и прожектора всю ночь. Надо будет что-то придумать.
– Нет, – сказал Виктор твердо. – Придумывать – так сейчас. И пока не придумаем – не уйду.
– Но тебе ведь нельзя долго задерживаться, – с сомнением сказала Магнолия.
– Юрок заметит? – хмыкнул Виктор.
– Не только. Этот Васильев – он же вечером уходит. Уйдет – тебя тогда могут не пустить. У шлагбаума остановят, скажут: все, смена кончилась, разворачивайся.
– И все равно, – Виктор насупился. – Надо придумывать. Просто надо скорее придумывать.
Они замолчали, исчерпав аргументы. Время уходило безвозвратно.
– Знаешь что, – наконец сказала Магнолия, – я думаю, ночью я по обстановке сориентируюсь и что-нибудь соображу…
– Ну вот, сбила с мысли, – пожаловался Виктор. – Я уже почти что-то придумал. Что-то связанное с тракторами, которые ночью перепахивают полосу… Нет, вру! Про трактора – это я сначала думал. А потом. Вот, значит, слушай. После ужина я уйду в свою комнату, выберусь через окно и буду ждать тебя возле терновника. Там как раз граница двух постов.
Магнолия очень ясно представила это место – терновый куст разросся там в целую низенькую рощицу. Совершенно непролазную. По внешнему виду это напоминало зеленый холм. Или стог сена.
– Ну, выйдешь ты к нему – и что?
– Не перебивай. Ты слушай. Твое дело – слушать. Как выйду, так сразу залягу. А ты, когда подберешься с внешней стороны примерно к этому месту… Да! Ты только иди туда не по дороге, а сбоку, – там есть такая ложбинка на той стороне, – может, по ней тебе и проползти кое-где придется… Так вот, когда доберешься – заляжешь напротив терновника и крикнешь – ну какой-нибудь ночной птицей. Ты ж знаешь какую-нибудь птицу?
– Не знаю я никаких птиц. Тоже мне – знатока птиц нашел. И кричать по-птичьи не умею. Может, лучше залаять?
– Хорошо, лай. А я, как твой лай услышу…
– Нет, лучше я мяукну. Мяуканье у меня вообще отлично получается.
– Да хоть хрюкай! Только давай сразу договоримся: хрюкать будешь или кукарекать?
– Ладно уж, остряк. Мяукну.
– Ну, мяукай. А я, как услышу твое мяуканье, быстро перейду на другой участок, к соседнему постовому – поняла? Там устрою такой ма-аленький, но очень большой шум. Постовые сбегутся на этот шум – а место напротив терновника останется бесконтрольным! Ты в два прыжка пересекаешь пахоту – и все: дома!
Магнолия кивнула, с восхищением глядя на Виктора. Пожалуйста – чуть ли не в минуту – такой грандиозный план! Хотя скорее всего – совершенно невыполнимый…
– А следы останутся? На пахоте.
– Ну и пусть. Кто-то проник к нам в сад – пусть ищут. Ты-то при чем? Они ведь будут кого-то лишнего искать – а у нас все дома! Поняла? Ничего не перепутаешь?
– Нет, что ты! – радостно улыбаясь, заверила Магнолия.
Вот ведь – два часа сидела, выдумывала – ничего выдумать не могла! А Виктор пришел – раз, и готово!
– Так, повторим для лучшего закрепления материала. Значит, ты подобралась, залегла напротив терновника…
12
Магнолия привыкла, что сумерки пролетают в одно мгновение. К вечеру, когда становилось не так жарко, они с Виктором обычно играли в футбол. Задняя стена дома была глухая – без окон, и к тому же – без плюща. Виктор разметил ворота, она в них становилась, а он бил. Потом наоборот.
И всегда им мешала темнота. Только разыграются – а мяча уже и не видно. Нужно идти ужинать, а потом и спать.
Зато сейчас, когда Магнолия, ожидая темноты, сидела в кустах, под ленивым шелестом плюща, сумерки тянулись ну просто бесконечно… Солнце бог знает когда скрылось за горизонтом, а вокруг, если приглядеться, все еще ясно видны деревья. Их белые стволы – как строго поднятые гигантские пальцы, предупреждают: ни-ни, выходить из укрытия опасно!
Все мы в плену стереотипов. А почему, собственно, опасно? Надо пойти к солдатам, к их начальникам – есть же у них какие-то начальники? – и сказать, что вы уж, извините, но я, несмотря на вашу охрану, выбралась из сада, а теперь мне надоело и я хочу вернуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– А почему надо, чтоб никто не обратил внимания? – недоуменно спросила Магнолия. Виктор даже рассердился:
– «Почему-почему»! На всякий случай, вот почему. А теперь – ша! Поворачиваем к воротам. Еще раз: ты – Коля, я – Сергей.
10
Это случилось как-то неожиданно и нелепо.
Только прошли через железную калитку, украшенную выпуклой ярко-красной металлической звездой, Магнолия едва успела глянуть по сторонам: удивилась, что здесь, у солдат, сад хоть и такой же старый, как вокруг дома, но вовсе не заросший. Наоборот – так прополот, что ни единой травинки не осталось, ни единого кустика лишнего: только старые, полумертвые яблони и серая, измученная в бесплодии земля. Одним словом – запустение официоза. И посреди этого странного сада, между тоскливых яблонь, приодетых в неуместно-кокетливые белые известковые манжеты, – безжизненно-чистая асфальтовая дорога, уходящая вдаль, к шеренгам одинаковых коттеджей барачного вида, – их коричневый строй проглядывал сквозь жидкую зелень деревьев…
И тут вдруг Виктор зашипел на нее, аж заклокотал страшным шепотом:
– Дура – с ума сошла! Ты че! Немедленно – сейчас же!
Она непонимающе уставилась на него, потом глянула на себя и охнула. Второе изображение исчезло! Боже мой! Она стояла на солдатской территории, посреди пустой дороги – совершенно открыто… Появись сейчас кто-нибудь из солдат со стороны коттеджей или из железной калитки – он, конечно, сразу же увидел бы ее! Боже мой!! Нужно было что-то срочно делать. Она лихорадочно пыталась припомнить внешность солдата, под видом которого пробралась сюда, – нет, не получается… Нужно бы успокоиться, спрятаться где-то…
Но, какой кошмар, – она оглянулась, – здесь негде спрятаться!
Виктор схватил ее за руку, резко потянул за собой – вбок и назад.
Они побежали по краю дорожки, к воротам. Это еще куда? Он с ума сошел!
Но от ворот – вправо и влево – ровной стеной расходилась полоса высоких, густых кустов.
Как же она их сразу не заметила? Действительно, единственное место, где можно спрятаться в этом чудовищном саду…
«Но ведь по периметру сада дежурят постовые солдаты!» – панически вспомнила Магнолия.
Они с Виктором юркнули в кусты – вернее, вломились с чудовищным хрустом, втиснулись, пробрались поглубже и, наконец, замерли, прислушиваясь…
Погони вроде не было. Постовых в кустах – тоже.
– Идиотка! Ты с ума сошла? – горячим шепотом закричал Виктор прямо в ухо. – Что за шутки еще такие?! Быстро делай вид, что ты – Железко! Быстро!
– Сейчас, – испуганно кивая, Магнолия зажмурилась и снова изо всех сил представила этого Железко.
Открыла глаза, глянула – нет, ничего не изменилось.
– Та-ак… – зловеще прошептал Виктор. – Влипли.
– Получится, получится, – торопливо сказала Магнолия, пытаясь придать голосу хоть какую-нибудь уверенность. – Я только посижу немножко, успокоюсь…
Виктор горько поджал губы и отвернулся. Он на всякий случай все еще сохранял изображение повара Васильева, хотя здесь, в кустах, в этом особого смысла не было.
Наверно, опять клял себя, что связался с девчонкой. У девчонки (естественно!) ничего толком не получается. И сиди теперь вот тут, жди неизвестно чего…
Он и сидел, всем своим двойным видом напоминая обиженно нахохлившегося воробья. Магнолии опять, как всегда, когда он дулся на нее, стало и смешно, и жалко этого молодого воробьишку.
– Ви-иктор, – тихонько позвала она. – Ну не переживай так. Ну?..
– А я и не переживаю, – процедил он презрительно и совсем отвернулся, протирая глаза. – Мне-то что! Я-то могу в любой момент встать и уйти куда угодно. Это тебе здесь сидеть, прятаться.
– Слушай, а действительно! – обрадованно воскликнула Магнолия и тут же, увидя его испуганно вытаращенные глаза, зажала себе рот двумя руками.
– Правда, давай, – продолжила она шепотом, – ты иди пока. Походи, разведай. А я тут буду пробовать опять и опять… Если получится – я сама тебя разыщу. Если нет – ты, как все разведаешь, придешь сюда. Ладно? Иди пока. Только выходи осторожно, чтоб не засекли.
Угрюмые морщины на переносице Виктора разгладились. После некоторой паузы он согласился:
– Ладно… – И уже как бы от себя резюмировал: – В общем, сделаем так: я пойду на разведку, ты – дожидайся. Без меня ничего не предпринимай. Все.,
Магнолия не сдержалась – улыбка так и поплыла по лицу. Что бы ни случилось – командовать парадом будет он!
– Да, да. – Она торжественно покивала головой, и, удовлетворенный ее послушанием, Виктор, осторожно пригибаясь, полез из кустов в сторону асфальтированной аллеи.
Магнолия, раздвинув листья, следила, как он, опасливо озираясь, выбирается на асфальт, поправляет свой белобрысый чуб и, подражая грузной походке повара Васильева, бредет в сторону коттеджей-бараков.
А сама она на корточках двинулась в сторону наружной дороги. Просто так – разведать обстановку. Но уже через несколько шагов наткнулась на непреодолимую преграду – высокую мелкоячеистую металлическую сетку. Сетка вся была заплетена плющом и ни со стороны сада, ни со стороны дороги особенно не выделялась на фоне зелени.
«Хотя о чем-то подобном можно было бы и раньше догадаться, – укорила себя Магнолия, – если, конечно, своевременно головой думать».
11
Ох, не просто было Виктору нырнуть незамеченным в кустарник.
Магнолия из своего убежища видела, как он несколько раз подходил почти к самым воротам, но каждый раз не дойдя останавливался и как бы в задумчивости поворачивал обратно. Она никого не видела, но, наверно, видел он – вдалеке, среди коттеджей. Магнолия начала даже нервничать. А вдруг сейчас ворота откроются и проедет очередная машина? Куда тогда бедному Виктору деваться?
И, кроме того, предвечернее солнце, прорываясь через реденькую яблоневую листву, время от времени ярко вспыхивало на Викторе, радужным переливающимся ореолом обводило объемное изображение повара вокруг его голых плеч.
«Неужто ж никто-никто не видит этого сияния?» – волновалась Магнолия, надеясь в то же время, что никто.
Наконец Виктор улучил-таки момент, юркнул в кусты и через некоторое время оказался рядом с ней, весь исполосованный широкими белыми и тонкими красными царапинами.
– Слушай, – радостно сказал он. – Тут у них такая спортплощадка – ты не представляешь! И брусья, и турники, и кольца – даже батут! Я напрыгался – во! – он гордо провел ребром ладони по шее. – А сейчас – знаешь на чем катался? На таком монорельсе: берешься за такую железную палку, – он сжал перед грудью кулаки, как бы хватаясь за что-то, – а она подвешена на канате к колесику. Это колесико катится по такой извилистой наклонной рельсе, а ты внизу только ножками болтаешь. Ощущение – во! – и он оттопырил большой палец правой руки.
Магнолии было и смешно, и грустно. Сходил на разведку.
– Представляю, как все солдаты там веселились: повар Васильев наконец решил заняться спортом. Слушай, а как же бассейн?
– Та-а, бассейн тот… Я заглянул – там плавают. Я и не стал заходить.
– А утром – плавал?
– Утром – конечно. Там тогда никого не было.
– А разве ты умеешь плавать? Произошла заминка. Виктор потер подбородок и объяснил, тщательно подбирая слова:
– Там… в самом бассейне – как бы еще бассейн. Неглубокий – во… – показал рукой чуть выше пояса. Так я там… ну не совсем плавал… Ну, так – отталкивался ногами от дна и как бы плыл…
– А я знаешь что поняла? – перебила его Магнолия. – Солдаты здесь специально из-за нас. Они нас охраняют. Себя они совсем не охраняют. Сколько я здесь просидела – ни один постовой не прошел. Ни снаружи, ни изнутри… Да и пройти б не смог – здесь кусты, там – рыхлая земля. Понял? Они не нас боятся, а за нас. Что, в самом деле, им от нас охранять: бассейн, батут?
– Ну не скажи, – глубокомысленно наморщил лоб Виктор. – У них там казармы – ну, эти домики деревянные, – так есть такие, что не зайдешь. Часовые у порога стоят. Особенно во-он с того края. Прямо несколько таких охраняемых казарм стоит. Что уж там они такое держат, не знаю, но охраняют…
– Значит, так, – сказала Магнолия. Она уже все продумала, пока сидела и ждала Виктора.
Ты сейчас иди к нам. Домой. Чтобы Юрок не начал нас искать. Спросит про меня – скажи, что мы с тобой поссорились.
– Чего-чего? – удивился Виктор.
– Да. Поссорились. И я ушла в свою комнату. Закрылась и сказала, что на ужин не пойду. И что я не хочу с вами – с вами обоими – разговаривать. Пусть Юрок не думает, что я куда-нибудь делась. Просто, мол, сидит в своей комнате и не разговаривает ни с кем.
– Ага. С тебя станется, – довольно улыбаясь, сказал Виктор. Ему понравилось, как Магнолия придумала.
– А я побуду здесь до темноты. И по темноте уже попытаюсь как-то выбраться,
– Как же ты выберешься? Что-то я не понял ничего!
– Выберусь. По темноте выбраться-то как раз будет, наверно, довольно просто. Сетка ведь не охраняется. Перелезу! А вот как к нам попасть? Даже не знаю. Там же и постовые, и прожектора всю ночь. Надо будет что-то придумать.
– Нет, – сказал Виктор твердо. – Придумывать – так сейчас. И пока не придумаем – не уйду.
– Но тебе ведь нельзя долго задерживаться, – с сомнением сказала Магнолия.
– Юрок заметит? – хмыкнул Виктор.
– Не только. Этот Васильев – он же вечером уходит. Уйдет – тебя тогда могут не пустить. У шлагбаума остановят, скажут: все, смена кончилась, разворачивайся.
– И все равно, – Виктор насупился. – Надо придумывать. Просто надо скорее придумывать.
Они замолчали, исчерпав аргументы. Время уходило безвозвратно.
– Знаешь что, – наконец сказала Магнолия, – я думаю, ночью я по обстановке сориентируюсь и что-нибудь соображу…
– Ну вот, сбила с мысли, – пожаловался Виктор. – Я уже почти что-то придумал. Что-то связанное с тракторами, которые ночью перепахивают полосу… Нет, вру! Про трактора – это я сначала думал. А потом. Вот, значит, слушай. После ужина я уйду в свою комнату, выберусь через окно и буду ждать тебя возле терновника. Там как раз граница двух постов.
Магнолия очень ясно представила это место – терновый куст разросся там в целую низенькую рощицу. Совершенно непролазную. По внешнему виду это напоминало зеленый холм. Или стог сена.
– Ну, выйдешь ты к нему – и что?
– Не перебивай. Ты слушай. Твое дело – слушать. Как выйду, так сразу залягу. А ты, когда подберешься с внешней стороны примерно к этому месту… Да! Ты только иди туда не по дороге, а сбоку, – там есть такая ложбинка на той стороне, – может, по ней тебе и проползти кое-где придется… Так вот, когда доберешься – заляжешь напротив терновника и крикнешь – ну какой-нибудь ночной птицей. Ты ж знаешь какую-нибудь птицу?
– Не знаю я никаких птиц. Тоже мне – знатока птиц нашел. И кричать по-птичьи не умею. Может, лучше залаять?
– Хорошо, лай. А я, как твой лай услышу…
– Нет, лучше я мяукну. Мяуканье у меня вообще отлично получается.
– Да хоть хрюкай! Только давай сразу договоримся: хрюкать будешь или кукарекать?
– Ладно уж, остряк. Мяукну.
– Ну, мяукай. А я, как услышу твое мяуканье, быстро перейду на другой участок, к соседнему постовому – поняла? Там устрою такой ма-аленький, но очень большой шум. Постовые сбегутся на этот шум – а место напротив терновника останется бесконтрольным! Ты в два прыжка пересекаешь пахоту – и все: дома!
Магнолия кивнула, с восхищением глядя на Виктора. Пожалуйста – чуть ли не в минуту – такой грандиозный план! Хотя скорее всего – совершенно невыполнимый…
– А следы останутся? На пахоте.
– Ну и пусть. Кто-то проник к нам в сад – пусть ищут. Ты-то при чем? Они ведь будут кого-то лишнего искать – а у нас все дома! Поняла? Ничего не перепутаешь?
– Нет, что ты! – радостно улыбаясь, заверила Магнолия.
Вот ведь – два часа сидела, выдумывала – ничего выдумать не могла! А Виктор пришел – раз, и готово!
– Так, повторим для лучшего закрепления материала. Значит, ты подобралась, залегла напротив терновника…
12
Магнолия привыкла, что сумерки пролетают в одно мгновение. К вечеру, когда становилось не так жарко, они с Виктором обычно играли в футбол. Задняя стена дома была глухая – без окон, и к тому же – без плюща. Виктор разметил ворота, она в них становилась, а он бил. Потом наоборот.
И всегда им мешала темнота. Только разыграются – а мяча уже и не видно. Нужно идти ужинать, а потом и спать.
Зато сейчас, когда Магнолия, ожидая темноты, сидела в кустах, под ленивым шелестом плюща, сумерки тянулись ну просто бесконечно… Солнце бог знает когда скрылось за горизонтом, а вокруг, если приглядеться, все еще ясно видны деревья. Их белые стволы – как строго поднятые гигантские пальцы, предупреждают: ни-ни, выходить из укрытия опасно!
Все мы в плену стереотипов. А почему, собственно, опасно? Надо пойти к солдатам, к их начальникам – есть же у них какие-то начальники? – и сказать, что вы уж, извините, но я, несмотря на вашу охрану, выбралась из сада, а теперь мне надоело и я хочу вернуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34