Офицер на призывном пункте спросил, чем он собирается заняться в жизни.
Этот вопрос ошеломил подростка. Рожденный и воспитывающийся под покровительством Малко Калхари, в стерильной обстановке ЦГИ, он вырос в обществе ученых и врачей, все эти годы занимавшихся исключительно тем, что ставили над ребенком, затем подростком и, наконец, юношей эксперимент за экспериментом. Он никогда не задумывался над тем, что жизнь, оказывается, можно чему-то посвятить. Такой проблемы для него не существовало. Никому в голову не приходило спросить его о том, чем он хочет заняться. На каком поприще стоит приложить усилия?
Вот и на призывном пункте он после некоторого раздумья ответил:
— Я подумаю над этим.
* * *
Ошибок в изданных в последующие века биографиях Карла Кастанавераса встречается чрезвычайно много. Как я уже отмечал, факты, истина и доступная нам официальная история редко без несуразностей согласовываются друг с другом.
Факты в нашем случае таковы:
Карл Кастанаверас появился на свет 18 сентября 2030 года. Назвали его в память солдата, погибшего в последнюю мировую войну. Он вырос в обездоленном, не успевшем оправиться от страшной бойни мире.
Никто не пытается оспорить тот факт, что родился Кастанаверас в Нью-Джерси, в бывших Соединенных Штатах — оккупированной стране, где порядок по большей части поддерживала не местная полиция, а Миротворческие силы. Начальное образование получил в Центре генетических исследований. Когда Карл достаточно повзрослел и попытался самостоятельно разобраться в причинах, толкнувших мир в бездну последней мировой войны, кровавые события тех лет потеряли остроту и в какой-то мере стали достоянием истории. На уроках истории он изучал, как протекали великие сражения той эпохи. Особое внимание преподаватели обращали на сражение под Йорктауном, когда молодому сержанту Нейлу Короне пришлось принять командование над сохранившимися после тяжелейших боев остатками корпуса морской пехоты Соединенных Штатов. Это сражение вошло в анналы как «чудо при Йорктауне». Вместо предложенной ему капитуляции Корона заставил войска ООН отступить. Сначала Нейл якобы принял предложение миротворцев, но попросил время для детального обсуждения этого предложения со своими людьми. Использовав предоставленную ему передышку, он ударил во фланг потерявшего бдительность противника. При этом Корона обронил крылатую фразу, ее потом долго на всех фронтах повторяли солдаты гибнувших на глазах Соединенных Штатов: «Пускай мы все падем под огнем вашей артиллерии, но ни один морской пехотинец не сложит оружия в пределах этих священных для каждого американца стен».
После окончания войны началось трудное, растянувшееся на годы восстановление. Из всех индустриально развитых стран только Франции удалось выйти сухой из воды и сохранить свой промышленный потенциал. В последующие годы именно эта страна заняла ведущее положение среди государств — учредителей Организации Объединенных Наций.
Карл Кастанаверас долгое время оставался единственным и непревзойденным достижением специалистов Центра генетических исследований. Только через пять лет, 18 апреля 2035 года, во время очередного эксперимента им удалось повторить фундаментальный успех. После того как Сюзанна Монтинье ввела в материнскую яйцеклетку особым образом сконструированный сперматозоид, зародыш сумели выходить, и на свет появилась Дженни Макконел. При создании сперматозоида Сюзанна Монтинье использовала три уникальных искусственных гена, добытых из клеток Карла Кастанавераса и отсутствующих у любого из живущих в ту пору на Земле существ. С точки зрения сегодняшнего дня эту технологию иначе как «топорной» назвать нельзя, однако Сюзанне не оставалось ничего другого, как использовать ее для своих опытов. Выживший зародыш, названный Дженни Макконел, стал первым и последним подобным примером. Другого способа снабдить эмбрион необходимым набором генов и, следовательно, особыми качествами, отличающими его от всех остальных людей, пока не знали.
Время шло. Сюзанна со своими сотрудниками набиралась опыта, и в 2036 году был получен, если так можно выразиться, Джохан Макартур. В отличие от Дженни Макконел, его можно считать первым подлинным геником, то есть воспроизведенным от первого до последнего гена естественным путем. Решение такой задачи было найдено Сюзанной за год до рождения этого удивительного создания. Шесть подобных геников родились между 2036 и 2042 годами.
В 2040 году Дэррила Амньера утвердили в должности Генерального прокурора Объединенного Совета.
Еще через десятилетие Бюро по биотехнологиям и верхушка Миротворческих сил, контролировавшая это учреждение, надумали окончательно покончить с Карлом Кастанаверасом. Они сочли создание подобного существа роковой ошибкой, тупиковой ветвью развития целого направления биогенетических технологий.
Правда, на первый взгляд «неудачный объект» выглядел несколько необычно. Это был крепкий, отличавшийся редким здоровьем и сообразительностью молодой человек. Он оказался куда сильнее, чем можно было ожидать от человека с подобной мышечной массой, куда выносливее, и это опять же при том условии, что Кастанаверас вовсе не обладал какими-то исключительными физическими данными. Карл бегал с недоступной для обычного человека скоростью. К сожалению, внутренний мир Кастанавераса, его эмоциональная составляющая особой устойчивостью не отличались. Более того, Карла порой преследовали необъяснимые спады настроения, выражавшиеся в приступах депрессии, а порой во взрывных, непредсказуемых поступках. В такие минуты он не знал удержу, однако при всем при том не было случая, отмеченного в лабораторных записях, когда бы «подопытный объект» позволял себе что-либо выходящее за рамки закона или предписанных правил. Он умел сдерживать свои порывы, но никто не мог сказать наверняка, на сколько его хватит.
Другой характерной чертой душевного склада Кастанавераса была его щепетильность в исполнении законов и общественных установлений, резко отличавшая его от всякого обычного, то есть «нормального», человека, который соврет — недорого возьмет, если появится возможность безнаказанно цапнуть чужую собственность, обязательно воспользуется ею. Ну все как обычно. Карл Кастанаверас, напротив, отличался редкой щепетильностью в этих вопросах, этаким «врожденным» законопослушанием.
Поверьте, мне, Рассказчику, трудно сообщать такие подробности о моем знаменитом предке, однако истина в том и состоит, чтобы всякий взявшийся за изложение исторических событий не скрывал ничего, что, как многим кажется, бросает тень на описываемого героя. Со своей стороны, я вынужден признать, что между смертью невинного Хорхе Родригеса и, как бы выразиться точнее, эмоциональной «разбросанностью» Карла существовала какая-то таинственная, незримая связь.
Что-то вроде заклятия, о котором не знает ни одна живая душа. Но разве мне от этого легче?..
В двенадцатилетнем возрасте, когда Карл Кастанаверас вступил в пору полового созревания, он однажды проснулся и обнаружил, что способен читать чужие мысли. Далее он совершил первую глупость — сообщил об этом в соответствующие органы, и в первую очередь Джеррилу Карсону, советнику Объединенного Совета, в ту пору контролировавшего Бюро биотехнологических исследований. Эта откровенность и затем подтвержденный факт наличия необычайной способности сразу привлекли к нему повышенное внимание руководства Миротворческих сил. К тому моменту, когда начали обнаруживаться другие необычные свойства, присущие Карлу, он уже сообразил, что не стоило так спешить со своими открытиями. «Папы» из руководства экспериментом повели себя достаточно странно. Скоро юноша отчетливо осознал, что знания — сила, однако это открытие не принесло ему радости. Теперь те, кто опекал его, страшились «чудовища». До поры до времени обычные люди, имевшие дело с Кастанаверасом, скрывали свои чувства, однако случались моменты, когда нервы у них не выдерживали. С годами жизнь научила Карла скрывать то, что необходимо скрыть. В этом не было ничего удивительного. Как гласят исторические источники, рабы очень быстро овладевают этим полезным искусством.
Геники в самом деле являлись рабами — такими же, как заключавшие контракты и попадавшие в кабалу охотники из двадцать третьего века или негры на американском Юге в веке девятнадцатом. После первой реорганизации, которой были подвергнуты все научные учреждения, руководство Корпуса миротворцев объединило три лаборатории, занимавшиеся сходными исследованиями, в единый Центр. После смерти пионера генной инженерии Жана-Луи де Ностри руководителем Центра назначили Сюзанну Монтинье, а геников равномерно распределили по всем трем лабораториям. В итоге телепаты лицом к лицу встретились с питомцами де Ностри, или, как их еще называли, «детьми».
Чем старше становился Карл, тем в большей степени проявлялись его удивительные способности, значительно позднее, через сотню лет получившие название Дара Ноябрьского дома.
* * *
Было время, когда Шана де Ностри не обращала внимания на тот факт, что ее трудно назвать человеком. С вступлением в возраст полового созревания все изменилось. В ее невозмутимости появилась первая, едва заметная трещинка.
Шана устроилась в гимнастическом зале — присела на сложенные в углу маты — и задумчиво наблюдала за испытаниями, которым подвергали Карла Кастанавераса пятеро миротворцев. За спиной расположилась ее лучшая подруга Лоретта. Девушки всем своим видом выказывали безразличие и, достаточно откровенно, пренебрежительное недовольство. Изредка они отвечали негодующими взглядами на нескромные взоры, которые то и дело бросали в их сторону четверо свободных в тот момент миротворцев. Возмущение девушек вызывало то, что схватка, в которой принимал участие Карл, по-видимому, интересовала мужчин куда меньше, чем прелести двух девчонок де Ностри, сидевших поодаль. Чаще всего они глазели на Шану. Вряд ли она выглядела симпатичнее Лоретты, разве что была менее скромно одета. Женские прелести, роднившие ее с людьми, проглядывали у Шаны куда резче, чем у ее подруги. Девушки уже привыкли, что мужчины находили их достаточно привлекательными, но всякий раз, когда подобные знаки внимания сопровождались блудливыми улыбочками и превращались во что-то похожее на шоу или на развлечения со стриптизом, в них просыпались тигрицы. Или, точнее, пантеры. Действительно, различия в физиологии и анатомии были минимальны, так что хороший биоскульптор мог с легкостью сделать их неотличимыми от человеческих женщин. Их вполне можно было бы принять за экзотиков.
Стоило только пожелать, но вот как раз желания кромсать себя в угоду так называемым «общепринятым нормам» ни у Шаны, ни у Лоретты не было. В ту пору, когда их создатель де Ностри был жив, он не раз предлагал своим «деткам» подобное решение. Предлагал ампутировать хвосты, частично удалить мех, на коготочки надеть особые пластинки, маскирующие их под ногти. Пластикой лица сгладить остро выступающие скулы, сделав их мягче, овальнее. Также подправить крылья носасузить их, придать более-менее человеческие очертания. В сексуальном отношении питомцы доктора куда более нравились людям, чем леопардам, чьи гены в определенной пропорции смешались в «детишках» с геномом человека. Мужские и женские половые признаки не отличались от человеческих. Самки обладали развитой грудью, способной выделять молоко. Этот факт был точно установлен, когда одна из семидесяти трех взрослых самок де Ностри забеременела.
Выводок де Ностри, все как один, гордился своей внешностью, отказываясь менять в ней что-либо.
Правда, Лоретта, подобно большинству женщин де Ностри, сделала уступку требованиям той среды, в которой выросла. Питомцев де Ностри в основном окружали американцы. Греховное обнажение прелестей обывателями не поощрялось. Они полагали, что следует непременно скрывать то, что намекает на способность к деторождению. Поэтому Лоретта носила свободную блузку, а мешковатые штанишки скрывали бедра и длинный хвост.
Шана, как натура гордая и отвергающая компромиссы, была покрыта исключительно мехом. Соски ее грудей отчетливо выделялись, приметной была и промежность, так что мужчины, случайно столкнувшиеся с ней, обращали внимание на это — а таких, поверьте, было немало, — застывали на месте или открывали от удивления рты.
Шана проклинала все на свете, когда не в силу погодных условий, а согласно каким-то неопределенным, маловразумительным условностям ей приходилось надевать поверх меха дополнительную «шкуру».
Девушки искоса следили за экспериментом, проводимым миротворцами с Кастанаверасом. Наступил момент, когда Карлу предстояло сойтись в борцовской схватке с одним из миротворцев, раза в два превышавшим паренька-геника размерами и весом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Этот вопрос ошеломил подростка. Рожденный и воспитывающийся под покровительством Малко Калхари, в стерильной обстановке ЦГИ, он вырос в обществе ученых и врачей, все эти годы занимавшихся исключительно тем, что ставили над ребенком, затем подростком и, наконец, юношей эксперимент за экспериментом. Он никогда не задумывался над тем, что жизнь, оказывается, можно чему-то посвятить. Такой проблемы для него не существовало. Никому в голову не приходило спросить его о том, чем он хочет заняться. На каком поприще стоит приложить усилия?
Вот и на призывном пункте он после некоторого раздумья ответил:
— Я подумаю над этим.
* * *
Ошибок в изданных в последующие века биографиях Карла Кастанавераса встречается чрезвычайно много. Как я уже отмечал, факты, истина и доступная нам официальная история редко без несуразностей согласовываются друг с другом.
Факты в нашем случае таковы:
Карл Кастанаверас появился на свет 18 сентября 2030 года. Назвали его в память солдата, погибшего в последнюю мировую войну. Он вырос в обездоленном, не успевшем оправиться от страшной бойни мире.
Никто не пытается оспорить тот факт, что родился Кастанаверас в Нью-Джерси, в бывших Соединенных Штатах — оккупированной стране, где порядок по большей части поддерживала не местная полиция, а Миротворческие силы. Начальное образование получил в Центре генетических исследований. Когда Карл достаточно повзрослел и попытался самостоятельно разобраться в причинах, толкнувших мир в бездну последней мировой войны, кровавые события тех лет потеряли остроту и в какой-то мере стали достоянием истории. На уроках истории он изучал, как протекали великие сражения той эпохи. Особое внимание преподаватели обращали на сражение под Йорктауном, когда молодому сержанту Нейлу Короне пришлось принять командование над сохранившимися после тяжелейших боев остатками корпуса морской пехоты Соединенных Штатов. Это сражение вошло в анналы как «чудо при Йорктауне». Вместо предложенной ему капитуляции Корона заставил войска ООН отступить. Сначала Нейл якобы принял предложение миротворцев, но попросил время для детального обсуждения этого предложения со своими людьми. Использовав предоставленную ему передышку, он ударил во фланг потерявшего бдительность противника. При этом Корона обронил крылатую фразу, ее потом долго на всех фронтах повторяли солдаты гибнувших на глазах Соединенных Штатов: «Пускай мы все падем под огнем вашей артиллерии, но ни один морской пехотинец не сложит оружия в пределах этих священных для каждого американца стен».
После окончания войны началось трудное, растянувшееся на годы восстановление. Из всех индустриально развитых стран только Франции удалось выйти сухой из воды и сохранить свой промышленный потенциал. В последующие годы именно эта страна заняла ведущее положение среди государств — учредителей Организации Объединенных Наций.
Карл Кастанаверас долгое время оставался единственным и непревзойденным достижением специалистов Центра генетических исследований. Только через пять лет, 18 апреля 2035 года, во время очередного эксперимента им удалось повторить фундаментальный успех. После того как Сюзанна Монтинье ввела в материнскую яйцеклетку особым образом сконструированный сперматозоид, зародыш сумели выходить, и на свет появилась Дженни Макконел. При создании сперматозоида Сюзанна Монтинье использовала три уникальных искусственных гена, добытых из клеток Карла Кастанавераса и отсутствующих у любого из живущих в ту пору на Земле существ. С точки зрения сегодняшнего дня эту технологию иначе как «топорной» назвать нельзя, однако Сюзанне не оставалось ничего другого, как использовать ее для своих опытов. Выживший зародыш, названный Дженни Макконел, стал первым и последним подобным примером. Другого способа снабдить эмбрион необходимым набором генов и, следовательно, особыми качествами, отличающими его от всех остальных людей, пока не знали.
Время шло. Сюзанна со своими сотрудниками набиралась опыта, и в 2036 году был получен, если так можно выразиться, Джохан Макартур. В отличие от Дженни Макконел, его можно считать первым подлинным геником, то есть воспроизведенным от первого до последнего гена естественным путем. Решение такой задачи было найдено Сюзанной за год до рождения этого удивительного создания. Шесть подобных геников родились между 2036 и 2042 годами.
В 2040 году Дэррила Амньера утвердили в должности Генерального прокурора Объединенного Совета.
Еще через десятилетие Бюро по биотехнологиям и верхушка Миротворческих сил, контролировавшая это учреждение, надумали окончательно покончить с Карлом Кастанаверасом. Они сочли создание подобного существа роковой ошибкой, тупиковой ветвью развития целого направления биогенетических технологий.
Правда, на первый взгляд «неудачный объект» выглядел несколько необычно. Это был крепкий, отличавшийся редким здоровьем и сообразительностью молодой человек. Он оказался куда сильнее, чем можно было ожидать от человека с подобной мышечной массой, куда выносливее, и это опять же при том условии, что Кастанаверас вовсе не обладал какими-то исключительными физическими данными. Карл бегал с недоступной для обычного человека скоростью. К сожалению, внутренний мир Кастанавераса, его эмоциональная составляющая особой устойчивостью не отличались. Более того, Карла порой преследовали необъяснимые спады настроения, выражавшиеся в приступах депрессии, а порой во взрывных, непредсказуемых поступках. В такие минуты он не знал удержу, однако при всем при том не было случая, отмеченного в лабораторных записях, когда бы «подопытный объект» позволял себе что-либо выходящее за рамки закона или предписанных правил. Он умел сдерживать свои порывы, но никто не мог сказать наверняка, на сколько его хватит.
Другой характерной чертой душевного склада Кастанавераса была его щепетильность в исполнении законов и общественных установлений, резко отличавшая его от всякого обычного, то есть «нормального», человека, который соврет — недорого возьмет, если появится возможность безнаказанно цапнуть чужую собственность, обязательно воспользуется ею. Ну все как обычно. Карл Кастанаверас, напротив, отличался редкой щепетильностью в этих вопросах, этаким «врожденным» законопослушанием.
Поверьте, мне, Рассказчику, трудно сообщать такие подробности о моем знаменитом предке, однако истина в том и состоит, чтобы всякий взявшийся за изложение исторических событий не скрывал ничего, что, как многим кажется, бросает тень на описываемого героя. Со своей стороны, я вынужден признать, что между смертью невинного Хорхе Родригеса и, как бы выразиться точнее, эмоциональной «разбросанностью» Карла существовала какая-то таинственная, незримая связь.
Что-то вроде заклятия, о котором не знает ни одна живая душа. Но разве мне от этого легче?..
В двенадцатилетнем возрасте, когда Карл Кастанаверас вступил в пору полового созревания, он однажды проснулся и обнаружил, что способен читать чужие мысли. Далее он совершил первую глупость — сообщил об этом в соответствующие органы, и в первую очередь Джеррилу Карсону, советнику Объединенного Совета, в ту пору контролировавшего Бюро биотехнологических исследований. Эта откровенность и затем подтвержденный факт наличия необычайной способности сразу привлекли к нему повышенное внимание руководства Миротворческих сил. К тому моменту, когда начали обнаруживаться другие необычные свойства, присущие Карлу, он уже сообразил, что не стоило так спешить со своими открытиями. «Папы» из руководства экспериментом повели себя достаточно странно. Скоро юноша отчетливо осознал, что знания — сила, однако это открытие не принесло ему радости. Теперь те, кто опекал его, страшились «чудовища». До поры до времени обычные люди, имевшие дело с Кастанаверасом, скрывали свои чувства, однако случались моменты, когда нервы у них не выдерживали. С годами жизнь научила Карла скрывать то, что необходимо скрыть. В этом не было ничего удивительного. Как гласят исторические источники, рабы очень быстро овладевают этим полезным искусством.
Геники в самом деле являлись рабами — такими же, как заключавшие контракты и попадавшие в кабалу охотники из двадцать третьего века или негры на американском Юге в веке девятнадцатом. После первой реорганизации, которой были подвергнуты все научные учреждения, руководство Корпуса миротворцев объединило три лаборатории, занимавшиеся сходными исследованиями, в единый Центр. После смерти пионера генной инженерии Жана-Луи де Ностри руководителем Центра назначили Сюзанну Монтинье, а геников равномерно распределили по всем трем лабораториям. В итоге телепаты лицом к лицу встретились с питомцами де Ностри, или, как их еще называли, «детьми».
Чем старше становился Карл, тем в большей степени проявлялись его удивительные способности, значительно позднее, через сотню лет получившие название Дара Ноябрьского дома.
* * *
Было время, когда Шана де Ностри не обращала внимания на тот факт, что ее трудно назвать человеком. С вступлением в возраст полового созревания все изменилось. В ее невозмутимости появилась первая, едва заметная трещинка.
Шана устроилась в гимнастическом зале — присела на сложенные в углу маты — и задумчиво наблюдала за испытаниями, которым подвергали Карла Кастанавераса пятеро миротворцев. За спиной расположилась ее лучшая подруга Лоретта. Девушки всем своим видом выказывали безразличие и, достаточно откровенно, пренебрежительное недовольство. Изредка они отвечали негодующими взглядами на нескромные взоры, которые то и дело бросали в их сторону четверо свободных в тот момент миротворцев. Возмущение девушек вызывало то, что схватка, в которой принимал участие Карл, по-видимому, интересовала мужчин куда меньше, чем прелести двух девчонок де Ностри, сидевших поодаль. Чаще всего они глазели на Шану. Вряд ли она выглядела симпатичнее Лоретты, разве что была менее скромно одета. Женские прелести, роднившие ее с людьми, проглядывали у Шаны куда резче, чем у ее подруги. Девушки уже привыкли, что мужчины находили их достаточно привлекательными, но всякий раз, когда подобные знаки внимания сопровождались блудливыми улыбочками и превращались во что-то похожее на шоу или на развлечения со стриптизом, в них просыпались тигрицы. Или, точнее, пантеры. Действительно, различия в физиологии и анатомии были минимальны, так что хороший биоскульптор мог с легкостью сделать их неотличимыми от человеческих женщин. Их вполне можно было бы принять за экзотиков.
Стоило только пожелать, но вот как раз желания кромсать себя в угоду так называемым «общепринятым нормам» ни у Шаны, ни у Лоретты не было. В ту пору, когда их создатель де Ностри был жив, он не раз предлагал своим «деткам» подобное решение. Предлагал ампутировать хвосты, частично удалить мех, на коготочки надеть особые пластинки, маскирующие их под ногти. Пластикой лица сгладить остро выступающие скулы, сделав их мягче, овальнее. Также подправить крылья носасузить их, придать более-менее человеческие очертания. В сексуальном отношении питомцы доктора куда более нравились людям, чем леопардам, чьи гены в определенной пропорции смешались в «детишках» с геномом человека. Мужские и женские половые признаки не отличались от человеческих. Самки обладали развитой грудью, способной выделять молоко. Этот факт был точно установлен, когда одна из семидесяти трех взрослых самок де Ностри забеременела.
Выводок де Ностри, все как один, гордился своей внешностью, отказываясь менять в ней что-либо.
Правда, Лоретта, подобно большинству женщин де Ностри, сделала уступку требованиям той среды, в которой выросла. Питомцев де Ностри в основном окружали американцы. Греховное обнажение прелестей обывателями не поощрялось. Они полагали, что следует непременно скрывать то, что намекает на способность к деторождению. Поэтому Лоретта носила свободную блузку, а мешковатые штанишки скрывали бедра и длинный хвост.
Шана, как натура гордая и отвергающая компромиссы, была покрыта исключительно мехом. Соски ее грудей отчетливо выделялись, приметной была и промежность, так что мужчины, случайно столкнувшиеся с ней, обращали внимание на это — а таких, поверьте, было немало, — застывали на месте или открывали от удивления рты.
Шана проклинала все на свете, когда не в силу погодных условий, а согласно каким-то неопределенным, маловразумительным условностям ей приходилось надевать поверх меха дополнительную «шкуру».
Девушки искоса следили за экспериментом, проводимым миротворцами с Кастанаверасом. Наступил момент, когда Карлу предстояло сойтись в борцовской схватке с одним из миротворцев, раза в два превышавшим паренька-геника размерами и весом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59