Хвост был изогнут под странным углом. Как будто он был сломан, побывав под колесом тяжелой повозки.
— Ваш хвост вырос снова, разве вы не помните?
— Нет. Ничего не помню.
Кончик у хвоста был странный. Он был силен и гибок, с легкостью сгибался и разгибался. И все-таки явно казался сломанным.
Базил лизнул воздух толстым раздвоенным языком.
— Господин дракон, вы должны постоянно двигаться. Иначе в ваших мышцах образуется яд.
— Да-сс, да-сс, да-сс. — Базил поднялся и вышел из стойла. — Здесь нет места для прогулок. Пойдемте погуляем где-нибудь на воздухе. Холод не даст мне заснуть, а если я останусь здесь, то усну.
Лагдален завернулась в плащ и прошла вслед за ним на улицу. Они вместе поднялись по Драконьей аллее к Сторожевой башне. По дороге Базил засыпал Лагдален вопросами.
Когда он спросил о Релкине, Лагдален рассказала, что мальчик находится в башне, куда его взяли для дальнейшего наблюдения.
— Но Релкин жив? Ты знаешь Релкина?
— О да, господин дракон. Релкин мне очень дорог.
— А-га! Так, значит, этого глупого мальчишку заколдовал бродячий колдун, который потом постарался убить честного кожистоспинника из Куоша. Мальчик заколдован, дракон отравлен. Все прямо как в старых сказках. А зачем колдуну все это было проделывать?
— Не знаю, господин дракон. Я ведь только послушница при Храме.
Память Базила возвращалась. Послушница и куча конского навоза в конюшне.
— Да-сс, я вспомнил, ты — Лагдален. Ты помогла получить нам драконью печать. Ты добрый друг Базила из Куоша.
— Благодарю вас, господин дракон. Огромные драконьи глаза на мгновение закрылись. Они добрались по Драконьей аллее до зубчатых стен дома Капитула.
Прямо над ними возвышалась Сторожевая башня.
— Мы можем подойти к воротам. Я подожду на улице, а ты сходишь и разузнаешь, как там поживает мой драконопас.
— Конечно, господин дракон.
Глава 13
— Еще вина, дорогой мой Трембоуд? — изливала чувства принцесса Бесита.
— Разумеется. Оно великолепно подходит к этому соусу и ребрышкам! М-м-м, да это прекрасно! Даже в Кадейне я не пробовал соуса лучше.
— Как чудесно! — радостно сказала Бесита.
Принцесса Бесита была довольна. Какая выдалась ночь!
Сначала она завоевала смуглого красавца Трембоуда Нового и увела его с вечеринки у Лариги Тесоуан из Дома Тесоуанов на Башенном холме. Бесита знала, что Ларига сама имела виды на щеголя Трембоуда, и обезвредила соперницу, поскольку заполучить Трембоуда на остаток ночи — настоящий триумф.
Далее она заказала чудесный ужин из ресторана «Голубой Пик», и тем не менее ужин привел Трембоуда в тяжелое настроение.
Она была уверена, что он простил ей то досадное происшествие, случившееся за две ночи до этого.
Бесита облачилась в свое самое открытое вечернее платье, зеленый, плотно обтягивающий бедра шелковый наряд в модном стиле Кадейна с глубоким декольте и тугим поясом. Жемчужное ожерелье — фамильная драгоценность — подрагивало у нее на груди, в ушах качались гроздья розовых и голубых жемчужин из наследства королевы Лоссет.
Бесита подлила вина в его кубок, взгляды их вновь встретились. Бесита откровенно смутила музыканта.
— О, демонический мужчина! — хихикнула она, пока его взгляд блуждал по ее телу.
— За мою принцессу!
Он поднял кубок и отпил вина. Проклятье, а ведь хорошее вино, подумал он.
Наверное, из Кадейна. Все вина Марнери были белыми, сухими и крепкими, как северная стужа. В такой дали от южного солнца нельзя получить достойного красного вина. Вот что значит жить на несчастливом берегу континента, где нет теплых течений. Зимой здесь слишком холодно, их проклятые виноградники вымерзали.
Когда он пил вина Кадейна, то страстно тосковал по великому солнечному городу. В любой день он предпочел бы Кадейн Марнери. Проклятье, он предпочел бы Кадейн любому городу, который знал, а жил он уже в шести.
Впрочем, нет смысла погружаться в уныние. По крайней мере, его вновь направили в Аргонат.
Трембоуд смотрел на вино в своем кубке.
Проклятье, вино было намного лучше, чем все то, что можно было раздобыть в логове Повелителей! Но Повелители осуждали плотские удовольствия. Холодная вода, которую подавали при «комнатной температуре» в их совершенно промозглых кельях, — вот и все, что они когда-либо пили.
— Там, на твоей далекой родине, у тебя не было принцесс? — спросила Бесита голосом маленькой девочки. Он хмыкнул. Смех его был не слишком приятен.
— Нет, никаких принцесс у меня там нет. Действительно, сама мысль о принцессе в холодном Темном мире Падмасы была смешна.
— Так, значит, я — твоя единственная принцесса?
— Ты — моя единственная принцесса.
— Отлично.
Она опустилась обратно в кресло. Трембоуд представил ее мягкий, широкий зад у себя в руках и почувствовал, что ожесточается. Забавно, как это он прельстился на эту северную коротышку? Конечно, в первую очередь это было дело, а не удовольствие, но он все-таки испытывал странное возбуждение от этого мясистого бледного существа, столь не похожего на его обычных фавориток пленных женщин из племени урдхов.
По самодовольному выражению ее лица Трембоуд понял, что принцесса не сомневается, будто он останется на ночь. Именем холодных кишок демона, северные женщины достаточно сексуальны, но насколько высокомерны! Особенно неряхи из Аргоната. Что за манерность, какую важность они на себя напускают! Повелителям доставило бы удовольствие унизить такую чрезмерную гордыню. В свое время их отдадут в руки тех, кто разводит бесов.
При этой мысли Трембоуд несколько загрустил. В постели они хороши, и ему будет недоставать их бьющей через край страсти. Невольницы из племени Урдх были покорны до скуки, из них можно было веревки вить, в них не было никакой воли, чтобы взволновать чью-то кровь.
— Как хорошо, что ты здесь, милый Трембоуд, — сипло шепнула Бесита.
— М-м-м, — ответил он, опуская взгляд в ее декольте. Тем не менее, хоть ему было известно ее желание, чтобы он обнял ее и на своих сильных руках отнес в спальню, в данный момент он был озабочен содержанием се головы, а не сладострастным телом.
Их разговор коснулся происшествия у Черного Зеркала, которое столь некстати разлучило их две ночи назад. Стараясь не казаться излишне настойчивым, Трембоуд подобрался к этой теме.
— Знаешь, я все еще очарован приключением с Зеркалом. Как профессиональный волшебник, ты должна понимать, что подобные вещи, все эти колдовские дела, чрезвычайно интересны. Я рассматриваю их как величайшие произведения искусства, в котором я, увы, лишь простой ремесленник, разыгрывающий роль фокусника.
Бесита втиснулась в кресло.
— Ну, видишь ли, это тайна. Мне не следует ничего говорить…
— О, моя возлюбленнейшая принцесса, — начал Трембоуд самым что ни на есть смиренным и просительным голосом, — ты же знаешь, что я верный подданный Империи. Мне бы в голову не пришло повторить что-либо, услышанное из твоих очаровательных уст.
— Возлюбленнейшая? — с горящими глазами спросила Бесита.
— Конечно, моя дорогая. Но скажи мне, что за человек проходил через Зеркало? Бесита закудахтала:
— Глупенький, вот не думала, что мне придется тебе такое рассказывать. Это же всем известно! Это Лессис, серая леди из Валмеса.
— О, боги мои, — произнес он. — Что ж, пожалуй, мне лучше помолчать. Я не имел представления.
Серая леди, величайшая ведьма! Могущественное имя. У него встали дыбом волосы на загривке.
Однажды, не так уж давно, он чуть было не попался в классическую ловушку, расставленную их агентам в Кадейне. На его счастье, Трембоуд опоздал на встречу с группой, которая была целиком арестована и допрошена самой Лессис. Она же и руководила операцией по проникновению в агентуру и, обладая нужными сведениями, раскрыла всю систему. В результате были арестованы люди, контролирующие две другие агентурные сети в Кадейне.
В тот же день Трембоуд ускользнул из Кадейна, сев на джонку с соленой рыбой, направляющуюся на Гуано. Он провел там шесть месяцев в ужасающем зловонии залежей гуано, прежде чем осмелился отплыть обратно в Аргонат.
Он причалил в Би и немедленно получил приказ отправиться в Троат присматривать за драконом Смилгаксом и проследить, чтобы тот попал в Марнери.
Заговор против короля Санкера вызревал быстро.
Трембоуд почувствовал безмерное облегчение, узнав, что разгром в Кадейне его не задел. Другие агенты были не столь удачливы. Им было приказано вернуться в Туммуз Оргмеин для «обновления». Он содрогнулся при мысли о том, что могло произойти дальше. Неумолимый Рок порой капризничал, но всегда был жесток.
Столкновение с серой леди было самым страшным испытанием за всю карьеру Трембоуда. Скрывая дрожь, он допил вино.
Между тем радостное вожделение на лице Беситы сменилось выражением героического поклонения, то есть сделалось абсолютно глупым.
— Знаешь, когда леди Лессис прошла сквозь Зеркало, я почувствовала, как мне открылась великая истина. Истина, которую я не замечала почти всю свою жизнь.
— Неужели? — сказал Трембоуд.
— Да. Лессис своим примером заставила меня понять, что наше дело есть дело справедливости и добра. И заставила меня осознать, сколь она велика — Империя, я имею в виду. Создание Аргоната подобно великому эпосу древних.
— Ну, конечно, — промямлил Трембоуд. О боги! Что за святая простота!
— Раньше я почему-то никогда не сознавала, что просто погрязла во всех наших местных мелочных дрязгах. Не сознавала, что целостность мира гораздо важнее.
Трембоуд даже присвистнул про себя. Чистейшая пропаганда, как и та, что повторяют дети в подготовительных классах Храма.
— Так что ж, если нам приходится улаживать понижение налоговых ставок? продолжала кипятиться Бесита. — Все это нужно привести в гармонию и стать проще. Увеличение торговли в Аргонате — необходимость, это важно для всей Империи в целом.
Радостная глупость в ее голосе резала ухо, и Трембоуд представлял себе, что будет с населением Аргоната, когда его завоюют полностью, и слышал, как внутри у него эхом отдается жуткий хохот.
Глупцы! Они обречены. Они — зерна, которые будут перемолоты жерновами гораздо более могущественных сил. Повелители — самые могущественные из всех, настанет время, и они предъявят права всему миру. Так было записано на скрижалях. На руках у Повелителей полный набор фигур на Сфере Судьбы. Вскоре они сделают ход. И дрогнут миры под их властью.
Но ничего этого он вслух не сказал, храня на лице вежливую улыбку и кивая, чтобы вдохновить бессвязный лепет принцессы.
А Бесите нравился звук собственного голоса, особенно после пары бокалов вина. Наконец Трембоуду удалось вставить в ее излияния слово.
— Чего я не могу вообразить, так это зачем серая леди предприняла столь опасное путешествие, чтобы добраться до Марнери?
Бесита отхлебнула вина.
— О, так ведь следующим летом намечается война. В Кеноре.
Она выпалила эту фразу легко, будто бы говорила о чем угодно, только не о государственной тайне. Казалось, мысль о войне совершенно не произвела на нее впечатления. Кенор был далеко, и Трембоуд подозревал, что Бесита считает, будто война ее не сможет коснуться. Глупцы! Так легкомысленно относиться к безопасности. Поведай ей тайну утром, и к двум часам дня о ней узнает весь мир.
Он поежился при мысли о том, что могло бы случиться с теми, кто разболтает нечто подобное и будет пойман на этом в лабиринте Падмасы. Их скормили бы Тварям Небытия. Медленное поедание тьмой, высасывание сил, агония… О да, он уже видел такое. Однажды арестовали учителя из школы софистики. Парня засадили в клетку неподалеку от ворот школы, и последовавшую пару недель можно было наблюдать, как его поедали. Таковы были методы Повелителей по отношению к тем, кто ослаблял их власть или предавал их.
Тем не менее, известие важное. Без сомнения.
— Война? С кем — с Теитолом?
— Да, и с врагом, с нашим великим врагом. Мы долго думали, что опасность миновала. Но теперь мы поняли, что где-то там Рок занят своим делом, а это обещает кровавую войну в колониях Кенора.
Трембоуд скривился. Похоже, такую новость следует немедленно переслать в Туммуз Оргмеин. Если мерзкие серые ведьмы разузнали, что следующим летом в Кеноре должна грянуть война, то об этом необходимо сообщить Року.
Он развел руками, мол, куда ему, простому художнику, разбираться в таких делах.
— Ох ты. Тогда весной мне лучше будет вернуться на южные территории. Я не гожусь для войны, это грязное, грубое дело. И тебе я не советую им заниматься, принцесса.
— Трембоуд, — она протянула пухлую руку для поцелуя, — ты, правда, заботишься о своей принцессе? На пальцах она носила три рубиновых кольца.
— Разумеется.
Он поцеловал кольца.
— Ну, Трембоуд, война будет далеко отсюда, я хочу сказать, что до Кенора целый месяц езды верхом. И война не повлияет на нашу здешнюю жизнь. Поэтому ты можешь оставаться здесь, сколько пожелаешь. Разве ты не хочешь остаться со своей возлюбленной принцессой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— Ваш хвост вырос снова, разве вы не помните?
— Нет. Ничего не помню.
Кончик у хвоста был странный. Он был силен и гибок, с легкостью сгибался и разгибался. И все-таки явно казался сломанным.
Базил лизнул воздух толстым раздвоенным языком.
— Господин дракон, вы должны постоянно двигаться. Иначе в ваших мышцах образуется яд.
— Да-сс, да-сс, да-сс. — Базил поднялся и вышел из стойла. — Здесь нет места для прогулок. Пойдемте погуляем где-нибудь на воздухе. Холод не даст мне заснуть, а если я останусь здесь, то усну.
Лагдален завернулась в плащ и прошла вслед за ним на улицу. Они вместе поднялись по Драконьей аллее к Сторожевой башне. По дороге Базил засыпал Лагдален вопросами.
Когда он спросил о Релкине, Лагдален рассказала, что мальчик находится в башне, куда его взяли для дальнейшего наблюдения.
— Но Релкин жив? Ты знаешь Релкина?
— О да, господин дракон. Релкин мне очень дорог.
— А-га! Так, значит, этого глупого мальчишку заколдовал бродячий колдун, который потом постарался убить честного кожистоспинника из Куоша. Мальчик заколдован, дракон отравлен. Все прямо как в старых сказках. А зачем колдуну все это было проделывать?
— Не знаю, господин дракон. Я ведь только послушница при Храме.
Память Базила возвращалась. Послушница и куча конского навоза в конюшне.
— Да-сс, я вспомнил, ты — Лагдален. Ты помогла получить нам драконью печать. Ты добрый друг Базила из Куоша.
— Благодарю вас, господин дракон. Огромные драконьи глаза на мгновение закрылись. Они добрались по Драконьей аллее до зубчатых стен дома Капитула.
Прямо над ними возвышалась Сторожевая башня.
— Мы можем подойти к воротам. Я подожду на улице, а ты сходишь и разузнаешь, как там поживает мой драконопас.
— Конечно, господин дракон.
Глава 13
— Еще вина, дорогой мой Трембоуд? — изливала чувства принцесса Бесита.
— Разумеется. Оно великолепно подходит к этому соусу и ребрышкам! М-м-м, да это прекрасно! Даже в Кадейне я не пробовал соуса лучше.
— Как чудесно! — радостно сказала Бесита.
Принцесса Бесита была довольна. Какая выдалась ночь!
Сначала она завоевала смуглого красавца Трембоуда Нового и увела его с вечеринки у Лариги Тесоуан из Дома Тесоуанов на Башенном холме. Бесита знала, что Ларига сама имела виды на щеголя Трембоуда, и обезвредила соперницу, поскольку заполучить Трембоуда на остаток ночи — настоящий триумф.
Далее она заказала чудесный ужин из ресторана «Голубой Пик», и тем не менее ужин привел Трембоуда в тяжелое настроение.
Она была уверена, что он простил ей то досадное происшествие, случившееся за две ночи до этого.
Бесита облачилась в свое самое открытое вечернее платье, зеленый, плотно обтягивающий бедра шелковый наряд в модном стиле Кадейна с глубоким декольте и тугим поясом. Жемчужное ожерелье — фамильная драгоценность — подрагивало у нее на груди, в ушах качались гроздья розовых и голубых жемчужин из наследства королевы Лоссет.
Бесита подлила вина в его кубок, взгляды их вновь встретились. Бесита откровенно смутила музыканта.
— О, демонический мужчина! — хихикнула она, пока его взгляд блуждал по ее телу.
— За мою принцессу!
Он поднял кубок и отпил вина. Проклятье, а ведь хорошее вино, подумал он.
Наверное, из Кадейна. Все вина Марнери были белыми, сухими и крепкими, как северная стужа. В такой дали от южного солнца нельзя получить достойного красного вина. Вот что значит жить на несчастливом берегу континента, где нет теплых течений. Зимой здесь слишком холодно, их проклятые виноградники вымерзали.
Когда он пил вина Кадейна, то страстно тосковал по великому солнечному городу. В любой день он предпочел бы Кадейн Марнери. Проклятье, он предпочел бы Кадейн любому городу, который знал, а жил он уже в шести.
Впрочем, нет смысла погружаться в уныние. По крайней мере, его вновь направили в Аргонат.
Трембоуд смотрел на вино в своем кубке.
Проклятье, вино было намного лучше, чем все то, что можно было раздобыть в логове Повелителей! Но Повелители осуждали плотские удовольствия. Холодная вода, которую подавали при «комнатной температуре» в их совершенно промозглых кельях, — вот и все, что они когда-либо пили.
— Там, на твоей далекой родине, у тебя не было принцесс? — спросила Бесита голосом маленькой девочки. Он хмыкнул. Смех его был не слишком приятен.
— Нет, никаких принцесс у меня там нет. Действительно, сама мысль о принцессе в холодном Темном мире Падмасы была смешна.
— Так, значит, я — твоя единственная принцесса?
— Ты — моя единственная принцесса.
— Отлично.
Она опустилась обратно в кресло. Трембоуд представил ее мягкий, широкий зад у себя в руках и почувствовал, что ожесточается. Забавно, как это он прельстился на эту северную коротышку? Конечно, в первую очередь это было дело, а не удовольствие, но он все-таки испытывал странное возбуждение от этого мясистого бледного существа, столь не похожего на его обычных фавориток пленных женщин из племени урдхов.
По самодовольному выражению ее лица Трембоуд понял, что принцесса не сомневается, будто он останется на ночь. Именем холодных кишок демона, северные женщины достаточно сексуальны, но насколько высокомерны! Особенно неряхи из Аргоната. Что за манерность, какую важность они на себя напускают! Повелителям доставило бы удовольствие унизить такую чрезмерную гордыню. В свое время их отдадут в руки тех, кто разводит бесов.
При этой мысли Трембоуд несколько загрустил. В постели они хороши, и ему будет недоставать их бьющей через край страсти. Невольницы из племени Урдх были покорны до скуки, из них можно было веревки вить, в них не было никакой воли, чтобы взволновать чью-то кровь.
— Как хорошо, что ты здесь, милый Трембоуд, — сипло шепнула Бесита.
— М-м-м, — ответил он, опуская взгляд в ее декольте. Тем не менее, хоть ему было известно ее желание, чтобы он обнял ее и на своих сильных руках отнес в спальню, в данный момент он был озабочен содержанием се головы, а не сладострастным телом.
Их разговор коснулся происшествия у Черного Зеркала, которое столь некстати разлучило их две ночи назад. Стараясь не казаться излишне настойчивым, Трембоуд подобрался к этой теме.
— Знаешь, я все еще очарован приключением с Зеркалом. Как профессиональный волшебник, ты должна понимать, что подобные вещи, все эти колдовские дела, чрезвычайно интересны. Я рассматриваю их как величайшие произведения искусства, в котором я, увы, лишь простой ремесленник, разыгрывающий роль фокусника.
Бесита втиснулась в кресло.
— Ну, видишь ли, это тайна. Мне не следует ничего говорить…
— О, моя возлюбленнейшая принцесса, — начал Трембоуд самым что ни на есть смиренным и просительным голосом, — ты же знаешь, что я верный подданный Империи. Мне бы в голову не пришло повторить что-либо, услышанное из твоих очаровательных уст.
— Возлюбленнейшая? — с горящими глазами спросила Бесита.
— Конечно, моя дорогая. Но скажи мне, что за человек проходил через Зеркало? Бесита закудахтала:
— Глупенький, вот не думала, что мне придется тебе такое рассказывать. Это же всем известно! Это Лессис, серая леди из Валмеса.
— О, боги мои, — произнес он. — Что ж, пожалуй, мне лучше помолчать. Я не имел представления.
Серая леди, величайшая ведьма! Могущественное имя. У него встали дыбом волосы на загривке.
Однажды, не так уж давно, он чуть было не попался в классическую ловушку, расставленную их агентам в Кадейне. На его счастье, Трембоуд опоздал на встречу с группой, которая была целиком арестована и допрошена самой Лессис. Она же и руководила операцией по проникновению в агентуру и, обладая нужными сведениями, раскрыла всю систему. В результате были арестованы люди, контролирующие две другие агентурные сети в Кадейне.
В тот же день Трембоуд ускользнул из Кадейна, сев на джонку с соленой рыбой, направляющуюся на Гуано. Он провел там шесть месяцев в ужасающем зловонии залежей гуано, прежде чем осмелился отплыть обратно в Аргонат.
Он причалил в Би и немедленно получил приказ отправиться в Троат присматривать за драконом Смилгаксом и проследить, чтобы тот попал в Марнери.
Заговор против короля Санкера вызревал быстро.
Трембоуд почувствовал безмерное облегчение, узнав, что разгром в Кадейне его не задел. Другие агенты были не столь удачливы. Им было приказано вернуться в Туммуз Оргмеин для «обновления». Он содрогнулся при мысли о том, что могло произойти дальше. Неумолимый Рок порой капризничал, но всегда был жесток.
Столкновение с серой леди было самым страшным испытанием за всю карьеру Трембоуда. Скрывая дрожь, он допил вино.
Между тем радостное вожделение на лице Беситы сменилось выражением героического поклонения, то есть сделалось абсолютно глупым.
— Знаешь, когда леди Лессис прошла сквозь Зеркало, я почувствовала, как мне открылась великая истина. Истина, которую я не замечала почти всю свою жизнь.
— Неужели? — сказал Трембоуд.
— Да. Лессис своим примером заставила меня понять, что наше дело есть дело справедливости и добра. И заставила меня осознать, сколь она велика — Империя, я имею в виду. Создание Аргоната подобно великому эпосу древних.
— Ну, конечно, — промямлил Трембоуд. О боги! Что за святая простота!
— Раньше я почему-то никогда не сознавала, что просто погрязла во всех наших местных мелочных дрязгах. Не сознавала, что целостность мира гораздо важнее.
Трембоуд даже присвистнул про себя. Чистейшая пропаганда, как и та, что повторяют дети в подготовительных классах Храма.
— Так что ж, если нам приходится улаживать понижение налоговых ставок? продолжала кипятиться Бесита. — Все это нужно привести в гармонию и стать проще. Увеличение торговли в Аргонате — необходимость, это важно для всей Империи в целом.
Радостная глупость в ее голосе резала ухо, и Трембоуд представлял себе, что будет с населением Аргоната, когда его завоюют полностью, и слышал, как внутри у него эхом отдается жуткий хохот.
Глупцы! Они обречены. Они — зерна, которые будут перемолоты жерновами гораздо более могущественных сил. Повелители — самые могущественные из всех, настанет время, и они предъявят права всему миру. Так было записано на скрижалях. На руках у Повелителей полный набор фигур на Сфере Судьбы. Вскоре они сделают ход. И дрогнут миры под их властью.
Но ничего этого он вслух не сказал, храня на лице вежливую улыбку и кивая, чтобы вдохновить бессвязный лепет принцессы.
А Бесите нравился звук собственного голоса, особенно после пары бокалов вина. Наконец Трембоуду удалось вставить в ее излияния слово.
— Чего я не могу вообразить, так это зачем серая леди предприняла столь опасное путешествие, чтобы добраться до Марнери?
Бесита отхлебнула вина.
— О, так ведь следующим летом намечается война. В Кеноре.
Она выпалила эту фразу легко, будто бы говорила о чем угодно, только не о государственной тайне. Казалось, мысль о войне совершенно не произвела на нее впечатления. Кенор был далеко, и Трембоуд подозревал, что Бесита считает, будто война ее не сможет коснуться. Глупцы! Так легкомысленно относиться к безопасности. Поведай ей тайну утром, и к двум часам дня о ней узнает весь мир.
Он поежился при мысли о том, что могло бы случиться с теми, кто разболтает нечто подобное и будет пойман на этом в лабиринте Падмасы. Их скормили бы Тварям Небытия. Медленное поедание тьмой, высасывание сил, агония… О да, он уже видел такое. Однажды арестовали учителя из школы софистики. Парня засадили в клетку неподалеку от ворот школы, и последовавшую пару недель можно было наблюдать, как его поедали. Таковы были методы Повелителей по отношению к тем, кто ослаблял их власть или предавал их.
Тем не менее, известие важное. Без сомнения.
— Война? С кем — с Теитолом?
— Да, и с врагом, с нашим великим врагом. Мы долго думали, что опасность миновала. Но теперь мы поняли, что где-то там Рок занят своим делом, а это обещает кровавую войну в колониях Кенора.
Трембоуд скривился. Похоже, такую новость следует немедленно переслать в Туммуз Оргмеин. Если мерзкие серые ведьмы разузнали, что следующим летом в Кеноре должна грянуть война, то об этом необходимо сообщить Року.
Он развел руками, мол, куда ему, простому художнику, разбираться в таких делах.
— Ох ты. Тогда весной мне лучше будет вернуться на южные территории. Я не гожусь для войны, это грязное, грубое дело. И тебе я не советую им заниматься, принцесса.
— Трембоуд, — она протянула пухлую руку для поцелуя, — ты, правда, заботишься о своей принцессе? На пальцах она носила три рубиновых кольца.
— Разумеется.
Он поцеловал кольца.
— Ну, Трембоуд, война будет далеко отсюда, я хочу сказать, что до Кенора целый месяц езды верхом. И война не повлияет на нашу здешнюю жизнь. Поэтому ты можешь оставаться здесь, сколько пожелаешь. Разве ты не хочешь остаться со своей возлюбленной принцессой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64