Оказывается, это был вовсе не Черный Упырь. Я сел на пол, зажал голову между коленок, но от рева не было спасения. От него раскалывался череп, сотрясалось все мое тело.
– Теперь сюда обязательно кто-то придет. У нас такой уговор. Вот… Слышишь? Наверху дверь хлопнула. Иди в коридор и держись так, как будто ты по двору гуляешь. Да, посох не забудь.
– Это меч. До свидания, тетя Элли.
– До свидания, юный Джон… Постой… Скажи, твой меч… случайно, не из березы сделан? – В голосе драконы прозвучала робкая надежда.
– Из березы. Его мне папа сделал.
– Джон… Ты не мог бы подарить его мне? Пожалуйста…
Я встал на одно колено, поцеловал меч и положил его перед драконой. Так делал однажды сэр Лесли, папин вассал, а потом папа поднял меч и трижды похлопал им сэра Лесли по плечу. Это было очень красиво и торжественно.
– Спасибо, Джон. Я этого не забуду, слово дракона. А теперь тебе пора идти.
Направляемый драконой, я добрался до двери и закрыл ее за собой. Вскоре за поворотом коридора замаячил свет факела. Я пошел навстречу.
– Привет, Уртон. Хорошо, что я тебя встретил, а то у меня светильник погас.
– Святая дева, молодой господин, и вам не страшно бродить в темноте?
– Конги ничего не должны бояться.
– Сейчас я провожу вас наверх, молодой господин.
– Не беспокойся, Уртон, я не тороплюсь. Ты ведь сюда по делу пришел.
Я говорил так, как научила меня дракона, и это буквально ошеломило пожилого человека. Никак не ожидал он от четырехлетнего ребенка услышать столь рассудительные речи. Поклонившись мне, Уртон направился к знакомой двери.
– Ну, что случилось на этот раз?
– Здесь пробежала крыса, – ответила дракона.
– Что за чушь? Тут от роду крыс не было. Будешь выдумывать, неделю жрать не дам.
– Здесь пробежала крыса, – стояла на своем дракона. Из-за спины Уртона я разглядел, что чешуя у нее светло-светло-зеленая, как лист салата, а пасть такая огромная, что, поджав ноги, я поместился бы в ней целиком.
– Я видел крысу. Она пробегала там, – махнул я в дальний конец коридора. Уртон недовольно оглянулся на меня, обошел все углы, светя факелом у пола, внимательно осмотрел дверь и косяк.
– Ни одной щели. Куда же она делась?
– Ушла по водостоку.
Уртон недоверчиво пожевал губами.
– Ладно, завтра капкан поставлю.
На следующее утро я с трудом мог говорить. Из носа текло, глаза покраснели. Мать решила, что я слишком долго купался в холодной воде. Весь день лежал в постели и пил ненавистное горячее молоко с медом. За мной ухаживали мамины фрейлины, ахали, охали, сюсюкали, но убежать не было никакой возможности. Правда, надо быть честным, горячее молоко помогло. К приезду отца я почти перестал чихать, поэтому отец только пожурил меня, слушая взволнованный рассказ матери.
По случаю удачной охоты был устроен пир, на котором, конечно, было съедено намного больше того, что добыли удачливые охотники, а наутро после пира все и произошло.
Я только что позавтракал и собирался выбежать во двор, когда заметил Уртона, направляющегося к покоям моего отца. В этом не было бы ничего необычного, если б не предмет в его руке. Я мог и ошибиться, но этот предмет напоминал рукоять моего деревянного меча.
Бегом поднявшись на этаж выше, я лег на подоконник и высунул голову наружу.
– … могла его сожрать.
– Ты говоришь, она кричала?
– Да. А потом сказала, что испугалась крысы.
– А мой сын не был испуган?
– Ни капельки.
– Скажи, Уртон, ты бы испугался, если б на тебя напал дракон?
– Конечно, ваша светлость.
– Вот и я так думаю. Остается вторая возможность.
– Что, ваша светлость?
– Виновный будет наказан. Пришли ко мне моего сына и прикажи кузнецу приготовить жаровню.
Мне стало страшно. Никакой вины за собой я не чувствовал, но тетя Элли опасалась, что взрослые узнают, что я у нее был. И вот они узнали… Одно я знал точно: прятаться бесполезно. Медленно стал спускаться по лестнице. Тут и увидел меня отец.
– Иди за мной, Джон, – сказал он. В руке у него была плетка. Мы пошли в сторону кузницы. Кузнец уже выгребал из печи красные угли и складывал их в жаровню. Отец бросил плеть на стол, взял длинный железный прут и сунул его одним концом в жаровню.
– Ты был в гостях у драконы и оставил там это, – он бросил на стол обломок моего деревянного меча. – Я хочу знать, что произошло между тобой и драконой. Если ты спустился в подземелье для того, чтобы мучить ее, я тебя выпорю так, чтоб ты на всю жизнь запомнил, что обижать беззащитных и пленных гнусно и подло. Если же дракона первая напала на тебя, я выжгу ей глаза каленым железом. Итак – она первая напала на тебя?
– Нет.
– Приятно сознавать, что мой сын растет храбрым человеком. Значит, это ты тыкал в нее своей палкой и воображал себя рыцарем, побеждающим дракона. Издевался над ней, пока она не закричала и не откусила твой меч.
– Нет, папа.
– И ты можешь поклясться, что не обижал ее?
– Да.
– А как ты объяснишь, почему твой обкусанный меч лежал рядом с драконой?
– Я не знаю…
Конечно, слова мои были неубедительны и ничего не объясняли. Но что мне оставалось делать? Я же обещал драконе молчать. Да и на самом деле не знал, почему от меча остался кусок с ладонь величиной.
– Сын, посмотри мне в глаза. Ты знаешь, что клятвопреступники – самые презренные люди. Их никто не уважает на этом свете, а после смерти они будут гореть в геенне огненной. Подумай хорошенько и скажи, можешь ли ты поклясться, что не нанес драконе оскорбления ни словом, ни делом?
Я подумал. Может, не очень вежливо было лежать на ее шее, но она сама предложила. И сама велела называть ее тетей Элли. Если б она не велела, я звал бы ее уважительно, леди дракона. Может, я не попрощался, когда уходил? Но она так меня торопила. И я точно не помню. Если и забыл, она поймет, что не со зла.
– Клянусь, папа.
Глаза отца гневно сузились, лицо пошло пятнами. Целую минуту казалось, что он сейчас меня ударит.
– Ну что ж, в суде слово лорда, даже молодого, перевешивает слова десяти свидетелей. Стефан, возьми колот, жаровню, двух факельщиков и спускайся в темницу. Сын, ты пойдешь с нами.
Колот – это такая деревянная колотушка для обстукивания кедров. Вроде молотка, но с человека ростом.
– Папа, зачем колот?
– Чтоб оглушить дракону, разумеется. Было бы слишком жестоко выжигать ей глаза при полном сознании.
У меня обмякли ноги. Я ничего не понимал. За что? Почему? Что плохого в том, что я провел несколько часов в ее темнице?
– Не смей ее обижать! – закричал я и бросился на отца, молотя кулачками по его бедру. – Не трогай ее! Тетя Элли хорошая, добрая, ты не смеешь ее обижать!
Отец отмахнулся от меня как от назойливой мухи, но Стефан, кузнец, замер на полушаге с открытым ртом.
– Ваша светлость, молодой господин сказал: «Тетя Элли»?
– Кто такая тетя Элли?
– Леди Элана, дракона, – робко ответил я.
– Кто разрешил тебе так ее называть?
– Она сама.
Отец подергал себя за мочку уха, как делал всегда, когда находился в растерянности.
– Расскажи обо всем, что произошло в подвалах замка.
– Я не могу. Я обещал молчать.
– Я, твой отец, властью лорда освобождаю тебя от этого обещания, – отец величественно простер руку над моей головой.
И я рассказал. А что мне оставалось делать? Отец сел на скамью и долго молчал.
– Я совсем не подумал о третьей возможности… Как стыдно, однако, – пробормотал он, подхватил меня, поставил себе на колени и прижался лицом к моей груди. – Я должен извиниться перед тобой и драконой. Прости меня, сын. Я плохо о тебе подумал.
Потом отец поднял меня на руки и, в сопровождении Стефана и Уртона, несших факелы, мы спустились в подземелье.
– Леди Элана, я благодарю вас за то, что вы не растерзали моего сына, а, напротив, проявили участие и заботились о нем. Я очень признателен вам за это и буду благодарен до конца своих дней.
– Не вижу, – зло бросила дракона.
– Чего не видите?
– Ни благодарности, ни признательности. Вижу одно издевательство над честью драконов.
– Извините?!
– Я вижу, что вы, люди, ни во что не ставите слово дракона! И это не издевательство?
– Не понял?
– Люди всегда отличались короткой памятью. Года четыре назад в этом самом месте по вашему требованию я дала слово, что не причиню вреда юному Джону из рода Конгов.
– Но эта клятва вовсе не обязывала вас заботиться о моем сыне…
– А разве Джон из рода Конгов мой враг? Разве он замуровал меня в этом подвале? И кем вы вообще нас считаете? Кровожадными чудовищами, пожирающими младенцев? Уходите, не раздражайте меня. Я сыта по горло вашей благодарностью.
– Простите, леди Элана, видимо я крайне неудачно выразил свою мысль. Я лишь хотел засвидетельствовать вам свою признательность.
– Ах, лорд Райли, я ведь не имею лично против вас ничего. К чему эти пустые слова, приносящие лишь боль и несбыточные надежды?
– Ради бога, что я не так сказал на этот раз?
– Слова, за которыми не стоят поступки – пустое сотрясение воздуха. А если вы не знаете, как выразить признательность, разбейте эту стену. Выпустите меня на свободу.
– Но вы же знаете предание, знаете, что я дал клятву…
– Уходите, прошу вас! – голос драконы зазвенел, по щеке скатилась слеза.
– Как мальчишку, черт побери, как мальчишку, – бормотал отец, пока мы поднимались к свету дня.
ГЛАВА 2
О том, как тетя Элли попала в наш замок
Я долго думал, о каком предании говорил отец. Что за загадочная клятва, не позволяющая освободить тетю Элли? Сердце подсказывало, что к отцу с этими вопросами лучше не обращаться. Промучившись два дня, я решил спросить у самой драконы. Сразу после обеда схватил только что заправленный светильник и спустился в подвал. Осложнения начались сразу же. Светильник, от которого я собирался зажечь свой, висел слишком высоко. Я подтащил скамью, встал на цыпочки и наклонил свой светильник над горящим, чтобы зажечь фитиль. Фитиль не загорелся, но масло потекло на пол. У взрослых все получалось быстро и просто, но мой загораться никак не хотел. Я отпустил стену и второй рукой наклонил горящий светильник. Видимо, фитиль там держался на честном слове, потому что тут же выпал. Солома на полу загорелась моментально. От неожиданности я покачнулся, наклонил светильник и полил горящую солому маслом. Огонь притух, но тут же вспыхнул с новой силой. Я стоял и смотрел на пламя, разгорающееся между ножек скамьи, и совсем уже собрался заплакать, как сзади раздалась ругань, и я полетел в угол от мощной оплеухи. Огромная темная фигура встала прямо в огонь и затаптывала языки пламени сапогами! Через несколько секунд наступила темнота. Воздух наполнился едким дымом, защипало глаза. Грубая лапа нашарила мое ухо, потащила к выходу. Прежде, чем за поворотом замерцал очередной светильник, я несколько раз больно ударился об выступающие углы.
– Ба, да это молодой лорд! – лапа отпустила мое ухо, но тут же крепко схватила за руку. Я посмотрел вверх – это был Уртон. Он тащил меня в кабинет отца. Краем глаза я увидел, что Сара, одна из фрейлин матери, заметила нас и бегом скрылась за дверью: спасение было близко.
Однако, прежде, чем в кабинет отца ворвалась мать, Уртон успел рассказать, как я устроил пожар, а я вынужден был подтвердить, что все так и было.
– Надеюсь, ты обращался с молодым лордом с подобающей почтительностью? – строго спросил Уртона отец. Тот смутился.
– По правде говоря, ваша светлость, только после того, как разглядел, что это молодой хозяин. Вначале я подумал, что это один из негодников мамаши Флоры.
– За это ты достоин порки, если только… – отец строго посмотрел на меня, – если только молодой лорд не простит тебя.
– Уртон, я прощаю тебя, – пробормотал я, глядя в пол.
Мать взяла меня на руки, хотела унести, но отец остановил ее.
– Что хочешь ты сделать, господин мой? Наказать? – испугалась она.
– Научить зажигать светильник, – ухмыльнулся отец. И шлепнул пониже спины. Не меня, а маму.
– Тетя Элли, а что случилось с моим мечом? – я сидел на краю каменного стола и болтал ногами. Дракона смутилась.
– Прости меня, маленький лорд, я его съела. Он был такой вкусный. Я так давно не ела настоящей древесины. Но кусочек упал за стол, и я не смогла его достать, как ни старалась.
– Расскажи мне предание.
– Придет время, и отец сам тебе его расскажет.
– Папа расскажет, но сейчас я хочу услышать от тебя.
– О-о, в этом есть мудрость, молодой лорд. Всегда старайся выслушать обе стороны, и лишь затем принимай решение. Но давай я сначала расскажу тебе свою историю.
Я сел верхом на деревянную скамью и приготовился слушать. Сидеть на каменном столе было холодно.
– Ты, может, еще не слышал, но люди живут на Танте чуть меньше четырехсот лет. До этого все люди жили на Земле. Но, когда жизнь стала слишком быстро меняться, те, кто хотел жить по-старому, собрались вместе и переселились сюда, на Танту. Они решили порвать с остальным человечеством. Прошло сто с чем-то лет, и я, на свою беду, решила проверить, хорошо ли живется людям, не нуждаются ли они в помощи, не хотят ли вернуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
– Теперь сюда обязательно кто-то придет. У нас такой уговор. Вот… Слышишь? Наверху дверь хлопнула. Иди в коридор и держись так, как будто ты по двору гуляешь. Да, посох не забудь.
– Это меч. До свидания, тетя Элли.
– До свидания, юный Джон… Постой… Скажи, твой меч… случайно, не из березы сделан? – В голосе драконы прозвучала робкая надежда.
– Из березы. Его мне папа сделал.
– Джон… Ты не мог бы подарить его мне? Пожалуйста…
Я встал на одно колено, поцеловал меч и положил его перед драконой. Так делал однажды сэр Лесли, папин вассал, а потом папа поднял меч и трижды похлопал им сэра Лесли по плечу. Это было очень красиво и торжественно.
– Спасибо, Джон. Я этого не забуду, слово дракона. А теперь тебе пора идти.
Направляемый драконой, я добрался до двери и закрыл ее за собой. Вскоре за поворотом коридора замаячил свет факела. Я пошел навстречу.
– Привет, Уртон. Хорошо, что я тебя встретил, а то у меня светильник погас.
– Святая дева, молодой господин, и вам не страшно бродить в темноте?
– Конги ничего не должны бояться.
– Сейчас я провожу вас наверх, молодой господин.
– Не беспокойся, Уртон, я не тороплюсь. Ты ведь сюда по делу пришел.
Я говорил так, как научила меня дракона, и это буквально ошеломило пожилого человека. Никак не ожидал он от четырехлетнего ребенка услышать столь рассудительные речи. Поклонившись мне, Уртон направился к знакомой двери.
– Ну, что случилось на этот раз?
– Здесь пробежала крыса, – ответила дракона.
– Что за чушь? Тут от роду крыс не было. Будешь выдумывать, неделю жрать не дам.
– Здесь пробежала крыса, – стояла на своем дракона. Из-за спины Уртона я разглядел, что чешуя у нее светло-светло-зеленая, как лист салата, а пасть такая огромная, что, поджав ноги, я поместился бы в ней целиком.
– Я видел крысу. Она пробегала там, – махнул я в дальний конец коридора. Уртон недовольно оглянулся на меня, обошел все углы, светя факелом у пола, внимательно осмотрел дверь и косяк.
– Ни одной щели. Куда же она делась?
– Ушла по водостоку.
Уртон недоверчиво пожевал губами.
– Ладно, завтра капкан поставлю.
На следующее утро я с трудом мог говорить. Из носа текло, глаза покраснели. Мать решила, что я слишком долго купался в холодной воде. Весь день лежал в постели и пил ненавистное горячее молоко с медом. За мной ухаживали мамины фрейлины, ахали, охали, сюсюкали, но убежать не было никакой возможности. Правда, надо быть честным, горячее молоко помогло. К приезду отца я почти перестал чихать, поэтому отец только пожурил меня, слушая взволнованный рассказ матери.
По случаю удачной охоты был устроен пир, на котором, конечно, было съедено намного больше того, что добыли удачливые охотники, а наутро после пира все и произошло.
Я только что позавтракал и собирался выбежать во двор, когда заметил Уртона, направляющегося к покоям моего отца. В этом не было бы ничего необычного, если б не предмет в его руке. Я мог и ошибиться, но этот предмет напоминал рукоять моего деревянного меча.
Бегом поднявшись на этаж выше, я лег на подоконник и высунул голову наружу.
– … могла его сожрать.
– Ты говоришь, она кричала?
– Да. А потом сказала, что испугалась крысы.
– А мой сын не был испуган?
– Ни капельки.
– Скажи, Уртон, ты бы испугался, если б на тебя напал дракон?
– Конечно, ваша светлость.
– Вот и я так думаю. Остается вторая возможность.
– Что, ваша светлость?
– Виновный будет наказан. Пришли ко мне моего сына и прикажи кузнецу приготовить жаровню.
Мне стало страшно. Никакой вины за собой я не чувствовал, но тетя Элли опасалась, что взрослые узнают, что я у нее был. И вот они узнали… Одно я знал точно: прятаться бесполезно. Медленно стал спускаться по лестнице. Тут и увидел меня отец.
– Иди за мной, Джон, – сказал он. В руке у него была плетка. Мы пошли в сторону кузницы. Кузнец уже выгребал из печи красные угли и складывал их в жаровню. Отец бросил плеть на стол, взял длинный железный прут и сунул его одним концом в жаровню.
– Ты был в гостях у драконы и оставил там это, – он бросил на стол обломок моего деревянного меча. – Я хочу знать, что произошло между тобой и драконой. Если ты спустился в подземелье для того, чтобы мучить ее, я тебя выпорю так, чтоб ты на всю жизнь запомнил, что обижать беззащитных и пленных гнусно и подло. Если же дракона первая напала на тебя, я выжгу ей глаза каленым железом. Итак – она первая напала на тебя?
– Нет.
– Приятно сознавать, что мой сын растет храбрым человеком. Значит, это ты тыкал в нее своей палкой и воображал себя рыцарем, побеждающим дракона. Издевался над ней, пока она не закричала и не откусила твой меч.
– Нет, папа.
– И ты можешь поклясться, что не обижал ее?
– Да.
– А как ты объяснишь, почему твой обкусанный меч лежал рядом с драконой?
– Я не знаю…
Конечно, слова мои были неубедительны и ничего не объясняли. Но что мне оставалось делать? Я же обещал драконе молчать. Да и на самом деле не знал, почему от меча остался кусок с ладонь величиной.
– Сын, посмотри мне в глаза. Ты знаешь, что клятвопреступники – самые презренные люди. Их никто не уважает на этом свете, а после смерти они будут гореть в геенне огненной. Подумай хорошенько и скажи, можешь ли ты поклясться, что не нанес драконе оскорбления ни словом, ни делом?
Я подумал. Может, не очень вежливо было лежать на ее шее, но она сама предложила. И сама велела называть ее тетей Элли. Если б она не велела, я звал бы ее уважительно, леди дракона. Может, я не попрощался, когда уходил? Но она так меня торопила. И я точно не помню. Если и забыл, она поймет, что не со зла.
– Клянусь, папа.
Глаза отца гневно сузились, лицо пошло пятнами. Целую минуту казалось, что он сейчас меня ударит.
– Ну что ж, в суде слово лорда, даже молодого, перевешивает слова десяти свидетелей. Стефан, возьми колот, жаровню, двух факельщиков и спускайся в темницу. Сын, ты пойдешь с нами.
Колот – это такая деревянная колотушка для обстукивания кедров. Вроде молотка, но с человека ростом.
– Папа, зачем колот?
– Чтоб оглушить дракону, разумеется. Было бы слишком жестоко выжигать ей глаза при полном сознании.
У меня обмякли ноги. Я ничего не понимал. За что? Почему? Что плохого в том, что я провел несколько часов в ее темнице?
– Не смей ее обижать! – закричал я и бросился на отца, молотя кулачками по его бедру. – Не трогай ее! Тетя Элли хорошая, добрая, ты не смеешь ее обижать!
Отец отмахнулся от меня как от назойливой мухи, но Стефан, кузнец, замер на полушаге с открытым ртом.
– Ваша светлость, молодой господин сказал: «Тетя Элли»?
– Кто такая тетя Элли?
– Леди Элана, дракона, – робко ответил я.
– Кто разрешил тебе так ее называть?
– Она сама.
Отец подергал себя за мочку уха, как делал всегда, когда находился в растерянности.
– Расскажи обо всем, что произошло в подвалах замка.
– Я не могу. Я обещал молчать.
– Я, твой отец, властью лорда освобождаю тебя от этого обещания, – отец величественно простер руку над моей головой.
И я рассказал. А что мне оставалось делать? Отец сел на скамью и долго молчал.
– Я совсем не подумал о третьей возможности… Как стыдно, однако, – пробормотал он, подхватил меня, поставил себе на колени и прижался лицом к моей груди. – Я должен извиниться перед тобой и драконой. Прости меня, сын. Я плохо о тебе подумал.
Потом отец поднял меня на руки и, в сопровождении Стефана и Уртона, несших факелы, мы спустились в подземелье.
– Леди Элана, я благодарю вас за то, что вы не растерзали моего сына, а, напротив, проявили участие и заботились о нем. Я очень признателен вам за это и буду благодарен до конца своих дней.
– Не вижу, – зло бросила дракона.
– Чего не видите?
– Ни благодарности, ни признательности. Вижу одно издевательство над честью драконов.
– Извините?!
– Я вижу, что вы, люди, ни во что не ставите слово дракона! И это не издевательство?
– Не понял?
– Люди всегда отличались короткой памятью. Года четыре назад в этом самом месте по вашему требованию я дала слово, что не причиню вреда юному Джону из рода Конгов.
– Но эта клятва вовсе не обязывала вас заботиться о моем сыне…
– А разве Джон из рода Конгов мой враг? Разве он замуровал меня в этом подвале? И кем вы вообще нас считаете? Кровожадными чудовищами, пожирающими младенцев? Уходите, не раздражайте меня. Я сыта по горло вашей благодарностью.
– Простите, леди Элана, видимо я крайне неудачно выразил свою мысль. Я лишь хотел засвидетельствовать вам свою признательность.
– Ах, лорд Райли, я ведь не имею лично против вас ничего. К чему эти пустые слова, приносящие лишь боль и несбыточные надежды?
– Ради бога, что я не так сказал на этот раз?
– Слова, за которыми не стоят поступки – пустое сотрясение воздуха. А если вы не знаете, как выразить признательность, разбейте эту стену. Выпустите меня на свободу.
– Но вы же знаете предание, знаете, что я дал клятву…
– Уходите, прошу вас! – голос драконы зазвенел, по щеке скатилась слеза.
– Как мальчишку, черт побери, как мальчишку, – бормотал отец, пока мы поднимались к свету дня.
ГЛАВА 2
О том, как тетя Элли попала в наш замок
Я долго думал, о каком предании говорил отец. Что за загадочная клятва, не позволяющая освободить тетю Элли? Сердце подсказывало, что к отцу с этими вопросами лучше не обращаться. Промучившись два дня, я решил спросить у самой драконы. Сразу после обеда схватил только что заправленный светильник и спустился в подвал. Осложнения начались сразу же. Светильник, от которого я собирался зажечь свой, висел слишком высоко. Я подтащил скамью, встал на цыпочки и наклонил свой светильник над горящим, чтобы зажечь фитиль. Фитиль не загорелся, но масло потекло на пол. У взрослых все получалось быстро и просто, но мой загораться никак не хотел. Я отпустил стену и второй рукой наклонил горящий светильник. Видимо, фитиль там держался на честном слове, потому что тут же выпал. Солома на полу загорелась моментально. От неожиданности я покачнулся, наклонил светильник и полил горящую солому маслом. Огонь притух, но тут же вспыхнул с новой силой. Я стоял и смотрел на пламя, разгорающееся между ножек скамьи, и совсем уже собрался заплакать, как сзади раздалась ругань, и я полетел в угол от мощной оплеухи. Огромная темная фигура встала прямо в огонь и затаптывала языки пламени сапогами! Через несколько секунд наступила темнота. Воздух наполнился едким дымом, защипало глаза. Грубая лапа нашарила мое ухо, потащила к выходу. Прежде, чем за поворотом замерцал очередной светильник, я несколько раз больно ударился об выступающие углы.
– Ба, да это молодой лорд! – лапа отпустила мое ухо, но тут же крепко схватила за руку. Я посмотрел вверх – это был Уртон. Он тащил меня в кабинет отца. Краем глаза я увидел, что Сара, одна из фрейлин матери, заметила нас и бегом скрылась за дверью: спасение было близко.
Однако, прежде, чем в кабинет отца ворвалась мать, Уртон успел рассказать, как я устроил пожар, а я вынужден был подтвердить, что все так и было.
– Надеюсь, ты обращался с молодым лордом с подобающей почтительностью? – строго спросил Уртона отец. Тот смутился.
– По правде говоря, ваша светлость, только после того, как разглядел, что это молодой хозяин. Вначале я подумал, что это один из негодников мамаши Флоры.
– За это ты достоин порки, если только… – отец строго посмотрел на меня, – если только молодой лорд не простит тебя.
– Уртон, я прощаю тебя, – пробормотал я, глядя в пол.
Мать взяла меня на руки, хотела унести, но отец остановил ее.
– Что хочешь ты сделать, господин мой? Наказать? – испугалась она.
– Научить зажигать светильник, – ухмыльнулся отец. И шлепнул пониже спины. Не меня, а маму.
– Тетя Элли, а что случилось с моим мечом? – я сидел на краю каменного стола и болтал ногами. Дракона смутилась.
– Прости меня, маленький лорд, я его съела. Он был такой вкусный. Я так давно не ела настоящей древесины. Но кусочек упал за стол, и я не смогла его достать, как ни старалась.
– Расскажи мне предание.
– Придет время, и отец сам тебе его расскажет.
– Папа расскажет, но сейчас я хочу услышать от тебя.
– О-о, в этом есть мудрость, молодой лорд. Всегда старайся выслушать обе стороны, и лишь затем принимай решение. Но давай я сначала расскажу тебе свою историю.
Я сел верхом на деревянную скамью и приготовился слушать. Сидеть на каменном столе было холодно.
– Ты, может, еще не слышал, но люди живут на Танте чуть меньше четырехсот лет. До этого все люди жили на Земле. Но, когда жизнь стала слишком быстро меняться, те, кто хотел жить по-старому, собрались вместе и переселились сюда, на Танту. Они решили порвать с остальным человечеством. Прошло сто с чем-то лет, и я, на свою беду, решила проверить, хорошо ли живется людям, не нуждаются ли они в помощи, не хотят ли вернуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23