В каждом городке установлены ворота, преграждающие
главный проспект имени Нинели. Цель игры - забить гол: прорваться за ворота
и приземлить мяч на проспекте.
Зато зимняя национальная игра - "Взятие Белого дома" - более
эстетична, интелектуальна, но и более жестока. Каждый год проводятся
чемпионаты по системе "осень-весна". В первом тайме строится ледяной дом с
Красным флагом на шпиле и с баррикадами по окружности (в ход идет все:
бревна, рельсы, бочки, автобусы); крепость украшается лозунгами "Да
здравствует Нинель!", "Слава КПСС!" и т.п., выставляются оценки за
эстетичность. В крепость завозятся вода, продукты, оружие. Второй тайм:
собственно, взятие крепости - т.е., Красного Флага. Сначала все происходит
довольно мирно, длительное время ведутся переговоры, предлагается сдача на
почетных условиях и т.д. На этой стадии возникают всякие нюансы, возможен
мирный ничейный исход, обмен девственницами, оружием, товарами.
Парламентарии ходят в соболиных шубах с белыми флагами. Немногословны. "У
меня много соболиных шкурок!" (Жест: много!) Так продолжается до первой
крови, до первого случайного или преднамеренного выстрела. Следует
ультиматум. Подтягиваются на канатах танки. Начинается пальба. Потом, войдя
в раж... и так далее. Чем больше потери, тем больше не берут пленных.
Иногда защитники "Белого дома" гибнут все до последнего, иногда гибнут все
до последнего нападающие. В летних перерывах разрешаются переходы по разные
стороны баррикад, но болельщики-патриотти покупают лицензию и до 1-го
сентября имеют право охотиться на предателей. С 1-го сентября перебежчик
предателем не считается.
Из более спокойных национальных игр можно выделить сексуальные
"Городки" с бросаньем палок и "Забивание козла" с рыбами и яйцами - шуму
там много, но хоть никого не калечат".
Из книги Мишеля Шлимана
"КАКАЯ Б НИ БЫЛА МОСКОВЬЯ"
Шли годы.
Годы шли, а Шлиман все ходил вокруг да около Москвы, и не знал, что
делать.
Но вот однажды к палатке Мишеля заявилась толпа аборигенов во главе с
Тсинуммоком, и Шлиман с предвкушением ожидал, что народ упадет перед ним на
колени и заорет: "Володей нами!", а он с достоинством выдержит паузу и
согласится. Но случилось неожиданное: да, народ заорал: "Володей нами!", но
упал на колени перед кухаркой Прасковьей.
Оказалось, пока Шлиман бродил вокруг да около, вождь Тсинуммок
влюбился в кухарку Прасковью. Вождь отмылся, поскромнел, перестал
сквернословить, ходил сам не свой.
- Ну, что, Прося, хочешь послужить для науки? - неуверенно спросил
Шлиман.
Прося потупилась. В сущности, Вова был хороший мужик.
(Оказалось, у вождя Тсинуммока даже имя было - Вова. Так его
ласково называла Прасковья - Вова. А вождь стеснялся). Она
хотела послужить для науки. Она рада была выйти замуж и
управлять не государством, а Вовой.
- Но с условием! - сказал Шлиман.
И Шлиман сформулировал вождю условие:
- Прасковью на Московью.
Теперь уже задумался Вова.
"Эх, Вова ты Вова, хрен ты моржовый, - за бутылкой спирта уговаривал
вождя Егор Лукич Коломиец, напросившийся в экспедицию к Шлиману искать
Москву. - О чем ты только думаешь? Совсем одичал, баба тебе нужна".
Отношения у фараона с Вовой установились
уважительно-покровительственные - на что Мишель крепко рассчитывал и не
ошибся: Вова наконец-то согласился проводить Шлимана к кургану с
московскими руинами.
Долго торговались - что раньше: свадьба или Москва?
Мудро решил Егор Лукич: свадьба в Москве.
И настал день.
Закончились последние приготовления к взятию Москвы. Палатки,
кровати-раскладушки, посуда, кастрюли, примусы, одеяла, спальные мешки,
фильтры для воды, резиновые сапоги, столы, стулья, походные фонари были
упакованы и загружены в машины. Шлиман бросил в кузовок лендровера
наследственную погребальную лопату. Пустые консервные банки, картонные и
деревянные ящики, использованные одноразовые шприцы, мотки проволоки,
веревок и бикфордова шнура, обмылки, пустые бутылки, дырявые полиэтиленовые
мешки и пакеты и прочие ценные вещи тут же разобрали аборигены; женщины и
дети стали обшаривать территорию лагеря еще до того, как караван грузовиков
с ревом и грохотом, трясясь на ухабах древнего тракта, тронулся в долгий
путь через Уральские горы к столице Ресефесер Москве. Впереди на лендровере
под охраной Егора Лукича ехали Шлиман с вождем Тсинуммоком, петляя и путая
следы, передвигаясь ночью по проселочным дорогам, в глубокой тайне, чтобы
не навести какого-нибудь любопытного мсье Курица или господина Отвал-башки
на след Москвы.
И вот через пять дней в центре Восточно-Европейской равнины намного
севернее Киева им открылась гора, похожая на курган, омываемая извилистой
речушкой и поросшая дикой рощей реликтовых голубых елей.
- Копай здесь, - сказал Тсинуммок.
Первый же пробный раскоп, собственноручно сделанный Шлиманом
пращуровой лопатой, принес сенсацию: Мишель нашел крупные осколки
чистейшего обработанного рубина, а Маша собрала и склеила из них рубиновую
звезду.
- Какую страну просрали, сволочи! - заплакал Егормоисеич, разглядывая
звезду на просвет.
И пошло-поехало...
Раскопки производились в глубокой конспирации, при круглосуточной
охране, чтобы ни один куриц не проскочил, и продолжались три коротких
летних полевых сезона. Шлиман после открытия Киева не хотел рисковать -
Крещатик лежал в руинах после нашествия туристов, схылы Днепра раскопали до
основания.
"Хрен вы у меня получите Москву", - решил Шлиман и хранил в тайне
координаты Москвы до самой смерти, чтобы не увидеть, как ее просрут во
второй раз.
В начале второго сезона был обнаружен фундамент и кирпичная кладка
мощной древней стены и фрагменты каменной мостовой, а в конце третьего, у
этой же стены повариха Прасковья заработала супер-премию за особоценную
находку - по счастливой случайности, выплескивая ведро с помоями, она
наткнулась на отлично сохранившуюся пирамидальную гранитную гробницу типа
"мавзолей". Конечно, не пирамида Хеопса, но в своем роде великолепное
произведение искусства.
Гробницу откопали и расчистили в два дня.
Подмели.
Шлиман неторопливо обошел мавзолей, читая на гранитных плитах
нацарапанные корявые надписи:
"ЗДЕСЬ БЫЛ ВОВА"
"МЫ ИЗ КРОНШТАДТА"
"ЯИТРАП И НИНЕЛЬ БЛИЗНЕЦЫ-БРАТЬЯ"
Сомнения опять начали одолевать Мишеля; еще одна загадка - близнец
Нинели Яитрап.
"Это кто еще? Если Нинель - она, а Яитрап - он, то почему они братья?"
На тыльной стороне мавзолея Шлиман обнаружил выбитые кириллицей
полустершиеся стихи, впоследствие бережно восстановленные известным
поэтом-реставратором Игорем П. Кручиком:
б ни была Совдепья
Здесь черный хлеб я
в Москву
КГБ запла
Христос рожден ах;
в провинции
Какая имперья
выгады ерь
_э_т_у_ жаль
плю измом бес енен
голубем какан,
вокзал в даль
споенный матом
о Господе пятом
не имевшем виз
Богу
р зным палестинам
или коммунизм
Союз лики
ьются
Кремлевские шарниры
б ни была
блю ее
погост
Позади гробницы располагалось небольшое кладбище на восемнадцать
персон - как видно, здесь хоронили особо уважаемых росских богатырей. У
входа в гробницу стояли (именно стояли, не лежали) два навечно застывших
скелета в хороших хромовых сапогах, кожаных ремнях, лакированных козырьках
и с карабинами с примкнутыми штыками.
Истлевшая дверь, истлевшие шинели, истлевшие приклады карабинов, запах
тлена...
Вошли.
Первым вошел Мишель, подсвечивая фонариком, за ним - Маша; за ней -
Егор Лукич. Прасковья заглянула и сразу ушла; аборигены так и не посмели
приблизиться. Егор Лукич снял фуражку и заплакал. В стеклянном саркофаге в
истлевшей одежде безо всяких украшений и драгоценностей (они, конечно, были
давно разграблены) лежала она - Нинель. Точнее, скелет Нинели с остатками
истлевшей мумифицированной кожи.
Антропологические обмеры скелета принесли следующие результаты: Нинель
была особью среднего женского роста 1_м. 56_см., пропорционально сложена,
но с громаднейшим черепом - объем 3650 куб.см.!
"Ну и голова! - раздумывал потрясенный Шлиман. - Сколько же это мозгов
нужно для такой головищи, и какого размера нужна была кепка?!" [Для
сравнения: массивные черепа неандертальцев не превышают 1200 куб.см. -
Прим. переводчика]
Такие потрясающие параметры черепа, раза в два большие
средне-человеческого, позволили Марии Васильевне Сидоровой (Машка,
приревновав Мишеля к Лие Коппатти, набралась всяческих ученых познаний,
научилась отличать череп павиана от шимпанзе и поражала Мишеля
палеонтологическими премудростями) - позволили ей выделить скелет Нинели в
отдельный подвид homo sapienc moskowitus, находящийся на следующей
ступеньке эволюционной лестницы.
"Московит - человек будущего!" - выдвинула гипотезу Машка.
"Возможно, но не вполне обоснованно, дорогая! Размер черепа и объем
мозга хотя и важные, но не решающие сапиенсные факторы. Слишком смело!
Главное, все же, не объем и форма мозгов, а их содержание", -
прокомментировал Шлиман.
Скелет принадлежал человеческой особи 50-55 лет, со следами пулевого
ранения на левом предплечьи, челюсти с неполным набором зубов были в
хорошем состоянии, по всему видать, хозяйка скелета каждый день чистила
зубы. Искусственные моляры и отсутствие коренных указывало на то, что
обладатель черепа много жевал, но мало кусал и грыз.
"Вегетарианец?.." - предположила Маша.
Некоторые Машины сомнения вызвала также половая принадлежность Нинели
- женщина, коренастенький мужчина или гермафродит? - во-первых, такая
шикарная голова не очень-то годилась для женских куриных мозгов, во-вторых,
по некоторым признакам скелета получалось, что данная особь никогда не
рожала, что, впрочем, ни о чем не говорит, или говорит о том, что Нинель
была старой девой, а это говорило Маше о многом, и, в третьих, остатки
истлевшей одежды Нинели напоминали мужской полувоенный пиджак типа "френч",
что тоже ни о чем не говорило, кроме того, что эмансипированная кухарка
вполне могла щеголять в мужской одежде.
Что еще поразительно: скелет и череп Нинели обладали чуть ли не всеми
известными расовыми признаками - в ней причудливо перемешались
европеоидные, негроидные, монголоидные и промежуточные формы - то есть, при
жизни ее могли признать за свою все народы земного шара, включая мулатов,
метисов и пигмеев.
"Была ли Нинель кухаркой-негритянкой преклонных годов?.. - раздумывала
Маша. - Или, может быть, китайской доброволкой из интернациональной
бригады?"
"Но что, собственно, случилось с Москвой?" - гадал Шлиман.
Не было найдено никаких следов землетрясения, наводнения, пожара,
эпидемии, гражданской войны или вражеского нашествия. Ни хрена. Город был
просто брошен, оставлен, покинут жителями, и только всеми забытые, так и
несмененные часовые застыли навечно у мавзолея.
Ушли ли жители Москвы искать Рай на земле?..
С них станет.
Свадьбу Прасковьи с Тсинуммоком отгуляли на площади у мавзолея.
Огромный шелковый синий флаг с желтой шестиконечной звездой, с которым
Шлиман не расставался и даже не соглашался обменять на переходящую
шапку-ушанку генсека, пошел на платье невесте.
Вечно сопливый Газгольдер, записав рифмы на клочке бумаги, бродил
вдоль Кремлевской стены, закатывал глаза к небу и сочинял хвалебную оду на
свадьбу вождя:
Какая б ни была Прасковья
Московья
за пачку сигарет
Подмосковья
вновь я
нет
Потом возникла проблема вывоза и возвращения находок. Скелет Нинели
нужно было на несколько лет вывезти в цивилизованный мир для скрупулезного
изучения. Шлиман хотел действовать честно. Тот факт, что Шлиман взял на
себя труд привезти все вверенные ему предметы обратно, должен был, ему
казалось, свидетельствовать о его надежности и добрых намерениях. Он
представил все найденные окаменелости в Политбюро - попросту вывалил их на
Т-образный стол. Но случилось неожиданное - увидев череп Нинели, вожди в
ужасе разбежались, и лишь после долгих уговоров прислали своего
представителя - опись составлялась под наблюдением старшего советника
наркомата науки, культуры и спорта Борзого (раскопки Москвы, безусловно,
относились одновременно к науке, культуре и спорту), причем советник сильно
побледнел и прикрывал глаза ладонью, чтобы не смотреть на череп Нинели.
Наконец Борзой вслепую поставил свою дрожащую подпись на археологической
описи, посмотрел на часы, сказал: "Ну, мне пора, товарищи! "продолжая
дрожать, поехал домой к Алеше с факелом, и был убит автоматной очередью
прямо у своего порога (то ли по лицензии за переход на другую сторону
баррикад, то ли за участие в осквернении божественных останков).
1 2 3 4 5 6 7
главный проспект имени Нинели. Цель игры - забить гол: прорваться за ворота
и приземлить мяч на проспекте.
Зато зимняя национальная игра - "Взятие Белого дома" - более
эстетична, интелектуальна, но и более жестока. Каждый год проводятся
чемпионаты по системе "осень-весна". В первом тайме строится ледяной дом с
Красным флагом на шпиле и с баррикадами по окружности (в ход идет все:
бревна, рельсы, бочки, автобусы); крепость украшается лозунгами "Да
здравствует Нинель!", "Слава КПСС!" и т.п., выставляются оценки за
эстетичность. В крепость завозятся вода, продукты, оружие. Второй тайм:
собственно, взятие крепости - т.е., Красного Флага. Сначала все происходит
довольно мирно, длительное время ведутся переговоры, предлагается сдача на
почетных условиях и т.д. На этой стадии возникают всякие нюансы, возможен
мирный ничейный исход, обмен девственницами, оружием, товарами.
Парламентарии ходят в соболиных шубах с белыми флагами. Немногословны. "У
меня много соболиных шкурок!" (Жест: много!) Так продолжается до первой
крови, до первого случайного или преднамеренного выстрела. Следует
ультиматум. Подтягиваются на канатах танки. Начинается пальба. Потом, войдя
в раж... и так далее. Чем больше потери, тем больше не берут пленных.
Иногда защитники "Белого дома" гибнут все до последнего, иногда гибнут все
до последнего нападающие. В летних перерывах разрешаются переходы по разные
стороны баррикад, но болельщики-патриотти покупают лицензию и до 1-го
сентября имеют право охотиться на предателей. С 1-го сентября перебежчик
предателем не считается.
Из более спокойных национальных игр можно выделить сексуальные
"Городки" с бросаньем палок и "Забивание козла" с рыбами и яйцами - шуму
там много, но хоть никого не калечат".
Из книги Мишеля Шлимана
"КАКАЯ Б НИ БЫЛА МОСКОВЬЯ"
Шли годы.
Годы шли, а Шлиман все ходил вокруг да около Москвы, и не знал, что
делать.
Но вот однажды к палатке Мишеля заявилась толпа аборигенов во главе с
Тсинуммоком, и Шлиман с предвкушением ожидал, что народ упадет перед ним на
колени и заорет: "Володей нами!", а он с достоинством выдержит паузу и
согласится. Но случилось неожиданное: да, народ заорал: "Володей нами!", но
упал на колени перед кухаркой Прасковьей.
Оказалось, пока Шлиман бродил вокруг да около, вождь Тсинуммок
влюбился в кухарку Прасковью. Вождь отмылся, поскромнел, перестал
сквернословить, ходил сам не свой.
- Ну, что, Прося, хочешь послужить для науки? - неуверенно спросил
Шлиман.
Прося потупилась. В сущности, Вова был хороший мужик.
(Оказалось, у вождя Тсинуммока даже имя было - Вова. Так его
ласково называла Прасковья - Вова. А вождь стеснялся). Она
хотела послужить для науки. Она рада была выйти замуж и
управлять не государством, а Вовой.
- Но с условием! - сказал Шлиман.
И Шлиман сформулировал вождю условие:
- Прасковью на Московью.
Теперь уже задумался Вова.
"Эх, Вова ты Вова, хрен ты моржовый, - за бутылкой спирта уговаривал
вождя Егор Лукич Коломиец, напросившийся в экспедицию к Шлиману искать
Москву. - О чем ты только думаешь? Совсем одичал, баба тебе нужна".
Отношения у фараона с Вовой установились
уважительно-покровительственные - на что Мишель крепко рассчитывал и не
ошибся: Вова наконец-то согласился проводить Шлимана к кургану с
московскими руинами.
Долго торговались - что раньше: свадьба или Москва?
Мудро решил Егор Лукич: свадьба в Москве.
И настал день.
Закончились последние приготовления к взятию Москвы. Палатки,
кровати-раскладушки, посуда, кастрюли, примусы, одеяла, спальные мешки,
фильтры для воды, резиновые сапоги, столы, стулья, походные фонари были
упакованы и загружены в машины. Шлиман бросил в кузовок лендровера
наследственную погребальную лопату. Пустые консервные банки, картонные и
деревянные ящики, использованные одноразовые шприцы, мотки проволоки,
веревок и бикфордова шнура, обмылки, пустые бутылки, дырявые полиэтиленовые
мешки и пакеты и прочие ценные вещи тут же разобрали аборигены; женщины и
дети стали обшаривать территорию лагеря еще до того, как караван грузовиков
с ревом и грохотом, трясясь на ухабах древнего тракта, тронулся в долгий
путь через Уральские горы к столице Ресефесер Москве. Впереди на лендровере
под охраной Егора Лукича ехали Шлиман с вождем Тсинуммоком, петляя и путая
следы, передвигаясь ночью по проселочным дорогам, в глубокой тайне, чтобы
не навести какого-нибудь любопытного мсье Курица или господина Отвал-башки
на след Москвы.
И вот через пять дней в центре Восточно-Европейской равнины намного
севернее Киева им открылась гора, похожая на курган, омываемая извилистой
речушкой и поросшая дикой рощей реликтовых голубых елей.
- Копай здесь, - сказал Тсинуммок.
Первый же пробный раскоп, собственноручно сделанный Шлиманом
пращуровой лопатой, принес сенсацию: Мишель нашел крупные осколки
чистейшего обработанного рубина, а Маша собрала и склеила из них рубиновую
звезду.
- Какую страну просрали, сволочи! - заплакал Егормоисеич, разглядывая
звезду на просвет.
И пошло-поехало...
Раскопки производились в глубокой конспирации, при круглосуточной
охране, чтобы ни один куриц не проскочил, и продолжались три коротких
летних полевых сезона. Шлиман после открытия Киева не хотел рисковать -
Крещатик лежал в руинах после нашествия туристов, схылы Днепра раскопали до
основания.
"Хрен вы у меня получите Москву", - решил Шлиман и хранил в тайне
координаты Москвы до самой смерти, чтобы не увидеть, как ее просрут во
второй раз.
В начале второго сезона был обнаружен фундамент и кирпичная кладка
мощной древней стены и фрагменты каменной мостовой, а в конце третьего, у
этой же стены повариха Прасковья заработала супер-премию за особоценную
находку - по счастливой случайности, выплескивая ведро с помоями, она
наткнулась на отлично сохранившуюся пирамидальную гранитную гробницу типа
"мавзолей". Конечно, не пирамида Хеопса, но в своем роде великолепное
произведение искусства.
Гробницу откопали и расчистили в два дня.
Подмели.
Шлиман неторопливо обошел мавзолей, читая на гранитных плитах
нацарапанные корявые надписи:
"ЗДЕСЬ БЫЛ ВОВА"
"МЫ ИЗ КРОНШТАДТА"
"ЯИТРАП И НИНЕЛЬ БЛИЗНЕЦЫ-БРАТЬЯ"
Сомнения опять начали одолевать Мишеля; еще одна загадка - близнец
Нинели Яитрап.
"Это кто еще? Если Нинель - она, а Яитрап - он, то почему они братья?"
На тыльной стороне мавзолея Шлиман обнаружил выбитые кириллицей
полустершиеся стихи, впоследствие бережно восстановленные известным
поэтом-реставратором Игорем П. Кручиком:
б ни была Совдепья
Здесь черный хлеб я
в Москву
КГБ запла
Христос рожден ах;
в провинции
Какая имперья
выгады ерь
_э_т_у_ жаль
плю измом бес енен
голубем какан,
вокзал в даль
споенный матом
о Господе пятом
не имевшем виз
Богу
р зным палестинам
или коммунизм
Союз лики
ьются
Кремлевские шарниры
б ни была
блю ее
погост
Позади гробницы располагалось небольшое кладбище на восемнадцать
персон - как видно, здесь хоронили особо уважаемых росских богатырей. У
входа в гробницу стояли (именно стояли, не лежали) два навечно застывших
скелета в хороших хромовых сапогах, кожаных ремнях, лакированных козырьках
и с карабинами с примкнутыми штыками.
Истлевшая дверь, истлевшие шинели, истлевшие приклады карабинов, запах
тлена...
Вошли.
Первым вошел Мишель, подсвечивая фонариком, за ним - Маша; за ней -
Егор Лукич. Прасковья заглянула и сразу ушла; аборигены так и не посмели
приблизиться. Егор Лукич снял фуражку и заплакал. В стеклянном саркофаге в
истлевшей одежде безо всяких украшений и драгоценностей (они, конечно, были
давно разграблены) лежала она - Нинель. Точнее, скелет Нинели с остатками
истлевшей мумифицированной кожи.
Антропологические обмеры скелета принесли следующие результаты: Нинель
была особью среднего женского роста 1_м. 56_см., пропорционально сложена,
но с громаднейшим черепом - объем 3650 куб.см.!
"Ну и голова! - раздумывал потрясенный Шлиман. - Сколько же это мозгов
нужно для такой головищи, и какого размера нужна была кепка?!" [Для
сравнения: массивные черепа неандертальцев не превышают 1200 куб.см. -
Прим. переводчика]
Такие потрясающие параметры черепа, раза в два большие
средне-человеческого, позволили Марии Васильевне Сидоровой (Машка,
приревновав Мишеля к Лие Коппатти, набралась всяческих ученых познаний,
научилась отличать череп павиана от шимпанзе и поражала Мишеля
палеонтологическими премудростями) - позволили ей выделить скелет Нинели в
отдельный подвид homo sapienc moskowitus, находящийся на следующей
ступеньке эволюционной лестницы.
"Московит - человек будущего!" - выдвинула гипотезу Машка.
"Возможно, но не вполне обоснованно, дорогая! Размер черепа и объем
мозга хотя и важные, но не решающие сапиенсные факторы. Слишком смело!
Главное, все же, не объем и форма мозгов, а их содержание", -
прокомментировал Шлиман.
Скелет принадлежал человеческой особи 50-55 лет, со следами пулевого
ранения на левом предплечьи, челюсти с неполным набором зубов были в
хорошем состоянии, по всему видать, хозяйка скелета каждый день чистила
зубы. Искусственные моляры и отсутствие коренных указывало на то, что
обладатель черепа много жевал, но мало кусал и грыз.
"Вегетарианец?.." - предположила Маша.
Некоторые Машины сомнения вызвала также половая принадлежность Нинели
- женщина, коренастенький мужчина или гермафродит? - во-первых, такая
шикарная голова не очень-то годилась для женских куриных мозгов, во-вторых,
по некоторым признакам скелета получалось, что данная особь никогда не
рожала, что, впрочем, ни о чем не говорит, или говорит о том, что Нинель
была старой девой, а это говорило Маше о многом, и, в третьих, остатки
истлевшей одежды Нинели напоминали мужской полувоенный пиджак типа "френч",
что тоже ни о чем не говорило, кроме того, что эмансипированная кухарка
вполне могла щеголять в мужской одежде.
Что еще поразительно: скелет и череп Нинели обладали чуть ли не всеми
известными расовыми признаками - в ней причудливо перемешались
европеоидные, негроидные, монголоидные и промежуточные формы - то есть, при
жизни ее могли признать за свою все народы земного шара, включая мулатов,
метисов и пигмеев.
"Была ли Нинель кухаркой-негритянкой преклонных годов?.. - раздумывала
Маша. - Или, может быть, китайской доброволкой из интернациональной
бригады?"
"Но что, собственно, случилось с Москвой?" - гадал Шлиман.
Не было найдено никаких следов землетрясения, наводнения, пожара,
эпидемии, гражданской войны или вражеского нашествия. Ни хрена. Город был
просто брошен, оставлен, покинут жителями, и только всеми забытые, так и
несмененные часовые застыли навечно у мавзолея.
Ушли ли жители Москвы искать Рай на земле?..
С них станет.
Свадьбу Прасковьи с Тсинуммоком отгуляли на площади у мавзолея.
Огромный шелковый синий флаг с желтой шестиконечной звездой, с которым
Шлиман не расставался и даже не соглашался обменять на переходящую
шапку-ушанку генсека, пошел на платье невесте.
Вечно сопливый Газгольдер, записав рифмы на клочке бумаги, бродил
вдоль Кремлевской стены, закатывал глаза к небу и сочинял хвалебную оду на
свадьбу вождя:
Какая б ни была Прасковья
Московья
за пачку сигарет
Подмосковья
вновь я
нет
Потом возникла проблема вывоза и возвращения находок. Скелет Нинели
нужно было на несколько лет вывезти в цивилизованный мир для скрупулезного
изучения. Шлиман хотел действовать честно. Тот факт, что Шлиман взял на
себя труд привезти все вверенные ему предметы обратно, должен был, ему
казалось, свидетельствовать о его надежности и добрых намерениях. Он
представил все найденные окаменелости в Политбюро - попросту вывалил их на
Т-образный стол. Но случилось неожиданное - увидев череп Нинели, вожди в
ужасе разбежались, и лишь после долгих уговоров прислали своего
представителя - опись составлялась под наблюдением старшего советника
наркомата науки, культуры и спорта Борзого (раскопки Москвы, безусловно,
относились одновременно к науке, культуре и спорту), причем советник сильно
побледнел и прикрывал глаза ладонью, чтобы не смотреть на череп Нинели.
Наконец Борзой вслепую поставил свою дрожащую подпись на археологической
описи, посмотрел на часы, сказал: "Ну, мне пора, товарищи! "продолжая
дрожать, поехал домой к Алеше с факелом, и был убит автоматной очередью
прямо у своего порога (то ли по лицензии за переход на другую сторону
баррикад, то ли за участие в осквернении божественных останков).
1 2 3 4 5 6 7