Он увидел, как после выполнении Работы они, подобно кораблю «Беглецов Красного Дерева», просто растворяются в безбрежном пространстве.
Правосудие вершилось ценой их жизней. Фактически, они были никем — просто исполнителями чужой воли, вновь камнем падающими в ярко горящий костёр, грозящий неминуемой смертью.
Его безголосый стон, как ему показалось, многократным эхом отозвался в окружающем пространстве. Если бы он открыл глаза, то увидел бы своих собратьев, мирно пытающихся хоть чем-нибудь заняться — беседующих или просто сидящих молча в ожидании, когда же все закончится. Однако Мартин предпочитал оставаться в одиночестве ночного кошмара.
Прошло двадцать два часа.
За час до окончания суперторможения, как и планировалось, Хаким послал в эфир первое сообщение в окрестности Левиафана. Он создал простой бинарный сигнал, повторяющий число «пи» и десять первых чисел натурального ряда. К Братьям за помощью Хаким не обращался, момы предупредили их, что математика у Братьев весьма необычная и понять их непросто.
Сигнал согласовывался с маскировочной скоростью корабля. Он должен достигнуть миров Левиафана спустя двадцать три часа. «Троянский Конь — Двойное Семя» к этому моменту будет находиться всего в двадцати двух миллиардах километров от системы и станет легко распознаваемым для обитателей планет.
Момы проинформировали их, что с «Борзой» и «Дятлом» всё в порядке, они действуют по плану.
Мартин выслушал робота, кивком подтвердил, что он всё понял, и снова закрыл глаза, до сих пор не веря в свою реальность.
Ариэль коснулась его руки:
— Ты не выглядишь счастливым, — заметила она.
— Меня измучили кошмары, — объяснил он, встряхивая головой.
— Но ты же не спал.
— Не имеет значения.
— Хочешь поговорить?
— О чём?
— О том, что будет потом.
Он улыбнулся:
— Потом, когды мы выполним Работу? Или потом, когда закончится торможение?
— Обо всём, — ответила она.
Мартин теперь уже окончательно открыл глаза и с силой потёр их, чтобы получше все рассмотреть. Он до сих пор все видел, словно в тумане, включая и Ариэль, опёршуюся на локоть всего лишь в метре от него, — её лицо было расплывчатым, глаза выделялись неотчётливо. Мартин сделал усилие, чтобы расслышать, что она говорит.
— Венди сошьют себе новые платья. Мы обручимся с планетой. Скажи, ты думал об этом?
Он отрицательно покачал головой.
— А я думала. Мне хотелось бы, чтобы всё было уже позади, — расслабиться, сидя под палящим солнцем… и не тревожиться ни о чём. Как ты думаешь, люди на Земле так и делали?
— Предполагаю.
— Интересно, буду ли я хорошей матерью? Для своих детей, я имею в виду.
— Возможно.
— Я только недавно впервые задумалась об этом. Мои мысли… Я слишком долго была ребёнком, мне трудно представить, что мы выросли.
— Ариэль, я что-то плохо соображаю сейчас. Давай, поговорим позже, хорошо?
— Как хочешь. Но ты ведь можешь и не отвечать. Просто выслушай.
— Ты знаешь, сейчас я не в состоянии даже выслушать.
— Хорошо, — согласилась она, — я подожду. Но мы ведь долгое время будем очень заняты.
— Это отлично, — сказал Мартин. — Значит, не будет времени думать.
— И ты слышишь голос? — Она шла по следу. — Я понимаю, мой вопрос звучит глупо, это могла бы спросить Роза. И всё же, скажи, ты слышишь голос, который рассказывает тебе, что случится?
— Нет.
— А я слышу. Мы уцелеем, Мартин.
— Отлично.
— Все, я молчу, — она легла на спину и положила руки на живот. Мартин посмотрел на неё сверху вниз.
— Она не такая хорошенькая, как Тереза, — сказал ему внезапно возникший рядом с ним Теодор. — Но она искренная. И она умная. Это — не самый худший выбор.
— Заткнись, — прошипел Мартин.
Ариэль открыла глаза., но взгляд её был безжизненным.
— Что ты сказал?
— Это я не тебе, — ответил Мартин. Он скользнул вниз и вытянулся рядом с ней. Затем повернулся и обнял её. Ариэль напряглась, затем вздохнула и расслабилась. Повернувшись лицом, она пристально вгляделась в него.
— Я знаю, что я не такая хорошенькая, как Тереза, — Ариэль была уязвлена его вялостью.
— Ш-ш-ш…
— Да, вы были отличной парой.
Он потрепал её по плечу и прошептал:
— Спи.
Она пододвинулась ближе и сжала его руку своими длинными пальцами.
«Троянский Конь» закончил суперторможение, скорость его снизилась до десяти процентов световой. Объёмные поля исчезли. Команда отдохнула пять дней, затем корабль приступил к более мягкому торможению, для того, чтобы войти в систему.
Первый ответ на их сигнал пришёл от четвёртой планеты, — легко расшифровываемый, близкий по коду к посланию Хакима. Начальные двенадцать чисел были представлены в двоичной системе.
Мартин ознакомился с посланием, сдерживая изумление. Простое подтверждение получения сигнала без каких-либо заключений и приглашений.
Просто предосторожность в лесу, полном волков. Или величайшее доверие, смешанное с покорностью…
Хаким отправил другое послание, на этот раз с образцами голосов людей и Братьев, произносящих приветствия, и со своим собственным, считывающим числа и знакомящим со списком физических и математических констант.
Мартин съел луковый суп и кусок пирога, и начал просматривать снимки четвёртой планеты. Огромная, тёмного цвета, с длинными полосами облаков, широкими чернеющими океанами и светло-серыми материками.
— Когда другие корабли закончат суперторможение?
«Дятел» через пятьдесят четыре минуты, «Борзая» на час позже, — ответил Хаким. — Мы можем связаться по «ноучу» с ними прямо сейчас, если ты, конечно, хочешь.
— Ни к чему, — бросил Мартин. — Позволим им для начала получше скрыться. И нам нужно время, чтобы поработать над своей маскировкой и порепетировать.
— Звучит так, будто бы мы действительно собираемся играть в игру, как когда-то в школе, — заметила Эйрин, приближаясь, чтобы получше рассмотреть четвёртую планету.
— Нам следует подойти поближе, — сказал Мартин. Он огляделся и уверился в том, что, как он и предполагал, Братья скрылись от суперторможения, которое они переносили тяжелее, чем люди. Братья нуждались в двух часах отсутствия, чтобы привести себя в порядок.
Наконец, появился Небесный Глаз и подошёл к Паоле. Он пах чем-то экзотическим, а чем конкретно Мартин не мог определить, — возможно, вином, корицей и горячей смолой.
— Мы готовы, — сообщил Небесный Глаз.
«Двойное Семя» несколько видоизменял свою форму, люди и Братья делали последние декоративные мазки.
В спальне поместили гамаки для людей и круглые спальные места для Братьев — серию обручей, внутри которых можно было расплести косы и повесить верёвки, зацепясь клешнями.
Шелковистый и Паола служили переводчиками, когда Братьев вводили в курс дела.
— Четыре дня мы отведём под репетицию, — сказал Мартин. — Хаким и Точный Глаз будут постоянно следить за нашими изменениями. Каждые двенадцать часов мы планируем проводить короткие совместные совещания. Если в какой-то момент кто-то из вас будет свободен от своих обязанностей, он имеет право немного отдохнуть. Ариэль и Паола вместе с Бешеной Скоростью будут коордионировать действия.
— Бешеная Скорость просит переменить ему имя, — сообщила Паола. — Он хочет называться Продолжительное Скольжение. Это более подходит ему. И более благородно.
— Не возражаю, — отозвался Мартин. Он последовал за Хакимом и Небесным Глазом в так называемый «кабинет ноучевой связи» — небольшое помещение, изолированное от внешних помех. Это была пустая кабина, в которой могли поместится только трое.
Вначале Небесный Глаз контактировал с «Дятлом». Связь была чёткой, без помех. Шелковистый перевёл Братьям текст: « Мы мы в безопасности и до сих пор объединены в гигантскую косу. Быстрой вам работы и непоколебимой отваги.
Послание с «Борзой» было очень кратким, но таким же оптимистичным: «Мы на планируемой орбите. Спрятались, — передавал Джакомо. — Все в нетерпении. Удачи!
— В Джакомо пропал поэт, — сухо заметила Эйрин. — Мы превозойдем их ожидания.
* * *
Хаким, Мартин, Паола и Небесный Глаз встретились во вновь оборудованном помещении командного пункта. На смотровой панели на фоне абсолютной тьмы легко можно было различить мерцание теперь уже не столь далёких звёзд.
— Это великолепно, — воскликнул Хаким, дотрагиваясь до новой переборки, так отличающейся стилем от архитектуры момов. — Подобный корабль мог бы быть сделан и людьми, прошу извинения у Братьев!
— Мы мы чувствуем, что если просто путешествовать к звёздам, то можно иметь такой корабль, — сказал Небесный Глаз.
Хаким кивнул, удовлетворённый:
— Но временами нам всё-таки придётся пользоваться дистационной связью момов…
Изображение четвёртой планеты в звёздной сфере росло. Мартин подошёл поближе. Теперь достаточно ясно можно было рассмотреть, что это газовый гигант, — пятнистый с голубыми и зелёными пятнами, около пятьдесяти тысяч километров в диаметре, на его орбитах вращалась двадцать одна луна, возможно, и более. Во внешней атмосфере в зоне высокого давления дрейфовали странные космические станции, диаметром около сотни километров, похожие на иглоподобные исследовательские зонды. Из центра каждой космической станции сквозь кольцо вырывалась яркая реактивная струя, огнём сверкающая в чистой внешней атмосфере. Выстреливающие гиперболические дуги плазмы с такого расстояния походили на остывшие волоски накала в электрической лампочке.
— Газ — это хорошо, — заметил Мартин. — И всего лишь десятки тысяч километров от нас. Да, интересно… газ поднимается из глубин, каким-то образом спрессовывается, ускоряется вот в этих кольцах и выводится на орбиту. Впечатляюще.
— Они демонстрируют технологию преобразования материи прямо здесь, — поразился Хаким. — Они даже не скрывают этого. Таким образом, они создают материю, пригодную для использования именно здесь, на данной глубине. И заметьте, мы видим только конец длинной цепочки технологий, которые они уже освоили.
Небесный Глаз зашуршал и запах камфорой и сосной.
Картина на сфере поменялась. Теперь на ней появилась другая планета, номер двенадцать, — та, что была на полмиллиарда километров ближе к звезде. Это была каменистая планета, диаметром в десять тысяч километров. С этой дистанции уже просматривались огромные массивы белоснежной поверхности, а также тёмно-коричневой с рассеянными рыжеватыми пятнами.
— Точное заключение можно сделать на расстоянии около четырёхсот километров, — сказал Хаким. — Скорее всего, это скалы и лёд. Хотя поверхостная температура планеты позволяет также предположить, что это твёрдые аммиак и метан, а в атмосфере, судя по всему, нитроген и аргон… Да, небольшой набор компанентов…
Внезапно планета потемнела, словно иллюминацию накрыла тень. Затем, внутри тени появилась тонкие линии света, похожие на струйки расплавленного серебра, растекающегося по поверхности углеродной сажи. Линии замыкались в круги и овалы, вычерчивая контуры огромных спиралей. Густота линий увеличивалась, внутри толстых спиралей появлялись более тонкие, пока вся планета не замерцала горячим серебром. Но внезапно окраска снова переменилась — не только цвета, но и детали.
Дженнифер не к месту захихикала, зажимая ладошкой себе рот.
— Извините, — прохрипела она.
— Чёрт побери, что это было? — воскликнул Георг Демпси.
Ошеломлённый, Хаким поспешил ознакомиться со свежим химическим анализом состава планеты и её атмосферы.
— Чисто аргоновая, беспримесная атмосфера. Поверхность представляется, в основном, силикатной — прекрасный песок, возможно, небольшие скалы. Зелёные куски поверхности очень холодны, намного холоднее, чем на других планетах — всего четыре или пять градусов по Кельвину.
— Я надеюсь, Джакомо тоже видит это, — сказала Дженнифер. Она никак не могла справиться со своими руками, которые безостановочно касались то плеч, то локтей, то колений. Дженнифер выглядела сильно испуганной. — Если Ганс ищет доказательств, что все это иллюзия…
— Давайте не будем делать преждевременных выводов, — перебил её Мартин.
Дженнифер снова захихикала.
Следующая планета, — та, что занимала тот же квадрант системы Левиафана, что и предыдущая, имела орбиту чуть менее ста пятидесяти миллионов километров от звезды. Температура поверхности позволяла предполагать на ней наличие жидкостей. Неяркая, красновато-коричневая, окружённая тонкой атмосферой, эта планета имела бугорчатую структуру. Несмотря на диаметр более двадцати одной тысячи километров, очертания планеты были замечательно неровными.
— О, посмотрите, сейчас они снова вырисовываются в выгодном свете, — сказала Паола, — Как высоки эти… Какой они высоты?
— Несколько сотен километров, — ответил Хаким. — Десятки тысяч их. Может быть, это станции обслуживания?
— Мы обнаружили какие-нибудь признаки того, что планеты обмениваются информацией? — поинтересовалась Дженнифер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Правосудие вершилось ценой их жизней. Фактически, они были никем — просто исполнителями чужой воли, вновь камнем падающими в ярко горящий костёр, грозящий неминуемой смертью.
Его безголосый стон, как ему показалось, многократным эхом отозвался в окружающем пространстве. Если бы он открыл глаза, то увидел бы своих собратьев, мирно пытающихся хоть чем-нибудь заняться — беседующих или просто сидящих молча в ожидании, когда же все закончится. Однако Мартин предпочитал оставаться в одиночестве ночного кошмара.
Прошло двадцать два часа.
За час до окончания суперторможения, как и планировалось, Хаким послал в эфир первое сообщение в окрестности Левиафана. Он создал простой бинарный сигнал, повторяющий число «пи» и десять первых чисел натурального ряда. К Братьям за помощью Хаким не обращался, момы предупредили их, что математика у Братьев весьма необычная и понять их непросто.
Сигнал согласовывался с маскировочной скоростью корабля. Он должен достигнуть миров Левиафана спустя двадцать три часа. «Троянский Конь — Двойное Семя» к этому моменту будет находиться всего в двадцати двух миллиардах километров от системы и станет легко распознаваемым для обитателей планет.
Момы проинформировали их, что с «Борзой» и «Дятлом» всё в порядке, они действуют по плану.
Мартин выслушал робота, кивком подтвердил, что он всё понял, и снова закрыл глаза, до сих пор не веря в свою реальность.
Ариэль коснулась его руки:
— Ты не выглядишь счастливым, — заметила она.
— Меня измучили кошмары, — объяснил он, встряхивая головой.
— Но ты же не спал.
— Не имеет значения.
— Хочешь поговорить?
— О чём?
— О том, что будет потом.
Он улыбнулся:
— Потом, когды мы выполним Работу? Или потом, когда закончится торможение?
— Обо всём, — ответила она.
Мартин теперь уже окончательно открыл глаза и с силой потёр их, чтобы получше все рассмотреть. Он до сих пор все видел, словно в тумане, включая и Ариэль, опёршуюся на локоть всего лишь в метре от него, — её лицо было расплывчатым, глаза выделялись неотчётливо. Мартин сделал усилие, чтобы расслышать, что она говорит.
— Венди сошьют себе новые платья. Мы обручимся с планетой. Скажи, ты думал об этом?
Он отрицательно покачал головой.
— А я думала. Мне хотелось бы, чтобы всё было уже позади, — расслабиться, сидя под палящим солнцем… и не тревожиться ни о чём. Как ты думаешь, люди на Земле так и делали?
— Предполагаю.
— Интересно, буду ли я хорошей матерью? Для своих детей, я имею в виду.
— Возможно.
— Я только недавно впервые задумалась об этом. Мои мысли… Я слишком долго была ребёнком, мне трудно представить, что мы выросли.
— Ариэль, я что-то плохо соображаю сейчас. Давай, поговорим позже, хорошо?
— Как хочешь. Но ты ведь можешь и не отвечать. Просто выслушай.
— Ты знаешь, сейчас я не в состоянии даже выслушать.
— Хорошо, — согласилась она, — я подожду. Но мы ведь долгое время будем очень заняты.
— Это отлично, — сказал Мартин. — Значит, не будет времени думать.
— И ты слышишь голос? — Она шла по следу. — Я понимаю, мой вопрос звучит глупо, это могла бы спросить Роза. И всё же, скажи, ты слышишь голос, который рассказывает тебе, что случится?
— Нет.
— А я слышу. Мы уцелеем, Мартин.
— Отлично.
— Все, я молчу, — она легла на спину и положила руки на живот. Мартин посмотрел на неё сверху вниз.
— Она не такая хорошенькая, как Тереза, — сказал ему внезапно возникший рядом с ним Теодор. — Но она искренная. И она умная. Это — не самый худший выбор.
— Заткнись, — прошипел Мартин.
Ариэль открыла глаза., но взгляд её был безжизненным.
— Что ты сказал?
— Это я не тебе, — ответил Мартин. Он скользнул вниз и вытянулся рядом с ней. Затем повернулся и обнял её. Ариэль напряглась, затем вздохнула и расслабилась. Повернувшись лицом, она пристально вгляделась в него.
— Я знаю, что я не такая хорошенькая, как Тереза, — Ариэль была уязвлена его вялостью.
— Ш-ш-ш…
— Да, вы были отличной парой.
Он потрепал её по плечу и прошептал:
— Спи.
Она пододвинулась ближе и сжала его руку своими длинными пальцами.
«Троянский Конь» закончил суперторможение, скорость его снизилась до десяти процентов световой. Объёмные поля исчезли. Команда отдохнула пять дней, затем корабль приступил к более мягкому торможению, для того, чтобы войти в систему.
Первый ответ на их сигнал пришёл от четвёртой планеты, — легко расшифровываемый, близкий по коду к посланию Хакима. Начальные двенадцать чисел были представлены в двоичной системе.
Мартин ознакомился с посланием, сдерживая изумление. Простое подтверждение получения сигнала без каких-либо заключений и приглашений.
Просто предосторожность в лесу, полном волков. Или величайшее доверие, смешанное с покорностью…
Хаким отправил другое послание, на этот раз с образцами голосов людей и Братьев, произносящих приветствия, и со своим собственным, считывающим числа и знакомящим со списком физических и математических констант.
Мартин съел луковый суп и кусок пирога, и начал просматривать снимки четвёртой планеты. Огромная, тёмного цвета, с длинными полосами облаков, широкими чернеющими океанами и светло-серыми материками.
— Когда другие корабли закончат суперторможение?
«Дятел» через пятьдесят четыре минуты, «Борзая» на час позже, — ответил Хаким. — Мы можем связаться по «ноучу» с ними прямо сейчас, если ты, конечно, хочешь.
— Ни к чему, — бросил Мартин. — Позволим им для начала получше скрыться. И нам нужно время, чтобы поработать над своей маскировкой и порепетировать.
— Звучит так, будто бы мы действительно собираемся играть в игру, как когда-то в школе, — заметила Эйрин, приближаясь, чтобы получше рассмотреть четвёртую планету.
— Нам следует подойти поближе, — сказал Мартин. Он огляделся и уверился в том, что, как он и предполагал, Братья скрылись от суперторможения, которое они переносили тяжелее, чем люди. Братья нуждались в двух часах отсутствия, чтобы привести себя в порядок.
Наконец, появился Небесный Глаз и подошёл к Паоле. Он пах чем-то экзотическим, а чем конкретно Мартин не мог определить, — возможно, вином, корицей и горячей смолой.
— Мы готовы, — сообщил Небесный Глаз.
«Двойное Семя» несколько видоизменял свою форму, люди и Братья делали последние декоративные мазки.
В спальне поместили гамаки для людей и круглые спальные места для Братьев — серию обручей, внутри которых можно было расплести косы и повесить верёвки, зацепясь клешнями.
Шелковистый и Паола служили переводчиками, когда Братьев вводили в курс дела.
— Четыре дня мы отведём под репетицию, — сказал Мартин. — Хаким и Точный Глаз будут постоянно следить за нашими изменениями. Каждые двенадцать часов мы планируем проводить короткие совместные совещания. Если в какой-то момент кто-то из вас будет свободен от своих обязанностей, он имеет право немного отдохнуть. Ариэль и Паола вместе с Бешеной Скоростью будут коордионировать действия.
— Бешеная Скорость просит переменить ему имя, — сообщила Паола. — Он хочет называться Продолжительное Скольжение. Это более подходит ему. И более благородно.
— Не возражаю, — отозвался Мартин. Он последовал за Хакимом и Небесным Глазом в так называемый «кабинет ноучевой связи» — небольшое помещение, изолированное от внешних помех. Это была пустая кабина, в которой могли поместится только трое.
Вначале Небесный Глаз контактировал с «Дятлом». Связь была чёткой, без помех. Шелковистый перевёл Братьям текст: « Мы мы в безопасности и до сих пор объединены в гигантскую косу. Быстрой вам работы и непоколебимой отваги.
Послание с «Борзой» было очень кратким, но таким же оптимистичным: «Мы на планируемой орбите. Спрятались, — передавал Джакомо. — Все в нетерпении. Удачи!
— В Джакомо пропал поэт, — сухо заметила Эйрин. — Мы превозойдем их ожидания.
* * *
Хаким, Мартин, Паола и Небесный Глаз встретились во вновь оборудованном помещении командного пункта. На смотровой панели на фоне абсолютной тьмы легко можно было различить мерцание теперь уже не столь далёких звёзд.
— Это великолепно, — воскликнул Хаким, дотрагиваясь до новой переборки, так отличающейся стилем от архитектуры момов. — Подобный корабль мог бы быть сделан и людьми, прошу извинения у Братьев!
— Мы мы чувствуем, что если просто путешествовать к звёздам, то можно иметь такой корабль, — сказал Небесный Глаз.
Хаким кивнул, удовлетворённый:
— Но временами нам всё-таки придётся пользоваться дистационной связью момов…
Изображение четвёртой планеты в звёздной сфере росло. Мартин подошёл поближе. Теперь достаточно ясно можно было рассмотреть, что это газовый гигант, — пятнистый с голубыми и зелёными пятнами, около пятьдесяти тысяч километров в диаметре, на его орбитах вращалась двадцать одна луна, возможно, и более. Во внешней атмосфере в зоне высокого давления дрейфовали странные космические станции, диаметром около сотни километров, похожие на иглоподобные исследовательские зонды. Из центра каждой космической станции сквозь кольцо вырывалась яркая реактивная струя, огнём сверкающая в чистой внешней атмосфере. Выстреливающие гиперболические дуги плазмы с такого расстояния походили на остывшие волоски накала в электрической лампочке.
— Газ — это хорошо, — заметил Мартин. — И всего лишь десятки тысяч километров от нас. Да, интересно… газ поднимается из глубин, каким-то образом спрессовывается, ускоряется вот в этих кольцах и выводится на орбиту. Впечатляюще.
— Они демонстрируют технологию преобразования материи прямо здесь, — поразился Хаким. — Они даже не скрывают этого. Таким образом, они создают материю, пригодную для использования именно здесь, на данной глубине. И заметьте, мы видим только конец длинной цепочки технологий, которые они уже освоили.
Небесный Глаз зашуршал и запах камфорой и сосной.
Картина на сфере поменялась. Теперь на ней появилась другая планета, номер двенадцать, — та, что была на полмиллиарда километров ближе к звезде. Это была каменистая планета, диаметром в десять тысяч километров. С этой дистанции уже просматривались огромные массивы белоснежной поверхности, а также тёмно-коричневой с рассеянными рыжеватыми пятнами.
— Точное заключение можно сделать на расстоянии около четырёхсот километров, — сказал Хаким. — Скорее всего, это скалы и лёд. Хотя поверхостная температура планеты позволяет также предположить, что это твёрдые аммиак и метан, а в атмосфере, судя по всему, нитроген и аргон… Да, небольшой набор компанентов…
Внезапно планета потемнела, словно иллюминацию накрыла тень. Затем, внутри тени появилась тонкие линии света, похожие на струйки расплавленного серебра, растекающегося по поверхности углеродной сажи. Линии замыкались в круги и овалы, вычерчивая контуры огромных спиралей. Густота линий увеличивалась, внутри толстых спиралей появлялись более тонкие, пока вся планета не замерцала горячим серебром. Но внезапно окраска снова переменилась — не только цвета, но и детали.
Дженнифер не к месту захихикала, зажимая ладошкой себе рот.
— Извините, — прохрипела она.
— Чёрт побери, что это было? — воскликнул Георг Демпси.
Ошеломлённый, Хаким поспешил ознакомиться со свежим химическим анализом состава планеты и её атмосферы.
— Чисто аргоновая, беспримесная атмосфера. Поверхность представляется, в основном, силикатной — прекрасный песок, возможно, небольшие скалы. Зелёные куски поверхности очень холодны, намного холоднее, чем на других планетах — всего четыре или пять градусов по Кельвину.
— Я надеюсь, Джакомо тоже видит это, — сказала Дженнифер. Она никак не могла справиться со своими руками, которые безостановочно касались то плеч, то локтей, то колений. Дженнифер выглядела сильно испуганной. — Если Ганс ищет доказательств, что все это иллюзия…
— Давайте не будем делать преждевременных выводов, — перебил её Мартин.
Дженнифер снова захихикала.
Следующая планета, — та, что занимала тот же квадрант системы Левиафана, что и предыдущая, имела орбиту чуть менее ста пятидесяти миллионов километров от звезды. Температура поверхности позволяла предполагать на ней наличие жидкостей. Неяркая, красновато-коричневая, окружённая тонкой атмосферой, эта планета имела бугорчатую структуру. Несмотря на диаметр более двадцати одной тысячи километров, очертания планеты были замечательно неровными.
— О, посмотрите, сейчас они снова вырисовываются в выгодном свете, — сказала Паола, — Как высоки эти… Какой они высоты?
— Несколько сотен километров, — ответил Хаким. — Десятки тысяч их. Может быть, это станции обслуживания?
— Мы обнаружили какие-нибудь признаки того, что планеты обмениваются информацией? — поинтересовалась Дженнифер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78