Процесс подтолкнул водитель — как понял Граймс, он выступал в роли капитана корабля и отвечал за здоровье и благополучие своих пассажиров — как физическое, так и психологическое. Сначала он рассказывал о местных достопримечательностях, мимо которых они проезжали, но когда счел, что момент подходящий, пустил второй микрофон по салону, чтобы каждый представился — назвал имя, профессию и место жительства.
Компания и вправду подобралась пестрая. Примерно половина прилетела с Земли — как решил Граймс, на том самом клипере «Катти Сарк». Чиновники, юристы, неизбежные университетские преподаватели, старшие и младшие, которые решили расширить свои познания о мирах Федерации сравнительно дешевым способом. Ольганцы были людьми примерно того же круга.
Когда очередь дошла до него, Граймс представился:
— Джон Граймс, астронавт. Последнее место постоянного жительства — Сент-Хелиер, Нормандские острова, Земля.
Таня Ланкастер, одна из учительниц, которые сидели через проход — та, что помладше и посимпатичнее, — повернулась к нему:
— Я так и думала, что вы с Земли, Джон. Ничего, что я называю вас по имени? Таковы правила этого тура.
— Мне это даже нравится, Таня.
— Отлично. Но вы не с «Катти Сарк». Я помню там всех офицеров, по крайней мере в лицо.
— И если бы я служил на «Катти Сарк», я бы непременно запомнил вас, — галантно отозвался Граймс.
В конце концов, эта Таня довольно мила. Каштановые волосы, зеленые глаза, тонкое умное лицо…
— А, вы, наверное, с Базы, — предположила она.
— Почти угадали.
— Как Вы все усложняете… А, я догадалась! Вы с того смешного маленького истребителя — или как это у вас называется. Который стоит на космодроме на площадке ФИКС.
— Это не «смешной маленький истребитель», — холодно поправил ее Граймс. — Это курьер «серпент-класса».
Девушка рассмеялась.
— И он ваш. Я слышала, как ваш друг называл вас «капитан».
— Да, он мой…
— А теперь, друзья, — загремел глас водителя, — как насчет] чего-нибудь спеть, чтобы оживить путешествие? Есть добровольцы?
Микрофон передали группе ольганских студентов. После краткого совещания они затянули:
Весело «Джамбук» взлетел из порта Вумера,
Вверх и вперед — к Альтаиру-три!
Я старушке Земле помашу на прощанье —
Кто на «Джамбуке» со мной полетит?
Вверх на «Джамбуке», вдаль на «Джамбуке»,
Кто на «Джамбуке» со мной полетит?
Я старушке Земле помашу на прощанье —
Ты на «Джамбуке» со мною лети!
Буря поднялась, и двигатель замер —
В этом аду мы сбились с пути,
Мы в невесомости висим средь Галактики.
Кто на «Джамбуке» со мной полетит?
Вверх на «Джамбуке», вдаль на «Джамбуке»,
Кто на «Джамбуке» со мной полетит?
Мы в невесомости висим средь Галактики —
Ты на «Джамбуке» со мною лети!
Встал капитан, закричал он механику:
«Дизель скорей запускай — раз-два-три!
Дай мне энергии запустить Эренхафта —
Ты на «Джамбуке» со мною лети!»
— Но это же наша песня! — возмутилась Таня. Ее австралийский акцент внезапно стал очень заметен. — Это же наша песня — «Вальс Матильды»!
— «Вальс Матильды»* никогда не был вашей песней, — возразил Граймс. — Слова — да, но не мелодия. Как и на многие другие мелодии, на нее постоянно сочиняют новые слова.
— Наверное, вы правы. Но эти их смешные стишки — о чем они?
— Вы когда-нибудь слышали о двигателе Эренхафта?
— Это самые первые двигатели, да?
— Ну, можно сказать и так. Генераторы Эренхафта превращали корабль, по сути, в огромную намагниченную частицу. Пока корабль двигался по нужной магнитной линии, он катился как по рельсам и попадал куда нужно, причем довольно быстро. Но если случалась магнитная буря, линии спутывались, как спагетти в тарелке. Корабль могло забросить куда угодно — или вообще никуда. Линии обрывались, и генератор полностью терял энергию. Из этой ситуации только один выход — запустить аварийные дизель-генераторы, чтобы дать энергию генераторам Эренхафта. И лететь — дальше и надеяться, что наткнешься на пригодную для жизни планету прежде, чем закончится горючее.
Таня усмехнулась.
— Хм. Думаю, эта история куда больше достойна быть увековеченной в песне, чем наш овечий вор. Но все-таки я предпочитаю оригинал.
Она кивнула своей подруге — Мойре Стивене, полной жизнерадостной девице — и спела тот вариант, который называла оригинальным. Можно себе представить, что сказал бы по этому поводу дух того самого вора, который, вероятно, все еще блуждает по берегу далекой австралийской реки.
Когда завечерело, автобус остановился на берегу реки, на поляне, окруженной кустами. Река — громко сказано: по сути, это был небольшой ручеек. Зато среди кустов стояли пластиковые кабинки туалетов в виде хижин.
Водитель и повар разложили надувные палатки тремя аккуратными рядами и быстро накачали их автобусным насосом, потом собрали дров для костра и поставили складной гриль.
— Как всегда, — проворчал кто-то — видимо, уже побывавший в таком туре. — Бифштекс и чай по-походному. Здесь всегда бифштекс и чай.
Но еда, хоть и простая, оказалась вкусной, болтовня у костра — приятной. В конце концов, Граймс обнаружил, что надувной матрас не менее удобен, чем его собственная койка на корабле. Лейтенант прекрасно выспался. Его разбудили звуки зори, записанные на пленку. Одним из первых он посетил туалет и умывальник и, одетый и готовый ко всему, встал в очередь за кружкой чая и яичницей с беконом. Потом пассажиры мыли посуду, сдували и сворачивали матрасы и палатки, загружали их в автобус… Когда яркое солнце поднялось над пологими холмами, они продолжили путь.
Автобус бежал вперед и вперед по засушливой равнине. Изредка встречались следы цивилизации, возникшие еще до того, как человек ступил на эту планету. Тощий скот вяло щипал сухую траву на иссушенных солнцем пастбищах, дорогу то и дело перебегали перекати-поле, а пылевые демоны вздымали столбики песка и мелких камешков. И все же здесь была жизнь — помимо костлявого скота, помимо серого кустарника, который после первых дождей мокрого сезона стремительно покрывается густой зеленью и недолговечными яркими цветами. Автобус остановился, чтобы пропустить стадо длинных мохнатых четвероногих созданий. Они перебирали короткими, почти рудиментарными ногами и извивались всем телом, словно ящерицы. Тут же защелкали фотоаппараты.
— Нам повезло, народ, — сообщил водитель. — Эти зверюги уже почти вымерли. Вредителями еще пару лет назад считались, а теперь — охраняемая фауна…
Потом в стороне от дороги показался лагерь аборигенов. Костлявые фигуры, похожие, скорее, на пауков, чем на людей, неподвижно стояли у своих костров.
— Вредные ублюдки, — объявил водитель. — Другие показывают для нас представления, продают всякие диковины — но только не это племя.
Время от времени попадались другие машины — дизельные туристические автобусы, большие и маленькие кары на воздушной подушке. Иногда в безоблачном небе проносился инерционный самолет. И все же можно было сказать, что эта земля пуста. Длинная дорога, казалось, тянулась в бесконечность. Маленькие поселки — пивная, магазин и еще пара-тройка строений — радовали всех. Там можно было пить холодное пиво в огромных количествах и беседовать с местными жителями, которые, словно по волшебству, собирались сразу, едва автобус останавливался. Автобусные стоянки больше походили на концлагеря в пустыне, чем на оазисы. Зато там можно было принять горячий душ и постирать одежду.
Они все ехали и ехали. Граймс и Дин сдружились с Таней и Мойрой. Но о том, чтобы спать в одной палатке, и речи не заходило — к великой досаде Граймса. Наверно, в детстве мамочка велела Тане остерегаться астронавтов. Впрочем, спать в палатках пришлось только первые две ночи. Автобус ехал по территории, где дождей в это время года не было, и пассажиры ночевали прямо под звездами, в спальных мешках.
Наконец они прибыли в заповедник «Скала Крэгг».
— Скала Крэгг, — объявил водитель, — названа в честь капитана «Лоуд Джамбука», а наша планета — в честь его жены, Ольги. — Он выдержал паузу. — Возможно, где-нибудь в Галактике есть скала, которую назовут скалой Граймса. Но при всем уважении к выдающемуся астронавту, который оказался в наших рядах, ему придется здорово постараться, чтобы найти нечто подобное скале Крэгг. Эта скала, народ, — самый большой монолит в известной нам Вселенной. Здоровенная глыба гранита. Пять миль в длину, одну — в ширину и полмили в высоту. Выше, чем ваша скала Айерс, дамы! — Эта реплика была обращена к Тане и Мойре.
Водитель дождался, пока пассажиры отсмеются.
— На севере, в шестидесяти милях отсюда, — гора Конвей, типичная столовая гора. В двадцати милях к югу — гора Сара, названная в честь жены старшего помощника Конвея. Ее обычно называют «Сарочки», потому что она состоит из пяти отдельных пиков из красного конгломерата. Так что сами видите, народ, геологически скала Крэгг сюда не вписывается. На этот счет есть несколько теорий. Одна гласит, что случилось подводное извержение вулкана — было время, когда эти места лежали на дне океана. То есть скала — это выброс расплавленного вещества из ядра планеты. Потом ее миллионы лет обрабатывала эрозия, с тех пор как дно поднялось и создало этот островной континент.
Пока он рассказывал, над абсолютно ровным горизонтом показалась скала. Отсвечивая красным в почти горизонтальных лучах заходящего солнца, похожая на громадного моллюска, она обладала своеобразной красотой, но в основном оставляла впечатление силы.
— Мы пробудем здесь пять дней, народ, — сообщил водитель. — Здесь есть гостиница и поселок аборигенов — почти все говорят по-английски. Они будут просто счастливы рассказать вам свои легенды о скале — Вулуру, как они ее называют. Это одно из их священных мест, но они не мешают нам ходить туда, поскольку мы им платим за эту привилегию. Это, конечно, входит в стоимость тура, но если вам понравится какая-нибудь диковина, придется раскошелиться. Видите, как скала меняет цвет вместе с солнцем? А когда оно сядет, скала медленно потемнеет, как гаснущий уголек.
Скала приближалась и теперь почти нависала над ними — багровая стена, заслонившая гаснущую синь безоблачного неба. Потом дорогу накрыла тень. Здесь скала казалась темно-пурпурной и отливала фиолетовым металлом… Солнце вырвалось из-за нее — так внезапно, что перехватило дыхание. Последний раз дорога повернула вокруг изъеденного временем монолита — и автобус остановился у восточного склона скалы.
Туристы вышли наружу, вздрагивая от холодка, разлитого в неподвижном воздухе.
— Что-то в этом есть… — прошептала Таня Ланкастер.
— Что-то есть… — согласилась Мойра Стивене.
— Память предков? — с резкостью спросил Спуки Дин.
— Вы подслушиваете! — возмутилась толстушка.
— Нет, Мойра. Но я не смог проигнорировать столь сильные эмоции, которые вы излучаете.
Таня засмеялась:
— У нас смешанное происхождение — как у большинства современных австралийцев. В нашем обществе все смешалось — так что у каждого найдется хоть капелька крови аборигенов. Но… почему мы с Мойрой чувствуем себя здесь как дома — и одновременно так, словно безнадежно заблудились?
— Если позволите, я попробую… — мягко начал Дин.
— Нет! — вспыхнула девушка.
Граймс почувствовал к ней симпатию. Он-то знал, даже слишком хорошо, что значит, когда рядом с тобой телепат-профессионал. И неважно, насколько высоки его этические стандарты. Но он сказал:
— Призраку можно доверять. Я знаю.
— Может, вы и доверяете ему, Джон, но я его знаю недостаточно.
— Зато он нас знает как облупленных! — буркнула Мойра.
— Я чувствую запах бифштекса, — сменил тему Граймс.
И все четверо направились к костру, где уже готовился ужин.
Ради того, чтобы увидеть рассвет над скалой Крэгга, стоило проснуться пораньше. Закутавшись в одеяло, чтобы спастись от утреннего холода, Граймс стоял вместе со всеми остальными и наблюдал, как гигантский массив постепенно становится из синего пурпурным, из пурпурного — розовым. Над скалой и позади нее небо было темным и усеяно огромными яркими звездами — почти такими же яркими, как в открытом космосе. Затем поднялось солнце, и скала стала островом пылающего багрянца в рыже-буром песчаном океане, а у подножия пенился зеленый прибой кустов.
Представление закончилось. Группа разошлась — кто в душ, кто в туалет, кто одеваться к завтраку.
После еды туристы снова покинули лагерь и направились к скале. Таня и Мойра милостиво удостоили астронавтов своего общества, но держались с подчеркнутой холодностью, уделяя больше внимания путеводителю, чем беседе. Дорога проходила через поселок аборигенов — скопление примитивных шалашей, сделанных из природного материала и укрепленных кусками пластика. Горели костры, на них жарились куски мяса непонятного происхождения. Женщины — обнаженные, с распущенными волосами и отвисшими грудями, но все же достаточно похожие на земных — поглядывали на хорошо одетых и накормленных туристов со странной смесью робости и наглости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Компания и вправду подобралась пестрая. Примерно половина прилетела с Земли — как решил Граймс, на том самом клипере «Катти Сарк». Чиновники, юристы, неизбежные университетские преподаватели, старшие и младшие, которые решили расширить свои познания о мирах Федерации сравнительно дешевым способом. Ольганцы были людьми примерно того же круга.
Когда очередь дошла до него, Граймс представился:
— Джон Граймс, астронавт. Последнее место постоянного жительства — Сент-Хелиер, Нормандские острова, Земля.
Таня Ланкастер, одна из учительниц, которые сидели через проход — та, что помладше и посимпатичнее, — повернулась к нему:
— Я так и думала, что вы с Земли, Джон. Ничего, что я называю вас по имени? Таковы правила этого тура.
— Мне это даже нравится, Таня.
— Отлично. Но вы не с «Катти Сарк». Я помню там всех офицеров, по крайней мере в лицо.
— И если бы я служил на «Катти Сарк», я бы непременно запомнил вас, — галантно отозвался Граймс.
В конце концов, эта Таня довольно мила. Каштановые волосы, зеленые глаза, тонкое умное лицо…
— А, вы, наверное, с Базы, — предположила она.
— Почти угадали.
— Как Вы все усложняете… А, я догадалась! Вы с того смешного маленького истребителя — или как это у вас называется. Который стоит на космодроме на площадке ФИКС.
— Это не «смешной маленький истребитель», — холодно поправил ее Граймс. — Это курьер «серпент-класса».
Девушка рассмеялась.
— И он ваш. Я слышала, как ваш друг называл вас «капитан».
— Да, он мой…
— А теперь, друзья, — загремел глас водителя, — как насчет] чего-нибудь спеть, чтобы оживить путешествие? Есть добровольцы?
Микрофон передали группе ольганских студентов. После краткого совещания они затянули:
Весело «Джамбук» взлетел из порта Вумера,
Вверх и вперед — к Альтаиру-три!
Я старушке Земле помашу на прощанье —
Кто на «Джамбуке» со мной полетит?
Вверх на «Джамбуке», вдаль на «Джамбуке»,
Кто на «Джамбуке» со мной полетит?
Я старушке Земле помашу на прощанье —
Ты на «Джамбуке» со мною лети!
Буря поднялась, и двигатель замер —
В этом аду мы сбились с пути,
Мы в невесомости висим средь Галактики.
Кто на «Джамбуке» со мной полетит?
Вверх на «Джамбуке», вдаль на «Джамбуке»,
Кто на «Джамбуке» со мной полетит?
Мы в невесомости висим средь Галактики —
Ты на «Джамбуке» со мною лети!
Встал капитан, закричал он механику:
«Дизель скорей запускай — раз-два-три!
Дай мне энергии запустить Эренхафта —
Ты на «Джамбуке» со мною лети!»
— Но это же наша песня! — возмутилась Таня. Ее австралийский акцент внезапно стал очень заметен. — Это же наша песня — «Вальс Матильды»!
— «Вальс Матильды»* никогда не был вашей песней, — возразил Граймс. — Слова — да, но не мелодия. Как и на многие другие мелодии, на нее постоянно сочиняют новые слова.
— Наверное, вы правы. Но эти их смешные стишки — о чем они?
— Вы когда-нибудь слышали о двигателе Эренхафта?
— Это самые первые двигатели, да?
— Ну, можно сказать и так. Генераторы Эренхафта превращали корабль, по сути, в огромную намагниченную частицу. Пока корабль двигался по нужной магнитной линии, он катился как по рельсам и попадал куда нужно, причем довольно быстро. Но если случалась магнитная буря, линии спутывались, как спагетти в тарелке. Корабль могло забросить куда угодно — или вообще никуда. Линии обрывались, и генератор полностью терял энергию. Из этой ситуации только один выход — запустить аварийные дизель-генераторы, чтобы дать энергию генераторам Эренхафта. И лететь — дальше и надеяться, что наткнешься на пригодную для жизни планету прежде, чем закончится горючее.
Таня усмехнулась.
— Хм. Думаю, эта история куда больше достойна быть увековеченной в песне, чем наш овечий вор. Но все-таки я предпочитаю оригинал.
Она кивнула своей подруге — Мойре Стивене, полной жизнерадостной девице — и спела тот вариант, который называла оригинальным. Можно себе представить, что сказал бы по этому поводу дух того самого вора, который, вероятно, все еще блуждает по берегу далекой австралийской реки.
Когда завечерело, автобус остановился на берегу реки, на поляне, окруженной кустами. Река — громко сказано: по сути, это был небольшой ручеек. Зато среди кустов стояли пластиковые кабинки туалетов в виде хижин.
Водитель и повар разложили надувные палатки тремя аккуратными рядами и быстро накачали их автобусным насосом, потом собрали дров для костра и поставили складной гриль.
— Как всегда, — проворчал кто-то — видимо, уже побывавший в таком туре. — Бифштекс и чай по-походному. Здесь всегда бифштекс и чай.
Но еда, хоть и простая, оказалась вкусной, болтовня у костра — приятной. В конце концов, Граймс обнаружил, что надувной матрас не менее удобен, чем его собственная койка на корабле. Лейтенант прекрасно выспался. Его разбудили звуки зори, записанные на пленку. Одним из первых он посетил туалет и умывальник и, одетый и готовый ко всему, встал в очередь за кружкой чая и яичницей с беконом. Потом пассажиры мыли посуду, сдували и сворачивали матрасы и палатки, загружали их в автобус… Когда яркое солнце поднялось над пологими холмами, они продолжили путь.
Автобус бежал вперед и вперед по засушливой равнине. Изредка встречались следы цивилизации, возникшие еще до того, как человек ступил на эту планету. Тощий скот вяло щипал сухую траву на иссушенных солнцем пастбищах, дорогу то и дело перебегали перекати-поле, а пылевые демоны вздымали столбики песка и мелких камешков. И все же здесь была жизнь — помимо костлявого скота, помимо серого кустарника, который после первых дождей мокрого сезона стремительно покрывается густой зеленью и недолговечными яркими цветами. Автобус остановился, чтобы пропустить стадо длинных мохнатых четвероногих созданий. Они перебирали короткими, почти рудиментарными ногами и извивались всем телом, словно ящерицы. Тут же защелкали фотоаппараты.
— Нам повезло, народ, — сообщил водитель. — Эти зверюги уже почти вымерли. Вредителями еще пару лет назад считались, а теперь — охраняемая фауна…
Потом в стороне от дороги показался лагерь аборигенов. Костлявые фигуры, похожие, скорее, на пауков, чем на людей, неподвижно стояли у своих костров.
— Вредные ублюдки, — объявил водитель. — Другие показывают для нас представления, продают всякие диковины — но только не это племя.
Время от времени попадались другие машины — дизельные туристические автобусы, большие и маленькие кары на воздушной подушке. Иногда в безоблачном небе проносился инерционный самолет. И все же можно было сказать, что эта земля пуста. Длинная дорога, казалось, тянулась в бесконечность. Маленькие поселки — пивная, магазин и еще пара-тройка строений — радовали всех. Там можно было пить холодное пиво в огромных количествах и беседовать с местными жителями, которые, словно по волшебству, собирались сразу, едва автобус останавливался. Автобусные стоянки больше походили на концлагеря в пустыне, чем на оазисы. Зато там можно было принять горячий душ и постирать одежду.
Они все ехали и ехали. Граймс и Дин сдружились с Таней и Мойрой. Но о том, чтобы спать в одной палатке, и речи не заходило — к великой досаде Граймса. Наверно, в детстве мамочка велела Тане остерегаться астронавтов. Впрочем, спать в палатках пришлось только первые две ночи. Автобус ехал по территории, где дождей в это время года не было, и пассажиры ночевали прямо под звездами, в спальных мешках.
Наконец они прибыли в заповедник «Скала Крэгг».
— Скала Крэгг, — объявил водитель, — названа в честь капитана «Лоуд Джамбука», а наша планета — в честь его жены, Ольги. — Он выдержал паузу. — Возможно, где-нибудь в Галактике есть скала, которую назовут скалой Граймса. Но при всем уважении к выдающемуся астронавту, который оказался в наших рядах, ему придется здорово постараться, чтобы найти нечто подобное скале Крэгг. Эта скала, народ, — самый большой монолит в известной нам Вселенной. Здоровенная глыба гранита. Пять миль в длину, одну — в ширину и полмили в высоту. Выше, чем ваша скала Айерс, дамы! — Эта реплика была обращена к Тане и Мойре.
Водитель дождался, пока пассажиры отсмеются.
— На севере, в шестидесяти милях отсюда, — гора Конвей, типичная столовая гора. В двадцати милях к югу — гора Сара, названная в честь жены старшего помощника Конвея. Ее обычно называют «Сарочки», потому что она состоит из пяти отдельных пиков из красного конгломерата. Так что сами видите, народ, геологически скала Крэгг сюда не вписывается. На этот счет есть несколько теорий. Одна гласит, что случилось подводное извержение вулкана — было время, когда эти места лежали на дне океана. То есть скала — это выброс расплавленного вещества из ядра планеты. Потом ее миллионы лет обрабатывала эрозия, с тех пор как дно поднялось и создало этот островной континент.
Пока он рассказывал, над абсолютно ровным горизонтом показалась скала. Отсвечивая красным в почти горизонтальных лучах заходящего солнца, похожая на громадного моллюска, она обладала своеобразной красотой, но в основном оставляла впечатление силы.
— Мы пробудем здесь пять дней, народ, — сообщил водитель. — Здесь есть гостиница и поселок аборигенов — почти все говорят по-английски. Они будут просто счастливы рассказать вам свои легенды о скале — Вулуру, как они ее называют. Это одно из их священных мест, но они не мешают нам ходить туда, поскольку мы им платим за эту привилегию. Это, конечно, входит в стоимость тура, но если вам понравится какая-нибудь диковина, придется раскошелиться. Видите, как скала меняет цвет вместе с солнцем? А когда оно сядет, скала медленно потемнеет, как гаснущий уголек.
Скала приближалась и теперь почти нависала над ними — багровая стена, заслонившая гаснущую синь безоблачного неба. Потом дорогу накрыла тень. Здесь скала казалась темно-пурпурной и отливала фиолетовым металлом… Солнце вырвалось из-за нее — так внезапно, что перехватило дыхание. Последний раз дорога повернула вокруг изъеденного временем монолита — и автобус остановился у восточного склона скалы.
Туристы вышли наружу, вздрагивая от холодка, разлитого в неподвижном воздухе.
— Что-то в этом есть… — прошептала Таня Ланкастер.
— Что-то есть… — согласилась Мойра Стивене.
— Память предков? — с резкостью спросил Спуки Дин.
— Вы подслушиваете! — возмутилась толстушка.
— Нет, Мойра. Но я не смог проигнорировать столь сильные эмоции, которые вы излучаете.
Таня засмеялась:
— У нас смешанное происхождение — как у большинства современных австралийцев. В нашем обществе все смешалось — так что у каждого найдется хоть капелька крови аборигенов. Но… почему мы с Мойрой чувствуем себя здесь как дома — и одновременно так, словно безнадежно заблудились?
— Если позволите, я попробую… — мягко начал Дин.
— Нет! — вспыхнула девушка.
Граймс почувствовал к ней симпатию. Он-то знал, даже слишком хорошо, что значит, когда рядом с тобой телепат-профессионал. И неважно, насколько высоки его этические стандарты. Но он сказал:
— Призраку можно доверять. Я знаю.
— Может, вы и доверяете ему, Джон, но я его знаю недостаточно.
— Зато он нас знает как облупленных! — буркнула Мойра.
— Я чувствую запах бифштекса, — сменил тему Граймс.
И все четверо направились к костру, где уже готовился ужин.
Ради того, чтобы увидеть рассвет над скалой Крэгга, стоило проснуться пораньше. Закутавшись в одеяло, чтобы спастись от утреннего холода, Граймс стоял вместе со всеми остальными и наблюдал, как гигантский массив постепенно становится из синего пурпурным, из пурпурного — розовым. Над скалой и позади нее небо было темным и усеяно огромными яркими звездами — почти такими же яркими, как в открытом космосе. Затем поднялось солнце, и скала стала островом пылающего багрянца в рыже-буром песчаном океане, а у подножия пенился зеленый прибой кустов.
Представление закончилось. Группа разошлась — кто в душ, кто в туалет, кто одеваться к завтраку.
После еды туристы снова покинули лагерь и направились к скале. Таня и Мойра милостиво удостоили астронавтов своего общества, но держались с подчеркнутой холодностью, уделяя больше внимания путеводителю, чем беседе. Дорога проходила через поселок аборигенов — скопление примитивных шалашей, сделанных из природного материала и укрепленных кусками пластика. Горели костры, на них жарились куски мяса непонятного происхождения. Женщины — обнаженные, с распущенными волосами и отвисшими грудями, но все же достаточно похожие на земных — поглядывали на хорошо одетых и накормленных туристов со странной смесью робости и наглости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23