Насколько я помню, псионической связи тогда не существовало, не говоря уже об НСТ-передатчиках и Карлотти. А эти антенны… наверно, какие-нибудь допотопные радиоприемники. Они либо не слышали наших сигналов, либо не могли ответить. Подозреваю, что они даже не знают, что мы рядом.
— А вот тут Вы не совсем правы, Суинтон, — улыбнулся Граймс. — Согласен, путешествие затянулось — те, кто отправляли этот корабль, даже представить себе не могли, что оно будет таким долгим. Но уверяю Вас: это те же самые люди, которые стартовали с Земли Бог знает сколько веков назад.
— Простите, сэр… но как они дожили до наших дней? Вы же сказали…
— Вот именно. Как я уже говорил, это корабль времен Первой Волны Экспансии. Тогда человечество активно заселяло планеты Солнечной системы. Но, как известно, свой дом всегда тесен. К этому времени стало бесспорным фактом то, что у многих звезд есть планетные системы. И, возможно, некоторые из них были пригодны для жизни. И вот те, кому наскучили перенаселенные города, орбитальные станции… да и просто привычный уклад — начали подготовку к первой межзвездной экспедиции. Дальше — больше. Люди не дожидались, когда придет весть от первого корабля, и отправляли следующий, потом еще и еще. Они не строили иллюзий относительно длительности путешествия. Но технология анабиоза, которая широко применялась в медицине, позволяла решить эту проблему. На борт погружали десятки и сотни саркофагов, в которых покоились будущие колонисты. Члены экипажа «спали» по очереди. Они на несколько месяцев заступали на вахту, затем будили смену и снова засыпали. Понятно, что за годы, проведенные в состоянии анабиоза, человек не стареет. Наконец, когда очередной экипаж обнаруживал пригодную для жизни планету, корабль ложился на орбиту, колонистов «размораживали» перевозили на шаттлах на поверхность.
— Мне такое путешествие не по вкусу, сэр.
— Мне тоже. Но Движителей Манншенна тогда еще не существовало. А самое главное — на тех кораблях не было даже подобия современных астронавигационных систем. Они летели наугад. Некоторые корабли падали на звезды или разбивались о планеты. Другие, возможно, до сих пор летят где-то в пространстве… Как только корабль удалялся от Земли на определенное расстояние, связь прекращалась. Никто даже не думал ее поддерживать: слишком долго шел сигнал. И они не знали, как мы теперь это знаем, что многие корабли просто пропадали в Космосе.
— ФИКС пытается восстановить эти данные, — вставила Соня. — Около четверти кораблей, стартовавших с Земли, до сих пор не обнаружено.
— Наверное, этот был один из них, — заметил Граймс.
— Но как он здесь оказался?
— Скоро узнаем, — отозвался лейтенант.
— Попробуем узнать, — поправила она.
Граймс повернул оптику и внимательно разглядывал переднюю сферу, где помещалась рубка. Вот выходной шлюз… или ему только показалось? Во всяком случае, его можно будет открыть вручную — а значит, проникнуть на борт не составит особого труда.
— Но вахтенный должен был заметить наши огни, — сказал Суинтон.
— Боюсь, вахтенному не до нас, — спокойно ответил коммодор.
Партия отправлялась в прежнем составе: Граймс, Соня, Джонс, Кэлхаун, Мак-Генри, Тодхантер… На этот раз доктора ожидает нечто более серьезное, чем экскурсия по отсекам корабля в компании инженеров. Да и инженерам работы хватит. Надо оказать помощь сотням людей, лежащих в анабиозе — а для этого, возможно, придется приводить в порядок корабельные системы.
А дальше? Что дальше?
Пожалуй, время для подобных вопросов еще не пришло. И возможно, не придет. Для начала надо попасть на корабль.
Граймс летел через пустоту, разделяющую два корабля. Каким ладным выглядел «Дальний поиск» рядом с этим допотопным гигантом! Коммодор обернулся. Остальные летели следом, скафандры тускло поблескивали, отражая свет прожектора, черные тени казались трещинами на их серебристой поверхности. Время от времени то у одного, то у другого вырастал яркий оранжевый хвостик — пилот корректировал траекторию полета коротким «залпом» портативного реактивного двигателя. Заглядевшись на них, Граймс отвлекся… и неожиданно обнаружил в паре метров от собственного носа исцарапанный микрометеоритами борт древнего звездолета. Расстояние стремительно сокращалось. Не успев толком притормозить, Граймс неловко распластался по металлической поверхности, чудом не разбив лицевой щиток шлема. Магнитные наколенники звонко щелкнули, прилепляясь к стали, и отраженная сила толчка лишь немного приподняла его над поверхностью, вместо того, чтобы отбросить обратно. Коммодор осторожно поднялся, дождался остальных и двинулся к входному люку. Проходя мимо иллюминатора, он пригнулся и посветил внутрь фонариком. Рубка выглядела именно так, как он себе представлял. Глубокие противоперегрузочные кресла, больше похожие на раскрытые саркофаги, радар — круглый зеленоватый экран, громоздкие приборные панели, пузатые мониторы в громоздких рамах… Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: корабль давно погружен в глубокий сон. Ни одна вспышка не пробегала по слепой поверхности мониторов, индикаторы походили на мертвые черные бусины. Лишь когда луч фонарика скользнул по приборной доске, она вспыхнула россыпью хрустальных искр. Все было покрыто слоем инея. Граймс поежился. Казалось, в рубке холоднее, чем снаружи, в абсолютной пустоте.
Он заглянул в соседние иллюминаторы. Сомневаться не приходилось: рубка была абсолютно пуста. Но она занимает лишь половину головной сферы. Значит, за ней должны находиться другие помещения — каюты вахтенных офицеров, приборный отсек, кладовая для продуктов и воды…
Он обернулся к Соне.
— Сомневаюсь, что здесь остался кто-нибудь живой — разве что в каютах… да и то вряд ли. Но, в любом случае, отсюда мы можем попасть в гибернаторный отсек. На таком судне должно быть несколько сотен человек — не считая резервных экипажей.
Люк воздушного шлюза, который он заметил с «Поиска», был совсем рядом, но открыть его в одиночку оказалось невозможно. Граймс подозвал Мак-Генри и Кэлхауна. Вдвоем они сдвинули с места огромный маховик и прокрутили на несколько оборотов. Толстая металлическая крышка медленно качнулась, по краю четко обозначилась щель, и люк распахнулся наружу, открывая черный провал шлюзовой камеры. Со внутренним люком пришлось повозиться. На несколько секунд каждый почувствовал себя запертым в тесном шлюзе, и ощущение было не самым приятным. Лишь общими усилиями примерзший рычаг, запирающий камеру, удалось сдвинуть с места. Едва створка открылась достаточно широко, команда выбралась из камеры и оказалась в низком коридоре.
Стены, пол, потолок — было покрыто толстым слоем снега. Это означало, что воздух на корабле еще оставался. Ближайшая дверь была приоткрыта — там, как и предполагал Граймс, находился продовольственный склад. По всему отсеку плавали яркие шарики. Время от времени они сталкивались, рассыпаясь на тысячи сверкающих осколков. Через секунду Граймс понял, что это такое. Апельсины. Одна из камер раскрылась, и фрукты выкатились наружу. Он попытался поймать проплывающий мимо плод, но тот рассыпался с легким звоном едва Граймс к нему прикоснулся. Или это лишь послышалось? На корабле царило мертвое безмолвие. Казалось, толстый слой рыхлого снега поглощает все звуки.
Астронавты вернулись в коридор. Он плавно заворачивал и, очевидно, образовывал кольцо. Справа и слева, через равные интервалы, располагались двери с номерами.
Граймс толкнул одну из них, на которой поблескивала табличка с цифрой 4 — здесь двери отодвигались, как на современных кораблях. Сначала створка застряла, потом скользнула в сторону.
Когда-то эта каюта была спальней. Теперь она стала усыпальницей. На широкой двуспальной койке лежал, пристегнутый ремнями, рослый мужчина. В правой руке он сжимал кинжал, на лезвии которого застыло темное бурое пятно. Рядом с ним разметалась женщина — когда-то ее, без сомнения, можно было назвать красавицей. Причина смерти была очевидна: под левой грудью у нее чернела колотая рана, а у мужчины была перерезана яремная вена.
Граймс заглянул в следующую каюту. Ее обитатели тоже лежали на койке и, казалось, мирно спали. Но над ними неподвижно висел пустой пузырек, на яркой этикетке которого был изображен череп с костями…
В третьей кабине взглядам предстало не менее печальное зрелище. Кровать была опутана целым коконом проводов, одинокий черный шнур тянулся по полу, протекал через трансформатор и уходил в розетку. Эти двое умерли быстро, хотя и не безболезненно. Простыни деликатно скрывали их лица, но тела мучительно выгнулись, застыв в последней попытке разорвать провода, спутавшие их, как змеи Лаокоона.
В четвертой каюте было лишь одно тело. Женщина в безукоризненном черном кителе, посеребренном кристалликами льда, сидела в кресле — очень прямо, пристегнутая эластичными ремнями, лицо было неправдоподобно спокойным. Лишь приглядевшись, Граймс разглядел на ее груди крошечное опаленное отверстие — след от револьверной пули.
— Каюта номер один, — медленно произнес Кэлхаун. — Может, это и есть капитан?
— Не думаю, — отозвался Граймс. — Каюта двухместная. И потом, где ее оружие? — он осторожно стряхнул иней с ее рукава. — Золотой шеврон на белой подкладке… Офицер снабжения.
Капитана они нашли в большой каюте в самом конце коридора. В парадном черном кителе с золотыми пуговицами и нашивками, он скособочился за столом. Правая рука безвольно лежала на столе. Тут же обнаружился и пистолет. Казалось, капитан пытается поймать приоткрытым ртом его заиндевевший ствол. Иней плотно облепил короткие волосы, а на затылке чернела дыра. Несколько смятых листков бумаги плавало в воздухе. Граймс поймал один и прочел:
«Тем, кого это касается…»
И больше ничего.
«Если, когда…»
Перечеркнуто.
«Когда, если…»
Если все равно…
Говорят, самоубийца жаждет излить душу — хотя бы перед смертью. Беда в том, что ему все равно редко удается быть услышанным — и тем более понятым.
Глава 18
Капитану это, в конце концов, удалось.
«Возможно, кто-нибудь когда-нибудь наткнется на нас. Когда мы улетали с Земли, ходили какие-то слухи о том, что ученые открыли некие разрывы пространства. Похоже, в такую дыру мы и угодили. Говорят, здесь отсутствует время как таковое, и это позволит перемещаться на огромные расстояния за считанные часы. Может быть, когда-нибудь люди научатся это делать. Мы оказались здесь отнюдь не по доброй воле и даже не из любопытства. Я даже не могу себе представить, как мы сюда попали и как отсюда выбраться. Если бы я знал раньше… Но что я мог сделать? Запретить использование этанола? Но откуда я мог знать, что один из контейнеров даст течь? И что всех нас ждет одна судьба? Наша вахта закончилась. Мы могли бы разбудить капитана Митчелла, а сами лечь в анабиоз. Но, обсудив все, мы решили воздержаться от этого. Вряд ли нас ждут приятные сны. Я знаю: всем остальным снится конец путешествия, счастливая жизнь, которая их ждет. Все то, чего им не хватало на Земле, то, о чем они мечтали, то, что им было обещано. Но что будет сниться нам после всего, что произошло? Холод, одиночество, страх… Черная пустота, в которую мы падаем.
А что ждет тех, кто проснется нам на смену?
Как мы туда попали? Я не понимаю. Но мы не первые и не последние, с кем это случилось. Это — одна из причин, по которой мы все-таки решились… Какие законы действуют в этой треклятой бездне? Мы не знаем. Может быть, те странные вещи, которые попадаются нам время от времени, вообще не существует. Однажды мы увидели, как перед иллюминаторами рубки плавает труп мужчины в старинном костюме — сюртук, галстук и все такое. Самое странное, что на голове у него был цилиндр. Этот тип несколько часов кувыркался вокруг рубки, пока не исчез, но цилиндр держался, точно приклеенный… Мэри Галлагер, которая увлекается историей костюма, сказала, что такое носили в середине девятнадцатого века. В другой раз появился самолет — хрупкая конструкция из деревянных реек и растяжек, обтянутая то ли тканью, то ли бумагой. Как он здесь оказался, представить себе не могу. Было еще несколько трупов, все иссохшие, как мумии. Пароход прошлого века. Странное (несколько слов зачеркнуто) судно, судя размерам — космический корабль. На его борту можно было разглядеть какие-то символы: возможно, это буквы или цифры, но ни в одном из земных языков нет ничего похожего.
Я знаю, мне уже пора. Ждать больше нечего. Остальные уже мертвы. Сара не могла сделать это сама, и мне пришлось ей помочь. Она сама меня попросила. Другие… Больше всего повезло Браунам — когда я раздал карты, они вытащили туз пик, и им достался единственный оставшийся пузырек этанола. Нам с Сарой — пистолет. Честное слово, это был действительно случай. Остальные… Можно сказать, каждый выбрал то, что ближе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
— А вот тут Вы не совсем правы, Суинтон, — улыбнулся Граймс. — Согласен, путешествие затянулось — те, кто отправляли этот корабль, даже представить себе не могли, что оно будет таким долгим. Но уверяю Вас: это те же самые люди, которые стартовали с Земли Бог знает сколько веков назад.
— Простите, сэр… но как они дожили до наших дней? Вы же сказали…
— Вот именно. Как я уже говорил, это корабль времен Первой Волны Экспансии. Тогда человечество активно заселяло планеты Солнечной системы. Но, как известно, свой дом всегда тесен. К этому времени стало бесспорным фактом то, что у многих звезд есть планетные системы. И, возможно, некоторые из них были пригодны для жизни. И вот те, кому наскучили перенаселенные города, орбитальные станции… да и просто привычный уклад — начали подготовку к первой межзвездной экспедиции. Дальше — больше. Люди не дожидались, когда придет весть от первого корабля, и отправляли следующий, потом еще и еще. Они не строили иллюзий относительно длительности путешествия. Но технология анабиоза, которая широко применялась в медицине, позволяла решить эту проблему. На борт погружали десятки и сотни саркофагов, в которых покоились будущие колонисты. Члены экипажа «спали» по очереди. Они на несколько месяцев заступали на вахту, затем будили смену и снова засыпали. Понятно, что за годы, проведенные в состоянии анабиоза, человек не стареет. Наконец, когда очередной экипаж обнаруживал пригодную для жизни планету, корабль ложился на орбиту, колонистов «размораживали» перевозили на шаттлах на поверхность.
— Мне такое путешествие не по вкусу, сэр.
— Мне тоже. Но Движителей Манншенна тогда еще не существовало. А самое главное — на тех кораблях не было даже подобия современных астронавигационных систем. Они летели наугад. Некоторые корабли падали на звезды или разбивались о планеты. Другие, возможно, до сих пор летят где-то в пространстве… Как только корабль удалялся от Земли на определенное расстояние, связь прекращалась. Никто даже не думал ее поддерживать: слишком долго шел сигнал. И они не знали, как мы теперь это знаем, что многие корабли просто пропадали в Космосе.
— ФИКС пытается восстановить эти данные, — вставила Соня. — Около четверти кораблей, стартовавших с Земли, до сих пор не обнаружено.
— Наверное, этот был один из них, — заметил Граймс.
— Но как он здесь оказался?
— Скоро узнаем, — отозвался лейтенант.
— Попробуем узнать, — поправила она.
Граймс повернул оптику и внимательно разглядывал переднюю сферу, где помещалась рубка. Вот выходной шлюз… или ему только показалось? Во всяком случае, его можно будет открыть вручную — а значит, проникнуть на борт не составит особого труда.
— Но вахтенный должен был заметить наши огни, — сказал Суинтон.
— Боюсь, вахтенному не до нас, — спокойно ответил коммодор.
Партия отправлялась в прежнем составе: Граймс, Соня, Джонс, Кэлхаун, Мак-Генри, Тодхантер… На этот раз доктора ожидает нечто более серьезное, чем экскурсия по отсекам корабля в компании инженеров. Да и инженерам работы хватит. Надо оказать помощь сотням людей, лежащих в анабиозе — а для этого, возможно, придется приводить в порядок корабельные системы.
А дальше? Что дальше?
Пожалуй, время для подобных вопросов еще не пришло. И возможно, не придет. Для начала надо попасть на корабль.
Граймс летел через пустоту, разделяющую два корабля. Каким ладным выглядел «Дальний поиск» рядом с этим допотопным гигантом! Коммодор обернулся. Остальные летели следом, скафандры тускло поблескивали, отражая свет прожектора, черные тени казались трещинами на их серебристой поверхности. Время от времени то у одного, то у другого вырастал яркий оранжевый хвостик — пилот корректировал траекторию полета коротким «залпом» портативного реактивного двигателя. Заглядевшись на них, Граймс отвлекся… и неожиданно обнаружил в паре метров от собственного носа исцарапанный микрометеоритами борт древнего звездолета. Расстояние стремительно сокращалось. Не успев толком притормозить, Граймс неловко распластался по металлической поверхности, чудом не разбив лицевой щиток шлема. Магнитные наколенники звонко щелкнули, прилепляясь к стали, и отраженная сила толчка лишь немного приподняла его над поверхностью, вместо того, чтобы отбросить обратно. Коммодор осторожно поднялся, дождался остальных и двинулся к входному люку. Проходя мимо иллюминатора, он пригнулся и посветил внутрь фонариком. Рубка выглядела именно так, как он себе представлял. Глубокие противоперегрузочные кресла, больше похожие на раскрытые саркофаги, радар — круглый зеленоватый экран, громоздкие приборные панели, пузатые мониторы в громоздких рамах… Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: корабль давно погружен в глубокий сон. Ни одна вспышка не пробегала по слепой поверхности мониторов, индикаторы походили на мертвые черные бусины. Лишь когда луч фонарика скользнул по приборной доске, она вспыхнула россыпью хрустальных искр. Все было покрыто слоем инея. Граймс поежился. Казалось, в рубке холоднее, чем снаружи, в абсолютной пустоте.
Он заглянул в соседние иллюминаторы. Сомневаться не приходилось: рубка была абсолютно пуста. Но она занимает лишь половину головной сферы. Значит, за ней должны находиться другие помещения — каюты вахтенных офицеров, приборный отсек, кладовая для продуктов и воды…
Он обернулся к Соне.
— Сомневаюсь, что здесь остался кто-нибудь живой — разве что в каютах… да и то вряд ли. Но, в любом случае, отсюда мы можем попасть в гибернаторный отсек. На таком судне должно быть несколько сотен человек — не считая резервных экипажей.
Люк воздушного шлюза, который он заметил с «Поиска», был совсем рядом, но открыть его в одиночку оказалось невозможно. Граймс подозвал Мак-Генри и Кэлхауна. Вдвоем они сдвинули с места огромный маховик и прокрутили на несколько оборотов. Толстая металлическая крышка медленно качнулась, по краю четко обозначилась щель, и люк распахнулся наружу, открывая черный провал шлюзовой камеры. Со внутренним люком пришлось повозиться. На несколько секунд каждый почувствовал себя запертым в тесном шлюзе, и ощущение было не самым приятным. Лишь общими усилиями примерзший рычаг, запирающий камеру, удалось сдвинуть с места. Едва створка открылась достаточно широко, команда выбралась из камеры и оказалась в низком коридоре.
Стены, пол, потолок — было покрыто толстым слоем снега. Это означало, что воздух на корабле еще оставался. Ближайшая дверь была приоткрыта — там, как и предполагал Граймс, находился продовольственный склад. По всему отсеку плавали яркие шарики. Время от времени они сталкивались, рассыпаясь на тысячи сверкающих осколков. Через секунду Граймс понял, что это такое. Апельсины. Одна из камер раскрылась, и фрукты выкатились наружу. Он попытался поймать проплывающий мимо плод, но тот рассыпался с легким звоном едва Граймс к нему прикоснулся. Или это лишь послышалось? На корабле царило мертвое безмолвие. Казалось, толстый слой рыхлого снега поглощает все звуки.
Астронавты вернулись в коридор. Он плавно заворачивал и, очевидно, образовывал кольцо. Справа и слева, через равные интервалы, располагались двери с номерами.
Граймс толкнул одну из них, на которой поблескивала табличка с цифрой 4 — здесь двери отодвигались, как на современных кораблях. Сначала створка застряла, потом скользнула в сторону.
Когда-то эта каюта была спальней. Теперь она стала усыпальницей. На широкой двуспальной койке лежал, пристегнутый ремнями, рослый мужчина. В правой руке он сжимал кинжал, на лезвии которого застыло темное бурое пятно. Рядом с ним разметалась женщина — когда-то ее, без сомнения, можно было назвать красавицей. Причина смерти была очевидна: под левой грудью у нее чернела колотая рана, а у мужчины была перерезана яремная вена.
Граймс заглянул в следующую каюту. Ее обитатели тоже лежали на койке и, казалось, мирно спали. Но над ними неподвижно висел пустой пузырек, на яркой этикетке которого был изображен череп с костями…
В третьей кабине взглядам предстало не менее печальное зрелище. Кровать была опутана целым коконом проводов, одинокий черный шнур тянулся по полу, протекал через трансформатор и уходил в розетку. Эти двое умерли быстро, хотя и не безболезненно. Простыни деликатно скрывали их лица, но тела мучительно выгнулись, застыв в последней попытке разорвать провода, спутавшие их, как змеи Лаокоона.
В четвертой каюте было лишь одно тело. Женщина в безукоризненном черном кителе, посеребренном кристалликами льда, сидела в кресле — очень прямо, пристегнутая эластичными ремнями, лицо было неправдоподобно спокойным. Лишь приглядевшись, Граймс разглядел на ее груди крошечное опаленное отверстие — след от револьверной пули.
— Каюта номер один, — медленно произнес Кэлхаун. — Может, это и есть капитан?
— Не думаю, — отозвался Граймс. — Каюта двухместная. И потом, где ее оружие? — он осторожно стряхнул иней с ее рукава. — Золотой шеврон на белой подкладке… Офицер снабжения.
Капитана они нашли в большой каюте в самом конце коридора. В парадном черном кителе с золотыми пуговицами и нашивками, он скособочился за столом. Правая рука безвольно лежала на столе. Тут же обнаружился и пистолет. Казалось, капитан пытается поймать приоткрытым ртом его заиндевевший ствол. Иней плотно облепил короткие волосы, а на затылке чернела дыра. Несколько смятых листков бумаги плавало в воздухе. Граймс поймал один и прочел:
«Тем, кого это касается…»
И больше ничего.
«Если, когда…»
Перечеркнуто.
«Когда, если…»
Если все равно…
Говорят, самоубийца жаждет излить душу — хотя бы перед смертью. Беда в том, что ему все равно редко удается быть услышанным — и тем более понятым.
Глава 18
Капитану это, в конце концов, удалось.
«Возможно, кто-нибудь когда-нибудь наткнется на нас. Когда мы улетали с Земли, ходили какие-то слухи о том, что ученые открыли некие разрывы пространства. Похоже, в такую дыру мы и угодили. Говорят, здесь отсутствует время как таковое, и это позволит перемещаться на огромные расстояния за считанные часы. Может быть, когда-нибудь люди научатся это делать. Мы оказались здесь отнюдь не по доброй воле и даже не из любопытства. Я даже не могу себе представить, как мы сюда попали и как отсюда выбраться. Если бы я знал раньше… Но что я мог сделать? Запретить использование этанола? Но откуда я мог знать, что один из контейнеров даст течь? И что всех нас ждет одна судьба? Наша вахта закончилась. Мы могли бы разбудить капитана Митчелла, а сами лечь в анабиоз. Но, обсудив все, мы решили воздержаться от этого. Вряд ли нас ждут приятные сны. Я знаю: всем остальным снится конец путешествия, счастливая жизнь, которая их ждет. Все то, чего им не хватало на Земле, то, о чем они мечтали, то, что им было обещано. Но что будет сниться нам после всего, что произошло? Холод, одиночество, страх… Черная пустота, в которую мы падаем.
А что ждет тех, кто проснется нам на смену?
Как мы туда попали? Я не понимаю. Но мы не первые и не последние, с кем это случилось. Это — одна из причин, по которой мы все-таки решились… Какие законы действуют в этой треклятой бездне? Мы не знаем. Может быть, те странные вещи, которые попадаются нам время от времени, вообще не существует. Однажды мы увидели, как перед иллюминаторами рубки плавает труп мужчины в старинном костюме — сюртук, галстук и все такое. Самое странное, что на голове у него был цилиндр. Этот тип несколько часов кувыркался вокруг рубки, пока не исчез, но цилиндр держался, точно приклеенный… Мэри Галлагер, которая увлекается историей костюма, сказала, что такое носили в середине девятнадцатого века. В другой раз появился самолет — хрупкая конструкция из деревянных реек и растяжек, обтянутая то ли тканью, то ли бумагой. Как он здесь оказался, представить себе не могу. Было еще несколько трупов, все иссохшие, как мумии. Пароход прошлого века. Странное (несколько слов зачеркнуто) судно, судя размерам — космический корабль. На его борту можно было разглядеть какие-то символы: возможно, это буквы или цифры, но ни в одном из земных языков нет ничего похожего.
Я знаю, мне уже пора. Ждать больше нечего. Остальные уже мертвы. Сара не могла сделать это сама, и мне пришлось ей помочь. Она сама меня попросила. Другие… Больше всего повезло Браунам — когда я раздал карты, они вытащили туз пик, и им достался единственный оставшийся пузырек этанола. Нам с Сарой — пистолет. Честное слово, это был действительно случай. Остальные… Можно сказать, каждый выбрал то, что ближе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18