! - вырвалось у Горда. Даже Баллах повернул голову.
- Нет.
- Тогда лекарство?
- Тоже нет.
- Тогда...
- Да, да, да! - воскликнул Мильонер. - Не смотрите на меня так, будто я... Есть мнение закончить отработку, пустить машины в серию и использовать их, невзирая на побочный эффект.
В комнате стало очень тихо.
- Мильонер, вы это серьезно? - проговорил, наконец, Горд.
Резкий хохот заставил их вздрогнуть. Оборвав смех, Валлах ткнул пальцем в сторону Мильонера.
- Этот господин не умеет шутить. Он же человек-магнитофон, не так ли, Мильонер?
- Позвольте!..
- Баллах, уймись. - Горд шагнул к Мильонеру. - То, что вы сказали, вернее, то, что вашими устами сказали другие, - чудовищно. Вы-то понимаете это?!
- Нет. - Улыбка Мильонера была почти торжествующей.
- Тогда нам не о чем разговаривать.
- Все же я прошу меня выслушать. Вы не станете отрицать, что широкое и неограниченное применение антигравитационных двигателей означает новую эру в технике. Возведение домов, заводов превратится в детскую забаву...
- К делу! - прорычал Горд.
- Короче говоря, вы отчетливо представляете, чему равен актив. В пассиве мы имеем одно: зеленый загар. Давайте теперь объективно взвесим.
- Взгляните на наши лица. Взгляните на свое лицо!
- Это эмоции. Загар безвреден. Ну, станут люди зелеными, что тут такого? Есть люди с белой кожей, есть с черной, желтой, красной. А теперь у всех будет зеленая, по крайней мере исчезнет расизм.
- Вы дурак, Мильонер. Расизм обусловлен не столько цветом кожи, сколько...
- Согласен, согласен! Это я к слову. Итак...
- Минуточку! Каково было вам оказаться зеленым? Вы это забыли? Если бы тогда, перед испытаниями, вам сделали предложение получить антигравитацию, но позеленеть, или не получить, зато остаться белым, - что бы вы сказали?
- А вы?
- Я?..
- Да ты понимаешь, к чему он клонит? - гневно пробормотал Баллах. Сейчас он, как и мы, изгой. Прокаженный. А вот если всех сделать зелеными...
- Вы не логичны. - Очки Мильонера энергично блеснули. - Вы же сказали, что я человек-магнитофон. Пусть так, я не обижаюсь, не все способны быть гениями. Но разве магнитофон, да еще зеленый, способен сам по себе...
- Он прав, - задумчиво сказал Баллах. - Просто ветер подул в другую сторону. Извините.
Горд быстро ходил по комнате.
- Не понимаю, - сказал он едва слышно. - Ничего не понимаю! Кто это решил? Совет директоров?
- Предложение согласовано на очень высоком уровне.
- Как может человек в здравом уме поступиться собственным лицом ради любой, самой великолепной машины?! Или сами эти "большие люди" намерены укрыться в Антарктиде?
- Чего не знаю, того не знаю. Однако не думаю. Впрочем, позволю высказать догадку, что они идут на это не по своей воле.
- Что-что? Кто же способен им диктовать? Уж не избиратель ли?
- Жизнь, дорогой Горд, жизнь.
Горд устало опустился в кресло. Помотал головой.
- Чушь, бред, свинячий сон. Всех - зелеными?! А, понял... Деньги. Вложения, которые надо оправдать. Доходы, которые надо заграбастать, провались весь мир в преисподнюю.
- Отчасти вы правы.
- Отчасти?
- Разумеется, Хоть я и человек-магнитофон, как меня только что любезно определили (раньше вы, Баллах, называли меня так за глаза, но я не в претензии), пусть я, с вашей точки зрения, лишь противный чиновник, у меня тоже есть кое-какие мысли. Хотите?
- Пожалуй, это любопытно, - фыркнул Баллах. - Изреките.
- Для вас я и так был зелененьким. Квакающей лягушкой.
- Ну, знаете!..
- Разве нет? Человек сортом похуже. Администраторишка. Надзиратель-соглядатай. Правда, мы, менеджеры, платим вам не меньшим презрением. Но дело не в этом. Если бы на Земле было братство, единое общество без всякой там кастовости, вражды, если бы миром правил разум, а не конкуренция, то люди могли бы подождать с антигравитацией. Спокойно все изучить, продумать, взвесить... Но мы живем в реальном мире, и он нам диктует свои законы.
- Да вы, оказывается, в душе коммунист! - саркастически усмехнулся Баллах.
- Я попросил бы...
- Оставьте, - глухо сказал Горд. - Короче, вы хотите сказать, что не мы, так другие осуществят антигравитацию.
- Разумеется! Диктаторы не перевелись, и им плевать на всякую там мораль и эстетику, если дело пахнет новым перспективным оружием.
- И поэтому мы должны подражать фашистам. Прекрасно! Новый вариант ситуации: "Гитлер, атомная бомба и свободные Соединенные Штаты". Настолько свободные, демократичные и человеколюбивые, что об этом многое могут порассказать жители Хиросимы. Славный нам был тогда преподан урок!
- Реальность есть реальность. Зачем, однако, драматизировать? Антигравитация все же не бомба, и позеленение отнюдь не лучевая болезнь.
- Скажите это тем людям, которые завалили газеты протестами против наших бесчеловечных опытов...
- Теперь, кажется, вы принимаете нашу демократию всерьез. Не беспокойтесь, завтра же несколько красивых актрис, популярных певцов, высокопоставленных дам и десяток славных "девушек из народа" публично скажут, что зеленый цвет кожи - лучший в мире, что сами они жаждут позеленеть. И позеленеют, будьте уверены, чем создадут моду. В конце концов общественное мнение вас самих попросит продолжить работу.
- Да понимаете ли вы, что у антигравитации могут оказаться другие, менее явные, зато вредные побочные свойства?! Я, я виноват, что не думал об этом раньше, но теперь-то гром грянул!
- Об этом надо было думать еще в девятнадцатом веке, - внезапно сказал Баллах. - Или раньше.
Не только Горд, но и Мильонер взглянули на него с недоумением.
- Да, раньше! Когда создавали автомобиль, разве думали, что их выхлопы станут душить людей? Прекрасное средство транспорта, что еще надо! А сейчас они душат. Люди от них не зеленеют, зато, случается, гибнут. Но мы и сейчас не отказываемся от машин, наоборот.
- Баллах!
- Что, Баллах? Или ты не замечаешь, как Мильонер, верней, его хозяева пункт за пунктом опрокидывают все твои возражения?
- Мои? Наши!
- Твои! Я лежу, молчу и слушаю. Делаю выводы. Нравятся они мне или нет, только в нашем обществе, мой милый, не машинист ведет поезд, а поезд катит машиниста. Следовательно - кочегарь или спрыгивай. Точка.
- Но неужели, неужели ты веришь, что миллионы людей, какую рекламу ни раздуй, по доброй воле согласятся поступиться своим естеством? Что наши имена не будут прокляты?
- Нашел из-за чего волноваться... Во-первых, не мы, так другие. Во-вторых... Да оглянись же! Ежегодно полтораста тысяч жертв автомобильных аварий в одной лишь Америке. Ничего, ездим. А тут - зеленый "загар". Всего-то! Непривычно поначалу, дико, так ведь зато оригинально, безвредно, наконец, патриотично. Могу даже подкинуть Мильонеру лозунг: "Антигравитация покончит с дорожными катастрофами". Чистая правда, между прочим. Да здравствует поголовное позеле-не-е-ние!
- Я это запишу, - быстро сказал Мильонер. - Это дельное предложение.
- А ну вас всех... - В глазах Горда блеснули слезы, он отвернулся. Неужто мы просто шарики в биллиардной игре?!
Баллах мягко соскользнул с дивана, положил руки на плечи Горда.
- Пустое, дружище, - тихо сказал он. - Мильонер - не Мефистофель, и мы не фаусты. Нам же самим очень хочется работать над машиной. Жизнь нам без этого не в жизнь. И она мудрее нас. Поверь мне, Париж стоит мессы, как говорил один неглупый французский король...
1 2
- Нет.
- Тогда лекарство?
- Тоже нет.
- Тогда...
- Да, да, да! - воскликнул Мильонер. - Не смотрите на меня так, будто я... Есть мнение закончить отработку, пустить машины в серию и использовать их, невзирая на побочный эффект.
В комнате стало очень тихо.
- Мильонер, вы это серьезно? - проговорил, наконец, Горд.
Резкий хохот заставил их вздрогнуть. Оборвав смех, Валлах ткнул пальцем в сторону Мильонера.
- Этот господин не умеет шутить. Он же человек-магнитофон, не так ли, Мильонер?
- Позвольте!..
- Баллах, уймись. - Горд шагнул к Мильонеру. - То, что вы сказали, вернее, то, что вашими устами сказали другие, - чудовищно. Вы-то понимаете это?!
- Нет. - Улыбка Мильонера была почти торжествующей.
- Тогда нам не о чем разговаривать.
- Все же я прошу меня выслушать. Вы не станете отрицать, что широкое и неограниченное применение антигравитационных двигателей означает новую эру в технике. Возведение домов, заводов превратится в детскую забаву...
- К делу! - прорычал Горд.
- Короче говоря, вы отчетливо представляете, чему равен актив. В пассиве мы имеем одно: зеленый загар. Давайте теперь объективно взвесим.
- Взгляните на наши лица. Взгляните на свое лицо!
- Это эмоции. Загар безвреден. Ну, станут люди зелеными, что тут такого? Есть люди с белой кожей, есть с черной, желтой, красной. А теперь у всех будет зеленая, по крайней мере исчезнет расизм.
- Вы дурак, Мильонер. Расизм обусловлен не столько цветом кожи, сколько...
- Согласен, согласен! Это я к слову. Итак...
- Минуточку! Каково было вам оказаться зеленым? Вы это забыли? Если бы тогда, перед испытаниями, вам сделали предложение получить антигравитацию, но позеленеть, или не получить, зато остаться белым, - что бы вы сказали?
- А вы?
- Я?..
- Да ты понимаешь, к чему он клонит? - гневно пробормотал Баллах. Сейчас он, как и мы, изгой. Прокаженный. А вот если всех сделать зелеными...
- Вы не логичны. - Очки Мильонера энергично блеснули. - Вы же сказали, что я человек-магнитофон. Пусть так, я не обижаюсь, не все способны быть гениями. Но разве магнитофон, да еще зеленый, способен сам по себе...
- Он прав, - задумчиво сказал Баллах. - Просто ветер подул в другую сторону. Извините.
Горд быстро ходил по комнате.
- Не понимаю, - сказал он едва слышно. - Ничего не понимаю! Кто это решил? Совет директоров?
- Предложение согласовано на очень высоком уровне.
- Как может человек в здравом уме поступиться собственным лицом ради любой, самой великолепной машины?! Или сами эти "большие люди" намерены укрыться в Антарктиде?
- Чего не знаю, того не знаю. Однако не думаю. Впрочем, позволю высказать догадку, что они идут на это не по своей воле.
- Что-что? Кто же способен им диктовать? Уж не избиратель ли?
- Жизнь, дорогой Горд, жизнь.
Горд устало опустился в кресло. Помотал головой.
- Чушь, бред, свинячий сон. Всех - зелеными?! А, понял... Деньги. Вложения, которые надо оправдать. Доходы, которые надо заграбастать, провались весь мир в преисподнюю.
- Отчасти вы правы.
- Отчасти?
- Разумеется, Хоть я и человек-магнитофон, как меня только что любезно определили (раньше вы, Баллах, называли меня так за глаза, но я не в претензии), пусть я, с вашей точки зрения, лишь противный чиновник, у меня тоже есть кое-какие мысли. Хотите?
- Пожалуй, это любопытно, - фыркнул Баллах. - Изреките.
- Для вас я и так был зелененьким. Квакающей лягушкой.
- Ну, знаете!..
- Разве нет? Человек сортом похуже. Администраторишка. Надзиратель-соглядатай. Правда, мы, менеджеры, платим вам не меньшим презрением. Но дело не в этом. Если бы на Земле было братство, единое общество без всякой там кастовости, вражды, если бы миром правил разум, а не конкуренция, то люди могли бы подождать с антигравитацией. Спокойно все изучить, продумать, взвесить... Но мы живем в реальном мире, и он нам диктует свои законы.
- Да вы, оказывается, в душе коммунист! - саркастически усмехнулся Баллах.
- Я попросил бы...
- Оставьте, - глухо сказал Горд. - Короче, вы хотите сказать, что не мы, так другие осуществят антигравитацию.
- Разумеется! Диктаторы не перевелись, и им плевать на всякую там мораль и эстетику, если дело пахнет новым перспективным оружием.
- И поэтому мы должны подражать фашистам. Прекрасно! Новый вариант ситуации: "Гитлер, атомная бомба и свободные Соединенные Штаты". Настолько свободные, демократичные и человеколюбивые, что об этом многое могут порассказать жители Хиросимы. Славный нам был тогда преподан урок!
- Реальность есть реальность. Зачем, однако, драматизировать? Антигравитация все же не бомба, и позеленение отнюдь не лучевая болезнь.
- Скажите это тем людям, которые завалили газеты протестами против наших бесчеловечных опытов...
- Теперь, кажется, вы принимаете нашу демократию всерьез. Не беспокойтесь, завтра же несколько красивых актрис, популярных певцов, высокопоставленных дам и десяток славных "девушек из народа" публично скажут, что зеленый цвет кожи - лучший в мире, что сами они жаждут позеленеть. И позеленеют, будьте уверены, чем создадут моду. В конце концов общественное мнение вас самих попросит продолжить работу.
- Да понимаете ли вы, что у антигравитации могут оказаться другие, менее явные, зато вредные побочные свойства?! Я, я виноват, что не думал об этом раньше, но теперь-то гром грянул!
- Об этом надо было думать еще в девятнадцатом веке, - внезапно сказал Баллах. - Или раньше.
Не только Горд, но и Мильонер взглянули на него с недоумением.
- Да, раньше! Когда создавали автомобиль, разве думали, что их выхлопы станут душить людей? Прекрасное средство транспорта, что еще надо! А сейчас они душат. Люди от них не зеленеют, зато, случается, гибнут. Но мы и сейчас не отказываемся от машин, наоборот.
- Баллах!
- Что, Баллах? Или ты не замечаешь, как Мильонер, верней, его хозяева пункт за пунктом опрокидывают все твои возражения?
- Мои? Наши!
- Твои! Я лежу, молчу и слушаю. Делаю выводы. Нравятся они мне или нет, только в нашем обществе, мой милый, не машинист ведет поезд, а поезд катит машиниста. Следовательно - кочегарь или спрыгивай. Точка.
- Но неужели, неужели ты веришь, что миллионы людей, какую рекламу ни раздуй, по доброй воле согласятся поступиться своим естеством? Что наши имена не будут прокляты?
- Нашел из-за чего волноваться... Во-первых, не мы, так другие. Во-вторых... Да оглянись же! Ежегодно полтораста тысяч жертв автомобильных аварий в одной лишь Америке. Ничего, ездим. А тут - зеленый "загар". Всего-то! Непривычно поначалу, дико, так ведь зато оригинально, безвредно, наконец, патриотично. Могу даже подкинуть Мильонеру лозунг: "Антигравитация покончит с дорожными катастрофами". Чистая правда, между прочим. Да здравствует поголовное позеле-не-е-ние!
- Я это запишу, - быстро сказал Мильонер. - Это дельное предложение.
- А ну вас всех... - В глазах Горда блеснули слезы, он отвернулся. Неужто мы просто шарики в биллиардной игре?!
Баллах мягко соскользнул с дивана, положил руки на плечи Горда.
- Пустое, дружище, - тихо сказал он. - Мильонер - не Мефистофель, и мы не фаусты. Нам же самим очень хочется работать над машиной. Жизнь нам без этого не в жизнь. И она мудрее нас. Поверь мне, Париж стоит мессы, как говорил один неглупый французский король...
1 2