— Сейчас, сейчас. Зажмурься.
По лицу сверху вниз скользнула влажная салфетка. Брызнуло облачко духов, лицо снова придавила салфетка, так повторилось дважды, причём запах всякий раз был иным.
— Готово.
Порывистым дрожащим движением Лена ощупала нос, губы, щеки, сомневаясь и убеждаясь, что это они.
— Да ты лучше в зеркало глянь…
Шторки с шорохом разошлись. Лена так резко подалась вперёд, что едва не столкнулась со своим отражением.
— Ах!…
— То-то же, — удовлетворённо сказала мастерица.
Лена её не услышала. Она впилась в зеркало, она наслаждалась собой. Что лучше — голубыми звёздами сияющие глаза? Изящный и строгий, уже совсем не детский овал губ? Гладкая, без единой веснушки, кожа? Намёком темнеющий румянец щёк? Да можно ли привыкнуть к такому во сне не грезившемуся лицу?! Поверить в него? Все вроде бы то же — и будто кто-то живой водой смыл все ржавое, бесцветное, пухлое…
— Моё. — Лена схватилась за щеки.
— Красавица ты моя! — Мягкие пухлые руки нежно прошлись по её волосам. — Про свидание не забудь.
— Ой!
— И приходи через месяц, повторю или что-нибудь лучше придумаем…
Но Лены уже не было в кресле.
По той же, что и прежде, улице она не шла — плыла, летела, и тело было невесомым, и воздух блаженным, и солнце забегало за угол, чтобы лишний раз выскочить навстречу, и тень листвы играла в догонялку, и каждый прохожий, девушка это чувствовала, хотел её улыбки, и Лена чуть смущённо несла эту улыбку через весь этот огромный, счастливый, прекрасный мир.
У фонтана на площади было так многолюдно, что она слегка растерялась. Перед ней замелькали лица тех, кто ждал, кого ждали, просто гуляющих, её закружила лёгкая толчея движения, говора, смеха, её провожали взглядами, это было ново, волнующе, но, поглощённая нетерпением, она тут же забыла об этом. Она стала у кромки бетонной чаши с прозрачной лазоревой водой и попыталась принять безучастный вид, но ей это не удалось. Впервые она так открыто ждала свидания, впервые стояла так на виду, ей хотелось и сжаться в комочек, и, наоборот, распрямиться под взглядами. Глазами она искала его, сначала ожидающе, потом уже нервно, так как минуты шли, а он все не показывался.
Но это было не так. Он пришёл даже раньше назначенного, вначале стоял у кромки того же бассейна, а когда время прошло, не выдержал и в разрез толчеи устремился вокруг места свидания, всюду ища, быть может, затерявшуюся в многолюдстве девушку с милым, единственным в мире лицом, прелестной россыпью золотистых веснушек и ласковым взглядом неярких глаз, от которого вчера так тревожно и сладко замирало сердце. Он дважды прошёл вдали, их взгляды дважды соприкоснулись, но и она не узнала его — он тоже, не веря в себя, побывал в биопарикмахерской. Но все ещё было впереди. Он продолжал искать, все приближаясь к ней, она смотрела во все глаза, и встреча лицом к лицу была неизбежной. Им ещё предстояло разглядеть друг друга и узнать, что же всё-таки значит для любви та или иная внешность.
Наступало время сменяющихся, как платье, лиц.

1 2