– У меня тоже были роды. Лет двадцать назад, – тихо проговорила Соливик, причем ее бакенбарды при этом колыхнулись. – Теперь уже все трое выросли. Был еще и четвертый, но он умер почти сразу. Старший – довольно известный прыгун, хотя в наши дни у него почти не остается времени на спорт. – Она вытянула свои ноги с определенным намеком. – А я ведь тоже неплохо прыгаю. Только не в высоту, а в длину. Да и вы, наверно, хороший прыгун.
– Бегун, – поправил ее Кальдак. – На теперь жалею о том, что не прыгаю. На корабле быть прыгуном как-то удобнее. Трек для бега, боюсь, на оправдает моих надежд.
– Сочувствую. А ваша подруга?
– Яруселка. Она тоже прыгунья в длину. Может, вы сможете вместе тренироваться.
Ревность была незнакома массудам. Учитывая то обстоятельство, что Соливик уже в свое время рожала, Яруселка, скорее всего, будет очень рада знакомству с ней и они быстро подружатся. На Массудае связи между полами отличались большой крепостью и завязывались, как правило, легко и быстро. Причем это было достижение скорее не социальное, а эволюционное. Издревле так уж повелось у массудов, что взаимное доверие и нежность ведут к совершенствованию и развитию каждой личности. Один исследователь-с’ван назвал это как-то «перспективным ухаживанием». Единственная разница между современными массудами и их предками в этом вопросе заключалась в том, что если последние самоотверженно выбирали вшей из короткой серой шерсти своих избранных, то первые предпочитали поровну разделять между собой радости и горечи.
«Жаль, что нельзя отяжелить ее так же, как Яруселку, с сожалением думал Кальдак. – Вместе возились бы с малышами». Тем временем челнок поднялся в воздух и стал выходить на орбиту, занимаемую кораблем. Соливик заняла свое место рядом с Кальдаком, вытянула свои стройные ноги вперед и тем самым дала ему хорошую возможность полюбоваться ими. Свои ноги ему довольно здорово мешали. Как, впрочем, часто бывало. За исключением чиринальдо, массуды были самыми крупными существами среди всех рас Узора, поэтому на большинстве кораблей, в креслах, рассчитанных на среднего гражданина Узора, им приходилось неуютно.
Когда они вернутся из этой экспедиции, у него появится немного свободного времени и он решил посвятить его без остатка дому и детям. Радостей семейной жизни массудам постоянно не хватало на протяжении вот уже многих сотен лет. Все это время они вынуждены были в тяжелых боях замедлять и тормозить неумолимое продвижение Амплитура со своими союзниками. Представительницы слабой половины цивилизации Массудая на самом деле практически не уступали своим соплеменникам ни в размерах, ни в развитости мускулатуры. Поэтому они воевали наравне с ними и почти не имели времени на нормальную семейную жизнь. Если же говорить о взрывоопасном темпераменте и боевом азарте массудов, то им обладали в равной степени представители обоих полов.
Яруселка встречала прибывших на борту челнока в шлюзовой камере корабля экспедиции. Она очень тепло приняла Соливик и сразу расположила строгого заместителя командира к себе. Они тут же сошлись вместе и затеяли свои нескончаемые женские беседы. Глядя на них, Кальдак блаженно улыбался, несмотря на то, что его самого к разговору не пригласили. Следующий день начался с того, что первый заместитель показывала командиру корабль, который оказался на изумление просторным. Было где развернуться и в личных помещениях команды. Все оказалось гораздо лучше его самых смелых ожиданий, а он ожидал многого с тех самых пор, как услышал о том, что этот корабль будет необычным и приспособлен к длительным перелетам. Все было самое новейшее и современнейшее, как Бран и обещал.
Пока Соливик представляла членов экипажа, Кальдак внимательно рассматривал каждого и старался запомнить его имя, – или идентификационный символ, – так, чтоб потом не попадать в неловкое положение. Сделать это сразу оказалось чрезвычайно трудно, ибо команда была многочисленна.
Первыми он поприветствовал своих соотечественников, которые специально поджидали его в одном из коридоров. Эти массуды выполняли роль боевого обеспечения экспедиции. Некоторых солдат он узнал по их прославленным именам, – вернее, по прославленным именам их родов, – другие были ему пока не знакомы. Надо было идти дальше, хотя его так и подмывало подзадержаться здесь на часок, поболтать с соплеменниками, обменяться парочкой боевых историй…
После знакомства со штурмовой группой командир в первую очередь попросил, чтобы его проводили к чиринальдо, которые служили на корабле канонирами и отвечали за системы тяжелого корабельного вооружения. Это была супружеская пара. Два приветливых гиганта, которые вдруг заговорили тонкими, даже писклявыми голосами, что потрясло Кальдака, который раньше никогда не имел дела с этой расой, до глубины души. Обслуживание тяжелого вооружения было профессией чиринальдо, так что за этот участок своего корабля Кальдак был совершенно спокоен. Применяя в беседе стандартные электронные трансляторы, оба чиринальдо бодро сообщили о том, что они готовы стереть с лица космоса любой корабль со всеми его внутренностями, когда командир изволит это приказать.
Гигантские размеры довольно ощутимо ограничивали их передвижения внутри корабля, о чем они упомянули вскользь, не жалуясь и даже прибавив, что это первый такой просторный корабль, который они видят в своей жизни. Это было правдой. Поговорив с ними, Кальдак нашел, что у них очень интересный взгляд, к примеру, на проблемы жизни и смерти. Он понял, что беседы с чиринальдо во время полета всегда будут нести с собой множество сюрпризов и открытий. Вероятность того, что экспедиционному кораблю придется во время полета вступить в серьезный космический бой, была не так уж велика, но если такое случилось бы, помощь чиринальдо оказалась бы просто неоценимой. Они обращались с системами тяжелого вооружения с непревзойденным мастерством, что было уже неоднократно проверено в боях с Амплитуром.
Считалось, что в случае ближнего боя они явятся достойными соперниками молитарам, самой крупной расе Среди народов Назначения. И хотя было известно, что последние выше и сильнее чиринальдо, солдаты Узора всегда шутили, что чиринальдо с лихвой компенсировали недостачу в мускулах отменными мозгами.
Мимо командира и его первого заместителя прошмыгнула стайка юрких о’о’йанов. Их стройные тела и сухощавые конечности двигались с такой же быстротой, что и у массудов, разве что чуть с большей скоростью. Они были приветливы и даже симпатичны, а внешность имели самую безобидную, хотя и несколько непривычную для глаза командира. Язык у них был не очень сложный, но некоторые обороты в нем порой не давались даже прирожденным переводчикам вейсам. Больше всего о’о’йаны предпочитали проводить время вместе с более интеллектуально развитыми гивистамами, на которых довольно сильно походили внешне.
При первой встрече с командиром ультравежливые вейсы, назначенные для участия в экспедиции на корабль, приветствовали его весьма утонченно, в своем стиле. Несмотря на необычайную комфортность корабля, представитель каждой расы чувствовал, что ему здесь чего-то все-таки не хватает. И только вейсы, казалось, великолепно устроились. Впрочем, это было еще одной их примечательной чертой. Кальдак помнил много полуправдивых историй, в которых говорилось о том, что после того, как приходилось оставлять амплитурам очередной разбитый пост обороны, оставшиеся в живых граждане Узора прибывали домой крайне изможденными, грязными и оборванными. Все… за исключением вейсов. Казалось, что бы ни случилось, на их лицах всегда будет официально вежливая улыбочка, а одежда будет чистой даже без складочки, не считая тех, что предусмотрены модельером. Они говорили на чистейшем языке массудов, хотя Кальдак, всегда немного недолюбливавший этих рафинированных интеллигентов, упрямо считал, что у них неестественное, слишком уж академическое произношение. Он вздохнул с облегчением, когда первое знакомство с ними закончилось и его повели к гивистамам.
Последние образовывали самую многочисленную группу на корабле. В основном это были технические специалисты, на которых лежала ответственность за ежедневное функционирование всех систем экспедиционного корабля. Они значительно уступали в росте массудам, хотя по сравнению со средним о’о’йаном или с’ваном выглядели великанами. Соливик оставила их на несколько минут. По своем возвращении она сообщила, что было бы желательно начать полет без промедления… разумеется, с соизволения командира экспедиции. Кальдак распорядился дать сигнал к отправлению. Он поручил вести корабль Соливик, будучи уверенным в том, что с помощью ответственного за навигацию с’вана и гивистамских инженеров, обслуживавших двигательные установки, все у нее пойдет хорошо. А сам он вернулся к разговору.
У гивистамов особенно бросались в глаза при первом знакомстве их чуть выпуклые раскосые глаза и ярко-зеленая шкура. И вообще внешность у них была колоритная, хотя и совершенно не соответствовала складу характера. У них были длинные, узкие пасти, – гораздо длиннее, чем у массудов, – с полным набором острых зубов. Сухощавые руки и сильные ноги делали их хорошими спортсменами. Бегунами, но не прыгунами. В тех случаях, когда на гивистамах не было одежды, – они носили тонкие, суперпрочные туники, – их крепкая, покрытая чешуей кожа отливала металлическим оттенком. Накладные карманы, которых было великое множество, оттопыривались всевозможными инструментами и устройствами, без которых не мог обойтись ни один технический специалист, разделяющий со своими коллегами ответственность за нормальную работу всех корабельных систем и инженерное обеспечение полета. В жизни гивистамы отличались от представителей других рас тем, что большую часть времени что-то без конца недовольно бормотали себе под нос. Пожалуй, это нельзя было назвать конкретными жалобами, а скорее ностальгическим ворчанием, – они постоянно обращались в своих мыслях к покинутому дому, тревожились о нем сверх всякой меры, всячески проклинали разлуку с близкими, – которое, однако, совсем не мешало им проделывать своими ловкими пальцами просто филигранную техническую работу. Это были высококлассные специалисты, тем более ценные, что никогда и ни от кого не брезговали получать приказы. Даже от с’ванов, чье фривольное поведение и едкие остроты, коробили души гивистамов, воспитанных в условиях строгих и торжественных традиций своего родного мира. Из всех рас, составляющих Узор, гивистамы, пожалуй, больше других отдавали себя борьбе с Амплитуром. Даже больше, чем солдаты-массуды. Ими овладевал панический ужас при мысли о том, что когда-нибудь их могут интегрировать в Назначение, мистическое предначертание которого и результат им были непонятны.
Среди народов Узора было очень распространено присловье, в котором говорилось о том, что если корабль ведет с’ван или массуд, это судно может достичь больших успехов в боях, сможет совершать немыслимые по сложности маневры и выполнять любую боевую задачу, если же корабль управляется гивистамом, то такой корабль всегда вернется домой. И наконец были на экспедиционном судне еще и лепары. Как обычно, представителей этой уникальной расы Узора, – лепары были амфибиями, – было чрезвычайно сложно разыскать на их рабочем месте. А работали они в тесных, совсем не привлекательных отсеках корабля, где энергия, жара, вода и вонючий воздух создавали такую технологическую атмосферу, которой было не под силу выдержать никому, кроме них.
Наконец Кальдак отыскал их. Вся бригада, включая и своего офицера, развалилась в огромном контейнере с водой, отдыхала, пускала пузыри и наслаждалась тем, что поры их пересохших за время рабочей смены тел вновь освежились влагой. Кальдак, несмотря на эту сцену, не сомневался в трудолюбии лепаров. Он знал их давно и общался с представителями этой расы неоднократно. Нельзя было сказать, что они ему нравились. Лепары вообще никому не нравились. Однако в любом деле их участие оказывалось полезным, ибо они могли выдерживать перепады температур и такую нехватку кислорода в воздухе, которые убили бы любого массуда, гивистама или с’вана прямо на месте. В аварийных ситуациях лепары были просто незаменимы. Их телосложение не отличалось не только красотой, но даже правильностью. Тела были короткие, коренастые. Лица имели широкие и грубоватые черты. Там, где у массудов обычно росли бакенбарды, у всех лепаров находились жабры, чем-то напоминавшие птичьи перья. Глазки были маленькими и черными, шкура всегда лоснилась и была неприятно скользкой на ощупь. Цвет, – темноватый, – не добавлял ей привлекательности. Да, они были уродливы. Этого Кальдак не отрицал. Ко эта уродливость, если так можно выразиться, была необходима и функциональна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68