– Он временно перебрался в многоквартирный дом для персонала, – ответила девушка. – Господи, вот это машина! – добавила она с нескрываемой завистью. Тут только она более внимательно взглянула на Диану. – Скажите, а не вашу ли фотографию я видела в «Санди Джадж» сегодня утром? Вы мисс Брекли, не так ли?
– Да, – призналась Диана, нахмурившись, – но" я буду вам весьма благодарна, если вы не станете по этому поводу распространяться. Мне бы не хотелось, чтобы ктонибудь узнал, что я здесь была – думаю, доктор Саксовер придерживается того же мнения.
– Хорошо, – согласилась девушка, – меня это не касается. Только ответьте на один вопрос: антигерон, про который пишут газеты, действительно обладает чудодейственными свойствами?
– Я не знаю, что именно написано в «Джадже», – ответила Диана, – но в основном так оно и есть.
Девушка серьезно посмотрела на нее и сочувственно покачала головой:
– В таком случае не хотела бы я оказаться на вашем месте – хоть у вас и есть «роллс-ройс». Желаю удачи. Вы найдете доктора Саксовера в квартире номер четыре.
Диана пересекла двор, поднялась по знакомой лестнице и постучала в дверь.
Френсис удивленно уставился на нежданную гостью:
– Боже мой, Диана! Как вы здесь оказались? Заходите!
Она вошла в гостиную. На столе было разбросано с полдюжины воскресных газет. Комната показалась ей меньше, чем по воспоминаниям, и не такой аскетичной.
– У меня здесь все было чистым и белым. Так, пожалуй, лучше. Представляете, Френсис, когда в этой квартире жила я… – заметила Диана, но Саксовер ее не слушал.
– Дорогая, – сказал он, – вы знаете, я всегда рад вас видеть, но мы же решили, что не должны встречаться, чтобы никто не догадался… А вы пришли в такое время!. Конечно, вы уже, наверное, читали газеты. Мне кажется, вы поступили неразумно, Диана. Вас кто-нибудь видел?
Она рассказала о девушке на стоянке и о том, что предупредила ее. Френсис был явно обеспокоен.
– Пойду-ка поговорю с ней, чтобы у нее не осталось никаких сомнений. Подождите меня минутку.
Оставшись одна, Диана подошла к окну, выходящему в сад. Когда Френсис вернулся, она по-прежнему неподвижно стояла у окна.
– На нее можно положиться, – сказал он. – Симпатичная девушка, химик, да и работник хороший. Очень похожа на вас… какой вы были раньше – относится к «Дарру» как к месту работы и не ставит перед собой задачу побыстрее выскочить замуж.
– Вы считаете, что я была именно такой? – спросила Диана.
– Ну конечно же, вы были одним из самых трудоспособных сотрудников «Дарра» – тут Френсису показалось, что он уловил какие-то странные нотки в ее голосе. – Что вы хотите этим сказать?
– Ладно, сейчас не стоит. Ведь все было так давно, не правда ли? – Диана повернулась, чтобы еще раз посмотреть на сад, а потом перевела взгляд на дверь, ведущую в маленькую спальню. – Как странно, – продолжала она, – мне следовало бы ненавидеть «Дарр», а я отношусь к нему с любовью. Я нигде не была так же несчастлива, как здесь. – Она кивнула в сторону двери. – В этой спальне я не одну ночь проплакала в подушку.
– Я и не представлял. Мне всегда казалось… Но почему? Или это слишком личное? Вы были очень молоды тогда.
– Да. Я была совсем молоденькой. Наблюдать за тем, как постепенно тускнеет твой мир, очень тяжело, когда ты молод. Некоторым требуется много времени, чтобы понять, что на самом деле тускнеет лишь внешняя сторона, а истинная сущность остается без изменений.
– Я всегда плохо разбирался в метафорах, – признался Саксовер.
– Мне это хорошо известно, Френсис. Я тоже не умею выражать свои эмоции. Юные девушки так болезненно нетерпеливы. Они стремятся к абсолюту, лишь время помогает им понять окружающий мир. Давайте оставим эту тему, ладно?
– Ладно, – согласился Френсис. – Не думаю, что вас привели сюда воспоминания.
– Как ни странно, вы ошибаетесь… в некотором смысле. Я пришла сюда именно сейчас потому, что потом у меня просто может не появиться такой возможности. Похоже, в ближайшем будущем я буду очень занята.
– Что верно, то верно. Только я считаю слово «занята» слишком слабым – ведь мы разворошили осиное гнездо.
– Вы по-прежнему уверены, что я выбрала дешевый и вульгарный путь, Френсис?
– Должен признаться, мне подобный вариант вряд ли мог прийти в голову. А вас он устраивает? – Он махнул рукой в сторону мятых газет.
– В целом, для начала, вполне, – ответила Диана. – Я создала свою армию – живое доказательство собственной правоты. Следующий шаг – довести необходимую информацию до сведения широкой публики, пока наше открытие не успели погубить, а если подход был глупым и вульгарным, так это всего лишь мнение редакторов о читателях.
– Любопытно, – заметил Френсис, – складывается впечатление, что все они сделали два вывода во-первых, все их читатели женщины, и во-вторых, только женщины выигрывают от нашего открытия
Диана кивнула:
– Я думаю, такая ситуация сложилась из-за того, что все исходит от «Нефертити», да и психологически так проще – люди стараются сохранять осторожность гораздо легче, если в этом возникнет необходимость, откреститься от статьи, посвященной женщинам, – с мужчинами такие номера проходят гораздо сложнее И тут они совершенно правы. Ответная реакция будет куда более жесткой.
– Если вы хотите сказать, что женщины стремятся пожить подольше, а мужчин подобная перспектива мало интересует, я с вами совершенно не согласен, – возразил Френсис. – Как ни странно, мысль о смерти их радует так же мало, как и женщин.
– Ну, естественно, – терпеливо сказала Диана, – но они относятся к этому по-другому. Мужчина может ничуть не меньше бояться смерти, но в целом старость и смерть не вызывают в нем такого отвращения, как в женщине. Словно женщины находятся в более интимных отношениях с жизнью, что ли; ближе с ней знакомы, если вы понимаете о чем я говорю. И еще мне кажется, что мужчину не преследуют постоянные мысли о времени и возрасте так, как это происходит с женщинами. Конечно, подобные общие рассуждения применимы лишь к средним людям. Меня не удивляет, что существует связь между этим фактом и куда большей тягой женщин к мистике, религии и обещаниям загробной жизни. В любом случае в женщинах очень силен фактор отвращения к возрасту и смерти. Отсюда их готовность схватиться за любое оружие.
Это прекрасно отвечает моим целям. Моя армия, состоящая из женщин, будет истово сражаться за право принимать антигерон. Теперь о нем стало известно милли онам других женщин, которые потребуют антигерон для себя; любая попытка лишить их этого чудодейственного препарата вызовет волну гнева, и тогда появятся очень полезные для нас лозунги о том, что «они» – правительство, состоящее из мужчин, – пытаются лишить женщин права на более долгую жизнь. Возможно, это не очень логично, но, похоже, логика тут не будет иметь никакого значения. Именно поэтому я и говорю «да», – в заключение заявила Диана.
Френсис печально вздохнул:
– Не могу вспомнить во всех подробностях ту басню но мне кажется, я слышал историю о человеке, который показал людям потрясающе вкусный пирог, потом отрезал от него кусочек и съел его… а затем сказал, что ему ужасно жаль, но пирога всем не хватит; и тогда, естественно, его разорвали на мелкие куски.
– Но пирога им все равно хотелось, – продолжила Диана. – Толпа направилась ко дворцу и швыряла в окна камни до тех пор, пока на балконе не появился король и не пообещал им национализировать все пекарни и всех пекарей в королевстве – чтобы каждый мог получить свой кусок пирога.
– Однако это не возродило того, первого, пекаря, – добавил Френсис и с беспокойством посмотрел на Диану. – Вы не собираетесь сворачивать с намеченного пути, дорогая? Впрочем, теперь уже поздно пытаться что-либо изменить. Но, пожалуйста, будьте осторожны, будьте осторожны. Может быть, мне все-таки следовало бы…
– Нет, – перебила его Диана. – Рано, Френсис. Вы были совершенно правы. Оппозиция еще не организовала свои усилия. Подождите немного, мы должны посмотреть, как будет развиваться сражение. Если наше положение станет незавидным, тогда вы и подкатите свои пушки в виде научных обоснований, и начнете палить по врагам, устроившись где-нибудь на господствующей высоте
– Я никак не могу понять, чего вы хотите, Диана, – нахмурившись, проговорил Френсис. – Вы что, представляете себя марширующей во главе огромной армии женщин? Собираетесь устраивать массовые митинги? Или, может быть, дух вашей воинственной тетки соблазняет вас видениями, ну, например, вы сидите на передней скамье в палате общин, положив ноги на стол? Вы жаждете власти?
– Вы путаете средства с целью, Френсис, – снова покачав головой, сказала Диана. – Я совсем не хочу вести всех этих женщин за собой. Я всего лишь пользуюсь ими – обманываю их, если угодно. Им ужасно нравится идея долгой жизни Многие из них понятия не имеют, какое значение для них все это будет иметь. Женщины еще не понимают, что им придется повзрослеть – они просто не смогут в течение двухсот лет вести то же ничтожное и бесполезное существование; никто не выдержит…
Они думают, что я предлагаю им продлить их прежнюю жизнь, а это вовсе не так. Я их обманываю.
Все эти годы я наблюдала за тем, как потенциально способные женщины губили свой талант. Иногда мне было обидно до слез; они многое могли сделать, могли бы стать.. Дайте им двести, триста лет – и они либо будут вынуждены воспользоваться своими талантами, чтобы окончательно не сойти с ума, либо покончить с собой… так, от безделья.
К мужчинам это тоже относится, почти в такой же степени. Я сомневаюсь, что даже самые одаренные из них в состоянии развить свой потенциал за какие-то семьдесят лет. Способные финансисты уста-нут делать для себя деньги лет эдак за шестьдесят и займутся чем-нибудь другим, более полезным. У людей появится время, чтобы наконец иметь возможность совершить по-настоящему великие дела…
Вы ошибаетесь, когда думаете, что мне нужна власть, Френсис. Я хочу лишь увидеть, как на свет появится homo diuturnus*. Мне совершенно неважно, что он будет отличаться от нас, будет чужим; он должен получить свой шанс. Если для того, чтобы он смог жить, нужно произвести кесарево сечение… ну что ж… Не захотят помочь хирурги… значит, мне придется стать главной повитухой и сделать все самой. Это же первый прогрессивный шаг за миллионы лет истории человечества, Френсис! Мы не должны допустить крушения надежды, чего бы нам это ни стоило!
– Диана, это уже осталось позади. Даже если бы теперь кто-нибудь и стал мешать, довольно быстро будет открыто и запущено в производство новое вещество с такими же свойствами. Вы уже сделали все, что можно. Нет никакой необходимости подвергать себя опасности.
– Ну вот мы и вернулись к нашим основным разногласиям, Френсис. Вы считаете, что наше открытие может самостоятельно двигаться вперед, а я уверена, что оно встретит очень сильное сопротивление. Только сегодня утром я слушала по радио одного проповедника… – Она передала ему суть проповеди. – Определенные организации вступили в бой за право на существование, и вот * Человек долголетний (лат.). их-то я и боюсь, – добавила она. – Они могут приостановить прогресс на целое столетие или даже больше.
– Вы очень рискуете – ставите на карту двести пятьдесят лет жизни, – напомнил ей Френсис.
– Такое заявление не достойно вас, Френсис, – покачав головой, проговорила Диана. – С каких это пор стало принято рассматривать риск с точки зрения количества лет, отпущенных человеку? Если такие рассуждения возникают в результате влияния нашего препарата, нам следует собственными руками уничтожить весь лишайник! Только я не думаю, что это так.
Френсис переплел пальцы и посмотрел на нее.
– Диана, за годы существования «Дарра» здесь работало много разных людей, несколько сотен. Они приходили и уходили. О большинстве у меня не осталось никаких воспоминаний. Других невозможно забыть. Иные были самодостаточны; за других я чувствовал себя ответственным. Разумеется, здесь все ощущают ответственность друг за друга, но только по отношению к некоторым это превращается в обязанность; иногда дело становится очень личным – совсем на ином уровне. И как только ты начинаешь испытывать такую ответственность, она не исчезает только потому, что человек уехал; это чувство дремлет, пока его что-нибудь не разбудит – некая, возможно, иррациональная тревога, – все это время она подспудно дремлет в тебе. Словно ты оказал влияние на некоторых людей, может быть, сам того не осознавая, вывел их на некую дорогу и, таким образом, взял на себя своего рода ответственность за то, что произойдет с ними дальше. Я чувствую это сейчас.
Диана надолго задумалась, разглядывая кончики своих туфель.
– Не понимаю почему, – промолвила она наконец. – Да, если бы вы с самого начала знали, что мне известно про лишанин, тогда понятно. Но вы же не знали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30