Часть Бореевской аппаратуры сорвало с креплений, и покореженные ящики с
вывороченными потрохами и торчащими волосьями проводов сейчас валялись там
и сям. Однако значительная часть нашей спецтехники осталась на штатных
местах. Что гораздо хуже, рация мокла в воде, хотя коробок, куда самописец
сбрасывал бумажные ленты шифрограмм, торчал где положено - так же, как и
магнитофоны.
У Сереги, похоже, целы были все члены, как, впрочем, и у Петровича. Однако
мужественное содержательное лицо подполковника украшал теперь фингал под
глазом, - словно орден за личные заслуги. Я, кажется, тоже отделался
легкими побоями. Но вот Хася держался за голову, и между пальцев у него
сочилась красная жидкость. А Дробилин как-то неестественно вытянул ногу и
откинулся назад. "Перелом, чуть пониже колена",- прошептал он со всей
ответственностью.
- Сейчас я займусь ранеными,- бодро произнес Серега. Действительно, в
Долгопрудном его кое-чему учили по медицинской линии. Но, в основном,
наверное, как от раненых избавляться.
Колесников без особых церемоний оторвал пальцы Хасана от его раненой
головы.
- Так, здесь небольшое рассечение... Сознание терял, Хася?.. А, помутилось
в глазах... Значит, небольшое сотрясение. Радуйся, было чему сотрясаться
под шляпой. Сейчас наложим шов и забинтуем. Голова не задница, перевяжи да
лежи. Вот одного моего товарища в попу ранило, ну и настал конец всем
удовольствиям - он, естественно, застрелился... Товарищ майор, вкати пока
Александру Гордеевичу восемь кубиков анальгина и два кубика реланиума.
Ничего, что тяжело в лечении, зато легко в гробу.
Серега наслаждался своей ролью спасителя и человека на своем месте.
Покончив с иракцем,- тот прекратил трепыхаться в "умелых" руках,- старлей
занялся Дробилиным, которого я немного успокоил крепким уколом. Для начала
решительно распорол ему штанину скальпелем.
- Похоже, смещения нет. Спокойно, я умею накладывать шину и все такое.
Александр Гордеевич испустил страшный вопль из-за "квалифицированного"
медобслуживания Сережи, но потом затих - болевой шок избавил страдальца от
дополнительных мучений.
Когда моя медпомощь оказалась лишней, я повернул рукоятки и распахнул
бортовой люк. Вода не хлынула навстречу, значит, действительно, правым
боком мы выше ее уровня. Потом я вылез и сразу захлопнул за собой стальную
крышку - дождь еще вовсю хлестал. Однако картина более-менее прояснилась.
Наш вездеход врезался в торфяной островок и надежно застрял в нем.
Поскольку оба плавсредства, техническое и естественное, сохраняли
положительную плавучесть, то, соответственно, их несло и кружило водой.
Вернее, мутной, густой от грязи жидкостью, весьма далекой от идеального
образа "аш-два-о". Правда, густая дрянь вела себя довольно уже покладисто,
и в этом заключался ее единственный плюс.
Цунами местного значения сделало свое дело, и вода, недавно сдерживаемая
дамбой, а затем усиленная ливнем, разлилась по приволью на много
километров. Два колеса правого борта были сильно погнуты, передний мост
просто треснул, похоже, многие другие детали находились не в лучшем
состоянии и нуждались то ли в хорошем докторе, то ли в похоронах. По
крайней мере, самостоятельно езда и плаванье нам в ближайшее время не
улыбались. Собираясь вернуться в кажущуюся теперь уютной кабину, я дернул
крышку люка, но тот был заперт изнутри. Тогда двинул два раза каблуком.
- Открывайте, черти, охота мне, что ли, мокнуть до последней клетки? Я же
офицер, а не жаба болотная.
Выдержав паузу, люк щелкнул, поддался, и я, наконец, соскользнул вниз.
Первым делом заметил напряженные глаза Остапенко и Колесникова, словно
жующие меня - такие бывают у котов, когда они подкарауливают какую-нибудь
пташку.
Я, стягивая хлюпающую куртку, стал прилежно докладывать об увиденном и
замеченном. Однако, оценив психическое состояние товарищей офицеров,
определил, что их гораздо больше интересует то, чего я не сказал.
- Я, кажется, полностью отчитался. Пивного ларька точно не видел. Остальные
достопримечательности под водой, надо уже нырять, чем мы и займемся в более
умиротворенной обстановке.
- Займемся, конечно, Глеб,- прорезался, наконец, голос у Остапенко.- Маков
тут за панелью поработал, если не брешет, так нам и в самом деле теперь не
плыть и не ехать на "Василисе". Изранили красавицу во все места.
Тут я заметил, что крышка ящика с шифрограммами немножко сдвинута, словно
из нее что-то вытянули.
- Ну что там прилетело из посольства накануне нашего сеанса кувыркания?
Небось, посоветовали пристегнуть ремни безопасности?
После моих слов Остапенко как будто дернулся и потыкал неуверенным взглядом
Колесникова, словно ища поддержки.
- Они посылали что-то, но шифровка не прошла, Глеб Александрович, слишком
сильные атмосферные помехи,- глаза Сереги были теперь не столько
напряженными, сколько враждебными, шипастыми, что контрастировало с прежним
приятельским тоном.
Да, сдается мне, передрейфили мужички, экспедиция все-таки пришла к финалу,
и с кого-то строго спросят. Хоть виновата взорванная или там прорвавшаяся
дамба вкупе с месопотамской грозой, но в итоге отвечать за все будет
существо о двух ногах, о двух погонах.
- Ничего, коллеги, такой отчет накатаем с помощью Александра Гордеевича,
что Центр нам памятники при жизни поставит, слепленные из благоухающих
материалов. С конем и змеей под копытом... Подумаешь, рация накрылась.
Когда течение стихнет, надо брать надувную лодку, ставить на нее наш
двутактный движочек и дуть к людям. На борту достаточно остаться Макову,
сторожем брату своему вездеходу, ну может еще Дробилину, если ему
неподвижность требуется. А как вода схлынет, привяжем "Василису" к
какому-нибудь тягачу и потащим на буксире.
- Нет, Глеб, не командуй тут больше моего,- резанул Остапенко нарочито
острым голосом.- Я принял другое решение. Хоть рация и накрылась, мы все
останемся здесь и будем ждать вертолета. Мы не посреди джунглей Амазонии,
как-нибудь нас вычислят и достанут. Как вертушка прилетит, все снимемся, за
исключением Макова и Колесникова, и в Багдад - в горячую ванну и теплую
постель. Ну, а едва вода сойдет, то, как ты сказал, вытянем вездеход
простым советским "камазом".
Я изменил тембр, поскольку слова не были рассчитаны для Хасиных ушей, хотя
он, кажется, полудремал-полубредил.
- Думаете, прилетит тут волшебник в голубом вертолете? Как бы не так.
Заявится иракская военная вертушка, Илья Петрович. Ахмеды-мухамеды рыться
везде начнут. Да они с "Василисы" все бесстыдно поснимают, вертолетчики эти
хреновы, пока "камаз" приедет. И ни Маков, ни Колесников им помехой не
будут. Сколько у нас добра всякого на борту.
- Сохраним народное добро,- отозвался Остапенко,- не волнуйся за него,
Глеб, больше чем за себя. Не обязательно иракский вертолет прилетит. Скорее
всего, наши, что в посольстве, высвистают с нефтепромыслов в Курдистане
советскую машину, как-нибудь договорятся со здешним начальством, и все
будет красиво. Так что подождем, отдохнем, надеюсь. Хау, я все сказал.-
отрубил подполковник, наблюдая отразившиеся на моей физиономии ответные
доводы и возражения.
Коли так, я переоделся в то, что казалось более-менее сухим, и занялся
навигацией, хотя щекотно было от буравчатых взглядов коллег. С одним
компасом наше положение на карте на поддавалось определению. Запеленговать
какие-нибудь ориентиры в такой дождь, да еще после того, как по ним
прошелся паводок, было совсем несбыточным делом.
Тогда я принялся проверять с помощью указаний Дробилина состояние
Бореевской аппаратуры. Поскольку электропитания разбитый дизель-генератор
нам не обещал, только резервный аккумулятор мог подарить какой-то часок
рабочего времени. Причем час вполне разбивался на ряд отдельных долек. Было
бы на чем работать.
На удивление, включились несколько магнитных детекторов и даже пара модулей
обработчика - наверное, самые прочные, из чугуна. Более того, один из
компьютерных процессоров прокашлялся и показал, что он жив, выдав на экран
картинку. Не слишком отшлифованную - часть программного обеспечения тоже
накрылась вместе с дисками,- слишком узкую, но все-таки понятную с помощью
Дробилина.
Несколько мерцающих точек колебалось возле тусклого пятна, обозначающего
скопление наших невезучих тел. Точки изображали магнитные пульсации -
именуемые, согласно бореевской терминологии, шипениями, хрипами, свистами и
прочими неблагозвучными словами - и как-то соответствовали ударам рока и
велениям судьбы. Сейчас компьютер уже не мог дотошно проанализировать их и
определить, как фортуна станет обращаться с нами и как не попадаться ей под
горячую руку. Приходилось напрягать собственный слабый мозжечок.
Вроде бы, среди пульсаций не прорезалось "гневное шипение", то есть полный
каюк нам не грозит. Однако не заметно и "мягкого свиста", предрекающего
наступление лучших времен.
Количество мерцающих точек росло, они вкрадчиво приближались к нашему
родимому пятну. Их характеристики были странными - "мягкое шипение". Они
припадали к нашему пятну, которое меняло очертания, и снова отпадали,
чем-то удовольствовавшись. Все это напоминало происходящее на предметном
стеклышке микроскопа, где какие-нибудь вредные бактерии пытаются проникнуть
в клетку. Выходит, различные матрицы пытаются навязать нам различные линии
поведения и судьбы? Или разными способами какую-то одну?
Обозначилась и траектория переползания пятна. Соображающим людям она давала
знать о том, что предстоит перемещение внутри пространства. Вернее, о том,
что им сулят эти скитания. В общем, дорога дальняя, казенный дом. Так вот,
траектория судьбы приводила к некой внушительно трясущейся "амебе",
которая, то никого не пускала, то лопалась, втягивая в себя мелкие
пульсирующие точки, болтающиеся неподалеку. А заглотив их, рывками
разрасталась.
- Как вам эта штука нравится, Александр Гордеевич? Похоже, она хочет
распорядиться нами наилучшим образом.
- Мне гораздо больше не нравится та штука, которая называется моей ногой. Я
уже сейчас не могу ей распоряжаться... Если признаться, Глеб Анатольевич,
эта бульба меня нервирует, я впервые сталкиваюсь с чем-то подобным... она
напоминает сачок. А также группу активных метантропных матриц. Именно тех,
что наиболее нахрапистым образом действуют на поведение и заодно судьбу.
Чтобы ухватить больше информации и лучше проанализировать ее, нам не
хватает детекторов, обработчиков, сопроцессоров и попросту электричества.
Проконсультироваться нам тоже никак. Собственно, я все сказал. Так что
можно и расслабиться.
Я почувствовал себя не столько расслабленным, сколько утомленным, наверное,
потому что не ощущал в себе никакой полезности для себя или для других.
Плюс странное поведение Остапенко с Колесниковым. Если бы не дурацкий
приказ Петровича, я хоть мокрый, хоть на надувной лодчонке, правил бы
сейчас в сторону севера. Часа три-четыре, и куда-нибудь бы добрался -
встречайте дорогого гостя. А так - торчи на месте и радостно жди, пока
"бактерии" присосутся и обслужат тебя в своем стиле. А может, именно из-за
них мне никуда и не уплыть? Уже все оплачено, измерено, взвешено.
Потянулся было в аптечку за элеутероккоком, но тут привлекло мое внимание
общение на повышенных тонах между Серегой и Хасей. Вернее, Абдалла Хасан
переходил на визгливый тон, а вот Серега был негромок, но порол всякую
чушь. И до этого я в полуха слышал, как он выведывает у иракца, помогает ли
обрезание при сношениях с дамским полом, потом стал выяснять, почему южные
люди столь охочи до толстых белобрысых девок. Видимо, русская жена Хасана
вполне подходила под этот идеал, отчего наш иракский друг стал настойчиво
советовать Сереге испросить прощения.
Наконец начальственно вмешался Петрович.
- Старший лейтенант Колесников, вы как хам немедленно извинитесь перед
товарищем Хасаном, который к тому же ранен.
Серега оперативно сделал реверансы, объясняя, что пять минут назад он был
еще молодым и невоспитанным. Однако реакция подполковника на этом не
закончилась.
- Личный состав, слушай мою команду... Товарищ прапорщик, выньте лицо из
миски и тоже слушайте мой приказ.- Баранка с досадой оторвался от тушенки.-
Ввиду ухудшения морально-политического климата в сложившихся аварийных
условиях и во избежание дальнейших эксцессов приказываю всем сдать
табельное оружие мне - под расписку.
Колесников первый с охоткой протянул свой "ПМ", затем я - хотя сердце
вещало, что вся эта сцена была разыграна, чтобы избавить кого-то из
сочленов нашей группы от оружия.
- И вы, товарищ Хасан, передайте мне свой пулеметик, вы же видите, наши
офицеры сдали пистолеты,- насупя брови, отчеканил подполковник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54