Разговаривать с пришельцами, как кто-то остроумно подметил, - это все
равно, что слепому пытаться прочесть текст, написанный азбукой Бройля,
первоначально предназначенный для осьминога.
И то, что эти обросшие, завшивевшие, провонявшиеся изгои, эти жалко
лепечущие, потерявшие человеческий облик отщепенцы, отупевшие, словно от
злоупотребления алкоголем, от соприкосновения с логикой и образом мышления
абсолютно чуждой нам разновидности разумных существ, были когда-то
сливками интеллектуальной элиты человечества, ничуть не тешило самолюбие
остальных его представителей.
Люди и перваки относились с презрением друг к другу с самого начала.
Люди презирали перваков за их раболепие перед пришельцами и беспомощность
в обустройстве своей жизни, перваки людей - за невежество и неспособность
к восприятию новых понятий с точки зрения пришельцев. И поэтому, за
исключением тех случаев, когда перваки, следуя указаниям пришельцев,
устанавливали контакты с такими по сути подпольными дельцами, как Хебстер,
они общались с людьми ничуть не чаще, чем их повелители.
Когда их помещали в больницы или иные лечебные заведения, они или
доводили себя до преждевременной смерти своим непрестанным
гоготом-хрюканьем, или, внезапно потеряв терпение, прокладывали путь к
свободе прямо сквозь стены психиатрических клиник, несмотря на отчаянное
противодействие со стороны санитаров, которые им попадались на пути. После
этого энтузиазм шерифов и судебных исполнителей, санитаров и медсестер
заметно поубавился, а принудительное заточение перваков в богоугодные
заведения повсеместно практически прекратилось.
Поскольку эти две ветви человечества стали настолько психологически
несовместимы друг с другом, что исключалась всякая возможность браков
между ними и - соответственно - появления потомства, то для чудотворцев в
лохмотьях выделили особую нишу в классификации живых существ и учредили
название "гомо прим". Что означало, что они ничуть не лучше других людей,
хотя и нисколько не намекало на то, что они хуже. Они были просто совсем
другими существами, и притом довольно опасными.
"Что побуждало их вести себя именно так, а не иначе? - задумался
Хебстер, отъехав чуть назад в своем кресле и осматривая дыру,
образовавшуюся в полу после удаления из нее контактной пружины аварийной
сигнализации. - Тесей изъял ее - но КАК? Одним лишь усилием мысли? С
помощью телекинеза? Интересно, он разрушил пружину на молекулярном уровне
или переместил ее в какое-то иное место? Куда? В космос? В
гиперпространство? В другое время? - Хебстер сокрушенно покачал головой и,
ухватившись пальцами за столешницу, подтянул себя к идеально гладкой и
отвлекающей от всяких нездоровых мыслей поверхности письменного стола.
- Мистер Хебстер? - раздалось вдруг из динамика интеркома, и он от
неожиданности даже слегка подскочил. - Это Маргритт из широкопрофильной
лаборатории 23-Б. Только что прибыли ваши перваки. Обычная проверка?
Под обычной проверкой подразумевалось выколачивание из перваков самых
разнообразных технических знаний в любой сфере, какая только может прийти
в голову девяти специалистам широкого профиля, работавшим в этой
лаборатории. Подобная проверка заключалась прежде всего в перекрестном
допросе со скоростью, принятой в полицейских следственных органах, с целью
вывести посетителей из равновесия, и удержании их в состоянии полного
душевного смятения в надежде, что подобным образом из них удастся капля за
каплей выдавить кое-какие научные или технические знания.
- Да, - ответил Хебстер. - Обычная проверка. Но сначала предоставьте
возможность кому-нибудь из текстильщиков хорошенько потрусить их. А затем
пусть он возьмет на себя руководство всем процессом проверки.
Маргритт ответил далеко не сразу.
- Единственный текстильщик в этой секции здания - Чарли Верус.
- Ну и что из этого? - несколько раздраженно осведомился Хебстер. -
Для чего это понадобилось подчеркивать? Надеюсь, он вполне компетентен в
своей области. Что говорят о нем кадровики?
- Кадровики говорят, что он специалист, знающий свое дело.
- Значит, вам нечего беспокоиться. Послушайте, Маргритт, по коридорам
моего здания все еще рыщут двое из ОСК с налитыми кровью глазищами. У меня
нет времени особенно раздумывать над вашими внутренними склоками.
Подайте-ка сюда Веруса. Его, его самого.
Хебстер покачал головой и самодовольно хохотнул. Ох уж эти технари!
Верус, по всей вероятности, шалопай, но большая умница.
В динамике интеркома снова раздался щелчок.
- Мистер Хебстер? Мистер Верус.
Голос выражал такую заедавшую Веруса скуку, что звучал даже как-то
неестественно. Однако специалист, которому принадлежал этот голос, был
определенно толковым. Компания "Хебстер секьюрити инкорпорэйтед"
располагала первоклассным отделом кадров.
- Верус? Речь идет о перваках в вашей лаборатории. Я хочу, чтобы вы
руководили процессом проверки. Один из них знает способ получения
синтетического материала со всеми свойствами натурального шелка. Вот
этим-то и займитесь в первую очередь и только после этого перейдите ко
всему остальному, что у них там есть.
- Ох уж дались вам эти перваки, мистер Хебстер!
- Вот именно - перваки, мистер Верус. Извольте не забывать о том, что
вы специалист в области текстильного производства. Так что поднапрягитесь
как следует. Отчет об этом синтетическом материале должен лежать у меня на
столе к завтрашнему утру. Если понадобится - работайте всю ночь напролет.
- Прежде чем мы приступим к проверке, мистер Хебстер, вас, возможно,
заинтересует одна небольшая справочка. УЖЕ существует такой синтетический
материал, который, например, ниспадает еще более изящными складками, чем
шелк, или материалы...
- Я знаю об этом, - коротко ответил высший администратор компании. -
Капрон, нейлон и все такое прочее. К сожалению, всем этим материалам
свойственны определенные недостатки: низкая температура плавления,
неприятный треск, обусловленный электростатическими наводками,
необходимость использования для их обработки ядовитых красителей, плохая
сопротивляемость химически активным веществам. Или я не прав?
Ответа он не услышал, однако каким-то шестым чувством уловил
изумление, испытываемое сейчас его собеседником, и посему, не снижая
напора, продолжал:
- Есть у нас также и протеиновые волокна. Они хорошо красятся, не
мнутся, образуют красивые складки, имеют нарядный вид и обеспечивают
надлежащие тепло- и влагообмен, однако, не обладают присущей синтетическим
волокнам растяжимостью. Большой интерес представляет создание волокнистых
материалов из синтетических протеинов: они могут так же хорошо собираться
в складки, как шелк, при окрашивании их можно будет применять те химически
активные красители, которыми мы пользуемся при окраске шелка и которые
позволяют получить изумительную цветовую гамму, от которой падают в
обморок покупательницы и которая заставляет их как следует
раскошеливаться. Но и здесь существует множество всяких "но". А вот раз
один из перваков брякнул что-то о синтетическом материале с фактурой
шелка, я не думаю, что он настолько идиот, чтобы иметь в виду ацетатный
шелк. Как и капрон, нейлон, дакрон, полиэстер и что-нибудь еще, чем мы уже
располагаем и что широко используем.
- Вы прекрасно разбираетесь в тонкостях текстильного производства,
мистер Хебстер.
- Еще бы. Я самым внимательнейшим образом слежу за всем, что хоть
чуть-чуть пахнет огромными деньгами. А вам предлагаю получше разобраться с
этими перваками. Несколько миллионов женщин, затаив дыхание, ждут-не
дождутся раскрытия тех тайн, что спрятаны в неопрятных головах этих
бродяг. Как по-вашему, Верус, тех специалистов, что я предоставляю в ваше
распоряжение, и изложенных мною научных предпосылок достаточно для того,
чтоб вы, набравшись духу, выполнили ту работу, за которую вам платят?
- Гм. Пожалуй, достаточно.
Хебстер прошел к встроенному в стену шкафу, надел шляпу и пальто. Ему
нравилась работа в особо напряженной обстановке. Нравилось смотреть на то,
как чуть ли не до потолка подпрыгивают его подчиненные, когда он на них
рявкает. А вот сейчас он с особым удовольствием думал о возможности
немного расслабиться.
Проходя мимо кресла, в котором сидел Ларри, он сделал кислую мину.
Пожалуй, не стоит производить его дезинфекцию. Уж лучше сжечь и заменить
новым.
- Я буду в университете, - сказал он, выходя в приемную, где сидела
Рут. - Со мною вы сможете связаться, позвонив профессору Клейнбохеру. Но
только в случае самой крайней необходимости. Его страшно раздражает, когда
по пустякам отвлекают от работы.
Рут понимающе кивнула. Затем все-таки набралась смелости и робко
произнесла:
- Знаете, что сказали эти два мужлана - Йост и Фунатти - из Особой
Следственной Комиссии? Они сказали, что категорически запрещено кому-либо
покидать это здание.
- Они опять за свое? - усмехнулся Хебстер. - Я понимаю их состояние.
Они и раньше не раз впадали в точно такое же бешенство. Но воли рукам не
давали, понимая, что им никак не удастся пришить мне что-нибудь
по-настоящему серьезное. Вот и сейчас они, можно смело сказать, остались с
носом. Здесь что-то не так... Так вот, Рут, скажите моим телохранителям,
чтобы они отправлялись домой - за исключением того, который остается с
перваками. Пусть он докладывает мне, как дела, каждые два часа, где бы я
ни находился.
С этими словами он зашагал деловой походкой к выходу, ни на мгновенье
не забывая при этом благожелательно улыбнуться каждому третьему служащему
и каждой пятой машинистке в просторном офисе, куда выходили двери
приемной. Персональный лифт и отдельный выход были как нельзя более кстати
в критических ситуациях, в которые то и дело приходилось вляпываться, хотя
обычно Хебстеру нравилось смаковать свои достижения в открытую, в
присутствии как можно большего количества зрителей.
Он заранее предвкушал то немалое удовольствие, которое доставит ему
очередная встреча с Клейнбохером. Лингвистический подход к проблеме
пришельцев казался ему наиболее перспективным - именно на него он возлагал
надежды.
Выделяемые его корпорацией ассигнования втрое расширили
филологический факультет университета. Ведь как-никак, но именно проблема
общения больше всего затрудняла налаживание нормальных взаимоотношений не
только между людьми и пришельцами, но даже и между людьми и перваками.
Любой попытке постичь их науку, приспособить их образ мышления и логику к
более примитивному человеческому разумению должно предшествовать
понимание.
А найти пути к достижению этого самого понимания и предстояло
Клейнбохеру, а не ему. "Я, Хебстер, - рассуждал он, - нанимаю людей для
решения задач, которые им ставлю. А затем извлекаю из этого деньги".
Кто-то заступил ему путь. Еще кто-то взял его под локоть.
- Я Хебстер, - машинально повторил он, но теперь уже вслух. -
Элджернон Хебстер.
- Как раз Хебстер нам и нужен, - сказал Фунатти, крепко держа его за
руку. - Надеюсь, не возражаете прогуляться с нами?
- Это что - арест? - осведомился Хебстер у здоровяка Йоста, который
сделал шаг в сторону, пропуская его вперед.
Кончики пальцев Йоста выразительно поглаживали кобуру с пистолетом.
Оэсковец пожал плечами.
- Какой смысл задавать такие вопросы? - буркнул он Хебстеру. - Идите
вместе с нами и постарайтесь вести себя не очень-то агрессивно. Народ
хочет поговорить с вами.
Хебстер позволил, чтобы его едва ли не выволокли к выходу через весь
вестибюль, украшенный росписью модернистов и дружелюбным кивком выразил
признательность швейцару, который, даже не удостоив взглядом его
похитителей, с воодушевлением произнес:
"Добрый день, мистер Хебстер!". Затем он поудобнее расположился на
заднем сиденьи темно-зеленого автомобиля ОСК последней модели "Хебстер
моноуилл".
- Как-то странно вас видеть без сопровождения телохранителей, -
бросил через плечо Йост, занявший место за рулем.
- О, я предоставил им отгул.
- Как только вам удалось поладить с перваками? М-да, мы так и не
смогли выяснить, где вы их прячете, - признался Фунатти. - Слишком уж
огромные хоромы вы себе отгрохали, мистер. А Особая Следственная Комиссия
ОЧ давно уже печально знаменита своей неукомплектованностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14